Мечи тверже скал

Из угрюмых закоулков то и дело доносились женский смех, шум пьяной драки или звон клинков. Из открытых окон и дверей бесчисленных притонов тянуло кислым запахом дешевого вина и потных тел, слышался грохот кулаков и кружек по крепко сколоченным деревянным столам. Р. И. Говард, «Башня Слона»

      Ассанат переживал плохие времена и всё никак не мог их пережить. Конечно, плохие времена великого города — это все еще невероятные, невиданные в горах и на равнинах вокруг богатство и сытость, но… Когда-то Ассанат был узлом всех путей, воротами всех дорог; когда-то именно здесь древнее золото и белоснежный рис великих царств юга встречались с кожей, шелком и клинками севера. Когда-то Ассанат безостановочно рос, сперва заполнив междуречье Нинга и Башира, а потом и перешагнув обе реки десятком мостов. Когда-то сюда стремились купцы, бойцы, художники и, если честно, любой дурак. Теперь, разумеется, все изменилось. На юге распался великий Датаканд, и последние сто пятьдесят лет Двадцать Княжеств выталкивали в Ассанат жалкие крохи последнего золота и непрестанный поток беженцев. На севере же как-то слишком быстро объединенная силой оружия Пифонида предпочитала торговать с восточниками Си Тай напрямую, оставив Ассанат глубоко на обочине. Через руки торговцев Ассаната проходила едва ли десятая часть прежнего золота. Все еще непредставимо много по любому счету. Все еще достаточно, чтобы содержать в порядке стены, дворцы и гробницы. Но уже слишком мало, чтобы не зариться на доход сограждан. В Ассанат все еще стягивались новые люди — но уже не те. Наемники и убийцы останавливались здесь, выбирая работодателя в вечно грызущих друг друга Двадцати Княжествах. Маги-малефики спешно перевозили в Ассанат библиотеки и реликварии, опасаясь сожжения в не прощающей черных фокусов Пифониде. Грабители гробниц, племя ражее и ничего не боящееся, примеривалось равно к заброшенным в смуте храмам Княжеств и склепам самого Ассаната. Проигравшие свои войны дворяне, необременённые совестью торговцы дурманными зельями и живым товаром, сомнительные учителя и провалившиеся ученики — все они собирались в Ассанате, как дождевая вода собирается в низинах. Мутная и холодная. Стоит ли удивляться, что иногда в этой воде плавает крупная и зубастая рыба?

***

      Таверна «Цветок Нинга» не могла похвастаться ни роскошью, ни удобством расположения — зато имела свое лицо. В какие-то заведения Ассаната ходили провести чинные торговые переговоры, в какие-то — чтобы быстро, но тайно продать ближнего своего, где-то были искусные музыканты-пифонцы, а где-то — прихотливые повара-южане. Так вот, в «Цветок Нинга» ходили строго чтобы надраться до полного окаменения, обычно молча и в одиночестве. Именно этим и думал заняться некто Дерен из Дозваля. Где находится этот самый Дозваль, большинство жителей Ассаната понятия не имели, а Дерен не признавался. Да и какая разница? Все и так все про него понимали. Сами смотрите, светлая кожа плюс темные волосы — значит, пифонец. Волосы прямые, да и рост немалый — значит, не метрополийский пифонец, а кто-то с имперского краешку. Уже гораздо больше, чем достаточно. В город кто только откуда только не приезжал, даже сейчас — а деньги у всех одного цвета. Денег было мало. Золота Дерен не видел уже пару недель как, серебряных же старокандских монет оставалось ровно шесть штук. Допустим, дня на четыре хватит, если аккуратно, экономно и ответственно. Но нет — одну монету, почерневшую от времени, он только что выложил на стойку. От тарелки свиных ушей поднимался парок, на мутноватом ржаном пиве оседала пена, и жизнь пока что была терпима. Но это, думал северянин, только пока. Пиво еще не сделало своего дела, и мрачные мысли упорно лезли в голову: надо работать. А работать негде — южную границу ассанатское наемное войско заперло зачем-то еще в начале месяца, и выехать обшарить одни интересные руины не выходило ну никак. Зачем, спрашивается, приезжал? И что теперь? Мысль податься в то самое войско Дерен задушил как глупую и запил пивом — если уж они зашевелились, все равно куда, то война опасно близко. А кто же служит в армии во время войны? Оставались ровно две вещи: или заранее оплаченное насилие, или насилие посдельное. То есть или наняться к кому — но к кому? Бардак в городе просто невероятный, за неделю Дерен так и не разобрался, кто куда и, главное, кого? Или уж сразу перейти к незатейливому грабежу — но Дерен живых грабить не любил, предпочитая все-таки немертвых. Да, подумал северянин, это надо запить — да и налил еще кружку. Запить, разумеется, не удалось. Чья-то лапа смела кувшин со стола и отправила уже оплаченное пиво в стену. Следующим номером уже Дерен выплеснул пиво в широкое лицо хозяина лапы, а за не в меру загребущую ладонь приветливо потянул, приземляя его в стол. Хорошие столы у них тут в «Цветке». Крепкие, вон, едва треснул. Разбив пустую кружку об открытый теперь затылок, Дерен вскочил из-за стола, выхватывая меч. И только тогда огляделся. …Паршиво. В тесную, темноватую, захламленную телами завсегдатаев таверну набилось человек десять недружелюбного народу при дубинках и мечах. Трех бы можно было прибить. Ну пять, тут узко. Но десять? Да и, самое неприятное — одеты они одинаково. Стража. — Идите вы к демонам в брюхо, я невиновен! — немедленно объявил Дерен. Он понятия не имел, в чем именно он невиновен, но это было дело второе. — Нам какая разница? — резонно возразил стражник пошире, с маленькой золотой нашивкой на груди. Десятник, видимо. — Меч убирай и пошли. Приказано вести тебя во Дворец Совета, а там разберутся. Как захотят. — Ну, это ладно. Это — можно, — Дерен и впрямь аккуратно убрал меч в ножны. Чтоб не мешал. А дальше — прыжок с места в окно; Дерен старался не пить на вторых этажах и выше. Оконный переплет он успешно вынес из таверны наружу, локти, конечно, болели, но это пережить можно, в отличие от государственного интересу. Так что северянин теперь драпал во все лопатки, меся сапогами грязь: выбегать на мощеные центральные улицы, под фонари, было бы неумно. Перемахнуть забор, выбить плетеную калитку наружу, обрушить за собой бочки, завернуть петлю в заросшем колючей облепихой брошенном садике… все эти действия Дерен делал привычно и без особого участия мысли. Вместо этого он думал, кой демон его вообще вздумали тащить во дворец? Он в Ассанате полторы недели, никого не обворовал, никого не убил на дуэли или даже так, в рабочем порядке — так чего им надо? Скорее всего, перепутали с кем-то. Им, поди, все пифонцы на одну рожу, и то, что он пифонец чисто условно, никого в целом городе не волнует. Как и планировалось, стража отстала быстро — и в Ассанате тоже они исповедовали древний принцип не спешить, а то успеешь. Что ж, Дерену это по душе. Теперь, если тихонько, обычным несуетливым шагом завернуть вон в тот приметный переулочек у борделя, да пройти квартал мимо заброшенного склада — так можно, протиснувшись в заборную дырку, выйти на зады «Колоска». То был дешевый постоялый двор, где Дерен спал и, что сейчас важнее, держал коня и сумки. Надо было немедленно проваливать. Забрать сумки удалось без проблем — конечно, они порядком отощали, но перекладывать все в одну не было времени. Ключ он просто швырнул на стойку, не дожидаясь куда-то отлучившегося хозяина. Оставалось дойти до конюшни. …Разумеется, они ждали его там. Кажется, шестеро, может, больше. Не было нужды гнаться за Дереном по темным улицам, пачкая сапоги и сбивая дыхание у каждого забора, если еще до того прознать, где он поселился. За пару медяков всякий хозяин шепнет об остановившемся у него чужеземце. Что же, оставалось вытянуть меч и приняться за работу — в темной конюшне, среди колючего сена и невоспитанных лошадей. Дерен быстро понял, что все еще не так плохо — атаковали его в основном дубинками, явно целя взять живьем. Так что и он не торопился расчленять своих нежеланных гостей. Первые двое, слишком самоуверенные, получили быстрые уколы по ногам — длинный полуторный меч Дерена был не слишком удобен тут, меж денниками, зато позволял не рвать дистанцию. Следующему он полоснул по неприкрытым гардой пальцам, заставив выронить обнаженный было меч. Стражники присмирели. Глядя на них и выставив клинок, Дерен отступал. Главное — дойти до той дверцы сбоку, а потом суметь открыть ее, не слишком отвлекаясь. Засов там или замок… эх, не вспомнить. Ладно, вроде замок, но как-нибудь выбьем… А там — снова извилистые улицы, и все темнее ночь. Там уже получится уйти, а после решим. Он почти уже дошел. Но дверь открылась за его спиной сама, не дожидаясь — и тяжелое дубье опустилось на затылок северянина прежде, чем тот успел развернуться.