Это пат

Бенни казалось, что у него может получиться. Что он сможет выиграть и стать чемпионом страны. Снова. Однако Бет Хармон была тем еще крепким орешком. В первые три дня она безжалостно разделалась со всеми соперниками. Затем изящно поддразнила его насчет книги. Хотя ему льстило, что книга у нее все-таки была. А еще она умела задавать вопросы. Никто не спрашивал его, зачем он носит с собой нож. А она захотела знать. Когда он ответил: -Для защиты. Она спросила: -Защиты от чего? -От всего. Преступно честный ответ чудовищно быстро вырвался из его рта. И он тут же пожалел об этой непрошенной откровенности. Она промолчала. Будто ей не от чего было защищаться. Или наоборот. Может она слишком хорошо понимала, зачем нужно защищать себя. Когда он звал ее выпить пива и поиграть в шахматы, он не думал, что она согласится. Она и не согласилась, но все-таки появилась вечером. В небрежно наброшенном на плечи пальто и с чашкой для кофе в руках. На быстрые шахматы она согласилась с явной неохотой. Было довольно трудно скрыть удовольствие, когда он предложил ей выбор фигур, а она невесомо коснулась пальцем костяшки его правой руки. Он открыл ладони, она аккуратно взяла пешку, царапнув ладонь ногтями. Во всем этом была кошачья плавность и совершенно свойственный ей бытовой эротизм. Она не делала это специально. Она была такой. Пугливой и в тоже время грациозной кошкой. Которая могла выгибаться и мурчать, а могла шипеть и раздирать когтями кожу того, кто ей не понравится. Она довольно скоро проиграла. И в этот момент в ее глазах загорелся такой первобытный азарт, что его продрало сладкой истомой вдоль позвоночника. Он спрашивал ее раз за разом, хочет ли она еще, просто чтобы посмотреть на то, какой злостью и желанием вспыхивает ее лицо. Она была прекрасна. А он отчего-то ощутил свою не столько ответственность, сколько заинтересованность в ней и ее дальнейшей судьбе. Она была отличным игроком. Она была умна и опытна. Она могла победить в Москве. Если бы захотела. На следующее утро он подошел к ней в парке, чтобы извиниться. Он не планировал раздразнивать ее перед финалом. Да, немного потрепать нервы, но не более того. На той скамейке она удивила его второй раз. Слишком серьезно для такого простого вопроса она спросила: -А ты играешь в голове? Проигрываешь партии от начала и до конца? Он тогда удивился и ответил: -А разве не все так делают? Она снова замолчала, но это было уютное молчание. Как будто это разделенное на двоих неодиночество сделало их не то чтобы друзьями, но точно не посторонними. Когда они встретились за шахматным столом, она пожала ему руку. В финале Бет выиграла. За тридцать ходов. Вечером в баре, куда он ее пригласил, она выбрала самое крепкое пиво из имеющихся. Она умела красиво пить из бутылки, в этом было что-то изящно-развратное. Они мирно обсуждали партию. В глубине души он был готов к проигрышу. Но все равно удивился ему. Бет действительно была лучшим шахматистом страны. И пускай это было мелочно, он хотел бы поучаствовать в ее победе над русскими, пусть даже как ее тренер. Однако он наблюдал за ней, расслабившейся после победы и видел новые грани, далеко не все из которых ему нравились. Она явно умела пить. Первую бутылку пива она прикончила гораздо быстрее, чем он. Бенни пробормотал: -Похоже ты и перепить меня сможешь. Она мягко улыбнулась. У нее были абсолютно трезвые глаза, а значит эта доза алкоголя не была ей в новинку. Они говорили о московском чемпионате. Она явно боялась Боргова. Теперь, когда Бенни не был ее соперником, она опустила защитный экран и позволила себе бояться. Она заказала еще две бутылки. Он отказался, она сообщила, что выпьет их обе. Женский алкоголизм. Он прекрасно знал, что это такое. Его мать любила за обедом выпить бокал вина. Казалось бы что в этом такого. Но шампанское утром тоже могло быть к месту, как и порция виски вечером перед камином. Он прекрасно знал, что у этого одна дорога. В гроб и на кладбище. Такой судьбы этой яркой девочке он не хотел. Ей принесли две бутылки. Она сразу взяла одну. Он спросил: -Ты всегда пьешь так много? -Иногда я пью больше. Она перевела тему на Москву. Он отвечал, но все равно не мог перестать смотреть, как быстро опускается уровень пива в бутылке. -Будешь так стараться, сгоришь к двадцати одному. Она не дослушала фразу до конца и легким движением пальцев поправила прядь волос, которая упала ему на лоб. Он замолчал, она сделала вид, что смутилась. У нее все еще были трезвые глаза. Она положила подбородок на запястье и неуверенно сообщила: -Мне нравятся твои волосы. Он с легкой иронией кивнул. -Ага, уверен, что нравятся. Девочка флиртовала. Немного топорно, видимо словесный флирт давался ей лучше. Ей было всего девятнадцать лет. Как много она уже знала? Чему научил ее Гарри Белтик, с которым по слухам она жила около года. Внезапно Бенни почувствовал вспышку необоснованной ревности. Он знал, что турнир в Москве важнее всего. Знал, что ей нельзя тратить свой шанс. А он в качестве тренера мог дать ей гораздо больше, чем в качестве любовника. Он уговорил ее поехать с ним в Нью-Йорк. Она согласилась, пусть и нехотя. У него было пять недель. Целых пять недель, чтобы из нее вышло похмелье и ломка. И целых пять недель на подготовку к одному из сложнейших турниров. Он демонстративно забрал у нее бутылку. И не смог не уколоть. -Тебе понадобится хороший тренер. Не Гарри Белтик. Кто-то… Лучше. Кто-то более… Зрелый. -Кто бы это мог быть? Сарказм в ее голосе услышал бы и глухой. Она не дала ему никаких новых данных. Он так и не знал, попал ли в точку или нет. Было ли у них с Белтиком что-то серьезное. Действительно ли, будь он чуточку пьянее, они могли бы подняться в одну из комнат, и он бы увидел ее обнаженную и зовущую. Они договорились, что поедут в Нью-Йорк следующим утром. Он встал из-за стойки, решив оставить последнее слово за собой. -И знаешь, насчет секса… Она вскинула на него глаза, и он, наклонившись чуть ближе, припечатал: -Забудь об этом. Ему очень хотелось посмотреть на нее в тот момент, когда она впервые увидит Манхеттен.