Повелитель моря Том 2

Когда охотники вернулись к баркасам, берег под бивак уже был расчищен. Солдаты копошились у костров, а матросы занимались установкой тентов. Вид больших кусков белого мяса на волокушах из пальмовых листьев вызвал у всех радостное оживление, но особо живой интерес был выказан огромной зеленовато-серой шкуре, свисавшей с плеча Хуана. Теньенте Аларкон наблюдал за натягивание парусины на вкопанные в глину вёсла. Взглянув в сторону вернувшихся с охоты, гаркнул матросам: — Живее! — и, оставив своего кормчего Матеу Наранхо достраивать навес, направился к Анри. — Примите моё восхищение вашей добычей, альмиранте! — бывший королевский пехотинец приподнял шляпу. — Вы тоже не теряли времени зря, Сантьяго, — Анри кивнул в сторону лагеря. Теньенте окинул взглядом плоды своих усилий и повернулся к Эль Альмиранте. Его всегда суровое лицо расправилось и засияло самодовольством. — Странный цвет у этого мяса, — кивнул Сантьяго в сторону волокуш. — Надеюсь, на вкус оно будет лучше, чем на вид. — Скоро узнаем. Проследите за его распределением, теньенте. Надеюсь, на всех хватит. — Не сомневайтесь, альмиранте, — Сантьяго Аларкон по-хозяйски осмотрел громады крокодильего мяса. — Думаю, даже кое-что останется, — откланялся и направился к волокушам, на ходу раздавая распоряжения. Анри повернулся к доктору Эрнандесу. Тот стоял поодаль и терпеливо ожидал конца разговора офицеров. Как только теньенте отошёл, доктор занял его место: — Похоже, охота обошлась без ранений? — Да, хвала Небесам! — Анри перекрестился и поцеловал палец. — Я и сам до сих пор не могу в это поверить, Антонио. Видели бы вы пасть того чудища! Доктор Эрнандес тоже осенил себя крестным знамением: — Пусть бог милует! Мне достаточно страшно уж от того количества мяса, что вы сняли с речного монстра, да и вид его шкуры леденит душу. Анри вспомнил огромную пасть, нёсшуюся на него, и передёрнул плечами. Заметив это, доктор снова перекрестился и утвердился в мысли, что пора сменить тему: — Помнится, перед нашим отбытием вы хотели мне что-то рассказать. Думаю, сейчас подходящий момент. Анри осмотрелся и кивнул: — Да, вы правы, Антонио. Но вначале ответьте мне: вы помните, как просили делиться с вами новыми откровениями, полученными мною во сне? Доктор кивнул и заметно напрягся: — Вам опять приснилось нечто важное? — Да. Накануне я получил в дар медальон с мощами Антония Падуанского, — Анри снова осмотрелся и, понизив голос, рассказал о ночном визите святого, не забыв и того, что услышал от покойной матушки. Доктор Эрнандес облизал враз пересохшие губы: — Ну, допустим, про крыс и нательных паразитов я не знал. Теперь буду думать, как с этим бороться. А вот что с водой? Нет других методов улучшить её испорченный вкус, кроме как добавить лимонный сок или вино. — Кое-какие советы мне дали. Надобно найти умелого лудильщика и заказать пару железных бочек, покрытых горячим оловом. В них наша вода будет оставаться свежей несколько месяцев. К тому же их можно использовать и для хранения продуктов, дабы те были недоступны крысам. Остаётся проблема паразитов, но решение этого вопроса я поручаю вам, Антонио. Доктор Эрнандес всплеснул руками и покачал головой: — Это невероятно! Над проблемой гнилой воды уже не одно столетие бьются, а вы решили её за одну ночь! Уму непостижимо! Одного понять не могу: почему святой Антоний не рассказал об этом никому ранее? Сколько смертей можно было бы избежать! Анри сокрушённо развёл руками: — В отличие от меня, Антонио, вы учёный муж, сведущий и в вопросах богословия. Ежели даже вы не понимаете этого, то что уж говорить обо мне? Доктор тяжело вздохнул и утёр рукавом вспотевшее лицо. — Это был риторический вопрос, Анри. Но, возможно, если вам опять изволит явиться очередной святой, будьте так любезны: задайте ему этот вопрос. — Не могу вам ничего обещать, друг мой. Святые не вступали со мной в диалог, они просто наполнили мой разум знаниями. Лишь дух матери соизволил поговорить со мной. Но вряд ли она сумеет ответить на ваш вопрос. Сеньор Антонио опять вздохнул. — Ну что же, будем благодарны Провидению за то, что хотя бы сейчас оно снизошло до нас, одарив крупицами бесценного знания. Надеюсь, вам удастся найти лудильщика, а я буду думать, как избавить наших людей от блох и вшей. Пока что единственная мысль, посетившая меня по этому поводу, это обрить всех наголо. Однако, полагаю, никто этого не одобрит. Анри попытался представить реакцию губернатора, если бы тот увидел его гологлавым, и усмехнулся: — Надеюсь, вы найдёте иной способ, Антонио. Иначе мне бы пришлось или первым подставить голову под бритву, или ставить людей перед выбором: лишиться волос или работы. Я бы очень хотел избежать и первого, и второго. Антонио ничего не ответил, лишь печально развёл руками и ещё раз вздохнул. Над биваком поплыл запах мясной похлёбки. Анри сглотнул слюну и пригласил доктора под сень тента, натянутого матросами… За последующих два часа люди успели не только отдохнуть и набить животы густой похлёбкой из риса и крокодильего мяса, но и вдоволь насладились обсуждением охоты, обросшей невероятными подробностями. Самые любопытные даже совершили вылазку к останкам чудовища и гордо хвастались перед более ленивыми товарищами зубами, наводящими жуть. Один такой трофей достался и Анри. Неутомимый Хуан не только добыл крокодильи зубы для себя и Эль Альмиранте, но и успел высверлить в них дырки. — Это знак твоей силы, сеньор! Ты честно заслужил его. Если майя увидят этот зуб на твоей груди, они будут уважать тебя ещё до того, как ты покажешь свою мудрость словами. Анри подставил ладонь, и старый индеец осторожно положил на неё охотничий трофей с продетым в отверстие шнурком из сырого сухожилия. Взглянув на точно такое же украшение, уже занявшее место на груди Хуана, немного подумав, поблагодарил и бережно привязал к мешку, пообещав обязательно воспользоваться подарком, как только шнурок подсохнет. Старик понимающе кивнул и пошёл месить новую порцию глины с хлопковым маслом. Едва солнце ушло половину пути от зенита до заката, как бивак был собран и баркасы отчалили от берега, продолжая путь вверх по течению реки. *** Допрос Тадео Гомеса, вконец измученного вспоминанием подробностей злополучной попойки, прекратил призывавший прихожан к поминальной мессе похоронный звон, похожий на отбивание склянок. Дон Себастьян приказал пехотинцам «Альбатроса» сопроводить вояку домой, наглядно показав по дороге, чем могут быть чреваты недостойные слова о достойных людях, а сам отправился на Пласо де Монтехо. Площадь была заполнена народом, медленно двигавшимся в сторону кладбища. Дон Себастьян не мог не заметить идальго Фернандеса, на голову возвышавшегося над остальными. Обтекаемый толпой, он кого-то высматривал. Заметив дона Себастьяна, призывно махнул рукой. Продираясь к идальго сквозь толпу оголивших головы солдат и городских бедняков, гранд повертел головой, выискивая идальго Вегу, но того не было видно. Вспомнив, как сеньор Франсиско опасался, что ему придётся тащить сеньора Маркоса, представил на огромной спине бригадьера крепыша теньенте Вега и едва удержался от усмешки. Забавное видение развеял рокот идальго Фернандеса:  — Идёмте, команданте, отдадим должное погибшим… Спустя час все тела были преданы земле, а под сводами кладбищенской часовни понеслась последняя молитва, сопровождаемая рыданиями. После того, как падре Игнасио поблагодарил павших за мужество при защите города и пообещал, что город будет вечно помнить их подвиг, люди стали расходиться. На погребальную мессу, как и положено, собрался весь Белисе, но кладбищенская часовня вместила лишь благородных и самых уважаемых граждан. Покидали они её, как до этого входили, согласно статусу. Сразу же вслед за деканом к выходу направилось семейство губернатора. Скользя взглядом по покидавшим часовню, дон Себастьян перебирал в памяти пережитые битвы, пробуждённые мессой. Бригадьер бросил на него несколько нетерпеливых взглядов, видимо, желая узнать, какие сведения доставили команданте его пехотинцы, но заговорить не решился. Не хотелось начинать беседу и дону Себастьяну: ни место, ни обстоятельства к тому не располагали. Напомнив гранду обещание завтра отобедать с его семейством, идальго Фернандес распрощался и стал продираться к выходу. Дон Себастьян дождался, когда часовню покинули последние дамы и последовал примеру бригадьера. Оказавшись в тишине одиночества своей комнаты, он отложил шляпу и завалился на постель, не раздеваясь, предаваться размышлениям. Картина складывалась: был весьма серьёзно мотивированный подозреваемый и, похоже, нарисовалась оказия, породившая идею реализации мести. «Итак, что мы имеем? — дон Себастьян представил шахматную доску и стал расставлять фигуры: — Есть идальго Рокафулл, который был отвергнут контессой, — гранд, немного подумав, выставил на мысленной доске коня и даму. — Идальго, в общем-то, справедливо, полагает, что причиной отказа является приязнь губернаторской дочери к Анри. Сколь достойным был способ, которым капитан это узнал, оставим на его совести, — нахмурился дон Себастьян и передвинул коня супротив дамы, а на его место поместил бискупа. Немного подумав, пришёл к выводу, что Анри скорее незыблемая твердыня, чем хитроумный бискуп, и заменил башней. — Ну вот, основные действующие лица на своих местах. Теперь пеоны, — аристократ домыслил три фигурки в центре доски. — Радуясь победе и бесплатной выпивке, солдаты обсуждают бой у городских ворот. Постепенно разговор переходит на удачу Эль Альмиранте. Кабо, — дон Себастьян «приподнял» одну из пешек, — громогласно заявляет, что сеньор Верн продал душу дьяволу. Это долетает до ушей некого офицера по имени Алонсо. А кто у нас Алонсо? Я уверен, что речь идёт о Рокафулле. Что делает этот Алонсо? Подсаживается к пехотинцам, — мысленный конь передвинулся к пеонам, — Покупает им пиво и начинает выспрашивать о ходе экспедиции. Видимо, уже изрядно подпитые, солдаты выбалтывают всё: что Анри уходил на целый день и ночь из лагеря и что, пока его не было, один солдат отравился, другого укусила змея, а у третьего проявилась чёрная рвота, и что сеньор Анри подозрительно добр к краснокожим, и что это наверняка не просто так. Не забыли эти болтуны рассказать и то, что доктор запрещал возвращаться в город, и про бунт и арест идальго Контрераса… И что мы имеем в итоге?», — дон Себастьян вскочил и кинулся к своему сундуку. Вытащив донос, пробежался глазами по тексту и тряхнул бумагой: «Вот что мы имеем: полный список предъявленных «предательств»! А если посмотреть на обвинения против веры, то это как раз бредни кабо о том, что сеньора Верна охраняет сам дьявол и потому, пока он рядом, беды обходили экспедицию. Видимо, как раз в этот момент в голове негодяя Рокафулла и созрел план действий. Он возвращается во дворец, пишет донос и, возможно, ещё той же ночью подкидывает его под двери кабильдо», — гранд снова взглянул на листок, аккуратно сложил его, засунул в манжету и задумчиво заехал пятернёй в кудри: «Похоже, пришло время поговорить с капитаном Рокафуллом». Дон Себастьян насадил шляпу и спустился. Выбрав среди посетителей трактира двух наиболее трезвых пехотинцев в чёрно-синих колетах, команданте приказал следовать за ним и отправился на Пласа де Монтехо. Раскалённое солнце застыло в бледно-голубом небе, словно решая, стоит ли катится дальше вниз. Улицы постепенно заполнялись прохожими. Дон Себастьян скользил глазами по скорбным лицам и сильнее осознавал, какую великую цену заплатил город за победу. Большая стрелка часов на башне кабильдо дрогнула и подскочила вверх, замерев на цифре одиннадцать. Маленькая же уверенно указывала на тройку. Колокольный звон собора накрыл город, призывая прихожан на литургию девятого часа. Сняв шляпу, дон Себастьян перекрестился на собор и, вернув головной убор на прежнее место, решительным шагом направился ко входу в резиденцию губернатора. Охранник дремал в тени аркады, опершись о стену и прикрыв лицо шляпой. Сон разморённого жарой стража был столь крепок, что даже гул колокола не пробудил его. Гранд остановился в нескольких шагах и пару мгновений презрительно смотрел на спящего. Затем бросил красноречивый взгляд на одного из своих пехотинцев. Тот понимающе кивнул и с язвительной ухмылкой приблизился к охраннику. Соня не отреагировал, тогда пехотинец с размаху влепил ему затрещину, сбившую не только шляпу, но и свалившую набок самого стража. Поднимаясь, нерадивый солдат подобрал головной убор и стал поворачиваться к обидчику, открыв рот для крепкого словца. Впрочем, ругательство приросло к языку, так и не успев сорваться, ибо он наткнулся на взгляд аристократа. Вытянувшись, страж утёр рукавом лицо и заплетающимся языком поинтересовался, кто пред ним и чего желает. Дон Себастьян смерил его надменным взглядом и процедил: — Мне нужен идальго Рокафулл. Солдат захлопал глазами и промямлил: — Сеньор капитан ушёл. — Куда? — грозно сдвинул брови дон Себастьян. — Н-н-не знаю, ваша милость, — выдавил из себя страж и махнул рукой в сторону рынка: — Куда-то туда. Дон Себастьян поморщился. Он всю дорогу обдумывал гневную речь, способную спровоцировать у капитана Рокафулла ярость, дабы тот потерял над собой контроль и стал излишне откровенным. Однако о том, что идальго может не быть во дворце, дон Себастьян не подумал. Мелькнувшую идею обождать сеньора Алонсо, прислонясь к стене рядом со стражем, он отмёл сразу, даже не дав ей обосноваться. А вот мысль, что идальго мог пойти в таверну «У севильянца» показалась очень даже правильной. Кивнув пехотинцам, гранд направился на Торговую площадь. Время обеда давно прошло, но в таверне «У севильянца» было весьма многолюдно. Зал оказался большим. Дон Себастьян посчитал нелепым обходить его, чтобы осмотреть посетителей. К тому же лицо идальго Рокафулла он видел всего пару раз, да и то мельком. Полагаясь на то, что сеньор Рауль знает имена своих постоянных гостей, самым логичным было спросить у него. Дон Себастьян поискал глазами место, с которого можно было бы наблюдать за залом и входной дверью. Один подходящий столик был занят сеньорами дворянской наружности, а вот другой достался, судя по виду, богатым горожанам неблагородного происхождения. Команданте подманил поближе пехотинцев, указал на этих посетителей, мирно беседовавших над кружками пива, и заявил, что ему нужны их места. Солдаты дружно кивнули и направились к цели. Попытка пехотинцев на словах объяснить подвыпившим сеньорам, что им надобно пересесть, вызвала у потревоженных бурное негодование. Недолго думая, дюжие абордажники подхватили по одному несговорчивому горожанину под руки и стащили со стульев на присыпанный соломой пол. Шум привлёк всеобщее внимание, но на помощь поверженным никто не пришёл. Добропорядочные посетители лишь оживились, получив неожиданное развлечение. И только хозяин заведения, услышав ругань и причитания разгневанных гостей, рванул к месту конфликта. Прежде чем он добрался до цели, оставшиеся за столом два сеньора при виде развернувшихся в их стороны солдат сами повыскакивали с мест и, громко возмущаясь, отправились искать другие. Дон Себастьян с невозмутимым видом уселся за освобождённый стол и приказал пехотинцам сесть супротив, дабы никому чужому не пришло в голову занять пустые места. Подоспевший тавернщик не посмел упрекнуть благородного сеньора в изгнании неблагородных, а лишь вежливо представился и поинтересовался, чем может услужить. Дон Себастьян заказал для себя херес, для солдат пиво и со скучающим лицом поинтересовался, не приходил ли сеньор Алонсо. — Ваша милость имеет ввиду сеньора капитана или сеньора альфереса? Потому как сеньора Алонсо Солера люди вашей милости только что согнали с этого места, — услужливо склонился сеньор Рауль. — Меня интересуют сеньоры офицеры, — бесстрастно заявил гранд, однако одна из его бровей слегка дёрнулась. — Сеньор капитан пока не появлялся, а сеньор альферес отобедал и ушёл. А ваша милость желает перекусить? — Обращайтесь ко мне: «Ваше превосходительство», — пытливые глаза дона Себастьяна заметили удивление, промелькнувшее по небритому лицу тавернщика, но тот сложился в глубоком поклоне и скрыл последовавшие эмоции. Гранд смерил надменным взглядом высокую жилистую фигуру сеньора Руля и продолжил: — Есть я пока не буду, а вот с хересом поторопитесь. Я слыхал, он у вас отменный, — и погрузился в размышления. Наличие ещё одного дворянина по имени Алонсо вынуждало выяснить, кто именно спаивал солдат городского гарнизона, дабы не оскорбить обвинением невиновного. Сеньор Рауль вернулся довольно быстро в сопровождении двух мальчишек на вид лет двенадцати и восьми. Сам он принёс кувшин с хересом и рёмер, старшему доверил два кувшина с пивом, а миску с картофельными лепёшками с гордым видом притащил младший. Пока тавернщик наполнял рёмер, дон Себастьян, наблюдая за золотисто-медовой струёй, пару раз покрутил пальцами песо, а затем ловко подкинул его. Упав на стол ребром, монета, серебристо поблёскивая, закрутилась на холщовой скатерти. Руки сеньора Рауля дёрнулись и ухватились за край засаленного фартука. Похоже, от вида серебра у него перехватило дыхание, потому как голос его резко осип: — Ваше… кхм… превосходительство желает ещё чего-нибудь? — Да. Я хотел бы кое-что узнать, — дон Себастьня прикрыл песо ладонью. — Я весь внимание, ваше превосходительство, — сеньор Рауль поклонился. — Вы помните тот вечер, когда праздновали победу? Говорят, вы проявили богоугодную щедрость, угощая не только офицеров, но и солдат бесплатной выпивкой, — дон Себастьян убрал руку, и монета вновь увидела божий свет. Блеск серебра приковал взгляд сеньора Рауля. Громко сглотнув, он нервно сжал подол фартука. Его плечи повисли, а голос стал ещё глуше: — Да разве ж такое забудешь, ваше превосходительство? Эта «щедрость» мне стоила бочонка «Торо Тинто»! Дон Себастьян нахмурился: — Уж не думаете ли вы, сеньор Сантос, что англичане, ворвись они в город, сделали бы вас богаче? Лицо тавернщика стало покрываться пунцовыми пятнами. Искоса взглянув на благородных сеньоров за соседним столом — не слышали ли и они его слов — залебезил: — Прошу снисхождения у вашего превосходительства! Да я вовсе не то хотел сказать! Я очень рад, что наши бравые солдаты и офицеры оказали мне честь, празднуя победу именно в моём заведении! Дон Себастьян хмыкнул и сменил гнев на милость: — Я дам вам возможность уменьшить убытки той ночи, если вы вспомните, кто из сеньоров Алонсо подсел к солдатам и заказывал для них ещё выпивки. Лицо сеньора Рауля просветлело: — О-о-о, ваше превосходительство преисполнено добротой! Я буду рад удовлетворить любопытство вашего превосходительства! В ту ночь заходил лишь идальго Рокафулл. Он пришёл с ещё одним благородным сеньором, который совсем недавно объявился в городе. Не могу сказать, о чём они беседовали, но солдаты, которые слишком громко обсуждали бой у городских ворот, им явно мешали. Похоже, сеньору капитану не понравились восхваления славного сеньора Верна. В начале он даже прикрикнул на солдат, требуя заткнуться. Ну, те немного притихли, но потом дали волю языкам с новой силой. Правда, в этот раз идальго Рокафулл проявил интерес к разговору и даже подсел к ним. Лицо дона Себастьяна стало каменно-бесстрастным: — И что же такого обсуждали вояки, что идальго ради общения с ними оставил своего благородного спутника? — он постучал пальцем по монете. — Да всё того же сеньора Верна. Только на этот раз они спорили о его удаче и кем она дарована. Если ваше превосходительство интересуют подробности. то я буду вынужден разочаровать ваше превосходительство, поскольку на шум потянулись и иные гости, которых я должен был обслужить и потому больше не мог ничего слышать. Однако, смею предположить, что речь всё время шла о сеньоре торговце, поскольку, вернувшись на своё место, идальго Рокафулл потребовал у меня ещё вина и, пока я наполнял бокалы сеньоров, они говорили о сеньоре Верне. Сеньор капитан называл его выскочкой и наглецом и … — тавернщик быстро глянул по сторонам и стишил голос: — он сказал, что только нечистый мог помочь торговцу влюбить в себя дочь графа! Дон Себастьян толкнул песо в сторону сеньора Рауля: — Хватит! Думаю, я узнал достаточно. Хотя… — по лицу гранда пролетела тень задумчивости. — Назовите мне имя собеседника идальго Рокафулла и можете идти. Сеньор Рауль ловко поймал монетку и озадаченно развёл руками: — Очень сожалею, ваше превосходительство, но больше ничем не могу помочь. До этого я видел того сеньора лишь раз в компании высокочтимого сеньора алькальда. Дон Себастьян, немного поразмыслив, твёрдо решил дождаться появления идальго Рокафулла и, потребовав от тавернщика предупредить о появлении капитана, отпустил его. *** Пахло рыбиной и тиной. Баркас плавными рывками продвигался вперёд, мерно поскрипывая уключинами под ритмичные команды кормчего. Солдаты, не занятые на вёслах, продолжали обсуждать охоту. — … а он как бросится, а Уго не растерялся и пику ему в глотку! — долетел до Анри голос Ортенсо. — Когда это чудище разинуло пасть, я чуть в штаны не пустил! — хохотнул Уго. Благодарные слушатели, явно уже не в первый раз за последние часы смакуя одно и то же, ответили дружным гоготом, а Уго продолжил: — Вот вы ржёте, а ведь по-настоящему я испугался, когда смекнул, что это исчадие Ада на Эль Альмиранте несётся. Видели бы вы, как он Луиса отпихнул и на эту зверюгу с саблей кинулся! Слушатели одобрительно загудели и повернулись к арбалетчику. — А что мне было делать? — видимо, в очередной раз, оправдывался Луис. Я стрелу точнёхонько в глотку пустил, а она ящера не остановила. Ну, мне же надо было арбалет натянуть, чтоб ещё раз стрельнуть. А чудище вдруг как разгонится, что твой бык на корриде! И на меня! А тут… Дальше Анри не прислушивался. Приказав Верзиле смотреть в оба, вытащил чётки и, верный слову, погрузился в молитвы новены Розария… Река, извиваясь сине-зелёной змеёй, продолжала петлять, забираясь всё дальше на север. Анри закончил новену и принялся рассматривать окрестности. Вид был довольно однообразен: тёмные прозрачные воды катились в обрамлении густого леса, лишь изредка открывая по правому берегу большие каменистые прогалины. Когда река, сделав большую петлю, расширилась и стала спускаться точно на юго-запал, течение немного замедлилось. Вскоре после смены гребцов берега опять разошлись, но Густаф заметил небольшое устье неизвестного притока, раздвинувшего правобережные заросли, и попросил остановить баркас. Пока навигатор делал замеры и зарисовывал место, Анри внимательно всматривался в чистую, но почти чёрную воду, внутренне опасаясь заметить идущую поперёк течения волну. Однако вокруг царило ничем не нарушаемое спокойствие. От притока баркасы ещё некоторое время шли строго на юго-запад, но потом река вильнула ещё пару раз и Густаф сообщил, что дальнейший путь идёт на запад. Спустя почти полторы тысячи пасо река опять стала плавно убираться к северу. До очередной смены на вёслах оставалось не менее получаса, когда, в этот раз на левом берегу, голландец опять разглядел устье нового притока и попросил остановиться. Солнце катилось к закату, но на всю открывшуюся даль русла не просматривалось никаких признаков присутствия человека. Анри окликнул старого охотника и приказал высматривать место, подходящее для ночлега. Воды помутнели и посерели. Резко вильнув на север, река сделала дугу и опять легла на запад. На протяжении шестисот пасо не было ни единой прогалины: зелёной стеной лес нависал над непрозрачными водами. Внезапно на правом берегу открылась большая прогалина, поросшая высокой зелёной травой. Хуан приподнялся, указывая на неё рукой, но Анри уже заметил это место и приказал кормчему вести баркас к берегу. Солнце ещё не успело полностью нырнуть под горизонт, как на берегу уже весело потрескивали костры, согревая в котлах воду, а над ними и рядом появились навесы из бамбука и пальмовых листьев. *** Почти три часа дон Себастьян, потягивая херес, рассматривал входивших в таверну, но никого, похожего на идальго Рокафулла, не заметил, да и сеньор Рауль знаков не подавал. Пехотинцы молча приговорили по два кувшина пива и безропотно крошили лепёшку, закидывая кусочки в рот и поглядывая по сторонам. Харчевня погрузилась в сумерки, и сыновья сеньора Рауля стали расставлять на столах горящие плошки с хлопковым маслом. Крепкое вино наравне с усталостью дали о себе знать. Мысли о бесполезно проведённом времени всё чаще беспокоили дона Себастьяна. Он заказал ужин для себя и пехотинцев, твёрдо пообещав себе покинуть заведение, ежели идальго так и не явится до конца трапезы. Стряпня семейства Сантосов сильно уступала качеству вина. Насытившись, дон Себастьян почувствовал себя осоловевшим, тем не менее, верный долгу, решил ещё раз посетить Пласо де Монтехо. Душный влажный воздух улицы был лишь немногим свежее застоявшегося и пропахшего горелым жиром, потом и чесноком воздуха таверны. Небо затянули тучи, и путь к площади освещали лишь одиночные фонари на дверях лавок и домов. Немногочисленные прохожие спешили в свои жилища, ожидая начало ливня, и, издали завидя богато одетого сеньора, безошибочно угадав в нём представителя благородного сословия, торопливо перебегали на другую сторону улицы, дабы не задерживаться прижиманием к краю тротуара. Двери резиденции губернатора были закрыты. На стук в смотровом окошке появился чей-то глаз и оценивающе осмотрел настойчивого незваного гостя. — Кто вы, сеньор и чего желаете? — проскрипело из-за двери. — Я желаю говорить с идальго Рокафуллом, — надменно произнёс гранд, горделиво подбоченясь. — Передайте ему, что с ним желает говорить дон Себастьян. — Я доложу сеньору капитану, но вашему превосходительству придётся обождать тут, — окошко закрылось, и представитель дребезжащего голоса удалился. Ждать долго не пришлось. Оконце вновь открылось, появившийся там глаз удостоверился, что гранд всё ещё стоит под дверью, и из него заскрипело: — Сожалею, ваше превосходительство, но идальго ещё до полудня покинул дворец, и, когда изволит вернуться, неизвестно. Ваше превосходительство желает, чтобы я сообщил сеньору капитану о его визите? — Сообщите идальго, что я приду поутру снова и надеюсь застать его на месте, — нарочито медленно произнёс дон Себастьян и, отпустив пехотинцев, направился в трактир «У Сандро», раздираемый досадой на себя и неуловимого идальго. Добравшись до своей комнаты, аристократ спрятал в сундук донос и, ложась спать, в благочестивой молитве поклялся на следующий день довести задуманное до конца, даже если ради этого ему придётся обойти весь Белисе в поисках сеньора Алонсо.