Сразимся на желание?

— Как я и говорил ранее: нам нужно серьезно поговорить, — вместо приветствия сказал Дрим, когда Инк подсел к нему под раскидистое дерево. — О чем? — Скелет правда не понимал, ведь ничего плохого он не творил. По крайней мере, в последнее время. — О тебе с Эррором, — Хранитель АВ впал лишь в еще большее недоумение, но задать вполне логичный вопрос: «о чем ты?», ему не дали. — Я же вижу, что что-то происходит. Особенно меня настораживает, что ты что-то не договариваешь. Ладно пару раз, и они бы не были бы связаны между собой. Но нет. Это происходит буквально каждый раз, и каждый раз это связано с Эррором. И еще я два раза заставал вас лежащими в обнимку, что было... — Дрим притих, думая как бы правильно выразится. — Странно. Очень, очень, очень странно. А еще я заметил, что розовой краски стало меньше, а в глазнице периодически проскакивают розовые знаки, и причем они бывают лишь при разговорах об Эрроре, — Хранитель позитива тихо вздохнул. — В общем, хоть это и не мое дело, но я переживаю за тебя, так что я хочу знать: что между вами происходит? Ответом стал шепот листьев-сплетников, что бурно заобсуждали услышанное. Поднявшийся ветер передал слухи удивленно вздыхающей траве, взбудораженным солнечным бликам на лицах, мягким мазкам тени, глубоким морщинам дерева, и всему-всему лесу, пестрящему зелеными огнями. Лишь спустя пары минуты слушания сплетен Инк решился на роковое откровение: — Я... Я и сам не знаю. Даже как это объяснить. Мы, вроде как, друзья, но... — Хранитель АВ неуверенно обнял себя, скрывая свой смущенный взгляд от Дрима. — Я отношусь к нему не как к другу. То есть... Мои мысли и желания, связанные с ними, отличаются от тех, что связаны с тобой или Блу, — скелет замолчал, стискивая в пальцах одежду, шумно вздыхая, краснея, и переходя на взволнованный полушепот. — Я не знаю как это началось, но, вроде как, все началось еще очень давно, еще до того как я начал пить не только желтую краску. В начале это было лишь желание касаться Эррора, ведь сам понимаешь: касания были чем-то на подобии запретного плода. А потом... — Инк передернул плечами, становясь еще тише. — Я не знаю почему, но я захотел с ним дружить. Да, перед этим желанием был не один разговор, но, признаться честно, мне от чего-то кажется, что и его красота сыграла здесь роль... — Хранитель АВ неловко замялся, пылая от стыда и желанием уйти от этой темы. — Ну... То есть... Хочется ведь узнать поближе того, кто тебе симпатичен.... — Инк не видел сейчас лицо хранителя позитива, но предполагал, что тот сейчас ошарашен такой новостью. — Кхм, в общем, возникло желание дружить... И... Знаешь, это так странно... Я не помню точно когда, но я начал присматриваться к Эррору. Узнавать о нем. И... Без понятия, честно, но мне просто... Просто почему-то захотелось стать с ним ближе, обнять его, проводить еще больше времени вместе, узнать его секреты и тому подобное, — раздался тяжкий вздох. — Звезды, как же сложно объяснить. Я просто и сам не до конца понимаю. Я не понимаю как все это превратилось в то, что сейчас есть. Вообще, в начале у меня появлялись лишь мысли, по типу... Ну... — замолчав на пару мгновений, хранитель АВ почти беззвучно выдохнул. — Было бы здорово его поцеловать... — нервно сглотнув, Инк снова перешел на шепот. — И... Как-то... Они были очень мимолетны, буквально сразу же исчезали. А сейчас... — скелет съежился, до боли впиваясь фалангами в кости, спрятанные под измятыми рукавами, и на грани слышимости выдохнул. — Эти желания... Хочу... — с губ сорвался дрожащий вздох, за которым последовала неосознанное раскрытие сокровенных желаний. — Хочу его касаться, засыпать под теплым боком, наслаждаться такими же по-летнему теплыми касаниями, улыбками, взглядами, минутами, проведенными вместе, постоянно быть вместе, защищать его, говорить о том, как он мне дорог, как мне дороги его доверие, объятья и все, что он мне дает, и, о, звезды, как же я хочу его поцеловать, всего-всего, чтоб передать ему, все, что мучает меня. Я не знаю что это. Все, что я могу ощутить — розовый вперемешку с желтым, но это не совсем то... Я... — Инк тяжело вздохнул, чувствуя как грусть с обидой вонзаются в ребра. — Я не могу это почувствовать... Но оно живет здесь, где-то внутри, в моих мыслях и желаниях, — скелет сделал глубокий вздох, облокачиваясь на дерево. Прикрыв глазницы, хранитель АВ уже более спокойно продолжил. — Кстати, именно это что-то и заставляет меня думать, что Эррор мне больше, чем друг. Я пил другие краски, даже белую, но ничего не изменилось. Мысли... Желания... Все осталось, как прежде, — его нахмуренный взгляд заблуждал меж невысокой травы. — Я не понимаю, ни что это за чувство, ни что значит «больше, чем друг». Просто больше. С ним возникают больше желаний и мыслей. Мысли, кстати, тоже отличны... Я... Знаешь, я считаю его прекрасным. Но не так, как и тебя с Блу. Да, у него есть недостатки, но и ладно. Эррор все равно прекрасен. А еще очень-очень дорог мне. Больше всего в Мультиверсе... Хранитель АВ вжал голову в плечи, едва не до крови закусив губу. Кажется, он наговорил лишнего. Но, впрочем, перед Дримом не так уж и страшно. Правда от того даже шороха не слышно... Зато ветер, как и листву с травой взбаламутило откровение. Те дико расшумелись, громко-громко шуршав. Но Инку их сплетни не интересны. Все, что его сейчас волнует — молчание Дрима. Покосясь на хранителя позитива, скелет увидел широко распахнутые глазницы, где золотые зрачки стали песчинками, что едва различимы среди мглы провалов, а также оттиснувшую челюсть, что вдруг зашевелилась, издавая непонятные звуки и мычание. Шумно выдохнув, Дрим закрыл рот, и его ошарашенный взгляд упал на траву. Молчание длилось еще пару десятков секунд, а затем хранитель позитива медленно прилег на ствол дерева, и глухо произнес: — Помнишь мы как-то говорили про эмоции, чувства... Тогда мы обошли тему любви и ненависти: эти чувства слишком сложны и твои краски не могут дать прочувствовать их, так сказать, целиком. Я... О, звезды, я не знаю как это... Это... — Дрим глубоко вздохнул. — Я не понимаю... Правда. Это вообще звучит, как безумие! Но раз ты так говоришь... Раз это так все... Звезды... Я... Ты... — Хранитель позитива потер ладонями лицо и тихо выдохнул. — Ты, кажется, любишь Эррора. И можешь даже не спрашивать как: я и сам без понятия. Да, ты бездушный и не можешь чувствовать такое, но... Ты можешь искренне желать и думать вне зависимости от красок. И, если я правильно понял, то ими ты и любишь. Инк впал в точно такой же шок, как и Дрим две минуты назад. Ошалело глядя, на друга, в голове роились мириады вопросов и мыслей, но одна беспокоила сильнее остальных: «И что теперь делать?».