Мы никогда не расцветём

Антон не понимал, почему Арсений Сергеевич так резко и неожиданно стал относиться к нему по-другому. После той самой роковой, но безобидной ночи преподаватель вдруг стал проявлять интерес к неприметному Антону, который никогда не привлекал к себе большого внимания. Шастун бы даже осмелился сказать, что его взаимоотношения с Поповым стали заметно теплее и ближе. Об этом могла свидетельствовать та самая глупая «игра», когда учитель решил воспроизвести немыслимо пошлые движения Антона. Неужели на него так сильно повлияло признание, сказанное в пьяном бреду? Или причиной всего стала россыпь лепестков, которую ему пришлось увидеть? Копаясь в собственных размышлениях, Шастун совсем запутался. У него не было ответов на очевидные вопросы. Это огорчало его. Но в итоге он остановился на столь соблазнительной мысли, что судьба просто улыбнулась ему, невидимыми руками сблизив его с Арсением. Он никогда не жаловался на свою жизнь, но в определённые моменты Антон, испытывая непонятные предпосылки подростковой депрессии, хотел почувствовать себя окрылённым и действительно счастливым. Кажется, пришло время надевать розовые очки. Когда уроки закончились, Антон поспешил домой. С Арсением Сергеевичем, которому предстояло провести ещё два занятия у десятого класса, он больше не виделся. Они не избегали друг друга, но и не искали встреч, потому что им нечего было обсуждать. Точнее, никто не понимал, что конкретно стояло за всеми этими внезапными порывами вспыхнувших чувств, из-за чего все предстоящие разговоры становились бессмысленными. Если Арс, взрослый и самодостаточный человек, не мог разобраться в произошедшем, то что уж говорить про Антона, который в последнее время руководствовался исключительно сердцем, а не разумом. У ворот школы он встретился с Серёжей, который специально поджидал его у выхода. Матвиенко выглядел очень даже свежо для человека, который не спал целую ночь. В глаза бросались только его растрёпанные волосы, небрежно завязанные в хвост. Кажется, он не принимал душ, но Антон ничего не сказал по этому поводу. Они радостно поприветствовали друг друга, после чего вместе пошли в сторону жилых домов. Серёжа не смог удержаться, чтобы не рассказать о своём первом разе. Всю дорогу он в красках рассказывал о своей прелестной избраннице, которая наполнила эту ночь громкими стонами и словами фальшивой любви. Пока Матвиенко описывал её неземную красоту и шикарные формы, Антон улыбался себе под нос, думая об Арсе. Его мысли были заключены в оболочку невинности и воздушности, в них не было места для разврата, поэтому даже откровенные подробности рассказа Матвиенко не мешали ему видеть в образе Арсения Сергеевича тепло и нежность. Серёжа не сразу заметил, что Шаст его совсем не слушает. Столь пренебрежительное отношение со стороны друга не обидело его, но заинтересовало. Он вдруг остановился и с хитрой улыбкой посмотрел на Антона, который действительно мало вникал в его слова. — А ты куда вчера делся? — ухмыльнулся Матвиенко, сверкнув глазами. — Неужели тоже кого-то подцепил? Лицо Шастуна быстро порозовело. Он смущённо потёр затылок чуть влажной ладонью, понимая, что Серёжа ждёт от него сногсшибательной истории. Антон нервно усмехнулся, представив, как удивится Матвиенко, если вдруг услышит про чертовски привлекательные пальцы учителя физкультуры. Несмотря на мысли о плохих, даже кошмарных последствиях своих слов, Шастун впервые почувствовал желание рассказать о своих чувствах. Сейчас, когда ему стало казаться, что всё вдруг начало стремительно налаживаться, Антон осознал, что Серёжа и Дима имеют полное право знать его самый потаённый секрет. Ведь они — его верные друзья, чуть ли не самые близкие люди в его жизни. Они обязательно поймут его. Ведь так?.. — Мне плохо стало, поэтому я уехал, — невнятно пробормотал Шаст, так и не найдя в себе смелости, чтобы рассказать правду. Он побоялся увидеть в ответ осуждающий взгляд Матвиенко. — Слабенький ты какой-то, — посмеялся Серёжа. — Кстати, ты знаешь, где Поз? — вдруг резко спросил Антон. Матвиенко почему-то ответил не сразу, хотя по его выражению лица было видно, что он не особо беспокоился за Диму. Это могло означать только то, что ему было известно местоположение Позова. — Дома спит, — промямлил Серёжа и отвернулся, надеясь закончить разговор на эту тему. — Ты уверен? — взволнованно переспросил его Антон, не понимая, что происходит. — Да. На этом их диалог действительно оборвался. Матвиенко неожиданно замолчал, а весь его былой энтузиазм куда-то исчез. Он стал задумчив и осторожен. Шастун нахмурился, но ничего не сказал по этому поводу. В его голове возникло очень много глупых догадок и предположений, но среди них не было ни одной истины. Они дошли до дома Антона и попрощались, сделав вид, что никакой неловкости и не было. Почувствовав уют и комфорт, Шаст прилёг на кровать и быстро заснул, в очередной раз нарушив свой режим, если у него он когда-нибудь вообще был. *** Утро следующего дня было самым обычным. Антон проснулся в цветах. Но на сей раз он не обратил на это должного внимания, потому что его мысли были заняты чем-то более интересным. Все его действия стали механическими: он спокойно собрал лепестки с постели, убрал их в пакет, чтобы потом выбросить, и ушёл в ванную как ни в чём не бывало. Чистка зубов не вызвала у него привычного чувства брезгливости, но зато подарила облегчение, потому что комок лепестков, вытащенный из-за щеки, тут же оказался в раковине. Антон впервые забыл о том, что внутри него по-прежнему цвела и развивалась болезнь, хотя все её симптомы всё ещё были очевидны. Антон впервые за столь долгое время почувствовал себя здоровым человеком. Он допустил маленькую вероятность, что Арсений Сергеевич может полюбить его, несмотря на все превратности судьбы и общественное мнение. И вытянутый лепесток подсолнуха на краю раковины подтверждал это. Шастун ещё никогда не выплёвывал подсолнух, ещё ни разу внутри него не расцветал этот цветок солнца. «Это какой-то знак» — задумчиво, но радостно скажет Антон. «Пустой бред» — скажет кто-то другой. И все окажутся правы по-своему. Новый день не предвещал никаких необычных событий, потому что начался он довольно стандартно. У Шастуна не было никаких планов, кроме как хорошенько отдохнуть и провести время дома за компьютером. Единственное, что немного встревожило его распорядок дня, — это звонок Димы. Позов искренне извинился за то, что оставил Шастуна в одиночестве и не выходил на связь целые сутки. Однако Антону было важно лишь то, что Поз всё это время был в безопасности. Как оказалось, он действительно отсыпался после бурной ночки, из-за чего ему пришлось даже пропустить уроки. К сожалению, от каких-либо подробностей он воздержался, да и вообще его голос звучал весьма растерянно. Шастун ещё раз задумался над тем, что всё это как-то странно, но у него не получилось даже задать вопрос, потому что Позов быстро попрощался и сбросил вызов (его, вероятно, отвлёк отец). За завтраком родители Антона лишь вскользь поинтересовались о том, как он провёл ночь с друзьями. Шастуну даже не пришлось врать — он сказал, что всё прошло весело. Пожалуй, с этим сложно было поспорить. Позавтракав, его родители отправились по своим делам: папа ушёл на дневную смену, а мама, устроившись в гостиной, включила телевизор и занялась вышивкой. Антон, довольный тем, что его не стали расспрашивать, ушёл в свою комнату. Удивительно, но мысли о преподавателе всё-таки покинули его беспокойную голову. Погрузившись в виртуальный мир, Шаст перестал думать о таких важных вещах, как учёба, друзья и любовь. Когда Антон надел наушники и включил музыку, ему и вовсе стало тяжело концентрироваться на чём-то определённом, поэтому эти несколько часов, проведённых за компьютером, он морально отдыхал от всего, что произошло в его жизни за эту неделю. День обещал быть спокойным хотя бы потому, что Антон собирался провести его дома. У него не было ни желания, ни настроения выходить на улицу или видеться с друзьями. Кажется, веселья ему хватило сполна. Но всё изменилось в тот момент, когда в комнату вошла обеспокоенная мама. — Антон, — настойчиво произнесла она и потрясла сына за плечо, из-за чего Антон дёрнулся, как ошпаренный, и стянул с себя наушники, из которых продолжала играть иностранная музыка. — К тебе пришли. Шастун нахмурился и молча проводил маму глазами, когда она вышла из комнаты, так ничего и не объяснив. Антон подумал, что к нему пришёл Серёжа. Или Дима. Ведь им явно было что рассказать своему общему другу. В принципе, Шаст даже был готов пожертвовать своим отдыхом — чего только не сделаешь ради близких людей! Однако судьба решила преподнести ему ещё один сюрприз. Увидев на пороге своей комнаты Арсения Сергеевича, Антон резко поменялся в лице. Он схватился за край стола и чуть отодвинулся от него. Если бы в этот миг Шастун мог думать, он бы обязательно постарался чем-нибудь прикрыться, ведь из одежды на нём были только трусы. Но его это совсем не волновало. — Что вы тут делаете? — воскликнул Шаст, поражаясь всё больше, потому что преподаватель по-прежнему стоял в дверном проёме и явно не хотел исчезать. А это значило только то, что он не был плодом глупого воображения. — Как что? Пришёл заниматься с тобой, — невозмутимо ответил ему Попов, осматриваясь. — Физкультурой? — Ага. Но твоей маме я сказал, что я — репетитор по биологии. Арсений Сергеевич выглядел просто, но презентабельно, ведь на нём были повседневные молодёжные вещи, а не тренировочный костюм. Казалось, ему было всё равно, что Антон сидел с обнажённым торсом, широко расставив ноги, из-за чего всё внимание поглощалось его промежностью; Арсений безразлично скользнул по молодому телу взглядом и отвернулся. После этого Шастун вскочил с кресла и быстро накинул на свои плечи махровый плед, стянутый с кровати. Попов, так и не дождавшись особенного приглашения, присел на край постели. — А если серьёзно? — уныло спросил Антон, чувствуя себя неловко. — Просто пришёл пообщаться с тобой, — ответил ему Арсений и чуть улыбнулся, потому что Шастун, завёрнутый в ткань, был похож на восточную принцессу. Антон ничего не ответил. Он, понадеявшись, что в одежде ему станет чуточку комфортнее находиться с учителем в одном помещении, натянул на себя первые попавшиеся вещи и ушёл на кухню, чтобы приготовить чай, а на самом деле — облегчённо выдохнуть и собраться с силами. Мама не заметила ничего подозрительного в Арсении Сергеевиче; она была с ним незнакома и не знала, что он ведёт совсем другой предмет, по которому не могло быть никакого репетиторства. Она улыбнулась, когда Антон прошёл мимо гостиной, и сказала ему, в каком шкафчике находится печенье. — Мда, вот и с мамой уже познакомились, — нервно усмехнулся Шастун и понёс в комнату кружки с чаем, на которых стояла вазочка с сахарным угощением. Конструкция в его руках выглядела ненадёжно, но в этом плане Антон уже был профессионалом, так что ни одна крошка не упала на пол. Арсений Сергеевич не менял своего положения всё это время. На его месте Антон бы уже давно пошарил по всем ящичкам и не постеснялся бы даже заглянуть под кровать, ведь самое интересное должно находиться в неожиданных местах. Подумав об этом, Шаст смущённо фыркнул и поставил кружки. Арсений поблагодарил его за заботу и сделал глоток чая. Никто не хотел начинать разговор. Несколько минут они так и сидели, друг напротив друга: Арсений — на кровати, а Антон — в компьютерном кресле, которое ему пришлось прикатить поближе к постели. Шастун исподлобья следил за малейшими движениями Арсения Сергеевича, в то время как Арс делал вид, что пришёл сюда только ради того, чтобы попить чай. Когда ситуация уже начала выводить Антона из себя, Попов вдруг поставил кружку обратно на столик и произнёс: — Очень вкусное печенье. — Мама приготовила, — поджав губы, ответил ему Шаст. Он по-прежнему не понимал, чего хотел добиться Арсений Сергеевич своим неожиданным визитом, если ему не о чем было говорить. Из-за этого Антон начинал злиться, хотя присутствие учителя радовало его на подсознательном уровне. — Я тоже неплохо готовлю, — произнёс Арс, после чего, немного подумав, добавил: — Могу сделать вкусной даже самую обычную кашу. Которую ты, кстати, так и не поел. Это звучало как самая откровенная претензия, так что Антон даже надул щёки от негодования. Он не понял, что это была скорее шутка, чем открытое заявление, выражавшее высочайшее недовольство. — Извините, просто я слишком долго спал и опаздывал в школу, — пробормотал Шаст, чувствуя не только вину, но и желание оправдаться. Он действительно подумал, что своим поведением мог как-то задеть преподавателя. — Но я обязательно попробую вашу еду! — Честно? — прищурился Арсений, так что его улыбка стала смотреться забавно в совокупности с нахмуренными бровями. — Обещаю. Попов выглядел так, словно он одержал какую-то победу в несуществующем сражении. На его лице сверкала радость, которую сложно было соотнести с чем-то. Заметив это, Антон почувствовал себя глупо, ведь, по сути, он навязался в гости к учителю без его приглашения. Но Арсений Сергеевич был совсем не против этого. Он был готов ещё раз забрать Шастуна из какой-нибудь дыры, чтобы иметь возможность увидеться с ним и узнать о нём чуточку больше. После столь неловкого диалога разговор стал налаживаться, а настроение собеседников — улучшаться. Уже никто не вёл себя сконфуженно. Антон свыкся с мыслью, что Арсений Сергеевич был не только его преподавателем, но и обычным человеком, с которым можно было пообщаться на самые разные темы. Их никто не тревожил, потому что мама Антона была уверена, что они занимаются учёбой. Но вместо этого они жевали сладости, которые Шастун обнаружил в своих тайниках от родителей, пили много чая, смеялись и разговаривали. — И давно ты болеешь? — вдруг спросил Арсений, когда Шаст отвернулся от него, чтобы откашляться, ведь болезнь не давала ему покоя даже рядом с предметом обожания. Антон не мог назвать точную дату, потому что влюблённость пришла к нему в случайный момент и не имела определённого начала. Пожалуй, он просто однажды посмотрел на учителя физкультуры не совсем так, как обычно, а на следующий день уже проснулся безнадёжным пациентом своих чувств. Конечно, до этого момента Шастун долгое время наблюдал за Арсением, любовался им и думал о нём, ведь влюблённость не могла возникнуть лишь после одного взгляда. Хотя Антон никогда бы не смог назвать ту единственную причину, из-за которой он полюбил Арсения. Потому что он сам не знал её. — Больше года, — грустно улыбнулся Шастун. Ему было не совсем приятно разговаривать на эту тему, но он понимал, что это неизбежно. — Ого, так долго, — удивлённо протянул Попов. — И ты всё это… скрывал? — А что мне ещё делать? Думаю, вы были бы не очень рады такой новости, — пожал плечами Антон и встал, чтобы пройтись по комнате и размяться, а заодно постараться выбросить из своей головы ненужные мысли. — Собственно, на примере Оксаны мы в этом убедились… Арсений был недоволен тем, что Антон упомянул об Оксане, которая, по его мнению, не играла здесь никакой роли. — Ты теперь будешь постоянно сравнивать себя с ней? Когда ты приходил ко мне, ты тоже говорил о ней, — нахмурился он. — Почему нет? — ответил Шастун и обернулся, пристально посмотрев на Арсения. Когда твоего человека любит кто-то ещё, об этом невозможно не думать. Антон не мог избавиться от назойливого ощущения, что Фролова способна вызвать у Попова ответные чувства. Ему казалось, что он имел полное право испытывать к Оксане презрение, хотя у него с Арсом не было никаких любовных отношений. Тем не менее, не было ничего, что могло бы помешать Антону постоянно держать в своей голове образ Оксаны. Он не мог ненавидеть её, ведь они были одержаны одинаковой болезнью, однако в нём прослеживалась явная нелюбовь к ней. — Хотя бы потому, что я её не целовал, — спокойным и ровным тоном произнёс Арс. Услышав это, Антон наклонил голову набок. Он не понял смысла сказанного, поэтому посмотрел на Арсения с искрением недоумением. И лишь потом, когда Попов резко схватил его за запястье и приблизил к себе, Шастун всё осознал, почувствовав, как земля уходит из-под ног. Это было больше похоже на неаккуратное столкновение, чем на нежный поцелуй. Антон совсем не ожидал этого, из-за чего с его стороны не было никаких ответных действий. Он даже не успел закрыть глаза, как вдруг его губы оказались во власти Арсения. Несмотря на всю нелепость поцелуя, Шастун совсем растаял, когда Попов начал мягко сминать его губы. В этот миг Антон почувствовал невероятную слабость во всём теле — оно словно стало воздушным, невесомым, неуправляемым. Про бабочек в животе не было и речи — ощущения Шастуна настолько обострились, что неосязаемые насекомые разлетелись по всему его нутру, достигнув даже головы, где образовалась пустота. В реальность ситуации действительно было сложно поверить. Губы Арсения Сергеевича были сухие и холодные, но чувственные. Их было приятно целовать. Шероховатость тонкой кожи быстро исправлялась обильным количеством слюны. Когда его губы чуть разомкнулись, а изо рта показался кончик языка, Антон тихо простонал сквозь поцелуй и, расслабившись, стал медленно опускаться на пол. Арсению пришлось оторваться от губ Шастуна, чтобы крепко обхватить его и не позволить ему упасть. Попов испугался, что Антон начал терять сознание, хотя на самом деле ему просто было слишком хорошо — настолько, что он забыл, как дышать. Они сидели рядом друг с другом и смотрели в пол. — Кажется, первое занятие прошло успешно? — усмехнулся Арсений и прикрыл глаза. — А будут и последующие? — радостно улыбнулся Шастун и залился чистым и звонким смехом. После некоторой паузы Арсений с улыбкой ответил: — Возможно. *** Антон сходил с ума. Ему казалось, что всё это — сон, бред больного. Человек, который был к нему безразличен, вдруг стал испытывать по отношению к нему самые тёплые чувства — это было больше похоже на задумку для какого-то дешёвого романа, где отчётливо проводится грань между фантазией и реальностью. Однако в жизни Антона всё происходило точь-в-точь как в книжке. Они сталкивались на переменах, они виделись на уроках, они встречались после школы. Со стороны Арсения Сергеевича проступала заинтересованность, плохо скрываемая. Про Антона и нечего было говорить — он был влюблён. Их встречи приобрели вселенский масштаб, но при этом были не столь очевидны, чтобы привлекать к себе внимание посторонних. Они не думали об осторожности своих действий, но всё складывалось гладко и без негативных последствий. Никому не было дела до них, хотя Арсений Сергеевич по-прежнему оставался часто обсуждаемой личностью Антон жадно запоминал всё то, что рассказывал ему Арс. Ему были важны как общие, так и малейшие факты: от любимого цвета до глобальных планов на будущее. Арсений рассказал ему, почему он переехал в Москву, почему Павла Алексеевича не было на уроке и почему Антону теперь нельзя прогуливать физкультуру. Они были на одной волне и прекрасно понимали друг друга, несмотря на приличную разницу в возрасте. За стенами школы Арсений Сергеевич превращался в приятного молодого человека, что не брезговал ни взрослыми рассуждениями, ни детскими развлечениями. По вечерам они частенько ходили в местный парк, где к этому времени собиралось много людей. Полумрак скрывал всякие лица, поэтому ни у кого не было страха, что в их прогулках могут заподозрить что-то неладное. Тем более, Арсений и Антон ничем не напоминали собой беззаботную парочку. Они не держались за руки, не целовались на глазах у других; они просто шли рядом и смотрели в разные стороны. В случайные моменты их пальцы сталкивались и легонько стукались костяшками. Им нравилось изучать друг друга и медленно смаковать эти отношения, которые с лёгкостью можно было назвать… странными. Порой Арсений Сергеевич позволял себе слишком многое. Прямо в школе он мог схватить Антона за рукав и потащить его в свой кабинет, где его руки нагло лезли Шастуну под рубашку. Антон таял под напором чужой страсти, выпуская из своего рта развратные стоны, полные скрытого желания. Он скромно обнимал преподавателя в ответ и подставлялся под его ласки. Это только подогревало интерес Попова. Но дальше поцелуев и страстных поглаживаний у них не заходило. Возможно, это было к лучшему, ведь никто никогда не говорил, что у этих отношений может быть будущее. Так прошло три недели. Время летело очень быстро, но Антон всё ещё не понимал, что сердце Арсения Сергеевича по-прежнему оставалось холодным. Мерзлота, сковавшая его душу, никуда не исчезала с самого начала их встреч. Антон продолжал просыпаться в цветах, хотя ему уже было всё равно на это.