Повелительница Султана

— Я уверен, повелитель, что их кто-то снабжает информацией. Предатель среди нас. Ахмед взял листок бумаги, где прописали по номерам количество убытков. Опустошили практически все амбары в городе, что находится намного дальше от столицы. То, что не сумели увезти — сожгли. Жители начинали волноваться относительно своей пищи. Зима близка, а все запасы превратились в пепел. Совсем недавно, Султан приказал спрятать все запасы именно там, в закрытом, тихом городке, куда не ступит нога жадных воров. Почему? Все просто — красть в этом месте совершенно нечего. Городок пустой. Стоят лишь деревянные дома, пару лавочек, рынка толком нет. Казалось бы, идеальное место для сохранности пшеницы, овса. А теперь выясняется, что мятежники каким-то волшебным образом сумели догадаться о нахождении ценного, в данный момент, клада. Ахмед не верил в совпадение, как и Ибрагим паша. Тут явно замешано третье лицо, которое скрывается за маской доброжелателя. Назревает вопрос. Кто это делает? Какие он преследует цели? Кому выгодно натравить народ против Султана и свергнуть его с власти путем бунта? — Есть предположения? — спросил повелитель своего друга. — Нет. Предположений нет, но если внимательно за всеми следить, они появятся. — Так действуй. Не спускай ни с кого глаз. До самого вечера Ахмед провозился с делами. Мысли о том, что предатель живет рядом с ним не давала покоя. Он смотрел на каждого с подозрением, Султан не доверял полностью никому, за исключением паши. Если виновника удастся найти — наказание предстоит жестокое. Никакой казни путем отрубления головы. Нет. Смерть должна явиться к нему после долгих мучений. Ахмед мотнул головой, отгоняя ужасающие мысли. О чем он думает? Откуда вдруг взялась такая кровожадность? Раньше этого не было. Вечером он пожелал побыть один. Ужин прошел в тишине, в покое. Рядом не щебетала без конца Асия — вторая фаворитка, тяжело не вздыхала пышной грудью Малика, стреляя в него многообещающим взглядом, не отвлекала от еды кудрявая соблазнительница своим диким аппетитом. Она ела не стесняясь. Облизывала губы после соуса или крема. Иногда появлялось непреодолимое желание самому облизнуть их. Крем бы стал намного слаще, а соус — острее и поцелуй заиграл бы новыми красками. В голову, как молот, ударило воспоминание о вчерашнем разговоре с Майей. Аппетит неожиданно пропал. Повелитель отодвинул тарелку и задумался. Он еще не виделся с ней сегодня. Как она себя чувствует? По словам Дарии, все прекрасно. Так оно и есть, но хочется убедиться в этом своими глазами. Через некоторое время, Ахмед уже открывал дверь в комнату рабыни. Она не спала. Рядом с кроватью лежало несколько книг, в одной из которых виднелась закладка в виде пожелтевшего листочка. Скомканная белая бумага покоилась у ее ног. Кувшин с водой был почти пуст. Тут очень душно. Наверное, поэтому Майя одета в тонкую, почти прозрачную ночную рубашку. Волосы красиво падали по плечам. Видно, что их тщательно причесывали и укладывали. Две пряди кокетливо свисали по обе стороны лица, от самых висков. Золотистая заколка блестела на голове, как блестели серьги, ожерелье. До Ахмеда дошел привычный аромат цветов. Так пахнет его любимая. Только она может свести с ума одним лишь своим запахом. Майя улыбнулась, а падишах насторожился. Улыбка? Интересно, в честь чего же? Причины внезапной угрозы выкидыша оставалась загадкой. Лекари пожимали плечами, уверенно заявить о том, что вызвано оно было специально они не могли. Во первых, никто не знал о положении девушки, соответственно подливать что-то ей в еду не было смысла. Во вторых, она работала. Поднимала тяжелые вещи, стояла весь день, иногда морила себя голодом, думая, что толстеет от переедания. Вот это вполне могло вызвать выкидыш. Хотя быть в уверенным до конца нельзя. Первые минуты, они оба молча смотрели друг на друга. Глаза Майи завораживали, гипнотизировали. Они страстно горели, в них отражалось ответное желание. Но помимо этого, было что-то еще. Что-то, что девушка пыталась скрыть. Неожиданные изменения в поведение не могло не удивлять. Еще вчера она твердила, что ей противно с ним видеться. Падишах подошёл ближе, дабы присесть на край кровати. Как только он это сделал, Майя придвинулась к нему и очень быстро поцеловала в щечку. Теплые губы на долю секунды задержались на гладко- выбритой щеке Ахмеда. Новая доза цветочного аромата ударила в нос. — Я тебя ждала, — осторожно начала наложница, заламывая пальчики. На «вы» она обращается лишь в том случае, если сильно обижена, расстроена, зла. В остальное время на «ты». Стоит ли предлагать, что Майя находится сейчас в бреду? Вдруг жар не прошёл и она не в себе? Ахмед тоже будучи в лихорадке, путал реальность со сном. — У меня было много дел, — он фальшиво улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь? Повелитель не дожидаясь ответа, решил все проверить. Его холодная рука легла на теплый лоб рабыни. Жар есть, но очень слабый. Тогда может, лекарства помутили ей разум? — Что ты принимаешь? — Утром меня заставили выпить горький отвар, а ближе к полудню лекарство. Совсем немного, — Майя откинула тяжелые волосы назад. Ночная рубашка действительно оказалась прозрачной. Оно не скрывало то, что нужно скрывать, а напротив, демонстрировало. Высокая, упругая грудь с розовыми горошинками приковывали к себе взгляд. Они соблазнительно покачивались при резких движениях. Ахмед заерзал на месте, стараясь не смотреть на нее вообще. Она и при лекарях лежит в этом? Куда смотрит калфа? Нашла во что одеть больную. — Ты на меня не сердишься? Я прошу прощения за сказанные вчера слова. Майя взяла его за руки и начала водить по тыльной стороне рук большими пальчиками. Она ждала ответа, затаив дыхание. Голос чуть не дрогнул от страха, а не волнения. Девушка явно боялась получить отпор. — Все хорошо, мой цветочек, — Султан почувствовал, как та облегченно вздохнула и немного расслабилась. — Ты так старалась для меня? Ахмед провел рукой по роскошным волосами, одну прядь он намотал на палец. Мягкие, сладко пахнущие. Майя постаралась не только с причёской. Она накрасила губы в бледно- красный цвет, глаза стали выразительнее благодаря черным стрелкам на веках и пушистым ресницам. Сколько же времени на это было потрачено? Девушка кивнула, скромно улыбаясь. — Мне нравится, — он подсел к ней еще теснее. — Тебе не страшно спать тут одной? — Немного. Комната не имела просторных окон, и пахло неприятно. Слишком тесная. Стены словно давили. Как тут можно заснуть? Да это же настоящая пытка! — Переедишь ко мне в покои. Пусть лекари навещают тебя там. — С радостью, — Майя подняла голову и посмотрела в глаза Ахмеду. — А я тебе не помещаю? — Нет. Не помешаешь. Разговор прервала волна дикого желания. Они слились в поцелуе. Повелитель больше не мог смотреть на эти красные, пухлые губы. До боли хотелось попробовать их на вкус, коснуться горячего язычка девушки и прижать к себе дрожащее тело. Падишах не стал сдерживаться. Его рука потянулась к груди. Он сжал упругий холмик, возбуждаясь от этого еще сильнее. Большим пальцем Ахмед теребил ее сосок и чуть потягивал, чем вызывал тихие вздохи рабыни. Майя обняла его, шарила руками по спине, сжимала в кулаке рубашку, когда по телу пробегали мурашки. На целый месяц она была лишена ласки. Даже коротких поцелуйчиков не получала. Все доставалось Малике и другим наложницам. Ахмед делал с ними тоже самое, что делает с ней сейчас. Эти мысли отбивали желание продолжать начатое, но слова Дарии давали весомый пинок по мягкому месту. Нужно думать о ребенке! В первую очередь о нем. Жаркие поцелуи перерастали во что-то большее. Ахмед повалил свою наложницу на подушки и стал освобождать ее от легкой ночной рубашки. Развязать пояс оказалось достаточно, ткань сама соскользнула с девушки. Под ней ничего не было. — Дария сказала, что до родов нельзя это делать, — она попыталась увертеться от его губ. — Знаю, любимая. Я хочу лишь полюбоваться тобой и немного поласкать. Лежи тихо, хорошо? Султан провел руками от ее груди к животу и обратно. Вверх, вниз. Нагнулся, беря сосок в рот, проводил языком узоры по мягкой коже. Он уже успел позабыть то наслаждение, которое получал от прикосновений к Майе. Ее хотелось целовать снова и снова, пока не покинут силы и усталость не возьмет свое. В этот раз Ахмед действовал осторожно, приходилось сдерживать страсть, чтобы не навредить ребенку. Ведь еще вчера он чуть не погиб. Зайди сюда лекари сейчас, какую картину они бы увидели? Но, падишах знал, что никто сюда без разрешения не войдет. Стража просто не позволит, так что можно не торопиться. Наложница под ним тихо постанывала. Ее тело реагировало на ласку с отдачей. Маленькие ручки нырнули ему под рубашку и нежно гладили спину. Через какое-то время, они лежали на тесной кроватке в обнимку и наслаждались этим моментом. Майя прижала к своей покрасневшей груди голову повелителя, зарылась в его разлохматившиеся волосы носом и не отрывисто, задумчиво смотрела в одну точку на стене. Кажется, помириться удалось. Неужели придется всегда так делать, чтобы показывать ему свое небезразличие? Чтобы Ахмед не думал забирать у нее ребенка? До родов. После. А потом еще и еще. Попутно он будет отвлекаться на других. От повелителя родят другие рабыни. Красивые, высокие, которые умеют хорошо танцевать, играть на инструментах. Он будет вот так же лежать с ними в обнимку и целовать их всю ночь. Почему смириться с тем, что Ахмед будет иметь немало любовниц, очень трудно? Почему это приносит столько боли? «Потому что ты его любишь» — прозвучало эхом в голове. Майя пыталась представить сейчас на месте Султана, своего несостоявшегося жениха Кахира. По началу ничего не получалось, потому что образ Кахира в воображении невольно заменялся образом Ахмеда. Лицо друга расплывалось, оно не могло долго задерживаться в памяти. Но с каждой новой попыткой, сделать это удавалось все лучше и лучше. Вскоре, задумка удалась. Однако кроме смятения и разочарования, девушка ничего не почувствовала. Ложиться с постель с одним мужчиной, когда на уме другой, невозможно. Сразу начинаешь чувствовать себя последней предательницей. Неприятный осадок ложится на душу. Майя посмотрела в глаза падишаха и слабо улыбнулась. А как он чувствует себя в объятиях другой? Наверное, так же комфортно. — Я хочу спать. Ты останешься у меня? — Нет. Это ты останешься у меня. Ночью они спали вместе, в просторной кровати повелителя. Ахмед прижал к себе наложницу и погрузился в крепкий сон. Майя же не смогла сомкнуть глаза еще долго. Она думала о будущем под ровным дыханием любимого ею мужчины. * * * Прошло ровно два месяца со дня их примирения. Многое изменилось с того времени. Первым делом, живот у Майи значительно подрос и приносил некий дискомфорт. Калфа оказалась права, размер его больше, чем у других девушек на таком сроке. Платья приходилось шить свободные. Малика пока не отличалась. Ее фигура не испортилась, так, слегка округлилась, но совсем немного. Фаворитка с откровенной завистью поглядывала на Майю. У той живот рос как на дрожжах, да еще ночевала она у повелителя чуть ли не каждую ночь. — Чего ей туда ходить? — возмущалась одна из рабынь в гареме. — Место просто так занимает. А мы? На что мы тут? — Да, — поддержала ее вторая. — Это не честно. Ифран ага пожал плечами, выслушав жалобы вполуха. Его совсем не интересовали проблемы девушек. Главное, чтобы Султан оставался довольным. А он оставался довольным только тогда, когда к нему шла Майя. — Ничего не могу поделать. Таково желание повелителя, — сказал и постарался скорее скрыться, дабы не обрушить на себя гнев всех ста с лишним наложниц. Кудрявая девчонка крепко держала возле себя Ахмеда. Правда иногда он призывал к себе некоторых рабынь, но происходило это редко и, конечно, в тайне от Майи. Иногда ведь хотелось удовлетворять свои желания. Ожидаемой свадьбы Самиры и Ибрагима он решил отложить до лучших времен. Сначала паша должен выполнить данный приказ, относительно затаившегося предателя, а уже потом получит желаемый приз. Отношения с учительницей-Ранье шли на ура. Они сближались с каждым днем и Султан просто не мог разрушить их зарождающуюся любовь глупым, никому не нужным браком с другой сестрой.