Повелительница Султана

Праздник закончился рано. Всем наложницам было приказано убраться, умыться и лечь спать. Все принялись выполнять данную работу, только Малика сонно зевнула, затем направилась к себе без лишних препятствий. Султан запретил нагружать ее работой, даже самой простой, которая никак не смогла бы нанести ей вред. Он пристроил ей двух рабынь в качестве помощниц. Те одевали фаворитку, причесывали, подавали еду, напитки, провожали к лекарям. Словом, Малике оставалось лишь жевать, моргать и дышать. Остальное все делали за нее. — Я так устала, — заныла Асия. — Вот бы и мне забеременеть. Но Аллаху было не угодно позволить мне зачать в этом месяце. — Почему ты уверенна, что не зачала? — поинтересовалась Майя, беря тарелки со столика. — Потому что у меня начались красные дни. Девушка приподняла удивленно брови и задумалась. Красные дни. А когда же у нее самой были эти самые дни? Месяц назад? Два? Ее сердце на миг пропустило удар. Но со временем начало биться ровно. Майя вспомнила, что цикл у нее нестабильный. Бывало, иногда она пропускала неделю, или две. Месяц тоже. — Что такое? — остановилась Асия, поглядывая на подругу. — О чем задумалась? — Н-нет. Ни о чем. Спать хочется, вот и ленюсь двигаться. — Понимаю. Сама с ног валюсь. После целого часа мучений им, наконец, позволили отдохнуть. Ифран ага прошелся по рядам и проверил наличие всех, лишь потом стал задувать свечи. Гарем погрузился в полную темноту, когда евнух вышел за дверь. Некоторые девушки приподнялись на подушках и стали шушукаться, пока сон не взял свое. Майя закрыла глаза. Засыпать сразу ей здесь никогда не удавалось. Неприятное место. Мысли потихоньку лезли в голову, фантазия рисовала приятные картины, внутренний голос напевал любимую колыбельную. Прямо как в детстве ей пела мама на пару с братом. Они лежали на одной кровати, под одним одеялом и слушали пение матери. Родной голос убаюкивал мгновенно. А за окном ветер дул холодный, посвистывая. В печи потрескивал огонь, кусок восковой свечи освещал маленькую комнатку, тени плясали на стенах и потолке. Воспоминания о доме дарили теплоту душевную. Неожиданно Майя дернулась. В животе больно кольнуло. Так, будто настоящей иголкой. Через пару минут, боль повторилась, но с удвоенной силой. Наложница села на матрасе и положила руку на живот. Неприятные предчувствия охватили ее. В темноте она стала искать свечу. Есть у нее маленький кусочек на крышечке сундука. Или в ней? Острая боль усилилась. — Раиля, — осторожно позвала подругу. — Раиля, ты меня слышишь? Отзовись, пожалуйста. Ответом была тишина. Раиля крепко заснула и, конечно, никакой шепот со стороны не сможет ее разбудить. Майя попыталась приподняться. Что-то внутри скрутилось, невольный крик отчаяния вырвался из уст. Одна из рабынь перевернулась на другой бок, а в остальном все по прежнему молчали. — Раиля! Проснись, прошу, — уже намного громче сказала, тяжело дыша. — Вставай. — Что? — слабый голос с хрипотцой послышался из нужного места. — Чего разоралась? — Мне больно. Я не могу двигаться и…дышать. Раиля задвигалась. Она тоже имела при себе маленький кусок свечи, впрочем, как все остальные в случае надобности, и зажгла ее. Слабый, тусклый огонек осветил ее лицо. Темнокожая красавица направилась в сторону Майи. — Тебе плохо? Где болит? — Живот. Я не., — она запнулась, жадно хватая ртом воздух. — Я не могу терпеть это. Позови кого-нибудь, пожалуйста. Раиля испугалась. Лицо ее кудрявой подруги сильно покраснело, исказилось гримасой жуткой боли. Дышала она с трудом. Ей не хватало воздуха, грудь часто приподнималась от глубоких вздохов. — Хорошо, я сейчас. Ты главное держись, милая. Наложница начали медленно просыпаться. Громкие крики Майи прогнали сон у каждой. Некоторые тоже принялись зажигать свечи, легкий шепот пробежал по рядам. Вопросы стали сыпаться, как снег с неба. «Что случилось?», «Кто орет?». Девушки не унимались. Они стали подниматься с мест и искать виновницу их пробуждения. Раиля тем временем начала искать помощи. Она стучала в закрытые двери, звала главного евнуха, калфу, да кого угодно, лишь бы поскорее отвезти орущую от невыносимой боли Майю к лекарям. Паника начала расти, когда никто не отзывался за просьбу помощи. Со второго этажа показались Асия и Малика. Фаворитки спустились вниз и, к счастью, в этот же самый момент в главный зал гарема влетел Ифран ага в одежде, предназначенной для сна. В руках он сжимал накидку, которую надевал на ходу. — Почему не спим? А ну быс… Он замолчал, когда услышал крик. Вокруг ложа одной рабыни, собрались другие. Они все говорили одновременно, ни одно слово евнух толком не мог разобрать. Мужчина вообще не понимал, что там такое происходило. — Расходимся. Дайте пройти. Кыш-кыш, — он кое-как пролез между рабынями и увидел, покрасневшую синеглазку, которая лежала на подушках и держалась за живот.- О Аллах. Быстро позовите сюда Дарию калфу. Раиля — хатун, помоги мне поднять ее. Шум был поднят. Калфа прибежала быстро и, совсем не паникуя, отправилась будить лекарей. Майя начинала уже терять сознание, в глазах расплевались образы людей, голоса становились то громкими, то тихими. Ничего вокруг не имело значение, только острая, сильная, нестерпимая боль в животе. В нее словно тыкали одновременно несколькими ножами, затем поворачивали, превращая внутренности в кашу. Делать вздохи давались с трудом. Лекари принялись первым делом пичкать ее противоядиями, но они не давали никаких результатов. Пациентка не позволяла себя толком рассмотреть, приходилось держать ее, чтобы провести хоть поверхностный осмотр. Больше всех их всех удивил чуть округлившийся живот девушки. Сразу этого не заметить, нужно приглядеться. — Она беременна, — сказал молодой лекарь. — Почему вы нас не предупредили сразу? Дария переглянулась с Ифраном. Евнух приоткрыл рот, потом в безмолвии захлопнул его. Открыл и снова закрыл. Лекари попросили всех посторонних выйти и подождать за дверью. Калфа перед выходом успела заметить, что нижняя часть ночной рубашки Майи стала краснеть. Кровь. Женщину передернуло от такого зрелища. — Ты слышала? Они сказали… — Слышала, — перебила евнуха Дария. — Беременна. Но надолго ли? Мне кажется, что она теряет свой плод. — Упаси Аллах. Нужно все доложить повелителю. — Я доложу. Ахмед сегодня решил побыть один. Сон никак не шел, поэтому падишах присел на кровать, опираясь о деревянный столбик, и стал рисовал угольком свой дворец. На белой бумаге показывалась башенка, левое крыло, так же ворота. Углем рисовать не удобно, но это единственное, что попалось ему в руки. Красок рядом нет, а звать слуг из-за мелкой прихоти не хотелось. Пальцы его почернели, как и рукав бежевой рубашки. Но разве могло Ахмеда это остановить? Он продолжал работать над рисунком, уходя полностью в свои мысли. В голове крутился образ любимой, ее голос звучал рядом настолько четко и ясно, что казалось, будто она стоит за спиной. «Вы мне противны. Я вас ненавижу». Ахмед даже обернулся, чтобы убедиться, что это все его фантазии. Сзади никого не было. В дверь неожиданно настойчиво постучали. — Войдите, — громко сказал, отбрасывая рисунок в сторону. Стражники открыли двери. В покои вошла растерянная и напуганная Дария. Волосы ее находились в полном беспорядке, словно ее вытянули из постели силой. Платье немного помято, наспех надетое. Последние две пуговицы жилета не были застегнуты, из-под нее виднелась ночная рубашка. — Простите, что так поздно, но дело неотложное, — калфа поклонилась. — Говори. — Даже не знаю с чего начать. Наверное, начну с того, что Майя вела нас за нос. Она беременна уже как два или три месяца. — Что? — Ахмед замер, смотря на гостью широко раскрытыми глазами. — Почему она молчала все это время? — Понятия не имею. Есть вероятность, что девочка сама об этом не подозревала. Но главное сейчас другое. Она теряет ребенка. — Теряет? — Да. Лекари стараются что-то сделать, но я думаю это бесполезно. Слишком много времени ушло на выявление причины неожиданной боли и… — Веди меня к ней. Быстро. Султан схватил свой темно- синий жилет и натянул поверх рубашки. Услышанное никак не могло уложиться в голове. Майя беременна уже как два, три месяца! Значит, она работала в поварне будучи в положении. С утра до вечера. И сбегала на встречу с мятежником неся уже тогда под сердцем его дитя. Их дитя. Ахмед вздрогнул, когда услышал крик за дверью лекарни. Слабый, жалобный крик девушки. У нее больше не хватало сил терпеть боль и пить бесконечные горькие лекарства. Их ей насильно вливали прямо в горло. — Я хочу войти. Откройте. — Повелитель, — осторожно сказала калфа. — Лекарям нужно работать и не отвлекаться. И… Думаю, Майе будет неприятно, что вы увидите ее в таком виде. — Плевать я хотел на ее вид, — раздраженно бросил мужчина. — Я видел каждую частичку ее тела и для меня это не ново. А теперь откройте немедленно. Ифран ага замялся. Откровение падишаха смутило его. Он немедля открыл двери по приказу и попытался не заглядывать внутрь. При виде повелителя лекари встали рядом, опуская головы. — Займитесь делом. Ахмед посмотрел на Майю. Ее глаза были закрыты, брови сдвинуты, губы плотно поджаты. На лбу выступили капельки пота, а щеки раскраснелись до неестественного цвета. Ночная рубашка намокла и прилипла к телу, повторяя все изгибы. — Мы сделали все что смогли, — сказал один из лекарей, набравшись смелости. — - Выкидыша не случилось, но, возможно, это произойдёт в любое время. — Почему она без сознания? — падишах подошел к кровати. Его голос дрогнул от волнения. — Девушка устала и потеряла много сил. Скоро она придёт в себя. — Нужно поменять ей одежду, — Дария встала рядом с Ахмедом. — Я сделаю это. — Хорошо. Делай. Лекари вышли. Следом вышла калфа за одеждой и плотно прикрыла за собой дверь. В комнате наступила тишина, которую нарушало лишь сбивчивое дыхание Майи. Ее грудь тяжело поднималась и опускалась, было видно, что даже это ей давалось делать с трудом. Ахмед смотрел на свою наложницу с сочувствием и нежностью. Нахлынуло непреодолимое желание обнять ее, прижать к своей груди и успокаивающе покачивать, как маленького ребёнка. Сейчас она действительно, была похожа на ребёнка, на совсем еще юную девочку. Он опустил взгляд ниже, на живот. Через тонкое одеяло ничего не было видно, поэтому Султан чуть приспустил ее. Не такой плоский, как у Малики. Нет. У Майи он округленный, но не сильно. Ахмед провел рукой по нему. Девушка дернулась от прикосновения, однако не стала убирать руку или отворачиваться. Ласковые, осторожные поглаживания дарили спокойствие. Боль почти унялась после одного очень горького лекарства, остались неприятные, еле чувствительные покалывания. Сознание вернулось к Майе на время. — Я потеряла его? Верно? — в глазах сверкнули слезы. Ахмед нагнулся ближе и второй рукой сжал ее маленькую ручку. — Нет, мой цветочек. Не потеряла. И не потеряешь. Все хорошо. Он не стал говорить, что выкидыш может случиться в любое время. Лекарство усыпило боль, заглушило ее, но со временем оно пройдёт. Тогда все может повторить сначала. А может не повториться. — Правда? — Правда, — повелитель поцеловал Майю в красную щеку. — Сейчас Дария поменяет тебе одежду, а после ты должна будешь отдохнуть. Не волнуйся, с ребёнком ничего не случилось. Он в порядке. Поняла? Наложница кивнула, затем ее веки устало опустились. Дыхание начинало становиться ровным. Расспрашивать девушку о том, почему она молча о беременности Ахмед не решился. Все потом. Калфа вошла в комнату с новой одеждой. Она же переодела Майю прямо при мужчине, хоть делать это было очень неловко. После Дария протерла лоб и шею больной платком. Девушка горела, как в огне. Ее кожа краснела с каждой минутой. — Лекари предупреждали, что это нормально. Реакция на лекарства, так что не стоит волноваться. — Не стоит волноваться? — прикрикнул Султан и тут же понизил голос. — Ей плохо. Она теряет нашего ребёнка, а ты говоришь не стоит волноваться? Как так случилось, что никто не заметил ее положения? Должны же были быть признаки, которые указывают на беременность. — Признаки есть, — спокойно ответила калфа. — Но, верно, она их скрывала. Думаю, Майя не до конца понимала к чему ведут ночные игры с мужчиной. — Так почему ей никто не объяснил? Почему с ней не провели беседу, как, к примеру, с Маликой? — Мы и не подозревали, что бывшая фаворитка настолько наивна, — женщина виновато взглянула на своего повелителя. — Я проведу с ней беседу. — Хорошо. А теперь можешь идти. Я хочу побыть один с Майей. Дария поклонилась и вышла. На безымянном пальце левой руки — небольшой порез. Кажется, это результат чистки овощей ножом. На большом пальце с тыльной стороны — ожог. Ни на одном пальце не было кольца. На руке не блестели золотые браслеты, а в ушах сережки. Молочно-белую кожу шеи не украшали тонкие цепочки с яркими камушками, дорогие ожерелья, колье. Все украшения, подаренные падишахом, рабыня сняла и бросила на самое дно деревянного сундука. Ахмеда не радовало, что все его подарки лежат без дела и что Майя в ближайшее время не собирается их носить. Она держит на него обиду. Сильную. Глубокую. Майя больше не смотрела на него с тем обожанием, не принимала его поцелуи с радостью, не улыбалась. В их отношениях появилась трещина и трещину эту сделал сам Ахмед, о чем начинал часто жалеть. Наложница открыла глаза спустя час после ухода Дарии. В комнате не было никого за исключением их двоих. Девушка молча смотрела на повелителя. — Ты знала? — осторожно спросил он, гладя ее живот. — Нет. — Не больно, когда я делаю вот так? Султан начал водить пальцы кругами поверх тонкой, почти прозрачной, рубашке лежащей перед ней рабыни. Улыбка невольно появилась у нее на губах. — Не больно. Даже приятно, — Майя быстро посмотрела на него и отвела взгляд в сторону. — Можете не останавливаться. — Как тебе будет угодно, моя повелительница. Девушка продолжала смотреть на Ахмеда. В глазах то появлялся, то исчезал туман. Сон медленно тянет ее к себе, но заснуть спокойно не узнав правды она не сможет. — Вы не злитесь на меня? Почему? — А разве я должен быть на тебя зол? — Да, — Майя провела рукой по мокрому лбу. — Вы ведь не хотели от меня ребенка. Падишах замер. Разговор принимал странный оборот. Слова наложницы привели его в ступор. Откуда такие мысли поселились в ее кудрявую головку? — С чего ты это взяла? — Вы выбрали на роль матери Малику. Поэтому прогнали меня. Ахмед возобновил поглаживания. Уголки его губ дрогнули в подобие улыбки.