Паутина

Кутерьма перед показом. Да, скоро все разрешится, и она уйдёт. Катя долго решала, какой отчёт предоставить. Реальный или липовый? Липовый — соврешь ещё раз и получишь почесывание за ухом от доброго хозяина. Реальный — получишь шквал ненависти и ушат помоев от всего совета. Тогда она точно уйдёт из компании и освободится от Жданова, но предаст его и потопит. Как не совершить ещё одну ошибку? И не будет ли ошибкой предоставить липовый отчёт на совете, которая утопит ее? А пока приходилось терпеть Андрея, морщиться от его поцелуев. Он пил постоянно. Пытался усидеть на всех стульях сразу, и Киру успокоить, и её на поводке удержать. А Катя так и не решила, что ей нужно сделать. Наверное, и не решила бы, если бы Ольга Вячеславовна не упала в обморок, и Катя вместе с женсоветом и Милко не отправилась бы к ней, чтобы присмотреть и ободрить её. Пили чай, разговаривали, даже смеялись. Под маской истеричного гения оказался добрый, искренне любящий свою ОлЕчку, молодой мужчина. И всё было хорошо. На время забылись её собственные проблемы и волнения, от которых впору ложиться рядом с Ольгой Вячеславовной. Воодушевившись, она попросила Колю забрать её домой чуть попозже. Сейчас ей нужен был только друг, с которым можно помолчать и ни о чем не думать. Откуда ей было знать, что именно в этот вечер Жданов напьётся вдрызг и решит поехать выяснять с ней отношения и заодно снова попытаться вырвать у неё согласие на очередную ночь? Он абсолютно не понимал, что делал и где он находится. Хорошо хоть, что держал руки при себе пока что, но доводить до этого Катя не стала. Ехать с ним куда-то она не хотела, слишком пьян он был и чем-то взбудоражен. Пришлось прощаться с девочками и уходить, пока Жданов не выкинул какое-нибудь коленце. Иначе сплетен будет не избежать. Андрей потащился за Катей , бормотал что-то о своей любви к ней, о том, что после совета отменит свадьбу и всем скажет, что любит её. Лез с поцелуями и хватал за руки, не давая уйти. Убеждал и настаивал, что сегодня она должна быть с ним, и ему плевать, что её дома ждёт отец. У подъезда уже ждал Колька, который был очень сильно недоволен, что его на ночь глядя вытащили из дома. Катя кинулась к нему, забыв, что в затылок ей дышит абсолютно неадекватный Андрей. Догнал он ее уже возле машины, практически прижал к дверце, не давая сесть. «Нам нужно поговорить, Катя», — твердил Андрей на ее отказы. Не хотелось ей разговаривать с ним. Что она могла ему сказать? Что он мог ей сказать? Да ничего. Все снова кончилось бы сначала поцелуем, а потом бурным сексом. А после она уже ни думать, ни разговаривать уже не смогла бы. «Отпусти меня», — прошипела Пушкарева на очередное ждановское «вы должны быть со мной...», а потом Коля вмешался. Слово за слово, и в руках Кати две пары очков. А Коля сцепился с Андреем. И остановить обезумевшего Жданова, казалось, было нереально. Лезть в драку она побоялась, ее бы Андрей зашиб одним ударом и не заметил бы. А ее крики были бесполезны. Выскочил Федька, высыпал на крыльцо женсовет. Но остановила Андрея Катя. Пощечиной. За Колю, за Федю, за себя, в конце концов... Нет, он не протрезвел, не успокоился, просто замер на месте и смотрел только на Катю. И взгляд его был абсолютно пустым. Пушкарева буквально ощущала его взгляд на себе, пока в неверном свете фонарей рассматривала повреждения на лице друга, молча, деловито, словно не в первый раз. Колька смущённо отбивался, шипел, пока она вытирала ему кровь и успокаивала. Что-то говорил Милко. То ли успокаивающее, то ли обвинительное, Андрей словно и не слышал никого. Ни ахи-вздохи женсовета, ни слов Кати обращенных то ли к другу, то ли к жениху. Щека от её удара горела. Оказывается, у Кати тяжёлая рука. Ушли секретари с Милко и Фёдором, уехала Пушкарева с Колей. А Андрей стоял один посреди чужого заснеженного двора. И было ему очень паршиво. Как ей объяснить, что без неё он не сможет? Почему со всеми, и с подругами, и с Колей этим она, как прежде, ведёт себя доброжелательно, радуется им, а с ним... То не замечает целый день, то позволяет себя обнять. Не действует уже, как раньше, ни подаренная открытка, ни милые пустячки, которыми Малиновский затаривался регулярно. Да и не хотелось больше дарить эту всю мишуру. Хотелось вернуть ту, прежнюю, влюбленную и восторженную Катюшу. И он до сих пор не понимал, что происходит. Звонила Кира, но трубку он не стал брать. Домой ехать не хотелось. Хотелось лечь на землю и выть в голос от досады и одиночества. Эту безобразную драку она ему не простит. И как же был прав этот Зорькин, когда сказал, что он, Жданов, отвратительный руководитель. Но, наверное, Сашка был бы ещё хуже. И, все же, как же паршиво остаться одному, никому не нужным и забытым. Завтра он поговорит с Катей, извинится за своё поведение, и, может, она хоть немного потеплеет по отношению к нему. Не могла же она узнать о том, что написал Малиновский в своей гребаной инструкции? Тогда это бы многое объяснило... Катя не спала почти всю ночь. Думала. О чем? О том, что отчёт на совете она предоставит настоящий и посмотрит на вытянувшиеся лица акционеров, насладится позором Андрея и неодобрением со стороны родителей. Только... Положение дел в Зималетто для Андрея не новость, а вот его отец... Он примерно ровесник её папе, и у него больное сердце, насколько она поняла из разговоров. Пятнадцать лет жизни он отдал на развитие компании. И правда, вот так, без подготовки, его может убить. Виноват ли Павел Олегович, в том, что его сын такая скотина? Заслуживает ли он быть убитым правдой? И Кате не хотелось бы быть причастной ещё и к будущему сердечному приступу. Отчёт, реальный, его точно убьёт. Разве что самой поговорить с ним предварительно, объяснить ситуацию так, чтобы правда его не прикончила. Павел Олегович лично ей ничего плохого не сделал. Это его сыну плевать на все, лишь бы получить желаемое, а Катя так не могла. И решение пришло под утро. Она сама всё расскажет о том, что происходит в Зималетто, объяснит, чего хочет и чего ждёт в будущем. Уверить, что их деньги не нужны ей. И, может, Жданов-старший её услышит и поймёт. Только про историю с её соблазнением она, пожалуй, говорить не станет. Осталось только понадеяться, что ей удастся поговорить с Павлом до показа и до совета директоров. А там будь что будет. Из Зималетто она решила твёрдо уйти и не возвращаться никогда. Разговор со Ждановым-старшим случился на следующий же день, после ссоры с Кирой по поводу того, что Пушкарева влепила пощёчину президенту компании, но —внезапно — Андрей за Катю заступился и вызвал огонь на себя. А Кира напоследок бросила фразу: «Вы, Катя, ведёте себя так, словно вы тут хозяйка!». Катерина еле сдержала ухмылку. Потому что, впервые, наверное, она это осознала. Потом выслушала извинения Андрея, который, кажется, так и не понял, за что именно он просил прощения. А затем пришёл Павел Олегович. И Кате стало очень страшно. Жданов-старший улыбался, приветливо кивнул ей, не зная, что у неё в руках граната со сдернутой чекой. Андрей куда-то слинял, а Катерина набралась смелости и сказала:«Павел Олегович, нам необходимо с вами поговорить. И, желательно, не здесь». Неожиданно Павел согласился и, прихватив кое-какие документы, Катя пошла за ним. Как выстраивать разговор она не знала и очень боялась его. Но рассказала Жданову всё. Он выслушал её, не перебивая и не задавая вопросов, но остался вполне спокойным, и Катя внутренне порадовалась, что не стала тянуть до совета и обрушивать новость без подготовки. — Насколько я понимаю, фирма в данный момент принадлежит вам? — наконец, спросил Павел Олегович. Катя кивнула. Очень хотелось зажмуриться, чтобы не видеть цепкого, очень внимательного взгляда Жданова-старшего. — И что же вы теперь хотите? — Вернуть вам Зималетто и забыть все, как страшный сон, — помедлив, ответила Катя. — Все документы по «Никамоде» я предоставлю, доверенность на управление ей оформлена на Андрея... Павловича. Я передам все документы и отчёты и уйду. — Вы же понимаете, что после того, что вы натворили с Андреем, он не сможет и дальше возглавлять фирму? — Я понимаю, Павел Олегович. Но мне это уже не интересно. Мне просто хочется уйти. Я больше не могу продолжать работу в «Зималетто». — Меня интересует ещё один вопрос: почему ни вы, ни Андрей не сообщили об этом раньше? И если от своего сына я бы мог ожидать подобного поведения, то от вас, Катя, я ждал более сознательных поступков. Я понимаю, что вы находились в подчинении у президента компании и выполняли его распоряжения, но... Неужели вы не думали о том, что совершаете должностное преступление, готовя фальшивые отчёты и смотря сквозь пальцы на то, что творится в компании? Вы сказали, что вам надоело врать, и были честны со мной, но неужели у вас ничего не шевельнулось, когда Андрей приказал вам подготовить закладную? О чем вы думали, позвольте спросить? Неужели собственной репутации вам было не жалко, когда вы во всем покрывали моего сына? Катя не нашлась, что ответить на все вопросы. — Я приму вашу отставку, но, будьте так добры, приходите на совет. Наворотили вы с Андреем вместе, вместе и должны отвечать за свои поступки. Пушкарева нервно сглотнула и неуверенно кивнула.