Паутина

Обстановка дорогого ресторана для Кати была привычной. За полгода работы в Зималетто Жданов протащил её, кажется, по всем подобным заведениям. Ну, или по большей их части. Только теперь на неё не поглядывали косо с вежливыми улыбками. Одета она соответствующе, чуть фривольнее, чем нужно было бы для офиса и гораздо скромнее, чем для вечернего выхода в свет. Но ей нравилось. О вчерашнем возвращении в компанию она очень хотела бы не вспоминать. Нет, совесть её не мучила, она свободна, Андрей, как оказалось, тоже, но разговор у них снова перешёл на уровень животных инстинктов, и Жданов явно намеревался продолжать в том же духе. Пришлось расставлять приоритеты жёстко и довольно резко. Все развлечения за пределами работы. Андрей, кажется, ничего не понял и сильно возмущался. Что, мол, он вообще-то соскучился и ему Катя необходима. А что Кате хочется развязаться с советом директоров и оставить компанию её законным хозяевам, в расчёт он не брал. Ему, как он сказал, было наплевать. Но ошибки своего руководства честно готов исправлять. Переключить его в рабочее русло было очень сложно. Пришлось напоминать, кто в данный момент в доме хозяин. Сбивалась дистанция, так необходимая для нормальной работы. И это невероятно бесило. Выплеснуть скопившееся за день напряжение и раздражение было некуда, может, поэтому окончательное решение встретиться с Александром было принято под влиянием эмоций. Это показалось наиболее безопасным вариантом. В конце концов, Воропаев не ждёт от неё милых улыбок и хлопанья ресницами, а к колким фразам они оба привычные. Катю проводили к довольно уединенному столику, подскочивший тут же официант подал меню ей и её визави. Воропаев холодно посмотрел на неё и приподнял уголки губ, что, стало быть, должно было означать улыбку. Катя чуть склонила голову, обозначая кивок. — А вы заставили меня ждать, — как только они остались наедине, сказал Александр. — Я ожидал от вас большей пунктуальности. — Хорошо, что вы не с цветами под часами на площади, — Катерина ухмыльнулась. — А то было бы забавно. — Ничего забавного в этом не вижу. — А что, был опыт? — поддела девушка. Александр скривился, как от зубной боли. — А вас это действительно интересует? — Я сомневаюсь, что вы ответите честно. Впрочем, думаю, вы меня пригласили не любовные неудачи обсуждать, верно? Так зачем? — Катя посмотрела на Воропаева поверх очков. Мужчина сидел в весьма открытой позе, даже несколько вызывающей: откинувшись на спинку стула, чуть в пол-оборота. Одна рука на столе, вторая на спинке стула и подпирает щеку. Одна нога закинута на другую. Весьма безопасно. Во взгляде, обращенном к ней, усмешка. Та самая, недобрая, которая выводила её из себя. Та самая, которая давала право на колкие замечания и ответные попытки вывести оппонента из себя. — А вы, смотрю, окончательно осмелели, Екатерина Валерьевна. На вас так назначение подействовало? — тонкие губы трогает едва заметная ухмылка. Вопреки этикету девушка уперлась локтями о столешницу. — А у меня есть причины бояться вас? Что касается моего назначения, то со вчерашнего дня мой восторг только усилился. Даже начинаю догадываться, как некоторые правители становятся тиранами и деспотами, — Катя хотела добавить что-то ещё, но официант принёс заказанное Александром вино и нарезанный тонкими ломтиками сыр. — Отличное вино, кстати, рекомендую. Не желаете? — небрежно бросил Воропаев и застыл, ожидая ответа. — Вы казались мне неисправимой карьеристкой. — Несколько поменялись приоритеты. Кроме того, если и добиваться высокой должности, то, определённо, не таким образом. Это назначение, и вы прекрасно знаете, мера вынужденная, — девушка с сомнением глянула на бутылку тёмного стекла. Пить она совершенно не умела и меры никогда не знала. — Если только один бокал. Я редко пью. — Я же не ставлю цели напоить вас, Екатерина Валерьевна. В противном случае я бы заказал водку, — Воропаев рассмеялся. Кроваво-красное вино разлилось по бокалам. — Иногда просто необходимо совсем немного алкоголя, чтобы поддержать беседу, разрядить обстановку и просто посмаковать напиток. Если не ставить цели напиться, то можно оставаться в трезвом состоянии долгое время. Попробуйте, это всего лишь вино. — А какие цели вы поставили, пригласив меня сюда? — Катя пригубила чуть терпкое, отдающее пряностями вино, но привычного вкуса винограда не почувствовала. Александр улыбнулся. — Ну, например, мне захотелось увидеть вас вне естественной среды обитания. То есть, без кипы папок, не занятую бесконечными расчётами и составлением липовых отчётов для директората по указке бездарного руководства, — ухмылка получилась у него кривая, злая. — Кроме того, с вами приятно вести беседу, а это для женщины очень редкое качество. — Вы считаете наш обмен шпильками и колкостями беседой? — Катя приподняла бровь. Нет, изумления она не испытывала, скорее, интерес. И ещё злость. — Интересное совпадение, вам не кажется? Стоило мне слегка переодеться и занять место того самого бездарного руководства, как вы проявляете ко мне непозволительно много внимания. Не думаю, что вы бы сделали это месяц назад или если бы я не сменила имидж. Как минимум, вам было бы неловко в моем обществе. — Скорее, неловко было бы вам, если бы вы вообще согласились со мной встретиться, — Александр поднял бокал и склонил чуть голову. — Кроме того, я не такой оригинал, как небезызвестный Андрей Жданов, чтобы выводить в свет девушку вроде вас в вашем прежнем виде. Моей репутации это вряд ли бы повредило, а как вас встречали вы знаете сами. Мне, кстати, интересно, что вас подтолкнуло сменить имидж? — Долгие размышления, — мрачно ответила Катерина. Александр затронул очень опасную и болезненную тему. — Иногда внутренние перемены влекут за собой и внешние изменения. У меня как раз тот случай. Но вы ходите вокруг да около. Что вам нужно от меня? — Честно? Секса. Если, конечно, с переменой имиджа вы не завели толпу поклонников. Красивые и сексуальные девушки привлекают всеобщее внимание, — Катя вытаращила на него глаза. — Особенно, если они не нуждаются ни в деньгах, ни в повышении своего положения в обществе. — А вы, Александр Юрьевич, меня с Клочковой, случаем, не путаете? Или у вас настолько все плохо, что даже она не желает провести с вами время? — А вы, Екатерина Валерьевна, уже успели обзавестись толпой поклонников или все те же лица? — Воропаев усмехнулся. — Я, конечно, настаиваю, но не заставляю. Вдруг вам понравится? — С такой наглостью я еще не сталкивалась, — Катя прищурилась. Внутри все кипело и бурлило и требовало выхода. — Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, так чего терять время? — Воропаев рассмеялся, а у Кати кончились слова. Хотелось то ли плеснуть ему в лицо вином, то ли влепить пощечину, лишь бы он прекратил так ухмыляться. Поймав ее взгляд, Воропаев обошел стол и, не дав ей ни обернуться, ни подняться на ноги, склонился над ней, легко касаясь ее плеч. — Я не заставляю. У тебя есть выбор. Хочешь — вызывай такси и уезжай одна, хочешь — отвезу сам. Опять же на выбор. Можно ко мне, но тогда я расценю это как согласие, либо ты поедешь домой. Выбирай. Я не тороплю. Воропаевские пальцы скользнули с плеча на шею, невесомо прошлись вверх, к уху, очертили мочку и легко прошлись по подбородку. Катя и без того была один сплошной туго натянутый нерв, а вот такая неожиданная ласка от злейшего недруга волновала не хуже жарких ждановских объятий. «Он знает про Андрея», — мелькнуло в голове. Дыхание сбивалось, в мыслях мутилось. Александр ждал. Любовь к Жданову, невозможная, отравляющая все существо, не дающая вдохнуть полной грудью. Ни к чему не обязывающий секс без клятв в любви, для взаимного удовольствия. Воропаев всегда был предельно искренен в отношении к ней, высказывал все в лицо, не смягчая формулировок, но, в какой-то мере, она именно это в нем и ценила. Иначе давно бы оборвала их извечный обмен шпильками. Вечно врущий и сам не знающий, чего ему нужно, Андрей, который действовал по указке его дорогого дружка. Инструкция. Бесконечные признания в любви. Желание хотя бы чуточку спокойнее относиться к посягательствам Андрея. Желание выбить его из головы, уже несколько притупившееся. — К тебе, — чуть дрогнувшим голосом ответила Пушкарева, ненавидя все вокруг. Воропаева особенно. В конце концов, он действительно не заставлял. Сама согласилась. Дорога до его дома не заняла много времени, изредка он проводил кончиками пальцев по ее бедру, пока вел машину, но молчал. Да и Кате разговаривать не хотелось. Чуть позже, когда она уже потихоньку приходила в себя у него дома, Воропаев, закурив сигарету, сказал: — Знаешь, ты как дорогое коллекционное вино. Редкий экземпляр, который не всем под силу оценить. Алкоголику, например, все равно, что пить, перебродивший виноградный сок, щедро разбавленный плохо очищенным спиртом или вот такое вино. Он просто опустошает бутылку. Я предпочитаю растягивать удовольствие.