Желание быть безумным

Тамби посмотрел с явным недоверием и насмешливо улыбнулся краешком губ. — Ты серьёзно? — Абсолютно. — Мы должны кого-то убить? — Да там… Как бы… — Рус сел на край кровати и взял Тамби за руку, — Сейчас скажу отбитую вещь, но мне позвонили от какого-то бизнесмена, и он наш фанат. Любые деньги пг’едложил, чтобы мы у него выступили, и с миллиона суммы только начинались… Я пытался остановить менеджера, но он долетел до двух с половиной. — Ты же понимаешь, что это на развод похоже? Не могли нам столько предложить, мы по факту никто, — Тамби уже даже слегка хмурился, потому что звучало всё и правда странно. — Да, — подтвердил Рус, — Но… у нас есть ваг’ианты? В худшем случае мы выступим бесплатно, а в лучшем — избавимся от пг’облем. — Да, ты прав… Конечно. Надо ехать, а там уже как будет. — Ну вот и отлично. А ты так убивался ночью! — Рустам нашёл на руке Тамби шрамик, оставшийся после пореза стеклом, и погладил его, помолчал, умилённо смотря на него, — Тамби… — М-м? — Ты в пог’ядке? Я очень волнуюсь, что тебе всё ещё плохо… — Масаев поднялся в кровати и сел рядом с Рустамом. — Я в норме. Конечно, ты сам сказал, что не всё сразу — осадок остался — но мне намного лучше. — Да? — Угу-ум, — сладко протянул Тамби и обнял друга, — Рус… — Да? — Спасибо тебе. Огромное. И за вчера, и просто, что ты есть. — Да не за что, пг’иятель. Ты же мне всегда помогал. — И буду помогать, обещаю, — Тамби слегка надавил на плечи Саидахмедова, заставляя его опуститься на кровать, а сам оказался над ним и влюблённо осмотрел его. Рус попытался его поцеловать, но он увернулся. — Ты обещал не торопиться, помнишь? — Но вчег’а же ты был не пг’отив… — Откаты назад никто не отменял. Дай мне ещё пару дней, ладно? — Да, конечно, — Рус улыбнулся, осознав, что дело действительно не в нём, а давить на парня — это однозначно лишнее. Всё ещё точно будет, и бояться тут нечего. — Когда ехать-то? — спросил Тамби, продолжая с интересом рассматривать тонкие черты красивого улыбающегося лица. — Завтг’а. Надо будет тексты вспомнить и вообще подготовиться… — Ага, — счастливо улыбаясь проурчал Тамби, — Только не сейчас. А то голова раскалывается после вчерашнего… *** — Так, ну, вроде, всё готово… Рус, ты как? — Да, всё отлично, звоню, чтобы нас пустили, — они стояли у шлагбаума красивого дома на Рублёвке. Тамби перечитывал тексты в телефоне, Рустам пытался найти номер менеджера, с которым договаривался о выступлении. Наконец, телефон был найден и к ним спустился парень лет двадцати семи с гарнитурой в одном ухе и с зачёсанными гелем волосами. Он открыл шлагбаум и провёл их в дом. Они прошли по лестнице, затем вдоль по длинному коридору, где располагалось множество комнат. — Значит так, — начал менеджер, останавливаясь перед огромной резной дверью и заставляя остановиться парней, — Человек он раздражительный, если что-то пойдёт не так — помните, что вы сами виноваты. В комнате есть и ножи, и винтовки, и вообще полный набор. Удачи! — с этими словами он поднёс палец к гарнитуре, отвечая на какой-то звонок, свободной рукой толкнул дверь и кивнул дуэту в сторону комнаты. Они с опаской зашли внутрь. Стены громадного помещения действительно пестрели оружием всех видов и форм. На диване в центре всего пространства сидел мужчина дет пятидесяти, одетый дорого и совершенно безвкусно. Он посмотрел на вошедших свысока, хотя, казалось, ростом был даже ниже Тамби. — О, а вот и вы! — приторно улыбнулся он. — Да… Здравствуйте, — Масаев еле заметно кивнул. — А вы чего напуганные такие? Я не кусаюсь… Пока что. Ну, вы начинайте, начинайте, — он приподнял брови, как бы приглашая дуэт начать. Двое прошли вглубь комнаты, останавливаясь перед мужчиной, и приготовились отыграть первую миниатюру. *** Всё шло неплохо, кончилась вторая миниатюра и на все шутки реагировали должным образом. Однако когда Тамби собирался объявить третий номер, их вдруг остановили. — Слушайте, ну вы молодцы, что так подготовились, смешно, очень даже смешно! Но давайте уже как-то к поэзии. — В каком смысле — к поэзии? — удивился Тамби. — Вот шутники, не могу! Я и не знал, что вы такие весёлые! Как же к какой поэзии? Вы же мои кумиры, представители союза молодых поэтов… Давайте, друзья, давайте — к высокому искусству! Повисла неловкая пауза. С одной стороны, объяснялась сумма гонорара — повёрнутый на помощи «высокому», в котором он, очевидно, ни на йоту не понимал, мажор, был готов на щедрые пожертвования. С другой — с деньгами можно было попрощаться. Какие из них, чёрт возьми, юные литераторы? В какой-то момент оба почувствовали, как нечто вязкое закрыло дыхательные пути, и воздух пришлось с трудом протягивать в лёгкие. Казалось, что эта пауза длилась вечность, а сердце стучало так, что удары эхом разносились по комнате. Вдруг, глаза Рустама мгновенно ожили и он, наконец, смог несколько раз моргнуть, чувствуя, как всё внутри постепенно отпускает и приходит в норму. Он улыбнулся и посмотрел на Тамби, как бы говоря «А чего мы, в общем-то, замерли? Всё же вполне по плану!». — Ну да, конечно! Пог’а уже к стихам, — ответил Рус, начиная понемногу соображать, как выкрутиться, — Не думаю, что вы что-то из нашего слышали, это новая подбог’ка, её ещё нет в печати… — Да что вы говорите! — восхищённо воскликнул недомеценат, — И прекрасно, прекрасно! Так сказать — эксклюзив! — Итак, стихотвог’ение «О тебе», — уже совершенно невозмутимо обьявил Рустам, как тогда, в парке, разводя плечи и набирая побольше воздуха, — Ты плачешь. И слёзы твои как кровь на моих руках. Негромко вздыхаешь, чтоб я совершил убийство. И только опять твои губы в моих стихах, И только опять мой взгляд на твоих ключицах. Я стою на пороге твоём и молчу, молчу, Не в силах сорваться, обнять, прижаться, забыться… Я же весь об одном, я же лишь одного хочу! Спрятать тебя от мира, и сам укрыться. Только как же, скажи, в ладонях держать океан? Тихий, безоблачный, тайну в себе хранящий? Знающий всё, видевший сотни стран, Единственный правильный, единственный настоящий? И когда ты услышишь в словах моих тёплый звук — Тихую ноту в холодном и грустном вальсе, — Пусть он коснётся твоих задрожавших рук, Пусть он напомнит меня после долгих странствий… Надо сказать, что читал Рус и правда великолепно. В нём из комика вдруг вырастал драматический актёр, лицо наполнялось живым, иронично- осознанным трепетом и он громко, искренне, с сердцем чеканил каждое слово, извлекая его откуда-то глубоко из груди, весь светясь и переливаясь. Тамби слышал и видел такое впервые. Он любил друга за чистоту, искренность и детскую непосредственность, но впервые осознал всю его глубину. Когда он закончил, всё снова на секунду замерло в каком-то ясном и спокойном оцепенении. Казалось, что последний неуловимый звук голоса Руса никак не мог раствориться в тишине до конца, а дослушать его было обязательно, просто необходимо. В этот момент Саидахмедов снова украдкой посмотрел на Тамби и смущённо улыбнулся, как бы желая получить оценку адресата. Масаев смотрел с глубоким умилением и слегка поджимал губы. — Браво, браво! — сказал хозяин, выдержав паузу, — Ну, а вы что же молчите? — спросил он у Тамби. Тут пришло время паниковать Русу. Он, конечно, не отрицал возможность наличия скрытых талантов у друга, но, всё же, стихи тот вряд ли писал. Его глаза забегали по комнате и остановились только когда взгляд случайно упал на утопически спокойное лицо Масаева. Это удивило его. — Лети. Лети. Лети! Тебе здесь плохо и невыносимо душно, Я знаю, зажигается фитиль Свечи с огнём, стремящимся наружу… — вдруг начал он, теперь уже тоже совершенно невозмутимо. Это были те самый стихи, которые Рус ему прочитал впервые. Боже, он их помнил, помнил наизусть! Тут уже Саидахмедов чуть не заплакал от умиления. Сложно было выкрутиться более элегантно и удачно, чем это получилось у них. Пока было не очень ясно, что делать, когда Тамби закончит, но оба пока об не думали. Однако и тут им повезло: только прозвучали последние строки, и на пороге появился уже знакомый менеджер. — Валерий Павлович, там по заводу приехали, это срочно… — сообщил он. — По заводу?! А какого чёрта так рано? Ладно, — обратился он уже к парням, — видимо, на сегодня придётся закончить. Жаль, что так мало успели прочитать, очень талантливо! Мой менеджер вас рассчитает, — он вышел из комнаты, а двое заискивающе посмотрели на менеджера. *** Да, таких сумм за раз они не держали никогда. Точнее, после камеди баттла было, но не наличкой. Они вышли за ворота дома и на секунду остановились, стараясь отойти от случившегося. — Ну что, — сказал Рустам, когда, наконец, совсем успокоился, — звони своим вышибалам. Поедем деньги отдавать. — Сейчас… звонить? — Тамби явно было не по себе. Он понимал, что время идёт, и это сейчас явно не на руку. Но опять встречаться с охранниками тех «важных людей» он хотел меньше всего на свете. Было ещё и какое-то назойливое предчувствие, что проблемы на этом не кончатся, хотя парень считал его глупостью и отгонял от себя, как мог. — Эй, — нежно улыбаясь, сказал Рус и взъерошил его волосы, — Спокойно. Звони, — как бы в подтверждение своих слов он кивнул и показал глазами на торчавший из кармана мобильник Масаева. Последний выдохнул, взял телефон и набрал номер… *** Рустам стоял у дверей заброшенного завода и нервно выкуривал уже четвёртую сигарету подряд. Он уже сто раз пожалел, что купился на слова Тамби «я их уже знаю, меня просто так не тронут». Теперь у Рептилоида возникло сомнение, что человек идущий к условному «парню из 90-х» с двумя миллионами налички в руках имеет хоть какую-то защищённость. Однако он дал слово стоять и ждать у входа, и только поэтому всё ещё находился здесь. И, вероятно, поэтому же так невероятно обрадовался, когда через тридцать мучительных минут Тамби-таки появился на пороге полуразрушенного здания. Впрочем, счастливым он не выглядел от слова совсем. Рустам подошёл к нему. — Ну? — спросил он, стараясь ещё до того, как ему что-то расскажут, угадать всё по глазам, спросил Саидахмедов. — В общем, деньги я отдал, конечно, — ответил Тамби, но они сказали, что там набежали проценты и теперь я должен им втрое больше. — Так ты отдал всё? — Какой там, — отмахнулся Масаев, — ты не понимаешь, что хоть бы я им в шесть раз больше отдал, они бы не отстали? Теперь они просто будут тянуть деньги… — он обречённо вздохнул, — Ну вот. Докатился. Что делать-то теперь? — На гоу-пг’о снимать. На все пять! — Руслан злился, потому что очень хотел избавить Тамби хотя бы от внешних проблем, чтобы они не так давали. А теперь выходило, что их только прибавилось, — Надо в полицию звонить, — заключил он, не придумав других вариантов. — Рус, да ты чего? Ты совсем, что ли?! Они же это сразу просекут, и тогда нам обоим головы поотрывают! — Тогда надо написать заявление и сразу же валить. Я позвоню маме, она не будет против, чтобы мы пожили у меня в Нальчике, пока этих ублюдков не найдут. — Не будет против, чтобы мы пожили… вдвоём? — с насмешливым недоверием спросил Тамби, желая только подколоть друга за явную оговорку, но ему в ответ неожиданно кивнули. — Ну да, а что? Я не хочу вечно убеждать маму, что у меня будет жена-кг’асавица и типичная кавказская свадьба. Так и так хотел, чтобы она знала. Тамби, — добавил он, заметив сомневающийся взгляд парня, — Я тебя одного сейчас не оставлю, понял? Одной, так сказать, беседой все загоны не вылечишь. Мало ли что тебе в голову удаг’ит? — Масаев молчал и только согласно улыбнулся краешком губ, — Я же не смогу с этим жить. Всё, едем в отделение, а потом собиг’ать чемоданы. — Да… да, ты прав, Рус. Поехали. *** — Тамби… — Да? — Ты в пог’ядке? — был вечер следующего дня, когда они собирали чемоданы, перед тем, как уехать в Нальчик. Родители Руса с радостью разрешили пожить у них, пока всё не решиться. Рептилоид уже успел всё упаковать и сидел за столом в квартире Тамби, старательно выписывая строки реплик миниатюры, вдруг пришедшие в голову. Сам Масаев укладывал вещи. У него в глазах опять замерцала пустота, и он подолгу, без всякой осознанности, смотрел на каждую вещь, прежде чем опустить в чемодан. — Я просто… Я не хочу уезжать. Меня что-то тут держит, Рус. Сам не знаю, что, но вот… — Саидахмедов отложил ручку и задумался. — А как ты вообще себя чувствуешь… ну, в психическом плане? — наконец спросил он с интонацией человека, желающего проверить свою догадку, прежде чем её высказывать. — Если ты про отношение к себе, то я много думал обо всём, что ты сказал, но принять не могу пока. Почему-то сложно. Извини, правда, я… — Нет, нет, что ты! Ты никому ничего не должен, это вообще от тебя не зависит, — он подошёл к другу и обнял его со спины, потёр плечи, — Тогда… — Рус задумчиво прошёлся по комнате, — Есть у меня одна идейка. Сегодня в девять пг’иходи ко мне, ладно? А мне нужно кое-что подготовить… Он выскочил из квартиры парня и уже очень скоро поднимался в свою, набирая номер Нурлана. — Алё, пг’иятель! Слушай, мне помощь ваша с Лёхой нужна. Это Тамби касается… *** Тамби успел собрать вещи, накинул на плечи джинсовку и куртку — уже почти начиналась зима и выпал снег, — взял ключи и собирался выходить к Русу, но остановился перед зеркалом. Он искренне перебирал в голове все клятвы своего парня о том, что он действительно ему нравиться, но поверить не мог. Ну вот что в нём могло понравиться? Тамби зажмурился и резко отвернулся от блестящей поверхности. Это было невыносимо. Лучше было просто взять себя в руки и выйти из дома. Вдох-выдох. И скорее на улицу. Хорошо, что до дома друга совсем недалеко. Ещё чуть-чуть, ещё немного и он снова увидит Руса, которого можно будет обнять, и опять всё станет по крайней мере терпимо. И вот, дверь открывается, на пороге стоит всё так же тепло улыбающийся Саидахмедов, внимательно осматривает его, говорит «Я очень ждал», при чём говорит с трепетом, абсолютно искренне… — Пойдём, — позвал Рустам, и потянул за руку, — Думаю, я смогу тебе помочь, — он открыл дверь в одну из комнат, и Тамби увидел сидевших там Сабурова и Щербакова. — О, ребят! А вы чего тут? — спросил Масаев, ещё не осознавая, что их нахождение здесь было организовано непосредственно Рептилоидом. — Здравствуйте-здравствуйте! — отозвался Лёша, — А мы вот это… Вас ждём… Так сказать, непосредственно, — с обычным энтузиазмом выпалил он. — Тут такое дело, — вступил Нурлан, — Нас Рус попросил прийти, — он встал и подошёл к Масаеву, — Мы над тобой постоянно издеваемся, да как и над другими, в целом, но все были уверены, что никто не обижается. Да, вроде, и ты не обижался, поэтому мы и не думали, пока Рустам не сказал. В общем, Тамбишка, извини, если чем-то задели. Мы же знаем, что кент ты охуенный, да и выглядишь вполне ничего, одеваешься классно. Умный вообще пиздец, сам офигеваю иногда. И мы все тебя правда очень ценим, уважаем, любим и вся херня… Короче, мир? — Да вы чего, блин, парни, я и не обижался… Это же просто шоу… — начал отнекиваться Тамби. — Ой, только давай не надо, ладно? — усмехнулся Сабуров. — Вот-вот, не надо, а тот как будто тут некий пиздёж присутствует, — подтвердил Лёша, — Присоединяюсь к ранее сказанному…в опровержение нечего не имею! — он тоже подошёл к Тамби и похлопал по плечу, — Ты, блять, так и не ответил, мир или нет? А то придёшь с калашом ночью и всё, и разнесёшь нам ебальнички-то! — Да, мир, мир, конечно, — улыбнулся Тамби, — Спасибо, что это всё сказали, парни… Вы тоже там простите, если что-то неприятное говорил… — Ой, да всё, всё, закончили сопливую минутку, — улыбнулся Нур, протягивая Масаеву руку и затем обнимая его. Вслед за Сабуровым это же сделал и Щербаков. — Легче тебе? — спросил Нурлан, — А то нам Русик такого расписал, мы аж испугались, — Тамби даже смутила забота друзей, он и не думал, что его состояние может их волновать. От этого и правда становилось какой-то невероятно тепло и легко. — Ребят, спасибо вам огромное. Намного легче. Я могу для вас что-то сделать? — В депрессию не скатываться, а то ты ж, блять, не пьёшь, как тебя вытаскивать оттуда? — ответил Лёша и все улыбнулись. Возникло минутное молчание, во время которого все насмешливо переглядывались. Было просто как-то хорошо находиться вчетвером в одной комнате. Так бывает только с самыми близкими друзьями, для которых и слова не нужны. Нур и Лёша очень двусмысленно улыбались: Рус сболтнул лишнего, рассказывая о своей мотивации устраивать всё, что сейчас и произошло. На удивление, даже Лёша обошёлся без кривляний, сказал, что рад за них, и вообще давно надо было… Рустама переполняла наивная радость и гордость за то, что он придумал такую хорошую штуку для своего парня. Тамби ничего особенно не думал, но ему было просто хорошо впервые за долгое время. Он сотни раз повторял себе те же слова, о том, что, конечно, ни один из ребят не говорит серьёзно, что на их отношения его внешность может повлиять в последнюю очередь. Но что-то внутри вечно требовало услышать это непосредственно от них, и вот, Тамби услышал. Молчание прервал Сабуров, глубоко вздохнув и как бы пробуждая всех. — Так, нам с Лёхой ещё выступать сегодня, поэтому мы погнали. Но вечером мы, вроде, в клуб собирались… Да, Лёх? — Да, получается. Собирались, — подмигнул Щербаков. — Вот. И вы тоже подтягивайтесь, адрес я скину. — О, ничего себе, а вот это хог’ошо, вот это в тему, — отыграл Рус, — Поедем же, Тамби? — У нас самолёт в три ночи… Думаю, успеем. — А то! Ещё до самолёта улетите, — заявил Щербаков и сам же засмеялся. — До встречи тогда, мы пошли! — заключил Сабуров, и двое вышли из комнаты. Некоторое время в квартире ещё висело неловкое молчание. Рус сидел в кресле, на ручку которого опустился Тамби, закидывая руку на плечи парня. — Ну ты как? — спросил Рептилоид, поднимая голову на друга. — Рус… — Ммм? — Спасибо тебе. Огромное спасибо, — Тамби несмело наклонился к Саидахмедову и поцеловал за ухом, потом в висок, в лоб. Рустам просто таял от тёплых неуверенных прикосновений, от горячего дыхания, вдруг заигравшего на его коже и заставившего его самого слегка стыдиться чего-то, но не позволял себе перехватить инициативу, чтобы не сделать лишнего. — Тамби, — он тихо выдыхает и его голос слегка дрожит от напряжения и какого-то невыразимого счастья, которое невозможно спокойно терпеть, — А мне можно?.. — спрашивает Рептилоид, Масаев на секунду замирает в сантиметре от парня, смотрит ему в глаза, и уже увереннее, с напором прижимается к его губам. *** А вот уже и двери клуба, адрес которого скинул Нурлан. Двое подходят, прижимаясь друг другу, и хотя на улице холодный ноябрь — им очень тепло, почти жарко. И даже очень хорошо, что за столько лет между ними сохранилась лёгкая робость, трепет, волнение: без всего этого не было бы настолько захватывающе даже просто обнимать или держаться за руки. Рус чувствует, что Тамби всё ещё делает огромные усилия, чтобы перебороть себя, но чувства к нему, очевидно, сильнее всех загонов. И Саидахмедов как всегда готов помочь, чем только сможет. — Подожди-ка… — вдруг говорит Масаев, когда они оказываются под неоновой табличкой клуба. Он вдруг понимает, что это то самое место, из которого он уехал с приторным и язвительным мальчиком в конце августа. Именно отсюда и потянулась за ним та самая шипящая темнота комнаты. — Что-то не так? Мы идём? — спросил Рептилоид, заметив, что его друг остановился. — Да, идём, Рус. Всё хорошо. Просто название сверил, — ответил Тамби, но вдруг нечто вылетело из входной двери и чуть не сбило их с ног. Это был тот самый парень. За столкновением последовала немая сцена, в течение которой все непонимающе переглядываясь. — Что, нашёл того, кто терпит тебя в постели? — наконец заговорила язва, — Интересно, за что? За деньги? — Ты совсем охуел? — спросил Рус, подходя к нему, — Тамби, это вообще что значит? — Это старый знакомый… — Тамби хотел смягчить углы, но его перебили. — Не дал он мне. Довыёживался, и я ушёл. Как там твой идеальный Рустам? Нашёл кого-то поинтереснее, а ты с этим ходишь? — Именно так, — ответил Рус, решив сыграть не на грубости, а на остроумии, — Рустам нашёл самого интересного и самого офигенного парня в мире. Кстати, приятно познакомится, Рустам. А ты шёл бы подальше, если умеешь оценивать людей только по тому, дали тебе, или нет. — Да ты… ты… — осаженный задыхался от злости, — Ты даже не парень его! Так, друга притащил, чтобы мне доказать, что у него тоже кто-то может быть! — Во-первых, кто ты мне, чтобы что-то тебе доказывать, — с мудрым спокойствием в голосе ответил Тамби, — а во-вторых… — он хотел попросить Рептилоида наклониться к нему, но, лишь повернув голову, уткнулся в его губы. Сработано было отлично. Масаеву казалось, что он наконец-то дышит свободно, и его больше ничего не держит. Все, из-за кого он сильнее всего себя ненавидел, или на самом деле искренне его любили, или теперь остались в прошлом. Конечно, ещё со многим предстояло работать, но это уже совсем не пугало. Когда они отстранились друг от друга, парня уже не было. Оба улыбнулись друг другу. — Слушай, у меня же есть кое-что для тебя, — сказал Тамби, доставая из кармана небольшой предмет и протягивая Русу, — Пока ты был в коме я случайно наткнулся на стихи в твоём телефоне — не сердись, я очень скучал, и искал всё, что тебе напоминало. И, в общем, вот… Вчера доделали… — в руках у Саидахмедова лежала красивая маленькая книга стихов в твёрдой обложке. Она была точно такой же, как в его сне. На следущий день они улетели в Нальчик.