Чистый

      — Мы туда не отдыхать едем, ага? Это я вам просто напоминаю, про-осто напомина-аю! — напоминал, многозначительно рассматривая всех и каждого Шеминов, а Шастун слышал только «едем».       А куда едем, зачем едем, что должны, а что будут — уже не так важно. Важно то, что едут они туда, пусть и разными дорогами, но вместе. И пусть Арсений так и не признался ему, что будет читать лекции всем мчс-никами Питера и области, Антону было все равно. Смолчал? Значит так нужно. Нужно Арсу, какому-нибудь равновесию во вселенной или масонской ложе — пофиг абсолютно.       Важным было и остаётся только то, что каждый день с четырнадцати до шестнадцати некий Попов А. С. будет читать лекции по экстремальной психологии в корпусе А, а раз в два дня проводить практические семинары все в том же корпусе А, третьем малом зале, но только вечером, после шести.       — Хватит, блин, ржать, Журавль, — Стас, шатаемый из стороны в сторону проселочной дорогой, очень старался выглядеть грозным. — Я ещё раз повторяю для тех, кто в бронепоезде: мы едем туда не тусить, не бухать, не клеить медсестёр и поварёшек. Мы едем туда учиться новому, совершенствовать то, что умеем, и налаживать дружественные и крепкие отношения с коллегами... И нет, не надо мне сейчас тут про лучший способ наладить эти самые отношения при помощи бутылки. Я лично ... Журавль, хватит, блин, ржать! Лично! Проверю, чтобы ни у кого в сумке не было алкоголки ... Дима, блять, вот у тебя первого и проверю, понял? Прямо здесь, расчехляйся!       И пока между Шемом и Журавлем летали трусы и носки того же Журавля, Поз улыбался так ужасно, что Шастуну захотелось выйти и пройтись до базы пешком.       — Блин, Поз, — где-то между заначкой пива и пеной для бритья Антон не выдержал. — Ну чё ты от меня хочешь-то, а?       — Я? Ничего, — Димка смеётся, ёрзает на своём сидении, но смотреть все так же ужасно не перестаёт.       — Тогда чё ты палишь так? — Шаст зеркалит ёрзание, но от взгляда отворачивается к окну. — И так весь ...       — В предвкушении? — подсказывает Позов, кажется, окончательно страх потеряв.       — Поз, ну вот чё ты ... — Антон прикусывает кончик языка, поджимает губы и тихо и обреченно цокает. — Просто ... переживаю.       — Чего переживать-то? — Поз отвлекается только в момент, когда мимо него пролетает очередная пара носков Журавля, которую Шеминов грозится запихнуть ему в глотку, чтоб ему туда ни капли алкоголя не попало.       — Не знаю, — честно выдыхает Шаст. — Что сделаю что-то не то или не так ... Или Арс воспримет не так, как-то все это в своей умной голове перевернёт и ...       — Тох...       — Чё? — Антон жопой чувствует подставу и не зря.       — Нравится он тебе, да? — и лёгкость Димы, с какой он это выдаёт, заставляет Шастуна побледнеть до кончиков ушей.       — Н-не знаю, Дим. А ... А может нравиться? — губы нервно поджимаются, пряча волнение.       — Ты у меня спрашиваешь? — Позов искренне веселится и Шаста глубоко внутри это одновременно и добивает, и придаёт какой-то ... Уверенности, что ли.       Антон неопределённо пожимает плечами, пока не решаясь открыть рот снова, чтобы озвучить свои тупые предположения.       — Ну, тебя же до этого ничего не смущало, — Дима наклоняется ближе и начинает говорить тише, хотя за воплями Шема и Журавля и без того ничего не слышно. — Если хочешь знать мое мнение, ну ... Как все это выглядит со стороны, то лично ты выглядишь, как влюблённый придурок, а ваши с Арсом переписочки-звоночки-кофеёчки — как конфетно-букетный период.       Антон планомерно сжирает губы в кровь, упрямо молчит, а потом выдаёт лучшее, что мог сгенерировать в своей тупой, по его же критичному самомнению, голове.       — А у них вообще ... Ну ... Принято цветы дарить, не знаешь? — серьёзность и замешательство Шастуна разматывает Позова до икоты и он не перестаёт смеяться до тех пор, пока автобус не останавливается, припарковавшись.       Помнится, оказавшись здесь впервые, Шастун почувствовал себя как в спортивном летнем лагере, куда его однажды отправила любящая мама. Это такой филиал ада с плюшками в виде ночных посиделок у костра, бухла, припрятанного где-то под кроватью, и вылазками ночью в лес, чтобы покупаться в речке.       Жаловаться особо не на что: вместо палаток — уютные домики, туалет и душ — не кусты с ведрами, а очень даже приличные, с плиткой и горячей водой, правда, по расписанию. Комары, суки, грызут нещадно, но и к этому можно привыкнуть, особенно если в столовке к компоту предложат сахарные булки. Служба службой, а сахарные булки по расписанию.       К слову о расписании — так оно весьма свободное, не считая некоторых обязательных пунктов вроде режима и индивидуальной программы конкретной части или офицерского состава. В любое другое время — спортивные снаряды и площадки, тренировочные комплексы пожарки со всеми вытекающими в виде штанов и рукавов, вплоть до макетов горящих объектов. А для любителей пожёстче, ну и для тех, кто за этим сюда и приехал — теоретический блок, он же весь корпус А с лекционными аудиториями и часами тактики-стратегии, первой помощи и, конечно, экстремальной психологии.       — В этом году в обязаловку включили и прыжки с парашютом, видел? — Димка, справившись с вещами быстрей, с умным видом поправлял очки и читал программку сборов.       — Фигасе, расщедрились, — Антон в привычной манере усмехался, но руки приятно или нет потряхивало от волнения.       Он-то видел, что двадцать вторая приморская уже приехала, но Арса среди них не было. Следовательно, он приедет на своей машине, но и ее Антон, кажется, не рассмотрел на парковке.       Первый день на то и первый, кроме обязательной церемонии открытия «каких-то там по счету» сборов и ужина в планах не было ничего, если не брать в учёт всякие мракобесия посвящения для покемонов-новичков. Потому к назначенному времени Шаст заставил себя подняться с кровати и выползти на улицу, и как бы ноги ни упрямились, он шёл вперёд под аккомпанемент каких-то Димкиных историй.       И вряд ли бы Антон стал вникать в эти самые истории, если бы в них не мелькнуло знакомое имя.       — Что Арс? — мозг уловил только это сочетание звуков, никак не соединяя их с другими частями речи и уж тем более не сплетая в сюжет.       — Вон, говорю, Арс приехал, — Позов подкатывает глаза и кивает в сторону парковки, куда только что одна за одной заехали две иномарки, припарковавшись рядом.       Шаст опустил вопрос о том, откуда Дима знает, как выглядит машина Попова, в ту же секунду, когда его взгляд выцепил из салона ренджа знакомую макушку.       Арсений выглядел уставшим, но довольным. Из вещей — небольшой рюкзак, и машина, напоследок мигнув аварийками, притихла. Из соседней машины, к слову, вышел Попов-старший, если Антону не изменяла память и не подводила логика. Будучи свидетелем не слишком приятной сцены в день рождения Арса, Шаст непонимающе нахмурился, а когда Арсений первым налетел на отца с объятиями и улыбкой — нахмурился ещё сильней.       В голове вовремя всплыли слова Арса о том, что теперь они работают вместе на кафедре, и пазл со скрипом, но начал складываться. И не удивительно, и даже не обидно, что Арсений его не заметил на таком расстоянии и среди сотни таких же. Он поправил рюкзак и пошёл в ту сторону базы, где был корпус для преподавателей и офицеров.       — Вырос наш Арсюшка, — где-то рядом беззлобно ухмыльнулся Поз и Шаст только кивнул в ответ с едва заметной, но гордой улыбкой.       Вырос. И сейчас не о званиях или важности, никаких формальностей. Арсений будто вырос сам для себя, в себе, сбросив мешающую, ставшую слишком маленькой броню. Панцирь, который тащил на себе столько лет. Он держал спину ровней и нос выше. Он вырос и это невозможно было не заметить.       Антон выстоял торжественную часть с улыбкой и в ней не было ни капли притворства. Скучным речам главы департамента и всяких там заслуженных генералов от предпочёл один-единственный момент, когда под благодарные аплодисменты начальник «каких-то там по счету» сборов представлял преподавательский состав и в первых же фамилиях прозвучало:       — Доктор психологических наук, заведующий кафедрой практической и экстремальной психологии УГПС МЧС города Санкт-Петербурга — Сергей Александрович Попов! — а следом не менее громко и четко, важно и под аплодисменты двадцать второй приморской и родной одиннадцатой. — Кандидат психологических наук, доцент кафедры практической и экстремальной психологии УГПС МЧС города Санкт-Петербурга — Арсений Сергеевич Попов!       Антон хлопал до приятного покалывания в ладонях. То, как Арсений смущённо краснел, быть может, не видели сотни, но он один — видел каждое пятнышко на всегда интеллигентно-белых щеках. Счастливый, он прятал ладони за спину и улыбался до тех пор, пока церемония не закончилась и все присутствующие не разбрелись по своим делам.       Шаста дёрнули на планерку с Шемом, Арса, приобнимая за плечи, завлекли в главный корпус. Потому, когда после ужина Антон рассмотрел Арса на одной из скамеек, ни на секунду не усомнившись в том, что только он может с такой очаровательной в своей странности задумчивостью рассматривать звездное небо, Шаст, собравшись с духом, таки подошёл ближе.       — Так значит, кандидат нау-ук... Доцент ка-афедры, — Антон растягивал слова с насмешкой, но не злой, слишком волнительной, оттого яркой.       Арсений улыбался едва ли не смущенней, чем тогда на импровизированной сцене, сразу опуская голову и пряча улыбку вместе с румянцем.       — Ты почему не сказал, что тоже поедешь? — Антон перекидывает ноги через скамью и усаживается рядом, умоляя самого себя не пялиться так откровенно, а взгляд ведь сам липнет к морщинкам в уголках глаз.       — Не знаю, — Арс не лукавит и это помогает ему приподнять голову, но взглядом все ещё теряется где-то между первых сухих листьев на ковре сухой, но ещё зелёной травы.       Осень в этом году крадётся слишком медленно.       — Мне непривычно такое внимание и ... — Арсений взволнованно, оттого отрывисто вздыхает, но улыбка ещё играет на тонких губах. — Не хотел, чтобы ты подумал, что я хвастаюсь или ещё что-то.       — Ну ты дурак, что ли? — Антон непринужденно усмехается, а внутри у него взрываются петарды в честь гордости и искренней радости за Попова. — Я бы никогда, Арс...       Жаль, что он, упрямец, не видит своих успехов и не может их оценить по достоинству. А Антону слишком сложно сдерживать свои эмоции, чтобы не спугнуть ими Арса. Тот сейчас выглядит слишком уязвимым. И дело не в каких-то плохих изменениях, напротив. Сейчас он лучше. Выше. На октаву, на голову, на целый небоскрёб выше, но оттого и лишён любой защиты, которой раньше ему была его же броня, панцирь от нелегко мира.       — Придёшь ко мне на лекцию? — неожиданно спрашивает Арс и поворачивает голову, в ту же секунду встречаясь с глазами Шаста.       — У меня, знаешь ли, выбор не велик, там обязаловка раз в неделю ... — Шастуну стоит титанических усилий не рассмеяться секундной эмоции на лице Арса, но когда тот понимает шутку, усмехается. — Конечно, Арс. Буду твоим постоянным слушателем.       — Ой, да прям ... — Арсений подкатывает глаза, иронично вздыхает — не верит, а Антона это никак не задевает.       Он-то знает, что не юлит.       — Да прям, Арсений Сергеич, — Шаст фамильярничает, улыбается все так же, а тогда, поддаваясь спонтанному желанию, делает то, за что потом точно будет себя крыть благим матом.       Он наклоняется и срывает приглянувшийся среди высокой травы небольшой цветок. Тот невзрачный на первый взгляд, самый обычный, хрупкий, но присмотревшись — всё-таки красивый. Потому что полевой, настоящий. Чистый.       Тонкий стебель щекочет пальцы несколько секунд прежде, чем он протягивает его Арсению. Арс не успевает поймать удивление в глазах и растерянную умиленную улыбку, а потому медлит долю секунды прежде, чем забрать цветок себе.       — Считайте это моим обещанием надоедать вам своим присутствием на каждой лекции, — медленно подступающее осознание того, что он только что сделал, выдворяет эйфорию и Антон ловит себя на мысли, что ему срочно нужно покурить, поговорить с Димой и втащить себе по лицу.       С последовательностью он определится после, сейчас главное сбежать, но взгляд Арса в буквальном смысле заставляет его сидеть и, блин, не двигаться, не моргать и, кажется, не дышать.       — Спасибо. Это ...       — ... не за что, Арс. Не за что.