Повелитель моря Том 2

Путь из «Кордовского быка» в трактир «У Сандро» был неблизким. Узкие улочки, обезлюдевшие на время сиесты, постепенно заполнялись — жители города возвращались к своим делам. Большинство, судя по не слишком дорогому одеянию, были представителями третьего сословия. Заметив сеньора в расшитом золотом камзоле, они торопливо опускали глаза и прижимались к краю мостовой. Но Себастьян, погружённый в свои думы, лишь мельком скользил взглядом по прохожим. «Интересно, люди бригадьера уже что-то разузнали? Да нет, вряд ли. Не так уж и много времени прошло». Любопытство заставило его ускорить шаги. Из трактира доносился приглушённый гомон. Войдя, дон Себастьян погрузился в ещё большую духоту, заполненную запахом потных тел, перегара и вездесущего чеснока. Привыкая к сумраку помещения, остановился у входа, рассматривая посетителей. Трактирщик оббегал гостей, но не забывал следить за распахнутой дверью. Заметив знатного постояльца, взмахнул руками, словно готовый закукарекать петух крыльями, и кинулся навстречу: — Ваше превосходительство отобедает в своей комнате или прикажет освободить место у стола? На голос сеньора Сандро обернулся гигант в потёртом синем камзоле, спину которого в одном из дальних углов уже приметил дон Себастьян. Развернувшись ко входу, великан приподнялся и проревел: — Команданте, идите к нам, тут есть место! — и спихнул солдата в чёрном колете, сидевшего рядом с ним у края лавки. Заметив странный жест сеньора Сандро, похожий на заговорщический сигнал, дон Себастьян кивнул бригадьеру и, делая вид, что выискивает кого-то ещё среди посетителей, ненадолго замешкался. Этого хватило трактирщику, чтобы приблизиться. — Я приобрёл новый тюфяк для вашего превосходительства, — нарочито громко сообщил сеньор Сандро, кланяясь, и тихо добавил: — Один из тех сеньоров, которыми интересовалась ваша милость, сейчас сидит напротив идальго Фернандеса. — Принесите мне вина, да получше, — бросил аристократ и направился к бригадьеру. Фернандо приветственно встал: — Позвольте представить вам моего старого приятеля, идальго Маркоса Вега Нуньеса, — дёрнул он за плечо осоловевшего круглолицего сеньора лет тридцати. Тот грузно поднялся и уставился на аристократа мутными глазами. Когда дон Себастьян назвал себя, взгляд сеньора Маркоса оживился: — Для меня честь быть представленным вашему превосходительству, — пробормотал идальго Вега и, неуклюже кивнув, рухнул на скамейку. Аристократ уселся и вопросительно глянул на идальго Фернандеса. — Сегодня в госпитале отдал богу душу наш общий приятель, идальго Педро де Гусман-и-Рохас, раненый во время осады крепости, — да будет Господь милостив к его душе! — перекрестился Фернандо, схватил стоявший перед ним кувшин и опорожнил его в кубок теньенте. Появилась дочь трактирщика и поставила вино перед доном Себастьяном. —Ещё вина! Живо! — рявкнул Фернандо. — Уже бегу, ваша милость, — зарделась Лусия и потянулась за пустым кувшином. Идальго Фернандес многозначительно хмыкнул и игриво шлёпнул её по соблазнительно выпяченной округлости. Девушка хихикнула, одёрнула юбки, блеснула очаровательными ямочками на румяных щёчках, наклонилась ещё раз - за опустевшей миской из-под лепёшек - и убежала. Дон Себастьян плеснул себе вина и предложил кувшин сеньору Фернандо. Наполнив свой кубок, тот предложил выпить за почившего. Это предложение поддержали и сидевшие за столом солдаты. Отсалютовав кубками, выпили. Отставив кубок, идальго Фернандес поморщился и стал выискивать трактирщика. Заметив, заорал на весь зал: — Эй, Сандро, мошенник! А ну, подите-ка сюда! Пока трактирщик протискивал своё тучное тело между столами в сторону недовольного гостя, идальго Вега устремил на дона Себастьяна глаза, заметно замутнённые алкоголем, и промолвил, стараясь членораздельно выговаривать слова слегка заплетающимся языком: — Ваше превосходительство позволит мне проявить любопытство? Брови аристократа на мгновение приподнялись. Он уже оценил состояние теньенте и мысленно упрекнул бригадьера за чрезмерную заботу о его кубке. — Только если вы согласитесь удовлетворить моё. Ответить сеньор Маркос не успел — подоспел трактирщик и, опустив голову, с подобострастием поинтересовался причиной недовольства. Идальго Фернандес схватил стоявший перед доном Себастьяном кувшин с вином, резко развернулся, ткнул им в круглый живот сеньора Сандро и загрохотал: — Чем это вы потчуете его превосходительство, мерзавец? Трактирщик ухватил кувшин пухлыми ручками и забегал заплывшими жиром глазками из стороны в сторону, беззвучно открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. Опомнившись, он согнулся пополам и срывающимся голосом залепетал: — Прошу милосердия у вашего превосходительства! Я бы не посмел, богом клянусь! Если бы ваше пре… Не обращая внимание на лепет трактирщика, дон Себастьян обратился к идальго Фернандесу: — Неужели в этом заведении есть более приличное вино? Бригадьер хмыкнул: — Конечно, есть! Вы же не думаете, что мы с сеньором Маркосом пьём этот уксус! — и, приглушив голос, продолжил: — у него в погребе есть ещё бочка контрабандного мексиканского вина. Это, конечно, не олоросо из Херес-де-ла-Фронтера, но весьма достойного вкуса, — взглянув на покорно замершего трактирщика, прикрикнул: — ну, чего замерли? Несите! Сеньор Сандро попятился, не разгибаясь, и лишь наткнувшись задом на сидевших за соседним столом, выпрямился и прытко удалился. Идальго Вега всё это время одобрительно покряхтывал, кивая. В какой-то момент дону Себастьяну показалось, что теньенте не удержит отяжелевшую голову, но, как только трактирщик отошёл, идальго встрепенулся и посмотрел на аристократа: — Согласен. Но я начал первый! — Справедливо, — кивнул дон Себастьян. — Спрашивайте! Сеньор Маркос откашлялся, откинулся назад, опершись спиной на стену, и сложил на груди руки: — Ваше превосходительство - единственный гранд в этом захолустье, — идальго старался тщательно выговаривать слова, что делало его речь монотонно-тягучей. — В Белизе всем интересно, какая причина могла заставить аристократа … м-м-м… поступить на службу к плебею, — идальго Вега не спускал глаз с дона Себастьяна и потому уловил, как по его лицу пробежало едва заметное раздражение. Облизнув пересохшие губы, он продолжил: — Немало пересудов было и о том, почему ваше превосходительство… гм… избегает общения с местной знатью. И почему, — сеньор Марскос нахмурился и повысил голос, — ваше превосходительство не требует к себе должного почтения от низших сословий? Дон Себастьян поймал взгляд идальго Вега. «А он не настолько пьян, как я думал». Повертел в руках кубок, словно раздумывал, отхлебнуть или нет, и решительно поставил его на стол. — Я фаталист, сеньор Маркос. Я оказался здесь волею Судьбы. Привитое мне с детства благочестие вынуждает меня покорно следовать туда, куда направляет божья воля. А поскольку одна из добродетелей, дарованных мне Господом — скромность, я предпочитаю уединение светским беседам и довольствуюсь тем, что имею. Идальго Вега указал на отставленный доном Себастьяном кубок: — Однако вы не удовольствуетесь этой кислятиной, а предпочтёте ей более достойный напиток! Себастьян кивнул. — Разве могу я, как благочестивый католик, противится Провидению? Вы же не будете спорить, что это по его воле сеньор Франсиско рассказал мне про припрятанную бочку? Кстати, уж не ради неё ли вы предпочитаете этот трактир другим? — Я предпочитаю ходить к севильянцу, — сеньор Маркос отхлебнул вина и смачно причмокнул, — туда мне ближе, да и публика поблагороднее, — сделав ещё глоток, обвёл глазами зал: — сюда редко хожу. Если только… — он запнулся, справляясь с языком, — когда хорошие люди пригласят… Идальго Вега посмотрел на Фернандо, который следил за приближением дочери трактирщика и нетерпеливо постукивал по столу пальцами. — Вино, ваши милости! — объявила сеньорита Лусия, водрузив на стол сразу два кувшина с контрабандой. — Неужто без меня вы не заглядываете к Сандро? — пророкотал бригадьер, поглаживая привлекательно выступавшую нижнюю часть тела девушки, пока она разливала вино. — Появляюсь. Особенно когда сеньор Сандро опять из Мексики бочонок получает, — промямлил теньенте. — У севильянца вина хорошие, но цены кусаются, а это, — сеньор Маркос приподнял кубок, заглянул в него, и отхлебнул, — и вкусом не хуже, и ценой радует. Влив в себя очередную порцию, он заметил игривый взгляд, подаренный Лусией идальго Фернандесу, и недовольно забурчал: — Похоже, сеньор Франсиско, эта пигалица вам благоволит больше, чем мне! — А чего вы хотели, друг мой? Сеньориты любят ласку, а вы её хотели побить. — Да когда это? — глаза идальго Вега округлись. — В тот вечер, когда вы тут пили не в моей компании. Лицо теньенте исказила мучительная гримаса. Он явно терзал свою память. Бригадьер, не сводивший взгляд с приятеля, пришёл ему на помощь: — В тот день не подавали мяса, значит, это была постная пятница. Сеньор Маркос вновь наморщил лоб и засопел. Внезапно лицо его просветлело. — А-а-а, это когда эта плутовка подслушивала? — Да даже если и подслушивала! Нельзя так грубо обращаться с девушкой! К счастью для сеньориты, я вовремя появился. Думаю, вам не стоит больше пить в той компании. Мало того, что они втянули вас в действие, недостойное благородного сеньора, а сами ретировались, но и, готов побиться об заклад, пили за ваш счёт! — идальго Фернандес ударил по столу кулаком. Потное одутловатое лицо идальго Вега стало покрываться красными пятнами. Густые чёрные брови сошлись и нависли над мутными глазами. — Кто же эти сеньоры, которые подбили вас на неучтивость? — довольно резко спросил дон Себастьян, изобразив негодование. — Да это всё идальго Рокафулл! — пробормотал сеньор Маркос. — Он… Ну да, он так бурно возмущался. Он же просил у графа Альменара руки его старшей дочери, но получил отказ, — идальго Вега потянулся за кувшином и наполнил свой кубок. — И знаете, отчего он взбесился? — теньенте торжествующе обвёл осоловевшим взглядом собеседников. Заметив неподдельный интерес, отхлебнул вина и пригладил усы. — Бедняге отказал не граф, а сама сеньорита Исабель! — оценив изумление на лицах благородных сеньоров, он довольно закряхтел и снова выпил. — Он… хм, очень громко сетовал на графа за то, что позволил контессе самой решать. Неудивительно, что девчонка стала прислушиваться. Ну, идальго Рокафулл был чересчур задет полученным унижением, да и выпил изрядно. А кто бы не выпил, когда б его девица отвергла? Ну, а тут эта плутовка, — теньенте ткнул пальцем в сторону, где дочь трактирщика с миской лепёшек и кувшином ловко лавировала между столами, — услужливо вертится, а сама уши навострила. Вот идальго и подумал, что она не только всё слышала, но и насмехается над ним. Лусия, конечно, милая девушка, но разве ж мог я не поддержать дворянина в его справедливом гневе? — сеньор Маркос развёл руками и посмотрел на Фернандо, явно надеясь на поддержку. Дон Себастьян кинул быстрый взгляд на бригадьера. «А вот и мотив! Похоже, наше расследование приближается к концу. Стоит ли искать третьего?» … Идальго Фернандес истолковал посыл аристократа по-своему. Переведя взгляд на сеньора Маркоса, присвистнул: — Да-а, неслыханно — дать дочери самой мужа выбирать! Хотя я вот тоже с волей отца несогласие проявил. — Ну, и куда это вас привело, друг мой? — сеньор Маркос нравоучительно поднял палец. — Своеволие до добра не доводит! У девиц путей-то всего два: или под венец с тем, кого родители указали, или в монастырь… Вон, сестрица моя замуж за сеньора Ансельмо вышла и ничего, привыкла, — идальго Вега выпил и стукнул ладонью по столу: — Негоже детям супротив отцовской воли идти! — Да вы-то чего так кричите, сеньор Маркос? У вас же ни жены, ни детей! — идальго Фернандес опорожнил кубок и потянулся за кувшином. — А кто этот Рокафулл? Что-то я о нём не слыхал. — Так это… Нет в нём ничего примечательного для вас, дорогой мой сеньор Франсиско! — идальго Вега передёрнул плечами. — Его отец при дворе карьеру хорошую сделал и лет тридцать назад стал первым графом Альбатера. Старший сын его тоже при дворе отирается, а вот младший, Алонсо, у нас дворцовой стражей командует. Думаю, будь он поименитее да побогаче, не дал бы губернатор дочке своей о будущем супруге решать. Бригадьер понимающе свистнул. — Да-а-а… Богатое наследство не сеньору Алонсо достанется, а его брату. Кстати, а кто ещё был тогда с вами? Кажется, вас было трое. — Да пёс его знает, — пожал плечами сеньор Маркос и смачно отхлебнул из кубка. — Я был с де Гусманом «У севильянца». Мы как раз допили. Рауль уже стал всех на выход… того… — он ещё раз прервался на приличный глоток. — И тут я слышу ругань: идальго Рокафулл своё не добрал. С ним был какой-то сеньор, тоже недовольный. Я им и говорю: а пошли к Сандро. Это ближе всего, и там всегда нальют. Кажется, идальго так и не представил мне того сеньора. Ему было не до формальностей, — теньенте взял из миски, принесённой Лусией, свежевыпеченную картофельную лепёшку и втянул в себя аромат, отломил кусок и засунул в рот. — Идальго Рокафулл, должно быть, был безмерно оскорблён отказом, раз даже забыл о хороших манерах, — тон и вид дона Себастьяна были подчёркнуто пренебрежительными. — Полагаю, он планировал отомстить графу за свою униженную гордость. Неужто будет дуэль? — Сомневаюсь, — хмыкнул сеньор Маркос и, допив вино, потянулся за ближайшим кувшином. Перевернул его над кубком и поморщился: — Пусто! — поднял осоловевший взгляд на аристократа: — Не графа он винил в своём неуспехе. Идальго уверял нас, что сеньорита Исабель отказала ему, потому что не в своём уме, — теньенте заговорщически подмигнул. — А виновен в этом не дворянин, а торговец. Да вы его, сеньоры, хорошо знаете. — Уж не на друга ли моего, Эль Альмиранте, намекаете? — Фернандо подхватил второй кувшин с остатками вина прежде, чем до него дотянулся сеньор Маркос. — Оставьте и нам немного, идальго, иначе мне придётся тащить вас домой на себе. Идальго Вега попытался кивнуть и едва не приложился лбом о поверхность стола. Повисла тишина. Солдаты, не проронившие ни слова во время беседы благородных сеньоров, допили своё вино, откланялись и ушли. Сеньор Маркос, видимо, решив, что собеседники не узрели в его движении ответа, буркнул: — Так и есть! Дон Себастьян и Фернандо переглянулись. — Неужто сама сеньорита Исабель поведала идальго Рокафуллу, что у него есть соперник? — холодно спросил дон Себастьян, не скрывая недоверия. Идальго Вега хмыкнул: — Не слишком ли вы любопытны, сеньоры? — Речь не просто о уважаемом человеке, но и о моём друге, — бригадьер говорил медленно, угрожающе наклоняясь к теньенте. — Вы ведь слыхали о суде над Эль Альмиранте по лживому доносу? Что, если на его доброе имя покусился — я боюсь сказать — дворянин? — Бросьте, сеньор Фернандо, — отмахнулся идальго Вега. — Насколько я знаю сеньора Алонсо, он не опустился бы до клеветы! Скорее бы нашёл парочку кабальерос, коим дага и тёмная подворотня милее шпаги и честного боя. Что такое горсть реалов против жизни торговца? — Неужто всё так серьёзно? — нахмурился дон Себастьян. — Что же такого сделал наш Эль Альмиранте, что дворянин готов забыть про честь? Сеньор Маркос поправил сдвинувшуюся на затылок шляпу и смахнул выступившую на лбу испарину. — Да я не особо слушал его излияния. Но, помнится мне, он говорил, что случился рядом при разговоре сеньориты Исабель с дуэньей. Понятно, совершенно случайно! — теньенте откашлялся и попытался подмигнуть. — Так вот, в том разговоре вроде бы сеньорита сама призналась в симпатиях к торговцу. — Да мало ли торговцев в Белизе? — деланно возмутился бригадьер, откинувшись назад. — Ну, тут я вам уже не помощник, сеньоры! — поднял руки, словно желая отгородиться, теньенте. — Но только у идальго Рокафулла сомнений, что речь идёт именно о сеньоре Верне, не было. К дону Себастьяну приблизился Лоренсо. Воспользовавшись повисшей паузой, он выпалил: — Вашу милость хотели видеть какие-то солдаты! — Прошу простить меня, сеньоры, но я вынужден покинуть вашу приятную компанию, —дон Себастьян поднялся и откланялся. — Где они? — спросил слугу, осматривая зал. — Да вон, — указал Лоренсо на четверых мужчин, ожидавших под лестницей. Дон Себастьян задумался. Трактир был полон: разношёрстная публика ела, пила и громко беседовала, а на лавках, расположенных в укромном углу, похрапывали матросы, положив руки под голову. — Идальго де Брисуэла вернулся? — Нет, ваша милость. — Хорошо. Приведи этих солдат в комнату. — Да, ваша милость, — поклонился Лоренсо и, обогнав своего сеньора, двинулся к лестнице, ловко лавируя между столами. *** Комната встретила дона Себастьяна ароматами свежего сена и чистого белья. Войдя, он отложил на сундук шляпу и упал на постель. Тюфяк упруго прогнулся и приятно скрипнул — сеньор Сандро добросовестно отработал полученные деньги. В коридоре жалостно закряхтели половицы под тяжестью приближавшихся людей. В дверь постучали. Вздохнув, дон Себастьян поднялся. — Войдите! Четверо мужчин обнажили головы и протиснулись в комнату. Один из них был в чёрном колете, трое в чёрно-синих. Лицо городского солдата показалось аристократу знакомым. Могучего телосложения пехотинец «Птичьей» армады довольно грубо подтолкнул вперёд гарнизонного. — Вот, ваша милость. Этот негодяй в «Морских девах» рассказывал всякие гадости про нашего Эль Альмиранте, — детина с такой силой хлопнул по плечу солдата, что тот согнулся. Дон Себастьян с интересом посмотрел на доставленного. Невысокий крепыш, опустив голову, сопел и нервно теребил смятую в руках шляпу, Его удлинённое загорелое лицо блестело от пота, а оттопыренные уши пылали. Вояка, переминаясь с ноги на ногу, ожидал своей участи. — Назовись, — приказал дон Себастьян. — Тадео Гомес, ваша милость, солдат городского гарнизона. — Ты ведь был в экспедиции под моим началом, не так ли? — Так, ваша милость! Дон Себастьян нахмурился. «А змеюка сурукуку…», — вдруг вспомнилась ему песня Педрито. — Ну, и какими россказнями ты забавлял посетителей таверны? — грозно спросил он. Солдат вдруг упал ниц под ноги аристократа: — Не губите, ваша милость! У меня двое детей и жена на сносях! — и зарыдал, закрыв лицо шляпой. — Почему ты не подумал о них до того, как произнёс имя достойного сеньора с недостойным умыслом? — дон Себастьян пнул скорчившегося Тадео Гомеса и отступил. — Встань! Веди себя достойно! Ты солдат, а не цыган! Вояка враз замолчал. Поднялся, вытер лицо шляпой и угрюмо уставился в пол. — Что ты плёл про сеньора Верна? — Я всего лишь сказал, что сеньору Андрэ сопутствует такая небывалая удача, какая может быть только от Лукавого, — глухо ответил солдат. — Похоже, ты неплохо осведомлён о возможностях дьявола, — дон Себастьян перекрестился, — Думаю, тебя стоит передать Святой Канцелярии. Там быстро разберутся, откуда ты получил такие познания. — Ваша милость, сеньор капитан, клянусь своими детьми, это не я придумал! Так сказал наш кабо Эрнан Родригес, будь он проклят! — Вот как? И когда же он это сказал? — тон офицера стал мягче, и это заметно приободрило солдата. — После битвы. Ну, не той, что была под стеной, а потом. Когда ваша милость приказали нашему отряду вернуться в гарнизон, нас послали на помощь крепости. Ну, а когда там отбились, надо было охранять пленных. Потом доставили ещё — с моря. Ну, намаялись мы с ними! Так много их было! А когда всё кончилось, мы с ребятами, ну, теми, что из нашего гарнизона были, решили расслабиться немного. Ну и, само собой, победу отпраздновать. Кабо и предложил идти к севильянцу. А тот нас пускать не хотел. Ну, мы, конечно, напомнили ему, кто за город насмерть стоял… А тут как раз пришли офицеры, а потом ещё какие-то благородные сеньоры… Ну, они и заставили сеньора Рауля открыть заведение и выкатить бочку для всех. Ну, мы и надрались… Мы ж победили, и заслужили, чтоб нас отблагодарили бесплатной выпивкой! … — Солдат потоптался, почесал затылок, явно пытаясь выловить в памяти подробности: — Ну, стали мы про бои говорить — сначала у крепости, потом вспомнили битву у ворот… А потом кто-то про наш поход стал выспрашивать… Ну, тогда про сеньора Эль Альмиранте и заговорили… Уж и не знаю, кто первый сказал, что сеньор Андрэ, должно быть, заговорённый — ни болезнь его не берёт, ни вражьи сабли… Думаю, как раз тогда кабо и сказал, что сеньор Андрэ должен быть в сговоре с Нечистым. Ну, мы и прикинули: там, где он — нас беды обходят. Ни индейцы, ни твари лесные, ни лихорадка не трогали, а вот стоило ему уйти — и всё! Бац! И мы тут же оказались во власти нечистого! — солдат перекрестился. — Масиас отравился, кого-то там змея укусила, а тут ещё эта чёрная рвота! И теньенте наш… Аккурат в тот же день, как с сеньором Андрэ поругался, так и заболел! — Тадео замолчал и, не смея поднять глаз, поглядывал на аристократа украдкой. Всё время, пока солдат говорил, дона Себастьяна не отпускало чувство, будто упускает что-то важное, но что?.. Он нахмурился. — Где, говоришь, вы праздновали победу? — В таверне, что возле Торговой площади. «У севильянца». Обычно таких, как я, туда не пускают, но ведь мы победили, и сеньоры офицеры потребовали от трактирщика угостить всех. Это ведь справедливо, да, ваша милость? — Справедливо, — кивнул Себастьян, не особо прислушиваясь. Он уже уловил то, что вызвало у него то странное ощущение. «У севильянца»! Это же именно то место, куда ходит выпить идальго Рокафулл! — Ну, а потом что было? — он снова повысил голос. Предчувствие, что сейчас последний кусочек мозаики встанет на своё место, заставило сердце биться быстрее. — Так я же уже всё сказал вашей милости! Пили мы. Забились в угол, чтобы не мешать сеньорам офицерам, и пили, пока было что, — не понимая, чего от него хотят, солдат опять занервничал. Он взглянул на пехотинца, словно искал подсказку, но тот только зыркнул исподлобья и буркнул: — Ну, чего замолчал? Его милость хочет знать, что было потом! Бедолага опять почесал затылок, вытер шляпой вспотевшее лицо и развёл руками: — Так я же сказал — мы пили, потом завспоминали немного, потом стали спорить. Ну, это когда кабо наш сказал, что сеньор Андрэ в сговоре с врагом рода человеческого. Я даже защищал сеньора Андрэ, вот вам крест! — Тадео Гомес истово перекрестился и поцеловал палец. — Если бы не тот офицер, я бы ни в жизнь не поверил, что знаменитый Эль Альмиранте мог продать душу дьяволу! — Какой офицер? — от волнения дон Себастьян даже схватил солдата за грудки. От неожиданности тот опешил, вскинул руки, словно хотел защититься, и чуть не упал, отклонившись назад. Аристократ отпустил его и уже прежним спокойным тоном повторил вопрос. — Да простит меня ваша милость, что я не знаю имени того благородного сеньора офицера. Вот если бы тут был наш теньенте идальго Контрерас… Сеньоры офицеры точно в добрых отношениях. Я не единожды был свидетелем того, как их милости дружески общались. — И как же называл теньенте Контрерас того сеньора офицера? — дон Себастьян начал опять терять терпение, и спокойный тон в этот раз стоил ему немалого усилия. Солдат думал недолго: — Он говорил ему «сеньор Алонсо». — Вот как? — глаза аристократа сверкнули, — И где же они встречались? Уж не возле губернаторского дворца ли? — Так ваша милость знает этого сеньора офицера? — с облегчением выдохнул Тадео Гомес. — А теперь расскажи мне, что такого сказал этот офицер о сеньоре Верне, — холодно приказал дон Себастьян.