Повелительница Султана

Ахмед редко улыбался, а уж непринужденно смеялся и то реже. Со дня казни матери, радость жизни пропала, уступая место чувству вины и обиды. Он никогда не жалел о смерти Азара, но обвинял себя в гибели мамы. Тяжелый камень лег ему на грудь, не давая свободно вздохнуть. Однако этой ночью что-то поменялось. Шехзаде на время забыл обо всем и весело хохотал с Майей над каждым глупым рисунком. Девушка, что сидела совсем рядом отгоняла от него все мрачные мысли. Становилось так легко и тепло в душе. Он снова почувствовал себя ребенком, которого мать накормила фруктовым щербетом и поцеловала в лоб перед сном. Тогда он считал себя самым счастливым на свете. Ахмед повернулся и посмотрел на Майю. Ее глаза были опущены, длинные ресницы отбрасывали тень на румяные щечки. - Садись вон туда, - он указал на место, которое приготовил заранее. - И сними накидку. Девушка недовольно взглянула на него и нахмурилась. Как же не хотелось расставаться с единственной вещью, что скрывала ее наготу. Кожа покрылась мурашками от предстоящей пытки. Именно пытки, ведь по другому это не назовешь. Ахмед специально выбрал самое освещаемое место. - И откинь волосы назад. Майя прикусила язык, дабы сдержать язвительный ответ. Какая наглость! Хотелось вцепиться коготками в это красивое лицо и расцарапать. Он совсем не жалеет ее чувств. Стоя спиной к Ахмеду, она начала быстро расстегивать пуговки накидки. Чем быстрее - тем лучше. Отбросив вещь назад, девушка буквально плюхнулась на положенное место и резким движением отбросила волосы на спину. Шехзаде впился в нее взглядом. Молочно-белые, упругие холмики будто созданы для поцелуев. В эту мягкую грудь хочется уткнуться лицом и вдыхать сладкий аромат цветов, хочется попробовать ее на вкус, укусить, облизнуть. В голове у Ахмеда промелькнули сотни идей о том, что именно можно с ними сделать. Ему неожиданно стало очень тесно и жарко. Вдруг что-то мелькнуло у нее меж грудями. - Что это? - спросил Ахмед, не узнавая собственный голос. - Это кулон, - она прикрылась одной рукой, а второй подняла вещичку. Оно имело форму сердца на которой была высечена буква "К". - Мне подарил его Кахир. Он хотел, чтобы я всегда помнила о нем и о его любви ко мне. В памяти шехзаде невольно всплыли слова Дарии о его матери. " За океанами у нее остался жених, любимый ею мужчина. Она часто плакала по нему и умоляла дать ей яду, лишь бы не жить с ним в разлуке." Такое открытие совсем не нравилось Ахмеду. Появилось дикое желание сорвать этот уродливый кулон, который не представлял из себя никакой ценности и выбросить его. Сердечко висело на обычной, толстой нитке. Помимо этого украшения на ней ничего не было. Он встал и подошёл к девушке, не обращая внимание на ее испуганный взгляд, точно как у загнанного в угол зайца. Она попыталась схватить с пола накидку, но не успела. Ахмед перехватил ее маленькую, холодную ручку и сжал в своей теплой. - Позволь мне тоже сделать тебе подарок. За твое послушание и смелость. Майя не считала себя смелой. Может, когда- нибудь она сможет приписать эту черту в скудный список своих достоинств, но не сейчас. Однако Ахмед был иного мнения. Она набрала силы и явилась позировать голой перед человеком, от которого долгое время скрывалась. Он снял с указательного пальца перстень и одел на большой палец девушке. Только с него оно не слетало, держалось плотно и хорошо. Ее глаза округлились от удивления. - Но... Я не могу. Оно очень дорогое ... Дорогое? Ахмед усмехнулся. Неужели Майя не понимает, что такая вещичка для него ничего не стоит? - Возьми, - перебил он нетерпеливо. - Я считаю, ты это заслужила. Ведь тебе придётся позировать мне несколько ночей подряд. - Несколько... - Да. Я рисую медленно, Майя. * * * Элизабет лежала на мягкой кровати повелителя, смотря в потолок холодных покоев, и прислушивалась к сопению Султана. Тот уснул после их одного соития. Занятие любовью не принесло наложнице того восторга, которого она наслышалась от других рабынь. Селим доставил наслаждение лишь себе, затем повернулся к ней спиной, словно ее тут вообще не было, и заснул. Она провела по телу руками. Перед приходом, Элизабет намазала соски ядом, как и шею. Сейчас на них ничего нет. Селим, как оказалось, не был равнодушен к женской груди. В порыве страсти он больно кусал их, сжимал, сосал, точно младенец. Кожа покраснела от такого грубого обращения. Девушка поморщилась. Одной ничтожной дозы недостаточно. Яд начнет действовать с завтрашнего дня, но нужно продолжать снабжать его, дабы добиться желаемого результата. Придется потерпеть. Ради Ахмеда она могла это сделать. Перед глазами вдруг появился образ любимого мужчины. Элизабет представила себя в его объятиях и неожиданно почувствовала острое чувство неудовлетворенности. В награду за проделанную работу, шехзаде пообещал ей богатство и знатного мужа. Но зачем ей муж, когда она желает только Ахмеда? Закрывая глаза, Элизабет подумала, что поменяет решение и потребует в мужья его самого. Он не сможет отказать, иначе поплатиться за это жизнью. * * * Ибрагим Паша поспешно шел во двор , где у ворот его ждала группа вооруженных до зубов янычар. Придётся отправиться в город и подавить недовольства народа жестокими способами, как то приказал повелитель. Он не любил проливать кровь и смотреть на скорченные от боли лица мирных жителей, но понимал, что это самый лучший способ избежать начинающего восстания. Паша размышлял обо все этом, разглядывая своего черного жеребца, однако вскоре заметил на боку у лошади белое пятно в форме полумесяца. Приглядевшись, он понял, что конь вовсе не его. Животное явно превосходило его любимчика по скорости и силе. Резвый жеребец угрожающе заржал при приближении Ибрагима. - Он больно кусается. Лучше не подходи близко, - крикнул ему один из янычар. - Чья эта проклятая лошадь? Она же дикая! Немедленно уберите эту тварь с моих глаз. Ни один воин из группы не шелохнулся. Его приказ нагло проигнорировали. Паша пришёл в бешенство. - Кажется, я четко выразился в своем желании,- спокойным, но ледяным тоном произнес он. Тот самый янычар, который предупредил Ибрагима, вышел вперёд. Он снял головной убор и легким свистом подозвал к себе необычного коня. Животное фыркнуло, затем лениво направилась к хозяину. Гнев Паши мигом испарился, когда он встретился взглядом с хозяином дикой твари. Перед ним стоял шехзаде Ахмед в красной форме янычара. - Я бы предпочел ездить на Таифе, - с улыбкой возразил он. Таиф? У этого животного даже имя есть. - Конечно, - кивнул Ибрагим Паша. - - Приношу извинения за сказанное. Я никак не ожидал вас здесь увидеть. - Я решил отправиться с вами. Хочется взглянуть на происходящее своими глазами. А это, - Ахмед погладил твердую ткань на груди. - Всего лишь маскировка. Могу поклясться, что в молодости мой отец покидал стены дворца под прикрытием точно таким же способом. Верно ли я говорю, Ибрагим? - Верно. Решили во всем подражать отцу? - Нет. Не во всем, - чуть нахмурился шехзаде. - Но в некоторых вещах определённо стоит. Паша еле заметно улыбнулся. Он полностью разделял мнение молодого мужчины. Вскоре они сели на лошадей и покинули двор. Ахмед ехал рядом с Ибрагимом, ведя с ним интересную беседу. Майя рассеянно крутила в руках перстень, а сама, смотря в маленькое окошечко кареты, думала об Ахмеде. Она никак не могла разгадать намерения этого человека. Почему он решил нарисовать ее, почему подарил дорогой подарок и почему делиться воспоминаниями о прошлом? Он разговаривал с ней как с другом, как с равным себе человеком, хотя частенько и отдавал приказы. Мехмед тоже отзывался о нем лишь с хорошей стороны. Ранья же была им очарована. - Что это у тебя в руках? Майя посмотрела на Залию. Та сидела напротив среди кучки мягких подушек в новом темно - зеленом платье, которое отлично сочетался с ее цветом глаз. Сейчас они едут к прославленной гадалке и целительнице, чтобы вылечить ее бессонницу, а также заглянуть в недалекое будущее. Уж очень госпожу волнует судьба единственного и любимого сына. - Это кольцо, - ответила Майя. - Я нашла его в саду, когда срывала для вас цветы. Она не любила врать, но другого выхода не нашла. - Оно кажется мне знакомым. Где-то я его уже видела. Вторая служанка Марья, вытянула шею вперёд и принялась задумчиво разглядывать вещичку. Однако, слава Аллаху, никто из них не узнал перстень шехзаде. - Будь осторожна. Тебя могут обвинить в краже. - Я буду осторожна, Госпожа. Залия мягко улыбнулась племяннице. Она никому не скажет о ее секрете. Вероятно, девочка захочет продать перстень и купить взамен что-нибудь менее яркое и привлекательное. Серебряный браслет. Может, серьги или же купит цепочку для того кулона, которое носит всегда. Пусть делает что захочет, это ее право. Неожиданно карета остановилась. Это произошло настолько резко, что Майя с Марьей слетели с сидений и упали на пол. - О Всевышний, с вами все в порядке? - испуганно вскрикнула Залия. - Почему мы остановились? Дверь кареты открыл один из стражников, которому приказали сопровождать госпожу и охранять её. Позади него раздались крики и ругань людей. Посередине улицы собралась целая толпа. Повозки горой скучились недалеко, преграждая все пути. - Мы не можем ехать дальше. Лучше вернуться во дворец, пока все не утихнет,- сказал мужчина, озабоченно поглядывая по сторонам. - Что не утихнет? - еле прошептала Майя. Со стороны толпы послышался душераздирающий вопль женщины, превосходящий крики других. Марья мертвецки побледнела и сжалась в самый угол кареты. Залия Султан тем временем попыталась что-то рассмотреть через окошечко. Снова послышался крик, только в этот раз намного громче. Майя не могла спокойно слушать мольбу о помощи, ее сердце обливалось кровью от жалости. - Позвольте посмотреть... Она бросилась к выходу. Стражник отвлекся и не заметил ее исчезновения, хотя вряд ли стал бы останавливать. Ему дали приказ охранять Залию Султан, а личные служанки госпожи никого не интересуют. Майя медленно приблизилась к центру улицы. За спинами людей не было видно того, что происходило, но был слышен твердый, уверенный голос мужчины, который выкрикивал свою речь. - Кто еще желает ощутить на себе всю силу воинов Султана Селима? Кто еще желает лишиться своего грязного языка? Ваши обвинения беспочвенны. Вы идете на поводу у наших врагов, предавая тем самым повелителя. Что же тут происходит? Майя встала на цыпочки и успела разглядеть недалеко целую группу янычар. Женщина рядом тоже приподнялась, но не затем, чтобы все разглядеть. Она громко выкрикнула: - Смерть такому повелителю. Многие подхватили ее слова и шумно выкрикнули тоже самое. - Кто это сказал? - громко проревел тот самый мужчина, который до этого угрожал людям лишить их грязного языка. Женщина опустилась. Кажется, теперь она начала жалеть о сказанных словах. Но сдержать в себе ярость не удалось. Только что при всех, раздели и выпорили ее сына. Благо тот остался жив, но потерял много крови и заполучил шрамы на всю жизнь. И за что же? За то, что высказал свое мнение относительно всего происходящего. Она боялась последовать примеру сына. Она уже не настолько молода и здорова, двух ударов плетьми достаточно, чтобы переломать кости. Поэтому женщина толкнула вперёд стоящую перед собой молоденькую девушку. Ей то удастся все стерпеть. От сильного удара в спину, Майя упала вперёд. Все расступились, отдавая одну из своих голодным волкам на растерзание. К ней подошёл разъяренный мужчина. Она подняла полову от земли и взглянула тому в лицо. О Аллах, это же Ибрагим Паша. - Поднять и подготовить к порке, - без малейшего сочувствия произнес и отвернулся. Он не узнал ее. Конечно, такой человек не станет надолго задерживать взгляд на обычной служанке.