Нарушенный Догмат

За минувших три с небольшим года Кхиори почтила Люсьена вниманием всего дважды — один раз требовалось передать письмо с завуалированными угрозами, а второй — подкинуть ложные улики. И оба раза он задерживался с ней дольше, чем того могли бы требовать приличия. Впрочем, о каких нормах и приличиях можно было говорить в Тёмном Братстве? Мораль и нравственность здесь были другими, а этика неизменно уступала эстетике. Эстетике тёмных удовольствий и тайных запретных наслаждений, и неважно, был то экстаз от очередного успешного убийства или удовлетворение после жаркой ночи. Люсьен успел посетить Скайрим, познакомиться со своими северными братьями и сёстрами, найти Клинок Горя и вернуться — а от Кхиори не было ни единой весточки. Нельзя сказать, что это его сильно расстраивало, вовсе нет — честолюбивый в ином плане, он никогда не жаждал какого-то отдельного расположения к себе со стороны облечённых властью членов Семьи. Он просто хотел быть лучшим — и никогда не тешил себя надеждой им по-настоящему стать, настолько высока была его планка, настолько совершенны — образцы для подражания. — Будешь и дальше мечом махать, как тупоголовая зелёная орясина или уже делом займёшься? — от отработки очередной связки ударов его отвлёк голос брата — М’Радж-Дар стоял в дверях и недовольно водил хвостом, сжимая в руке пергамент, запечатанный сургучом с оттиском Длани. — А ты гонцом на полставки подвязался? Или по старой памяти гонял Шемера и случайно заглянул? — беззлобно поддел его Лашанс — несмотря на значительную разницу в возрасте, с Даром они были близки, одно их совместное открытие идеальных отравленных яблок сплотило их так сильно, что и представить сложно было. Так, наверное, могут быть друг с другом близки духовные родители. — Не зли меня, мальчишка, — прошипел тот, но в глазах его не было гнева, только веселье. — Это слишком увлекательно, — покаялся Люсьен, забрал свиток из пальцев М’Раджа и совершенно непочтительно поцеловал его в ухо, да так, что каджит головой мотнул, чтобы избавиться от звона. Уединившись за столом в холле, Люсьен закусил губу и нетерпеливо надломил печать. О, он больше года не видел этот почерк, но ждал момента, когда снова пройдётся взглядом по этим изящным, чуть наклонным, буквам. «Моё дорогое дитя, Длани снова требуется твоя помощь. Полагаю, ты ещё не забыл, где находится пансион Лютера Брода? Отправляйся немедленно» Два десятка слов — Люсьен перечитывает их снова, прежде чем сжечь в магическом пламени. Сейчас у него нет контрактов, он предоставлен самому себе, так что нет никаких причин откладывать поездку. Он собирается быстро, не тратя драгоценное время, в конюшнях треплет по шее Арвака и забирается в седло своей каурой лошади. Та застоялась, нетерпеливо прядает ушами, фыркает, принимая угощение — им обоим не терпится отправиться на новое задание, нырнуть с головой в тёмный омут, полный чужой крови и смертей. К Имперскому городу он прибывает на закате, и не может удержаться от того, чтобы обернуться на мосту, окинуть взглядом зелёный родной край, улыбнуться далёким размытым линиям гор Валус, окутанным дымкой тумана и пепла. Сиродил — сердце всего Тамриэля. Взглянуть налево — простирается Коловианское Нагорье, утекающее золотом степей и дюн в Хаммерфелл, обернуться — Западный Вельд зеленеет, смазывая границу между Сиродилом и Валенвудом, а за ним, ещё дальше, струятся под дуновением ветра барханы Эльсвейра. — Чего встал? — окликнул его стражник, который уже битую четверть часа наблюдал за тем, как Лашанс любуется окрестностями. — Красиво, — ответил Люсьен, смущённо улыбнувшись. — Завидую я тебе, дружище, можешь стоять тут и любоваться весь день, а тебе ещё и платят за это. Эх, бросить, что ли, свою работу, да в столичную стражу податься… — А кем трудишься? — не удержался от вопроса стражник, на что получил в ответ тихую усмешку. — На подхвате у семьи, — искренне ответил он, направив немного отдохнувшую лошадь к воротам. — Тут помочь, там подсобить. А мог бы — служить Империи! — Ну, может, однажды? — предположил стражник, и в голосе слышалась улыбка. — Может, дружище. Может, — кивнул Люсьен и спешился, спустя несколько мгновений смешиваясь с толпой, пестрящей за крепостными стенами. Лютер Брод даже голову не поднял, сгрёб золото да отдал ключ, а Люсьен спускался вниз, выпутывая из волос ленту, чтобы повязать её на дверной ручке. Впрочем, это не понадобилось: в комнате горел свет, а на кровати, подобрав под себя босые ноги, сидела Кхиори. Люсьен спрятал улыбку, отворачиваясь и запирая дверь. — Спикер, — он поклонился, подходя ближе. — Счастье видеть тебя. Годы идут, но ты не меняешься. — Льстишь мне, Ассасин, — в тон ответила ему Кхиори, но рассмеялась, протягивая к нему ладони. –А вот ты изменился. Где тот милый и практически невинный юноша, которого дурманил аромат моих благовоний? Где то прелестное дитя? Я вижу перед собой мужчину, сильного и гибкого, коварного и опасного… но куда ты дел того чудесного мальчика? Люсьен рассмеялся в ответ, садясь на край кровати и перехватывая её ладони для поцелуя. Кхиори словно опровергала своим поведением высокую важность собственного ранга, не то, что Аркуэн — от той веяло важностью за десяток лиг окрест. — Я отправился сразу, как получил послание. Что я могу сделать для нашей Семьи, сестра? — О, и сразу к делу? Сразу видно, что тот мальчик давно вырос, никакой робости, никаких розовеющих скул. Впрочем, это хорошо, и я рада, что ты стал именно таким, что сердце твоё холоднее камня, — она погладила Люсьена по щеке, хихикнула от ощущения короткой колючей щетины. — Тебе предстоит убить внучку Окато, которая вместе с остальными родственниками навестила его в столице. Но простого убийства не будет достаточно — расчлени её тело на шесть частей и оставь каждую из частей в каждом районе столицы, в каждом секторе. Так, чтобы эти части непременно нашли и поняли, кому они принадлежат. — Надеюсь, внучка канцлера достаточно компактна, чтобы не пришлось таскать её тело в телеге, — Люсьен повёл бровью, задумавшись и безотчётно поглаживая горячую ладонь Кхиори. Та вновь рассмеялась, наблюдая за ним. — Ей всего пять, можешь хоть по карманам разложить. Убийство должно произойти завтра, а послезавтра мы с тобой подкараулим её прелестную сестричку — нужно будет, наверное, отбить её у телохранителей, Гаэлиан должен будет отвлечь их. С её телом мы развлечёмся по полной, но это будет только послезавтра, а пока у нас есть время проверить, осталось ли в тебе хоть что-то от того наивного и восторженного юноши с прекрасными локонами. — Локоны, — серьёзно ответил Люсьен, распуская заметно отросшие волосы по плечам. — Только локоны, Спикер.