Повелитель моря Том 2

Добираясь до зенита, солнце раскалило небо добела и, словно растворяясь в нём от собственного жара, покрылось зыбкой дымкой. Даже бриз, казалось, не просто утих, а спрятался от полуденного зноя. Неподвижный, отяжелевший от нагретых испарений воздух накрыл город. Оказавшись на улице, Себастьян окунулся во влажную духоту, пропитанную запахами древесины, пота, мокрого тряпья и отхожих мест. Отказавшись отобедать с семейством Фернандесов, он не был вполне искренен — ему некуда было спешить. Но эмоции и мысли настолько заполонили, что Себастьян жаждал скорее уединиться для осознания и понимания произошедшего. Ведь вспыхнувшая ссора лишь благодаря уступке идальго не переросла в дуэль. Себастьян вытащил из-за правой манжеты батистовый платок и несколько раз промокнул пот, вызванный не столько жарой, сколько волнением. Досада из-за оброненной во время разговора с бригадьером неуместной колкости расползалась по сознанию, как тёмное пятно пота по белоснежной ткани платка. «Ты вновь указал мне, Господи, почему не позволил стать служителем Твоим! Но клянусь Твоими гвоздями, что искореню в себе гордыню и найду смирение!» — гранд возвёл очи к белёсому небу и истово перекрестился. Лоренсо в двух шагах от своего сеньора терпеливо ожидал, когда тот обратит на него внимание. Куда-то спешивший богато одетый горожанин посчитал парня препятствием на своём пути и со словами: «Прочь с дороги, болван!», отпихнул его ударом в плечо. Лоренсо с трудом устоял на ногах, едва не налетев на дона Себастьяна. Это мгновенно вырвало аристократа из беседы с Господом. Он резко развернулся и схватил прохожего за отделанный кружевом отложной воротник. Нежная ткань затрещала. Горожанин остановился. — Что за… — начал он, изворачиваясь. Дон Себастьян отпустил воротник. Грубиян наткнулся на острый, как дуэльная дага, взгляд тёмных глаз на застывшем от ярости лице аристократа. Остаток фразы застрял в горле мужчины, заставив его поперхнуться: мало кто в городе не узнал бы гранда после суда над Эль Альмиранте. Раскаяние Себастьяна было так невовремя прервано оскорбительным поведением горожанина, что раздражение вырвалось наружу: — Кажется, вас не научили вежливости, сеньор! — голос гранда был тих и бесстрастен, но скрытое в нём напряжение для неучтивца прозвенело сталью. Прохожий опустил голову и отвесил аристократу низкий поклон: — Прошу ваше превосходительство простить меня, — просипел горожанин враз пересохшим горлом. — Кажется, я принял слугу вашего превосходительства за попрошайку. Но я осознал свою ошибку. Умоляю о снисхождении и милосердии! — Я принимаю ваши извинения, сеньор, но советую вам впредь быть более осмотрительным, — сменил гнев на милость дон Себастьян. Раздражение, вызванное ссорой с идальго Фернандесом, вдруг отступило. Враз потеряв интерес к оппоненту, он вернул всё ещё зажатый в левом кулаке платок за манжету и повернулся к Лоренсо. Тот приблизился, приосанившись. Его лицо выражало радостное удовлетворение восстановленной справедливостью. Взглянув на него, дон Себастьян хмыкнул, чтобы приглушить шевельнувшуюся в душе приязнь и, приоткрыв кошелёк, стал шарить в нём пальцами. Выудив серебряную монету, достал из-за левой манжеты обрывок бумаги: — Беги в кабильдо, найди там архивариуса сеньора Камило Санчеса, скажи, что ты от меня, и покажи ему песо. Он должен дать тебе бумагу с оборванным краем. Сложи её с этой, — аристократ показал Лоренсо обрывок и продолжил: если края совпадут — она та, что нужна мне. Отдашь за неё сеньору архивариусу песо, а бумагу отнесёшь в трактир и спрячешь в мой сундук. Затем разыщи сеньора идальго де Мур-и-Котонера и скажи, что я буду ожидать его в таверне «Кордовский бык» к двум часам, после чего вернёшься к Сандро и останешься там, пока я не приду. Ты всё понял? Лоренсо почтительно кивнул: — Да, хозяин. — Тогда держи и беги, — Себастьян передал слуге кусок бумаги и монету и, когда тот стремглав кинулся в направлении Пласо де Монтехо, уверенной поступью направился в таверну, где, хоть и нельзя было уединиться в это время, но можно было избежать встречи с людьми знакомыми. *** Баркас зарылся килем в ил, и царившее вокруг умиротворение нарушил громкий голос кормчего Арица Ларринаги: — Суши вёсла! Повинуясь приказу, гребцы вытащили вёсла из воды и уложили вдоль шлюпки. Хуан, внимательно глядевший вперёд из-под ладони, повернулся к Анри и закричал, указывая рукой на зияющую дыру в зелёной стене зарослей: — Он там! Я вижу его след! — Гребцы с первой и второй банок в воду! — крикнул Арица и четыре матроса послушно прыгнули за борт, погрузившись по колено в воду, и, ухватив баркас, потащили его туда, где растительность, небольшой подковой отступив от воды, открыла полоску глинистого берега. Как только шлюпка, пропахав носом влажную глину, остановилась, Анри поднялся. Пробежавшись взглядом по застывшим в ожидании солдатам, он выбрал пятерых и повернулся к Хуану: — Где твой нож, Старый Змей? Или ты собираешься ловить крокодила голыми руками? — Мой нож и мой лук отобрали солдаты, сеньор, — опустил голову индеец. — Я не сумею убить крокодила руками, но разве твои солдаты не пойдут первыми туда, куда я укажу? — Пойдут, — кивнул Анри, — но мне будет спокойнее, если ты сам сможешь защитить себя, — и повернулся к Верзиле: — Грегорио, дай ему свою дагу. Кабо нахмурился, но возразить не посмел и, лишь гримасой выразив своё недовольство, вытащил из-за пояса добротный английский «обидчик» и протянул индейцу. Майя неверящим взглядом следил за движениями кабо, но, когда оружие оказалось у него в руках, на лице появилось торжественное выражение, а ожившие глаза радостно блеснули. Горделиво выпрямившись, Хуан, крепко зажав в левой руке длинную самшитовую рукоять, с силой ударил себя правым кулаком в грудь и склонил голову: — Ты очень щедр, сеньор! Старый Змей не забудет этого! Теперь я могу идти впереди твоих солдат, — индеец перехватил кинжал в правую руку, с восторгом взглянул на отразившее солнечные блики обоюдоострое лезвие, ловко выпрыгнул из баркаса и направился к пролому. Проследив за ним, Анри повернулся к угрюмо бормотавшему что-то себе под нос Верзиле: — Не бурчи, Грегорио. Когда вернёмся в Белиз, возьмёшь себе новый у сеньора Хакоба. Думаю, после воскресного боя будет на складе, из чего выбрать, — и не обращая больше внимание на сетования кабо по поводу того, что его лишили не только даги, но и возможности быть рядом с альмиранте в погоне за речным чудовищем, повернулся к теньенте Аларкону, ожидавшему распоряжений на втором баркасе, приставшем рядом. — Пока мы будем охотиться, займитесь расчисткой места под бивак и прикажите поставить на огонь котлы, — Анри посмотрел на солдат, окруживших майя и с любопытством разглядывавших вмятины и борозды, оставленные в глине огромной рептилией. — Да, альмиранте, — склонил голову теньенте. На его потном, обмазанном глиной лице появилась сосредоточенность. Мысленно оценивая сложность поставленной перед ним задачи, теньенте Аларкон окинул взглядом берег. — Час-другой сиесты и сытный обед будут хорошей наградой за приложенное усилие, — подбодрил его Анри и направился к индейцу, присевшему на корточки возле замысловатого следа. Подойдя ближе, Анри с любопытством вгляделся в широкую рытвину, оставленную в мокрой глине колебаниями могучего тела животного. — А это что, от хвоста? — Анри указал на волнистую линию, изрезывавшую след. Рисунок 6 След крокодилаhttps://d.radikal.ru/d32/1903/5e/c63503827062.jpg — Да, сеньор, — подтвердил майя. — Это очень большой крокодил! Смотри, сеньор, как далеко от тела его ноги, — Хуан дотронулся до глубокого отчётливого отпечатка когтистой пятипалой лапы, — Это задние, а вот это передние — Хуан указал рукой на не менее чёткий, но четырёхпалый оттиск размером поменьше. Замерив расстояние между ними растопыренными пальцами руки, старик покачал головой и защёлкал языком: — Это самый большой крокодил из тех, что я видел, сеньор! В нём почти три длины моего тела! Тот, кто убьёт его, будет величайшим охотником! Ты позволишь мне идти первым, сеньор? — индеец поднялся и посмотрел на Анри. В его взгляде было ожидание, полное надежды. Эль Альмиранте ответил не сразу. Некоторое время он задумчиво вглядывался в проход, ведущий вглубь зарослей: «Да тут идти можно лишь согнувшись и по одному… Ну и темень! В такой тени зверя увидишь разве что когда на него наткнёшься… Похоже, арбалет тут не поможет… Разве что полупики перед собой выставить…»: — Я не хочу подвергать сомнению твою смелость и умения, Старый Змей, но не могу позволить себе потерять такого проводника, как ты. Да и один Господь знает, как далеко уползло это чудовище! — Он не мог уйти далеко, сеньор, — майя подошёл к проходу, потрогал небольшие тёмные листья кустарника на обломанных ветках и осмотрел свои пальцы, — Это кровь, сеньор! Крокодил ранен. Он нашёл себе укрытие где-то рядом! Но Анри уже принял решение и повернулся к солдатам: — Чилено, Фабио — расширьте проход! Уго и Ортенсо — к проходу, пики наперевес! Луис — заряжай арбалет! Стрелять в голову, не дожидаясь команды! — и, вытащив саблю, встал рядом с пикинёрами, задвинув индейца за спину. Свист клинков пехотинцев, принявшихся рубить кусты, слился с ударами топоров и сабель матросов и солдат, занявшихся расчисткой берега от густой низкорослой растительности. К удушливой вони гниющих листьев и тины добавился запах свежесрубленной древесины. Захлопали крыльями испуганные птицы и с гортанным гоготанием унеслись в сторону противоположного берега. Медленно продвигаясь вслед за пехотинцами, Анри внимательно всматривался в заросли, стараясь не пропустить ни малейшего движения в густом сумраке тени. Пройдя таким образом примерно четыре пасо, отряд охотников оказался на небольшой прогалине, отделявшей заросли кустарника и низкорослых деревьев от стены джунглей. Майя скользнул вперёд и склонился над землёй, всматриваясь в едва различимый в невысокой траве след. Внезапно индеец вскочил и, приложив ладонь к уху, замер. Анри, затаив дыхание, тоже прислушался. Зависшую тишину нарушали лишь шёпот листьев, шорох сухой травы и доносившийся с противоположной стороны перелесья негромкий звук, похожий на рокочущий храп. — Он там! — Хуан показал рукой туда, где длинные светло-зелёные перистые листья молодых пальм скрывали источник странного звука. Вглядевшись, Анри в игре света и тени скорее угадал, чем разглядел нечто огромное, укрывшееся на расстоянии семи пасо среди похожих на сахарный тростник стволов пакайи. Луис тоже заметил чудовище. Хлопнула тетива. Крокодил издал жуткий рык, зашипел и, развернувшись с неожиданной прытью, ринулся на охотников. Анри прикрыл собой Луиса, дабы дать ему время перезарядить арбалет, и напрягся в ожидании атаки. Вперёд выскочили пикинёры. Эль Альмиранте уже видел зияющую глотку в разинутой огромной пасти, но Уго оттеснил его и с криком: «Сантьяго!», воткнул полупику в нижнюю челюсть и втиснул подток[1] в землю. Крокодил остановился, выгнул дугой широкую бурую спину, усеянную рядами треугольных пластин, угрожающе зашипел и взмахнул из стороны в сторону длиннющим хвостом, оголяя землю. Тут же Ортенсо ударил полупикой сверху и слева под переднюю лапу. Анри рубанул саблей по правой, а Хуан, издав боевой клич, вскочил чудищу на спину и всадил в загривок кинжал. Животное дёрнулось всем телом и грузно осело, испустив дух. На мгновение на поляне стало тихо, затем над джунглями разнёсся радостный крик победителей, сопровождаемый хлопаньем крыльев испуганных птиц и визгом обезьян. Когда ликование стихло, испанцы принялись осматривать свою добычу, неверяще покачивая головами и всё ещё с опаской тыкая в гигантскую тушу ногами. Уго поднял свою полупику, приоткрыв зубастую пасть речного владыки. Анри присел, чтобы получше рассмотреть зубы чудовища. Это были ослепительно белые, слегка изогнутые конусы размером с ладонь. Поддавшись непреодолимому любопытству, потрогал самый большой из них и присвистнул, едва не порезав палец — зуб был зазубренный и очень острый. Анри представил себе, что было бы, если бы эта тварь, нёсшаяся прямо на него, сбила с ног и сомкнула челюсти на его теле. Поднявшись, подошёл к Уго и в порыве благодарности похлопал его по плечу. Тот понял и молча кивнул. — Славная получилась охота! — пнул морду крокодила Луис. — Пожалуй, я её не скоро забуду! — Сеньор, — Хуан выдернул свой нож из шеи крокодила и присел рядом на корточки. — Я сниму шкуру и разделаю тушу, но я не смогу сам перевернуть его. Анри стал осматривать окрестности, внимательно вглядываясь в игру света и тени. Индеец, не спускавший с него глаз, понял опасения испанца: — Здесь нет других крокодилов, сеньор, — спокойно сказал старик, вставая. — Ягуар тоже не придёт. Он умён и осторожен. Он не появится там, где много людей. — Почему ты так уверен? — повернулся Анри к Хуану, так и не заметив ничего подозрительного. — Эти крокодилы всегда одиноки, сеньор. Думаю, этот напал на твою лодку потому, что принял её за другого большого самца. — А что есть и иные крокодилы? — брови Анри приподнялись, выдавая удивление. — Да, сеньор. На реке Сибун, — майя замолчал, но, прочтя в глазах испанца интерес, продолжил: — Они намного меньше, живут семьями и не такие свирепые. — Если на реке Сибун живут другие крокодилы, то откуда ты знаешь повадки этих? — Анри вдруг поймал себя на мысли, что испытывает к старому охотнику не просто признательность, а уважение и приязнь. Солдаты, следившие за разговором Эль Альмиранте с индейцем, приблизились. На их лицах читалось нескрываемое любопытство. — Майя знают землю своих предков! — Хуан горделиво взметнул голову. Слова прозвучали резко, даже надменно. Заметив недоумение, появившееся на лице Анри, старик опустил взгляд: — Охота часто уводит нас далеко от дома, — голос индейца вновь стал спокойным и мягким. — Как и обмен. Деревни майя нуждаются в обмене. Анри вдруг оживился: — Если ты уходишь далеко в джунгли, может, ты знаешь, где находится заброшенный город возле священной пещеры? Теперь пришло время удивляться старому охотнику. Его брови сначала поползли вверх, затем, сошлись у переносицы: — Зачем тебе понадобилась священная пещера, сеньор? Анри уловил подозрительность, появившуюся в голосе Хуана и тоже нахмурился: — Я полагаю, что англичане, которые уничтожили твою деревню, где-то в тех местах устроили лагерь. Лицо старика прояснилось: — Где скрыты священные пещеры, знают только касики и жрецы, — он задумчиво покачал головой. - А мёртвых городов в джунглях много. — Этот должен быть на берегу озера или лагуны, соединённых широким проливом с морем, — вылавливая в памяти слова Молодого Ягуара, пояснил Анри. Хуан задумался. — Ладно, — прервал его раздумья Эль Альмиранте, — поговорим об этом на обратном пути, а сейчас займёмся крокодилом. Старый охотник хотел что-то сказать, но лишь покорно кивнул и вернулся к туше животного. *** В таверне было многолюдно и шумно. Небольшой зал «Кордовского быка» был разделён балками на три части. В первой находились большой разделочный стол и очаг, над которым мальчишка лет двенадцати крутил на вертеле телячью тушу. Стекавший в огонь жир шипел и поднимал огненные языки, облизывавшие подрумянившееся мясо. Аппетитный аромат накрывал и вторую часть зала, плотно заставленную небольшими, узкими, грубо сколоченными столами. Запах жареной говядины заставлял посетителей нетерпеливо поглядывать в сторону очага и вынуждал обильно заливать пивом усиленное им чувство голода. В третьей части тяжёлые засаленные портьеры создавали укромные закутки, отделявшие зажиточных гостей от остальной публики. Войдя, дон Себастьян устремил взор в сторону занавесей в надежде, что один из столиков, расположенных у окна, окажется свободен. Увы, задёрнутые портьеры говорили об обратном. Вынырнувший из дальнего закутка сеньор Бенито заметил богатого гостя и ринулся к нему. — Сожалею, ваша милость, но любимое место вашей милости занято, — вытирая руки покрытым пятнами фартуком, затараторил тавернщик, опустив голову. — Надеюсь, ваша милость не изволит гневаться, — заискивающе поклонился сеньор Бенито, — я вмиг освобожу для вашей милости любое другое, только укажите! Аристократ обвёл глазами зал и выбрал стол неподалёку от двери: — Этот. Сеньор Бенито опять поклонился и повернулся к скромно одетым мужчинам, торопливо поглощавшим кальос, обильно сдобренный чесноком и перечным соусом: — Эй вы, двое! Вы разве не слышали, что благородный сеньор желает сесть за этот стол! Работяги перестали есть и насупились, но возразить не посмели. Поднявшись, они подхватили свои миски и кружки с пивом и побрели по залу в поисках свободных мест. — Скажите им, что пиво за мой счёт, — дон Себастьян вытащил из кошелька реал и кинул его на узкие доски стола, которые сеньор Бенито старательно вытер неопределённого цвета тряпкой. — Как будет угодно вашей милости, — склонился ещё ниже тавернщик, сгрёб монету, смахнул с сиденья невидимую пыль и услужливо пододвинул стул. Идальго де Мур появился в таверне как раз вовремя: дон Себастьян уже доел последний кусок сочной телятины, обильно сдобренной соусом из томатов, чеснока и перца, и, откинувшись на спинку стула, разглядывал посетителей, прислушиваясь к болтовне и неспешно потягивая пиво, которое сеньор Бенито варил с непревзойдённым мастерством. Окликнув теньенте, дон Себастьян махнул рукой сеньору Бенито. Расторопный хозяин быстро оценил ситуацию и тут же послал дочь за пивом для нового гостя. Приветственно кивнув, идальго де Мур тут же перешёл к делу: — Вы желали меня видеть, команданте? Дон Себастьян проследил за долгим взглядом теньенте, сопровождавшим бойкую сеньориту Хосефу, принёсшую кружку и кувшин, прикрытый дымящейся ароматной кукурузной лепёшкой, и указал на стул: — Присаживайтесь, сеньор Хосе. Это пиво стоит того, чтобы немного задержаться. Теньенте де Мур задумчиво взглянул на кувшин, словно оценивая время, необходимое для перемещения его содержимого в желудок, и отправил во двор двух сопровождавших его пехотинцев. После, усевшись напротив команданте, снял с пива лепёшку и налил себе полную кружку. Дон Себастьян дождался, когда идальго сделает несколько глотков и поинтересовался: — Ну как? — Славное пиво! — идальго де Мур отломил кусочек лепёшки и вытер им с усов пену. — Гораздо лучше, чем у Сандро и у севильянца. Пожалуй, я тоже начну заглядывать сюда. — Сеньор Бенито не только варит превосходное пиво, но и недурно готовит. Но, полагаю, вы уже отобедали, сеньор Хосе? — голос дона Себастьяна был мягок, но теньенте слишком хорошо знал своего командира, чтобы не заметить напряжение на его лице, и потому был краток: — Да. — Ну что же, в таком случае допьём пиво и пойдём предлагать англичанам свободу в обмен на серебро. Теньенте удовлетворённо хмыкнул: — Надеюсь, с этими мы быстро договоримся. Сегодня утром я доставил на склад пленных офицеров, которых Эль Альмиранте вернули из форта. «Наши» англичане закидали меня жалобами на то, что их не кормят. Я пошёл разбираться к сеньору Хакобу, но этот старый марран так донял меня своими причитаниями об отсутствии продовольствия, что я сам был рад убраться оттуда! — махнув рукой, сеньор Хосе допил пиво и, закинув в рот кусок лепёшки, налил ещё. — Ну что же, попробуем отсутствие еды использовать как аргумент для завышения выкупа. В конце концов, это их вина. А продовольствие должны доставить до вечера. Эль Альмиранте поручил это капитанам «Упорного» и «Решительного», — дон Себастьян отхлебнул хмельного напитка и вылил в кружку остатки. — В таком случае нам надо поторопиться — заёрзал теньенте. — Сытые лорды будут биться за каждый шиллинг яростнее, чем в рукопашной. — Ничего, успеем, — заверил команданте. — Не думаю, чтобы сеньор Хакоб кинулся их кормить сразу же, как доставят продовольствие. Кстати, сеньор Хосе, — аристократ уставился на дно своей кружки и повертел её, — вы знакомы с идальго Маркосом Вега Нуньесом и де Рокафуллом? — Лишь формально, — теньенте поставил кружку на стол и настороженно посмотрел на собеседника. — Я знаю, что сеньор Маркос служит в форте Сан-Педро в должности теньенте. О нём вам стоит поспрашивать бригадьера Фернандеса. Думаю, они дружны. Я не раз видел их вместе в трактире «У Сандро». Что же касается сеньора Алонсо, то о нём я знаю лишь то, что он командует дворцовой стражей. Как-то после мессы мы были представлены друг другу сеньором Доминго Муньосом, команданте крепости. С тех пор я встречал идальго де Рокафулла несколько раз, но дальше приветствий наше знакомство не развилось. — Благодарю за совет, — дон Себастьян поставил на стол кружку и полез в кошелёк. Увидев это, идальго де Мур допил пиво залпом и тоже полез за деньгами. Аристократ кинул на стол три реала: — Сегодня я вас пригласил, теньенте. Вы сможете отплатить мне тем же в следующий раз. Идальго кивнул, поднялся и направился к выходу. Почти у самой двери в него с разбегу влетел взлохмаченный мальчишка. Теньенте сильно качнуло, но он успел схватить парнишку и влепил ему звонкую затрещину. Гости ближайших столиков затихли и дружно повернули головы к дверям. — Смотри куда несёшься, невежда! — гаркнул идальго де Мур над упавшим к его ногам мальчишкой. — Простите меня, ваше превосходительство! — слезливо затараторил мальчик. — Мой сеньор приказал найти его превосходительство дона Себастьяна и послал меня в трактир сеньора Сандро, но там я нашёл лишь слугу вашего превосходительства, а он мне сказал, что надо искать тут и чтобы я поторопился. — Кто и зачем послал тебя за мной? — подошёл ближе дон Себастьян. — Мой сеньор, идальго Фернандес. Его милость приказал найти ваше превосходительство и передать, что его милость уже идёт на встречу в трактир «У Сандро» и просит ваше превосходительство быть наготове, — паренёк, не услышав в голосе аристократа недовольства, успокоился, но подняться не решился. — Теньенте, похоже, вам придётся в одиночку уговаривать англичан раскошелиться, — дон Себастьян поймал недоуменный взгляд идальго де Мура и добавил: — Я условился встретиться с бригадьером вечером, но, видимо, дело не может ждать. Вы справитесь? — Можете на меня положиться, команданте, — теньенте кивнул и вышел на улицу. Дон Себастьян беззлобно пнул замершего на корточках и уткнувшего глаза в пол парнишку: — Эй ты, это всё, что велел передать мне твой сеньон? — Да, ваше превосходительство. — Хорошо, можешь вернуться домой, да смотри впредь не носись сломя голову, если не боишься её потерять, — и не слушая больше бормотания мальчишки, рассыпавшегося в благодарностях, вышел. ---------- [1] Подток — железная оковка на пяте древка в виде копьеца, служащая для упора в землю.