Паутина

Жизнь входила в колею как-то сама собой, постепенно, неспешно. И, что самое странное, не без помощи Воропаева. Не сказать, что Катя с ним сильно сблизилась или влюбилась, отнюдь, он её до сих пор бесил одним своим присутствием. Виделись они нечасто, оба сейчас были заняты по самую макушку. За три недели всего два раза. Один в Зималетто, другой — у него дома. В компанию Воропаев наведался чисто из вредности, как потом он ей сказал наедине, сравнить Катю из каморки с Катей в кресле президента, чем выбесил её почти до потери самообладания. Дело закончилось короткой перепалкой, требовательным поцелуем Александра и предложением продолжить позже в более подходящем для этого месте. Но вырвалась к нему Катя только через несколько дней. Помимо кучи дел осталась одна огромная и пока неразрешимая проблема. Андрей. Жданов был буквально повсюду, и на работе, и после работы, и сопротивляться она ему так и не научилась. Да и не могла. Впрочем, Андрей не сильно напрягался, чтобы получить желаемое. О своих чувствах он теперь говорил осторожнее, Пушкарева ему не верила, но он продолжал пожирать Катю глазами прилюдно, отвозил и привозил на переговоры с партнёрами и поставщиками. В компанию из таких поездок они не всегда возвращались сразу, но Андрей с энтузиазмом включался в работу, стоило ему переступить порог офиса, поэтому рабочий процесс не сильно страдал. В мозговых штурмах нередко участвовал Коля, а, значит, Жданов появлялся и вносил свою лепту обязательно. Порой Катя сама его выводила из себя нежеланием провести время вместе, а то и полным игнорированием, если случался аврал. Андрей неизменно бесился, но, как раньше, настаивать на своём побаивался. Зато, стоило ему дорваться, отрывался на полную катушку. Катя ничего не могла с собой поделать. Она хотела Жданова так, что, порой, лезть на стену была готова. И это её пугало до чёртиков. С Сашей было всё по-другому. Он никогда её не торопил и не торопился сам, дразнил, злил, позволял выпустить пар немного, доводил до белого каления и только потом, если она хотела, переводил все в горизонтальную плоскость. Про её работу говорили очень мало. Да и не хотелось ей особо ничего рассказывать. Зималетто прочно было связано с Андреем. А рассказывать о взаимоотношениях со Ждановым Александру она не хотела. Зато он много спрашивал о ее работе с Юлианой, о дальнейших планах, даже иногда делился своими. Личных вопросов Воропаев не касался, зато они могли до хрипоты обсуждать какую-нибудь книгу, выводя попутно друг друга на эмоции. Заканчивалось, обычно, тем, что Александр ее целовал, усмехался и оставлял в покое. Как-то она его спросила, зачем он ее постоянно выводит из себя и получила в ответ насмешливое: «Когда ты разозлишься, то прекращаешь меня стесняться и зажиматься. Ты мне нравишься, когда уверена в себе». К концу апреля Катя иногда ловила себя на том, что скучает по Саше, когда не получается встретиться. Он никогда не просил остаться ее на ночь, порой, отвозил сам до дома, но чаще она вызывала такси. Она привыкла к его манере речи и подколкам, бокалу вина «до» и сигарете «после». Вино пили они вместе, а курил он один на балконе. Иногда она выходила к нему, просто, посидеть рядом. В такие моменты она вспоминала свою почти детскую восторженность по отношению к Андрею до того, как прочитала инструкцию Малиновского, и ей становилось то ли стыдно, то ли смешно. Постепенно и незаметно Катерина обретала уверенность в своих силах, в себе, стала лучше разбираться в людях, научилась ценить свое время и рассчитывать силы. Жизнь стала спокойнее, размеренней, только Жданов привносил в нее хаос непрекращающимися сценами ревности на пустом месте. Как в кривом зеркале: все перевернулось с ног на голову. Зимой Катя ждала его знаков внимания и ловила каждое слово и жест, а теперь это делал Андрей. Кате по-прежнему нравилась его несдержанность в постели, его ласки. Даже его ревность, которую она принимала за собственничество. Андрей периодически интересовался, что с ней происходит и не хочет ли она объяснить свое поведение. Спрашивал, любит ли она его, но на этот вопрос она и сама уже не могла ответить. Тянуло, да, как магнитом, и было жарко и сладко в его объятиях, но, казалось, кроме страсти их ничего не связывает. Что происходит и чем это закончится не знала даже сама Катя. Впрочем, Андрей тоже неуловимо менялся, стал чуть сдержаннее и спокойнее, но так ни разу не вернулся к незавершенному разговору об инструкции, сказав Кате, что это дело прошлое и вспоминать он не желает о том периоде. Дела у компании совместными усилиями пошли в гору, и Кате нравился результат. Глядишь, скоро расплатятся с долгами, и она, наконец, освободится от Зималетто и всего, что с ним связано. Павел Олегович ее хвалил, когда редкий раз прилетал в Москву. Успокоилась и Маргарита Рудольфовна, но с ней Катя практически не общалась. Это был странный период поиска себя, и Катя балансировала на острие ножа между родительским гневом по поводу ее поздних возвращений, двух мужчин, ответственности на работе и попытками выстроить в коллективе нормальную рабочую атмосферу и субординацию. Вечно отсутствующие на своих местах секретари ее отчетливо раздражали, хотя и общалась она с ними по-приятельски. То, что она когда-то принимала за дружбу, теперь воспринималось как нормальные отношения в коллективе. Ведь, по сути, кроме работы их ничего не связывало. На вопросы о личной жизни она отмахивалась, там сам черт ногу сломит. Да и узнай женсовет, что президент спит попеременно сразу с двумя акционерами, перестали бы работать вообще. Зато наладились отношения с дизайнером и из открытого взаимного неприятия выросло рабочее взаимоуважение и нейтральное отношение друг к другу. Единственной подругой Кати стала Юлиана, которая в мужчинах не искала ничего, кроме партнера на одну-две ночи. Может, поэтому и сама Катя относилась довольно спокойно к своему положению. Она свободна, так что имеет полное право иметь столько мужчин, сколько пожелает. Вскоре должен был состояться первый ее показ новой коллекции в качестве президента компании, и старые комплексы нет-нет, но заявляли о себе. И утешение она снова нашла в Сашке, который, кажется, понимал ее гораздо лучше, чем другие. Никаких выяснений отношений, никаких совместных планов. Никаких признаний и обещаний. Воропаев хотел секса, его и только его и получал. Единственный проблеск истинного отношения к ней был только когда неожиданно в разгар их беседы у Кати зазвонил телефон, а на экране высветилось имя Жданова. — Привет. Говорить можешь? — слышимость была отличная, а несостоявшегося родственника Саша узнал по-любому. Пока свое изумление он выразил только приподнятием брови. — Не особо. И рабочий день закончился два часа назад, — с прохладцей ответила Катерина. — Я не по работе. Приедешь? Пожалуйста, — Катя отвела взгляд от Александра, но с места не сдвинулась. — Андрей, давай в другой раз. Не сегодня, — разговор хотелось закончить как можно скорее, но, кажется, об этом можно было только мечтать. — Я рассчитывал на другой ответ. — А я — отдохнуть. Потом поговорим. Я не одна вообще-то. — А с кем? — А это так важно? По-моему, я тебе уже говорила, что тебя это не должно волновать. Поговорим завтра. — Замечательно! Заеду утром! — огрызнулась трубка голосом Жданова, а Катя сдержала вздох. Разговор прервался. — Интересное кино, — криво ухмыльнулся Воропаев, пододвинув Кате наполненный вином бокал. — А я уж думал, что чудо случилось. Ошибся, надо же. — Не понимаю твоего сарказма. — Не прикидывайся дурой, тебе это не идет. Прекрасно знаешь, о чем я. Ты вино-то пей, зря, что ли, налил? — едко сказал Саша. — Не думаю, что ты хочешь вспоминать творчество Малиновского и свое участие в спектакле при мне. — Ты прав. Только откуда ты знаешь? — Глупый вопрос. У меня, если помнишь, сестра за Андрюшу собиралась выходить. Кстати, за срыв свадьбы я тебе искренне благодарен. Без сарказма. У Киры мозги хотя бы включились после прочтения сочинения на тему как не дать сорваться с поводка страшной дуре с несколькими миллионами в кармане, — Катя прикрыла глаза, как от удара. — Тебе, гляжу, сценарий понравился, раз решила продолжить. Посмотри на меня. Воропаев мягко взял девушку за подбородок и заставил взглянуть ему в глаза. Помимо насмешки в глубине глаз плескалась дикая ненависть и животная злоба. Губы кривились в злой усмешке. Его рука пахла табаком, а большой палец погладил чуть приоткрытые губы. У Кати сбилось дыхание. — Впрочем, нашим встречам до сих пор это не мешало. Надеюсь, не помешает и впредь, — Александр усмехнулся и поцеловал девушку. И Катя не нашлась с ответом, наверное, впервые.