Паутина

За предложение Катя ухватилась, как за соломинку. Казалось ей, что оставить далеко позади Москву и все проблемы — самое лучшее решение. Потом, может, когда она вернётся домой, успокоившаяся и разобравшаяся в себе, ей будет легче. Но она сомневалась. Почти до самого совета директоров она барахталась в осколках собственных эмоций, чувств, убеждений. Совесть её не мучила, её время ещё не настало. Сама того не осознавая, она ступила на путь мести за порушенные мечты, за предательство, за обман, и считала, что поступает правильно. Андрей запил — в этот раз всерьёз. Она слышала из своей каморки, как то и дело в стакан лился виски. И терпеть его пьяные поцелуи она уже не могла. Становилось противно от самой себя. Разреветься бы как раньше, выплакаться, но даже этого у неё не получалось толком. Несмотря на тщетные попытки избегать Жданова, она по-прежнему летела к нему на его зов и ненавидела себя за это. Временами ей казалось, что ещё вот-вот, и её мучения закончатся, но то ли Жданов продолжал внимать советам своего дружка, то ли настолько боялся за свою трижды траханную компанию, что отойдя на шаг в сторону, собирался с силами и снова кидался грудью на амбразуру. То есть, завоевывал расположение Кати Пушкаревой. Или думал, что завоевывал. Даже сама Катерина не могла понять. Потому что Катя так и не научилась за прошедшие дни противостоять его натиску. Воропаеву — да. Жданову — нет. С каждым его поцелуем, ей казалось, её опутывали гибкие хищные лианы, прорастали сквозь неё и привязывали к Андрею. Он ревновал её ко всем, даже к женсовету. По возможности, домой она ездила с Колей, которого всё ещё считали её женихом, и за эту ложь ей было очень стыдно. Потому что при упоминании Зорькина у Андрея глаза темнели, ноздри раздувались, а ладони сжимались в кулаки, и Катя опасалась, что рано или поздно случится драка. Александр Юрьевич всё так же захаживал к ней, выводил на эмоции, кидал прозрачные намёки, словно что-то знает. Всё так же за закрытой дверью рычал злющий Жданов в президентском кресле, и это добавляло адреналина. Словесные пикировки перешли на какой-то иной уровень, Воропаев позволял себе, порой, нарушить её личное пространство, но руки не распускал. Однако, тема жениха волновала и его. Катя соврала ему то же самое, что и всем остальным. Её жених — Коля Зорькин. Поверил ли? Уж больно усмешка у него злая. Сомнений никаких не было: он её страстно ненавидел. И она платила ему взаимностью. Тогда и только тогда Александр единственный раз за все свои визиты позволил себе схватить её за запястья и, не будь между ними стола, притянул бы к себе поближе. Разговаривал сквозь зубы, словно злился, но Пушкарева не дрогнула. Устала бояться всего и вся. Преспокойно прохаживалась по своей же внешности и мечтала, чтобы Александр её отпустил. Близко его лицо, неприлично близко, она ощущала его дыхание, на губах. Воропаев, вдоволь насладившись произведенным эффектом, ослабил хватку, скользнул самыми кончиками пальцев по тыльной стороне ее ладоней, и Катя поспешила забиться в угол между стеной и стеллажом. Александр оперся на столешницу и просто смотрел на неё. С усмешкой. Может, сказал бы ещё пару ядовитых и колких фраз, но по закону жанра влетел в каморку Жданов, и в полутемном помещении стало совсем тесно и жарко. «Что от тебя нужно Воропаеву?!» — Андрей задаёт этот вопрос уже месяц, когда Александр, вдоволь поиздевавшись над ним, уйдёт, и глаза его темнеют от сдерживаемого бешенства. Катя, как всегда, пожимает плечами. Она уже привыкла к таким сценам. Сейчас шеф помечется в тесном пространстве её чулана и выйдет вон. Буйному Жданову нужен простор. Но он, наоборот, подходит к ней, поднимает на ноги, прижимает к себе. И нестерпимо хочется оттолкнуть его прочь, но сил, как всегда, на это нет. Слишком жарко от его объятий, слишком собственнический жест. А его губы уже терзают шею. И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы к Жданову не зашел Малиновский. Прервался обезумевший Андрей не сразу, и выглядел крайне недовольным. Прежде, чем уйти, он шепнул: «Сегодня вечером. Отговорки не принимаются. И это не просьба». Впервые, пожалуй, он требовал, а не упрашивал. Неизвестно, что он сделает, если услышит отказ. Оставалось только неуверенно кивнуть, в надежде, что жгущая поясницу рука даже через несколько слоев ткани даст, наконец, ей свободу и возможность стечь на такой родной и крепко полюбившийся стул. Наверное, именно тогда ее решение уехать оформилось окончательно. Потому что еще пара таких эпизодов, и от Кати Пушкаревой ничего не останется. Дожить бы до совета директоров без потери остатков воли и разума. Нужно было швырнуть ему в лицо инструкцию дорогого дружка, вернуть компанию и хлопнуть дверью еще месяц назад. Может, действительно Малиновский прав в том, что страшилки ненасытны в любовных утехах? Или, может, дело в одной конкретной страшилке? А пока Катя Пушкарева с замиранием сердца ждала вечера и отчаянно надеялась, что Андрей передумает за оставшееся время. Или что Кира устроит истерику и потребует жениха пред светлы очи немедля после работы. Или еще что-нибудь. Упадет метеорит. Взорвут Зималетто. Разом перекроют все дороги. Жданов напьется и уснет где-нибудь на производстве. Но ее мечтам не суждено было сбыться сегодня. — Катя, вы готовы? — нетерпеливый голос президента проникает под кожу и лишает воли мгновенно. Знал бы он, какую власть он над ней имеет, наверное, на радостях пить перестал бы. И оставил ее в покое. — Да, Андрей Палыч, — собственный голос звучит хрипло и срывается. Нет, Андрей Палыч, не готова. Не сегодня вечером. И не завтра. Но собираешься и покорно выходишь, словно Жданов — не Жданов, а гамельнский крысолов с волшебной дудочкой. А она — та самая крыска, послушная его игре. Офис уже опустел, они выходят последние. Его рука лежит на талии. Зайдут в лифт — наверняка развернет к себе лицом и начнет целовать. Ноги подгибаются и по телу пробегает дрожь. Усталость и нервы. — Кать, скоро совет директоров. Вы понимаете, что это значит? — Катя кивнула. Не дура. — Нужно будет приготовить отчет. Такой... особый. Ну, не мне вам объяснять. — Да, Андрей Палыч, — без эмоций повторила она. Отчет, значит отчет. Хоть реальный, хоть липовый, хоть фантастическую сагу в трех томах. После совета она все равно уйдет. Большего ему от Кати Пушкаревой ничего не нужно. Только отчет. И фирму назад. И чтобы не отсвечивала после этого.