• ATEM •

1

7 сентября 2007

      — Dan… Danee, écoute-moi! — отчаянно кричал мужчина на другом конце линии, продолжая настаивать на чём-то крайне важном. — Tu dois me comprendre toi même!       — Dois comprendre?!       Девушка с силой бросила телефон на мощёный тротуар и принялась яростно бить по нему острым каблуком. Каждый последующий удар становился всё агрессивнее и попадал точно в цель, с хрустом проламывая пластмассу. В очередной раз, подняв ступню и сделав замах над ни в чём неповинным аппаратом, она отвлеклась из-за скрипнувшей двери где-то за её спиной и, промахнувшись, ударила ногой о брусчатку. Высокий каблук громко цокнул и надломился у самого основания.       — Какой прекрасный вечер, — иронично выдохнула девушка.       В нескольких метрах от неё тихо мурлыкала неоновая вывеска «Кафе-бар Калейдоскоп», под которой тягуче медленно закрывалась обшарпанная массивная дверь из тёмного дерева. Видимо, кто-то очень спешил войти в данное заведение, раз распахнул её так широко.       Глубоко вдохнув холодный осенний воздух, чтобы хоть немного успокоиться, девушка посмотрела на свою обувь и, немного поразмыслив, проделала похожую процедуру и с левым каблуком, отчего изящные туфли превратились в жалкое подобие балеток, которые смотрелись крайне несуразно и совсем не по сезону.

2

      — Чай, пожалуйста. Горячий, — подойдя к барной стойке, заказала она.       — Добрый вечер! К сожалению, кухня уже не работает. Из горячего только глинтвейн, — протараторил парень в белой рубашке, чёрных подтяжках и шляпе, усыпанной серебряными звёздочками. — Или могу угостить вас какао, мадемуазель, — улыбнулся он, услышав, как она выругалась на французском. — Захватил несколько пакетиков себе на обед, если не возражаете.       Не дожидаясь её ответа, парень скрылся под широкой стойкой и громко застучал чем-то стеклянным.       — Merci. Спасибо, — тут же поправила она себя и, взобравшись на высокий табурет, окинула взглядом кафе.       Стену и потолок в зоне бара украшала мозаика из битых зеркал. Её стыки заполняла светло-фиолетовая неоновая лента, а кое-где мерцали ещё и серебряные лампочки-звёздочки. С правой стороны от входа, вдоль окон, протянулись мягкие диваны. Над ними парили люстры в эко-стиле, напоминающие разорванные тыквы, из широких трещин которых пробивался тусклый свет. В центре же зала находилось множество круглых столиков с плетёными коричневыми креслами.       Сегодня в кафе был аншлаг — пятница — люди разных возрастов мирно попивали всевозможные напитки. Их взгляды были устремлены в сторону противоположную бару — там, на маленькой двухъярусной полукруглой сцене группа старомодно разодетых музыкантов исполняла Strangers in the Night в спокойной лаунджевой обработке.       — А вот и ваше какао! — весело произнёс бармен, вырывая девушку из раздумий.       — Большое спасибо, — благодарно улыбнулась она. — Вечер живой музыки?       — Угу, — кивнул парень. — Последняя композиция.       Рядом со сценой, на танцплощадке, несколько пар покачивалось под убаюкивающую музыку. Кто-то беззвучно подпевал пленительному голосу вокалистки; кто-то что-то нашёптывал на ухо своему партнёру по танцу; кто-то, закрыв глаза, наслаждался витающей вместе с сигаретным дымом мелодией, создаваемой переборами струн акустических гитар, перкуссионными инструментами и синтезатором; а кто-то, улыбаясь, осматривал сверкающую звёздную иллюминацию над головой. Всё это место было окутано умиротворяющей гармонией и пеленой городского счастья. Счастья, которого Дэниэль не могла разделить с гостями. В её голову лезли совсем безотрадные мысли, отчего она чувствовала себя лишней и здесь.       — Большое спасибо за какао, — в очередной раз поблагодарила она бармена в смешной шляпе и спрыгнула с табурета. — Сколько я вам должна?       — О, нет, вы меня оскорбите, если сейчас же не уберёте это обратно в сумочку, — кивнул он на кошелёк в её руках.       — Ещё раз спасибо за спасение замерзающего, — устало улыбнулась она и направилась к выходу.       — Был рад помочь, мадемуазель!

3

      Едва она открыла дверь, как холодный ночной воздух цепко схватил её за горло и, запустив свои длинные пальцы в лёгкие, заставил поперхнуться. Сонная тишина сковала узкую улицу, выпуклая брусчатка которой, залитая оранжевым светом фонарей, теперь больше походила на зрелый початок кукурузы. Разбитый телефон и два каблука по-прежнему валялись на мокром тротуаре.       Издав звук, полный разочарования и досады, Дэниэль потянулась за остатками тёмно-синей трубки.       — Ого! Вот это бойня! — прогремел голос за её спиной.       — Боже! — вскрикнула она, выпрямившись во весь свой невысокий рост.       Рядом стоял мужчина в чёрном пальто и чёрной шляпе.       — Возможно, вам нужна помощь? — тактично поинтересовался незнакомец.       — Нет, спасибо. Я уже со всем разобралась, — отмахнулась она и вновь принялась собирать мелкие кусочки пластмассы и ещё каких-то деталей, пряча всё в сумочку.       — Это точно! — засмеялся мужчина и тут же добавил: — А говорят, такие телефоны невозможно сломать.       — Всё можно сломать, — ненамеренно грубо выпалила она.       — Похоже, эта старая вещичка была вам дорога, раз вы сохранили её по сей день. Надо же, даже антенка есть! — искренне удивился он, достав деталь из стыков мостовой. — Да-а, давненько я не видел подобных телефонов.       — Это был подарок, — с грустью вздохнула Дэниэль и, подняв голову, взглянула на мужчину. — Спасибо за помощь, хоть я и сказала, что всё в порядке.       — Штэфан. Очень приятно, — добродушно улыбнулся тот, протягивая руку в чёрной кожаной перчатке.       — Дэниэ́ль, — представилась и она, оставив его жест без внимания.       — Уверены, что вам не нужна помощь? С вами точно всё в порядке? — ещё раз поинтересовался он, ведь сломанные каблуки и разбитый телефон свидетельствовали об обратном.       — Да-да, не беспокойтесь, — заверила она.       — Твой акцент, ты… — избавился он от формальностей.       — Француженка, — оборвала она его на полуслове.       — …выглядишь потерянной, — закончил он мысль.       — Эти улицы… Мне нужно к главному парку. Я… не знаю, где я…       Она шумно выдохнула и развела руками.       — Могу составить компанию и показать дорогу, — предложил Штэфан. — Мне по пути.       — Если вам…       — «Тебе», — улыбнулся он, глядя на неё: волосы собраны в небрежный пучок, чёрные кожаные леггинсы, длинный чёрный кардиган, безразмерный пушистый бежевый свитер с воротником-шарфом. — Откуда ты?.. — запнулся он, подбирая верное окончание фразы.       — De Paris, — ответила она раньше, чем он договорил.       Однако спросить он собирался совсем о другом «откуда». Его по-прежнему волновало, что же такого произошло «там, откуда она», из-за чего её туфли лишились каблуков, а телефон превратился в пластиковый пазл.       — И как же тебя занесло в нашу деревеньку, Дэ́ниэль? — тогда поинтересовался он.       — Дэниэ́ль. Ударение на последний слог, — поправила она и, улыбнувшись, удивилась: — Деревеньку?       Находящийся в сотне километров от Северного моря этот городок с численностью населения в полмиллиона по всем немецким меркам «деревенькой» уж никак нельзя было назвать.       — Здесь жила моя бабушка. К слову, — Дэниэль похлопала по сумочке, — это был её подарок.       — Был?       Подчеркнув время, Штэфан вопросительно изогнул бровь, ожидая услышать причину, по которой подарок разбился на столько кусочков, что ни одна служба спасения уже не смогла бы его починить.       — Это долгая и абсолютно неинтересная история. Я просто вспылила, — отмахнулась Дэниэль и резко сменила тему, как только они повернули на неимоверно узкую пешеходную улочку: — А мы вообще туда идём?       На поржавевшей от времени табличке, что висела на кирпичной стене какого-то старого здания, потёртые готические буквы гласили: «Schünhoffstraße».       Дэниэль попыталась прочитать длинное слово:       — Шён… Шуноф… Шунофстерштрассе.       — Неплохо, но нет! — рассмеялся Штэфан. — Смотри, — чуть склонившись перед ней, повёл он рукой направо, туда, где улочка, круто поворачивая, упиралась в высокую полукруглую арку из красного кирпича, за которой виднелась главная площадь города, окружённая бело-коричневыми фахверковыми домами.       — Ничего себе! — изумилась Дэниэль, стараясь мысленно прорисовать маршрут. — Спасибо, — едва заметно улыбнулась она. — Отсюда я уже знаю, как добраться самой. Прости, что отняла… — пытаясь подобрать нужное обращение, на секунду замялась она, теребя в руках связку ключей, — …твоё время.       — Да брось, я же сказал — нам по пути.

4

      Погода тем временем испортилась вконец. Несмотря на начало осени, температура упала аномально низко. Моросил мелкий дождь, такой, что, даже простояв под ним долгое время, вряд ли можно было всерьёз промокнуть. Хлестал колкий ветер. Словно загнанный зверь, он завывал и крутился водоворотом по закоулкам. Ещё один свирепый порыв — и где-то над головой хрустнула ветка высокой липы. Дэниэль невольно вздрогнула и выронила из рук ключи. Те звонко звякнули, ударившись о камень. Штэфан укоризненно покачал головой и быстро поднял их.       — Позволь проводить тебя, — предложил он, вручив Дэниэль увесистую связку. — Уже, наверное, около полуночи. Я не могу просто так уйти и бросить девушку посреди улицы в столь поздний час.       — Это ты сейчас за меня или за свою совесть переживаешь? — улыбнулась она.       — За свою совесть. Я настаиваю, — поправив чёрную фетровую шляпу, тоже улыбнулся он и галантно подставил локоть.       Помешкав немного, Дэниэль всё же взяла Штэфана под руку, отчего стало значительно легче ковылять в неудобной обуви.       — И как только не страшно в такое время гулять одной? — как-то риторически прозвучал его вопрос.       — Страшно? — переспросила Дэниэль, искренне удивившись. — Страшно отчего?       На протяжении всего пути им и прохожего-то ни одного не встретилось. Только изредка проезжавшие машины нарушали покой спящего центра.       — Ну-у, — протянул Штэфан, — сейчас по улицам только маньяки да отморозки шатаются.       — Маньяки? — вновь полным пренебрежения эхом пронеслось уже произнесённое слово. — И к какой категории мне следует отнести тебя? А вообще, так всегда моя бабушка говорила, — вмиг наполнился её голос грустью. — Наверное, все бабушки так говорят. Я не боюсь маньяков, это им стоит меня опасаться.       Штэфан лишь скептически хмыкнул и добавил:       — Самоуверенность может сыграть с тобой злую шутку.

5

      Выйдя на широкую улицу, вдоль которой незаметными металлическими венами, врезанными в мостовую, тянулись трамвайные пути, Дэниэль ещё раз облегчённо выдохнула, узнав знакомые места. Обсуждая детали каждого здания, мимо которого они проходили и просто поддерживая вежливую беседу, она старательно пыталась не возвращаться к событиям сегодняшнего вечера. От них становилось горестно и обидно. Обидно за друга, отказавшего в поддержке, обидно за разбитый телефон, который она так бережно хранила всё это время, как своеобразный талисман. Но назойливые образы сами вспыхивали в сознании, уводя мысли всё дальше от реальности. А ещё этот так не вовремя повстречавшийся незнакомец, пахнущий алкоголем и счастьем.       — Думаю, ты права, — усмехнулся он.       — Что? — не сообразив, к чему были произнесены эти слова, Дэниэль перевела на Штэфана растерянный взгляд.       — Ты плачешь? — заметив мерцающий блеск в её глазах, встревоженно спросил он, хотя был скорее удивлён, нежели обеспокоен.       — Нет, это, — неуклюже потёрла она нос о мягкую ткань перчатки, — это от ветра глаза слезятся.       Штэфан недоверчиво свёл брови и похлопал по карманам пальто.       — Нет платка, — с сожалением выдохнул он, а затем оптимистично заключил: — Но есть очки! — И вытащил футляр из внутреннего кармана.       — Замечательно! — отчего-то вырвалось именно это слово, хоть ничего замечательного в ситуации и не было. — Штэ-эф, — растянув гласную, Дэниэль поймала себя на укоризненной мысли, насколько фамильярно прозвучало подобное лаконичное обращение.       Однако Штэфан не придал этому никакого значения. Достав из гладкой коричневой коробки очки, он бесцеремонно надел их на Дэниэль.       — Вот! Отличная защита от ветра!       — Я думала, речь шла о солнечных! — растерялась она.       — Так ночь же! — взглянув на неё, засмеялся он.       Вид у неё и вправду был забавный: точно страшненький ботаник. Для полноты образа не хватало разве что брекетов на зубах. И только она посмотрела сквозь линзы, как огни фонарей мгновенно смазались в яркие пятна, пронзая резким лучом света и болезненно ударяя в голову.       — Штэф!       Дэниэль пошатнулась и протянула руку вперёд в поисках опоры.       — А? — не переставая улыбаться, отозвался он и поймал её косоглазый взгляд, смотрящий сквозь него.       — Вот, — она аккуратно сняла очки и вернула их, — не за что.       — Спасибо, — поправил он.       — Не стоит.       — С твоим немецким явно что-то неладное, — раскатисто рассмеялся он, убирая футляр обратно в карман пальто.       — Не стоит благодарности за то, что выставила себя клоуном, изрядно повеселив тебя, — серьёзно подытожила Дэниэль. — Прости, — мотнув головой, будто вытряхивая что-то ненужное, поразилась она собственному тону. — Прости, что моё настроение совсем не такое приподнятое, как у тебя. А ты… Ты носишь очки?       — Исключительно для таких вот случаев.       Застегнув пальто, Штэфан лукаво улыбнулся и вновь подставил ей локоть. Дэниэль глубокомысленно хмыкнула и обхватила его руку.       — Но ведь сработало же, ветер-то вон как завывает, не стихая ни на минуту. А слёз больше нет.       — А почему ты не в них? — проигнорировав ремарку, спросила она и принялась украдкой изучать детали его одежды: чёрные ботинки, чёрные джинсы, чёрное пальто, и лишь под самым горлом, за воротником, виднелся маленький белый квадратик шарфа. — Хотя не отвечай, — усмехнулась она.       — Я сейчас что-то упустил? — удивился Штэфан. Его бровь вопросительно поднялась и спряталась под мягким полем шляпы.       — Ну, не мне же одной выглядеть глупо.       — Хм? — удивился он и принялся осматривать себя. — Хм? — теперь непонимающе посмотрел на довольную Дэниэль, указывающую двумя пальцами себе на горло. — У этого жеста слишком много значений, поэтому побоюсь озвучить свою догадку, растолковав её неверно, — нахмурился он, запутавшись вконец.       — Твой белый шарф…       — С утра был моим, — появившаяся на его лице улыбка придала образу игривого коварства.       — Ты не дал договорить, — вернулась к Дэниэль недавняя раздражённость. — Ты выглядишь, как священник…       Дёрнувшись с места, Штэфан шагнул к чёрному зеркалу витрины какого-то уже давно закрывшегося магазина, позабыв о державшейся за его руку Дэниэль, отчего та угодила ступнёй в небольшую, но глубокую лужицу.       — Хм, и впрямь. Однако священники не носят такие шляпы, — оценив свой внешний вид, самодовольно резюмировал он. — Ох, ну как же ты так! — увидев, как Дэниэль пытается вытряхнуть воду из остатка туфли, сочувственно покачал он головой.

6

      Поднимаясь вверх по улице с незамысловатым названием — Грюнштрассе, они брели вдоль мерцающе-серых мокрых трамвайных путей. Штэфан ещё несколько раз извинился за досадный инцидент и даже неуклюже пошутил о своём наряде, но Дэниэль никак не отреагировала. Заблудившись в дебрях собственных мыслей и угукая невпопад, она ковыляла рядом, держась за его руку.       — Дождь моросит, вот я и не в них, — не найдя лучшего варианта, чтобы хоть как-то разредить обстановку, вспомнил он её вопрос.       Дэниэль улыбнулась уголками губ, но ничего не ответила. Сейчасе ей хотелось лишь поскорее оказаться в своей квартире, скинуть промокшую и неудобную обувь и согреться! Выйдя сегодня из дома, она никак не предполагала, что вечер окажется таким долгим, а его итог настолько паршивым. Очередной отказ в приёме на работу и потеря последней дружеской опоры во Франции.       — …Ещё и эта дурацкая лужа, — словно в довершение своего внутреннего монолога сказала она, окончательно поникнув.       Штэфан не знал, только ли из-за этого нелепого инцидента переменилось её настроение, поэтому замолчал и он. Но долго терпеть гнетущую тишину не смог, и тогда стал сочинять глупую историю о том, как в мостовой появилась «дырка». Он нёс несусветную чепуху о некоем рабочем по фамилии Шульц, допустившим ошибку при укладке тротуарной плитки.       — …А всё потому, что в тот злополучный день мысли бедолаги были заняты своей женой, — время от времени посматривая на Дэниэль, с энтузиазмом рассказывал Штэфан. — Скорее всего, уже бывшей, — добавил он и поправил съехавшую от ветра набок шляпу. — Началось всё несколькими месяцами ранее. Фрау Шульц, жена герра Шульца, — усмехнувшись, уточнил он, — уже давно немолодая женщина, сочла подозрительным один факт. А факт этот был очевидным и нисколько не удивительным. Муж фрау повадился каждое утро ходить в булочную. Объяснял он это тем, что может есть только свежевыпеченный хлеб, а от вчерашнего у него, видите ли, изжога. Первое время фрау находила данное объяснение исчерпывающим. Так продолжалось почти месяц. А потом…       Штэфан посмотрел на Дэниэль — она со всё ещё какой-то грустью в глазах, но мягкой улыбкой, увлечённо слушала его историю.       — Одним дождливым днём, — продолжил он, — фрау наконец решила разузнать, всё ли на самом деле обстоит так, как герр Шульц ей рассказывал. Проследив за ним до самой пекарни, фрау увидела то, во что наивно не хотела верить. Её муж, подойдя к одному из окон здания, по всей видимости, постучал, — тепло улыбнулся Штэфан, — так как дверь в мгновение распахнулась, и из-за неё показалась темноволосая голова девчушки. Засветившись непомерным счастьем и цепко ухватив горе-героя-любовника за ворот рубахи, девчушка затащила того внутрь. «Ах, бедная фрау Шульц!» — верно, подумали вы, — обратился он к своей спутнице, на что та утвердительно кивнула, горестно вздохнув. — Ох, обида, женское коварство и желание отомстить — сильное лекарство от таких вот переживаний. Как бы вскоре мы не начали сопереживать мужу фрау. Хоть я и не разделяю его взглядов на семейные отношения, но… — перевёл он взгляд на Дэниэль, почувствовав, как она сжала его руку крепче. — Замёрзла? Может, стоит вызвать такси?       — Мы почти дошли, — добродушно отозвалась та.       — Или я могу поделиться с тобой своим пальто или шарфом падре, — не унимался он.       — Всё в порядке, правда. Спасибо за заботу. Я же говорила — тут недалеко. Вон там мой дом, — кивнула она носом куда-то вперёд.       — Где? Который?       — Тот, на углу.       — Хорошо, — чуть раздосадованно выдохнул Штэфан.       Перейдя дорогу, они свернули направо, где Грюнштрассе, пересекая Фельдштрассе — маленькую улочку с односторонним движением, — тянулась вниз довольно крутого холма. По обе стороны Фельдштрассе стояли такие же, как и во всём центре, невысокие светлые здания, первые этажи некоторых из них были заняты бакалеями, банками, салонами красоты и аптеками. Росшие вдоль домов ухоженные деревья раскинули свои ветви, шелестя и поскрипывая на ветру. А мокрые от ещё недавно моросившего дождя листья в свете фонарей поблёскивали золотистыми огоньками, раскрашивая улицу подобно рождественской гирлянде.

7

      — Думаю, нельзя оставлять незаконченной любую начатую историю, поэтому позволь пригласить тебя завтра днём на чашку кофе, — сказал Штэфан.       Будто и не предвидя подобного предложения, Дэниэль застыла у каменных ступенек своего подъезда, теребя связку ключей. Пауза затянулась, обратилась в неловкое молчание, нависшее грозовой тучей, готовой вот-вот разорваться.       — Совсем не хочется быть грубой, — Дэниэль невесело улыбнулась и покачала головой, — но выходит именно так. Извини, — и вновь неловкое молчание, — но я не могу согласиться.       Штэфан лишь вопросительно пожал плечами, в растерянности посмотрев на неё, но Дэниэль отвела взгляд, ничего не ответив, и, сама того не заметив, стала переминаться с ноги на ногу от охватившего всё тело противного холода. Повинуясь секундному импульсу, Штэфан одним движением притянул её ближе и принялся согревающе растирать ей плечи и спину, словно на дворе стоял лютый январь.       — Тебе нужно выпить чего-нибудь горячего, — с толикой излишней заботы произнёс он.       — Спасибо за всё, — уже отстранившись, поблагодарила она, всхлипнув носом.       — Ну вот, а мне теперь в одиночестве ковылять домой, — с наигранной досадой вздохнул он.       — А я наивно надеялась, что неловких ситуаций больше не возникнет, — в самом деле расстроилась Дэниэль. — Мне следует проводить тебя? — подняла она растерянный взгляд.       — Хм? — искренне удивился Штэфан. — В таком случае, тебе придётся остаться у меня до утра. Иначе это какой-то замкнутый круг выходит! — развёл он руками.       — Ты слишком быстро сдал свой замысел, — простодушно улыбнулась она.       — Замысел? — коснулось её лба его горячее дыхание, пахнущее терпким алкоголем.