Белоснежка и четыре черепахи-панка

На мгновение толстый экран заполняет белый шум, потом изображение прыгает — и крупным планом появляется лицо молодого, но заметно уставшего из-за бессонных ночей и плохого питания мужчины с тёмными волосами. Он поправляет расположение камеры и настраивает фокус, прежде чем садится на стул за собой и немного отъезжает назад, чтобы попадать по пояс в объектив. Мэри ни с кем его не спутает. — Итак, — гнусаво говорит учёный, шмыгая носом и нервно вытирая его тыльной стороной ладони, — начнём. Сегодня у нас… 15 июля, вечер понедельника, первый день в новой лаборатории. В качестве подопытных — 4 черепахи, по близнецу от тех, что исследовались в научном центре. Всего период экспериментов по проекту «Эволюция» составляет 48 дней, но с этого момента я, Кирби О’Нил, начинаю исследования независимо от научного центра. Моя цель: изучить действие мутагена на организм коробчатых черепах.

***

Эта запись под номером 1 становится отправным пунктом по истории происхождения панков. В отличие от старых записей Эйприл, что несли больше репортажный характер и в целом рассказывали о работе лаборатории, видеодневник доктора О’Нила был настоящим путеводителем для несведущих в биологии и химии. Мужчина в деталях описывал манипуляции над подопытными и подмечал малейшие изменения за 31 день наблюдений: температура тела, вес, размеры панциря и конечностей, поведение и взаимодействие с собратьями, предпочтения в питании и необычные побочные эффекты, одним из которых стало изменение оттенка глаз. Оказывается, чистый мутаген менял ДНК животных настолько быстро, что их тела и разум не успевали адаптироваться к изменениям, поэтому в какой-то момент его стали смешивать с кровью реально существующих людей. Только тогда животные стали развиваться более-менее поэтапно, причём некоторые физические и умственные особенности донора передавались подопытному. После этого замечания компания бросила изучающий взгляд на Диего, полагая, что именно он стал донором для Ребела. Их физические сходства были видны невооружёнными глазами. Примерно на седьмой минуте записи, наполненной поначалу только теоретическими знаниями, появляются первые явные признаки мутации своих подопытных. Ребел трижды разбивал головой террариум, поэтому учёному в какой-то момент пришлось установить металлическую решётку с узкими отверстиями изнутри, чтобы черепахи вообще до стекла не могли дотянуться. У Свифта на одной из записей внезапно прорезался голос. Не человеческий, но куда более звучный и необычный для черепахи, в виде частых писклявых криков со звуком «мя», отдалённо напоминающий крик младенца. Заметны проявления любопытной натуры Эмси, когда рептилия как будто стала более осознанно воспринимать окружающее пространство. Доктор О’Нил заметил явный интерес детёныша к своему компьютеру, когда тот подполз к экрану, встал на задние лапы и вытянул маленькую голову, пытаясь заглянуть внутрь плазменного стекла. Однажды учёный случайно порезался скальпелем, когда пытался взять скребок с панциря Гоуста. Черепаха весьма активно дрыгала своими конечностями и пыталась укусить нарушителя спокойствия, чем вынудила того резко мазнуть острым предметом по указательному пальцу и уронить себя. Пока мужчина недовольно бубнил себе под нос и надевал пластырь на рану, детёныш довольно долго разглядывал алые капли крови на белом столе, попытался осторожно лизнуть жидкость челюстями и языком — и закашлял. Не чихнул, не икнул, не прыснул — именно закашлял, весьма гортанно и близко к тем звукам, что издаёт при кашле человек. Доктор О’Нил на следующих записях подмечает, что Гоуст после того случая стал избегать красный цвет и перестал кусаться, когда того брали на руки. На предпоследнем видео длина тела черепах составляла уже 25 с лишним сантиметров, в ширину — 21 см, в высоту — больше 15 см, а по весу перемахивали за килограмм. В реальности коробчатые черепахи способны достигать таких размеров при определённом питании, но под воздействием мутагена эти росли невероятно быстро, к тому же проявляли некоторые признаки осознанности, нетипичные для этого вида животных. Например, когда учёный заметил способность рептилий к дрессировке, он стал обучать их командам по типу «стоять», «ко мне», «дай лапу», а позже вообще усложнил уровень до счёта и даже алфавита, когда показывал братьям карточки с определённой буквой, числом или даже изображением предмета, прося их подползти к правильному. Они понимали. Они буквально обучались тому, чему учат обычно маленьких детей, и спохватывали всё с невероятной даже для людей скоростью. Единственный минус видеодневника был в том, что учёный использовал его чисто в рабочих целях. Он не скупился на объяснения своих действий в отношении подопытных, перечислял состав каждого вещества, вводимого помимо мутагена в тела черепах, и прояснял цель их использования, делился результатами любых смешных и не очень экспериментов, но ни разу не упомянул причину разногласий с научным центром или хоть что-то отдалённое. На руках было подробное объяснение их создания — даже сам процесс их создания, но не более того. Ничего, что прояснило бы расхождение информации от Бакстера Стокмана и мистера Сакса. Все находятся в особом напряжении, когда очередь достигает последней записи под номером 0. У Мэри перехватывает дыхание, когда вместо учёного на экране появляется мужчина с острыми чертами лица и татуировками на шее и руках, среди которых можно было заметить череп с сигарой и красной банданой. Её отец. Здесь, на видеозаписи, такой живой и настоящий. Она впервые видит его не застывшим с голливудской улыбкой на фотографии, не разговаривающим с ней во сне и не воображаемым в голове, а почти осязаемым. Его мимика и телодвижения немного расходились с тем, что отпечаталось в её памяти: вместо плавности и вальяжности хищника-доминанта — резкость и напряжённая сосредоточенность человека, привыкшего работать не покладая рук. Вместо аккуратного чёрного костюма и продуманного с иголочки образа — серая рубашка и бесформенная жилетка несколько великоватого размера. Мужчина вообще не создавал впечатление главы одной из самых криминальных группировок штата, скорее напоминал простого рабочего среднего класса населения. И всё же… это был он. Мистер Блэк, глава некогда известной мафии. Без приветствий и прочей прелюдии, он сразу приступает к сути своего видеовыступления: — У меня мало времени, — говорит он чуть хрипловатым голосом, пронизывая острым взглядом объектив камеры напротив, словно смотря прямо на своих зрителей. В отличие от учёного, который делал видеозаписи больше для личного отчёта, чем для чужих глаз, отец Мэри обращался напрямую к тем, кто его смотрит — точнее, к конкретным людям, которые должны были найти эту запись. — Если всё пойдёт крахом, пусть это видео станет моим наставлением. Диего ухмыляется уголком губ. Босс был настоящим виртуозом нагонять драматизм, при этом преподнося его как нечто серьёзное. Но этот оскал тут же пропадает, когда мужчина распахивает свою мешковатую жилетку и демонстрирует провода, обмотанные вокруг его грудной клетки вместе с небольшой пластиковой коробкой с красным огоньком. Самодельная взрывчатка. От увиденного внутри Мэри всё сжалось. — Сакс обманул нас. Мы с О’Нилом думали, что создаём лекарство для больных раком. Мы… Я думал, что мы создаём лекарство, которое поможет моей Амелии. Но я ошибался. Этот ублюдок изначально не планировал помогать нам, нашёл лишь идеальный предлог для сотрудничества, чтобы заниматься своими… разработками. Мистер Блэк резко смолк, уводя глаза в сторону. Его дыхание учащается, а прежде строгий взгляд сменяется влажным блеском, заметным даже в паршивом качестве этого видео. Можно было наглядно заметить, как обычно собранный и уверенный в себе человек становится растерянным, явно впечатлённым чем-то увиденным недавно. — Месяц назад я случайно зашёл в соседний кабинет от того, где обычно учёные работали. Я… Там были животные, — нервным шёпотом продолжает тот. — Только они были другими. Они были мутантами. Я видел собаку с головой больше, чем у слона. Я видел кошку, сшитую с кроликом, и огромного муравья, что ел их. О’Нил рассказывал про побочные действия мутагена, но то, что делали с этими животными… Это ненормально. Тогда-то Сакс и раскусился. Оказалось, что он начал создавать мутантов и продавать их для подпольных боёв, торговли органами, для медицины и военных. Сказал, что это поможет большому количеству людей и принесёт большие деньги, но… Я не знаю, — мужчина устало проводит ладонью по своему лицу. — Создавать мутантов для продажи… это безумие. Мы пытались с О’Нилом образумить Сакса и остановить всё это, но в итоге поссорились с ним. Пришлось с доктором незаметно вынести мутаген из здания и спрятать его в надёжном месте, чтобы хоть так затормозить проект. С того разговора прошло около месяца, но ничего не поменялось. Сакс просто начал создавать новый мутаген. Его идеи становятся всё безумнее, а мы ничего не можем с этим сделать. Если мутантов уже начали внедрять в военную и медицинскую сферы, а потом и в повседневную жизнь выведут… Я не представляю, каким станет наш мир. Я не представляю, как учёные собираются всё это контролировать. Поэтому я хочу остановить проект «Эволюция» сегодня, пока это не приобрело масштабный оборот. Но, если разговоры снова ни к чему не приведут… мне проще будет взорвать этот херов научный центр. Уничтожить все их научные разработки и убрать всех свидетелей, чтобы никто не посмел начать всё заново. Так всё тайное становится явным. Сакс вовсе не устраивал пожар, как предполагала Мэри. Взрыв здания устроил её отец. Из-за опасений, что может произойти после массового запуска мутагена в продажу. А всё началось с простого желания помочь её матери, которая болела раком… Пиздец. Она прожила всю жизнь с человеком, о диагнозе которого ничего не знала. А теперь, узнав правду, все моменты, когда мать плохо себя чувствовала, когда за короткий срок стремительно постарела, когда могла ночами сидеть у унитаза с непонятной рвотой и последние дни жизни проводила в постели, отказываясь ехать в больницу… Сердечный приступ не был внезапным. Это следствие накопленного стресса и многолетней боли, что женщина испытывала, но никогда не заикалась при дочери. Так зачем же отцу нужно было заходить так далеко, зная о диагнозе уже тогда? Почему нельзя просто обратиться в полицию и решить всё менее радикальным способом, при этом оставаясь рядом с семьёй? Словно готовый к такому вопросу, мистер Блэк по ту сторону камеры объясняет: — К копам идти нельзя. У Сакса есть связи, и, я не сомневаюсь, он обернёт ситуацию в свою пользу. Если начнётся расследование, нас «загребут». «Нас» — членов мафии, имеет он ввиду. — Поэтому, если мы с О’Нилом не сможем это остановить, мы всё уничтожим. Прошу только об одном… Позаботьтесь о моей семье.

***

После просмотра последней — решающей — видеозаписи в комнате надолго повисло молчание. — Выходит… это не несчастный случай, — ошарашенно шепчет Мэри, находясь под впечатлением от всего услышанного. — И не Сакс. Мой отец… Боже… Боже… Ком в горло напрягает голосовые связки так, словно девушка изо всех сил кричит от боли, но из её рта больше не выходит ни звука. Мигрень, кажется, готова вот-вот расколоть на части её мозг от абсурдности информации, а грудная клетка сейчас разорвётся от переизбытка чувств. Мэри машинально кладёт ладони на виски и сдавливает их, пытаясь хоть как-то унять внутренний шторм. Тошнота. Кружится голова. Кажется, она сейчас потеряет сознание. Боже. Свифт издаёт успокаивающее «тш-ш-ш» и прислоняет её макушку к своему плечу, обвив связанными руками узкие плечи. Остаётся надеяться, что у девчонки сейчас не будет нервного срыва, потому что бледность кожи и невменяемый взгляд намекают именно на это. Бывшие подчинённые её отца выглядели не лучше. — Вы ничего не знали об этом? — спрашивает панк, стараясь сохранить самообладание в такой непростой ситуации. — Нет, — также ошарашенно шепчет Диего. — Вообще ничего. Мулат знал, что его босс — та ещё тёмная лошадка. Команда не единожды оказывалась в ситуациях, когда мистер Блэк вёл двойную игру и до последнего изображал несведущего в каком-то вопросе человека, а оказывалось, что глава мафии изначально знал намного больше, просто не посвящал в свои хитроумные планы подчинённых. Будь босс его противником или врагом, Диего никогда бы с ним не связывался. Взорвать целый научный центр… Настоящий псих. Больной ублюдок. Нужно быть воистину отбитым на голову, чтобы до такого додуматься. Мулат всегда удивлялся, как этот безумец вообще сумел создать семью с настолько адекватной женщиной, как Амелия. Точнее, как настолько нормальная женщина смогла сойтись с таким… В данной ситуации Диего мог называть своего босса только матерными словами — настолько была сильна его обида на главу. Обида не за отчаянно-отбитый поступок, а за укрывательство. Видимо, он никогда не сможет понять логику человека, чьи сумасшедшие идеи, как ни парадоксально, помогали выбираться из любого дерьмового положения чистыми. Ну, насколько это вообще возможно. — И… что теперь делать? — спрашивает Эмси, не зная, как вообще реагировать на такую ситуацию, и бессознательно пытаясь подражать внешнему хладнокровию старшего брата. — Вы ведь не собираетесь обращаться в полицию со всем этим, верно? — Нет, — уже твёрже отвечает Диего, взяв себя в руки. — Но у меня есть идея получше. В разноцветных глазах мулата вспыхивает особый огонёк. Не тот, что появляется от рождения какой-то азартной задумки, а с холодным блеском, стреляющим подобно удару молнии. Быстро и безжалостно. Панки уже видели такое у людей, решившихся на месть. — Мэри. Девушка отстраняет своё лицо от джинсовой жилетки Свифта. Её кожа белая как мел, а зелёные глаза словно утратили прежнюю яркость, став тусклыми, как бывает у глубоких стариков. Это пугает, потому что в её случае логичнее было бы ожидать море слёз и разрывающие сердце всхлипы. Она смотрит не на Диего, а сквозь него. — Мне жаль, что ты узнала обо всём таким образом… Отправляйся домой. Перевари это всё. Мои люди отвезут вас, куда нужно. — А ты?.. Она не заканчивает предложение, но Диего этого не нужно. Он понимает её без слов. — Мы ещё увидимся. Обещаю. А пока я хочу встретиться с Саксом и… обговорить всё. Есть вещи, о которых детям лучше никогда не знать о своих родителях. Тайна всей этой мутной и жуткой истории была той самой вещью. Ему хочется как-то поддержать бедную девушку, что в его глазах всё ещё оставалась маленькой и беззащитной девочкой. Но утешение никогда не было его сильной стороной. А Мэри больше не была ребёнком, которого нужно защищать от всех бед. Теперь, будучи взрослой, она училась справляться и принимать сложности жизни. Училась быть сильной, когда хотелось быть слабой. И мужчина, как бы не хотел, не мог лишать её возможности взрослеть. Лучшее, что он мог сделать, — это позволить ей пережить боль. И закончить то, что когда-то задумал её отец. А мутанты, в чём можно не сомневаться, будут с ней рядом в этот момент. — У меня будет только последняя просьба, — говорит мужчина напоследок. — Ты упоминала Эйприл О’Нил… Она ведь работает на телевидении, да?

      

***

Через неделю после развязки этой запутанной истории вся Америка стояла на ушах. Эрик Сакс, известный учёный своего века и по совместительству крупнейший бизнесмен, давал интервью журналистке шестого канала Эйприл О’Нил, что расспрашивала того про открытие нового фармацевтического центра, где лучшие умы страны занимались разработкой препаратов для тяжелобольных людей. Знакомая песня, не правда ли? Само открытие имело огромное значение для развития медицины и соответствующей целевой аудитории, ведь с каждым годом процент болеющих раком, диабетом, Альцгеймером и прочими сложными заболеваниями растёт, а прежде известные лекарства не давали желаемого результата. Общество надеялось, что у них появится шанс зажить более полноценной и здоровой жизнью. Эта же надежда была разрушена при просмотре прямого эфира, когда молодая журналистка задала неожиданный и провокационный вопрос Эрику Саксу, отступая от готового сценария, что был заранее согласован с главным редактором шестого канала. Действие происходило в специально обустроенном помещении, по интерьеру отдалённо напоминающее место, где проходило «Шоу Эллен ДеДженерес». — Подскажите, на каких животных вы тестируете препараты? Эйприл не хотела кривить душой. Она била сразу в лоб, чтобы по реакции оппонента увидеть, как она попала в цель. Эрик Сакс на автомате собирался ответить ей, уже открыв рот и набрав воздуха в лёгкие, но закрыл его обратно, осознав суть вопроса. Операторы, снимающие интервью, оторвали свои глаза от линзы телекамеры и с интересом взглянули на журналистку и мужчину. Телезрители недоуменно уставились на экраны своих телевизоров, засомневавшись в собственном слухе. Главный редактор, чёрная женщина среднего возраста, наблюдала за процессом из своего личного кабинета на рабочем ноутбуке. Она одним резким движением сорвала очки с лица, словно бы пытаясь скинуть с глаз ужасающе нелепую картину, но продолжала ошарашенно наблюдать за происходящим. — Какой… необычный вопрос, — с кривой улыбкой отвечает Сакс, пытаясь смягчить напряжённость этой короткой паузы в разговоре. — Я и мои люди никогда не использовали животных в качестве подопытных для тестирования новых препаратов. Хотя раньше, безусловно, это было распространённым явлением. Сегодня такие экстремальные методы негуманны по отношению к нашим братьям меньшим. Эйприл снисходительно улыбается. Странно, что Сакс лжёт именно ей, хотя прекрасно знает, как она самолично наблюдала этот процесс в зелёной лаборатории. — Но в проекте «Эволюция», которым вы руководили 15 лет назад, вы тестировали действие нового препарата под названием «мутаген» именно на животных. Первыми вашими подопытными были черепахи. Заметно, как мужчина пытается сохранить остатки самообладания в такой острой ситуации, но тень растерянности всё равно отражается на его лице. — Давайте освежим вашу память с помощью этих видеозаписей. Свет в помещении затухает, только отражение проектора на стене за журналисткой и бизнесменом издаёт небольшое сияние. Вся страна видит нарезку из видеозаписей 15-летней давности, где ещё молодой Сакс со своей командой рассказывает про мутаген и проверяет его побочные действия на упомянутых черепахах, где отец девушки начинает вести самостоятельное исследование этого загадочного вещества и где мистер Блэк разоблачает учёного, называя того обманщиком. Естественно, Эйприл вставляла в эту нарезку не всю информацию: она отобрала только те сцены и те фразы, которые посчитала необходимым осветить для создания нужного впечатления. А когда показ видеозаписей закончился и Сакс приготовился покидать телестудию, грозя обратиться в суд, на сцену выходит специально приглашённый гость — Бакстер Стокман. Темнокожий мужчина спокойно садится на диван рядом с бывшим коллегой и уверенно отвечает на все вопросы журналистки, подтверждая всё услышанное. После показа интервью полиция посадила мистера Сакса в камеру ожидания суда и получила орден на обыск в новом фармацевтическом центре. Там были обнаружены клетки с пропавшими животными из центрального зоопарка, о которых пресса рассказывала более месяца назад. Учёные действительно ставили на тех эксперименты и создавали новое поколение мутантов для продажи. Карьера и высокий статус бизнесмена разрушились в одно мгновение, а переполох в общественности длился несколько дней. Защитники природы и животных, оппоненты бизнесмена и просто неравнодушные люди устраивали митинги на улицах, выступая за закрытие всех проектов Эрика Сакса, не желая иметь никакого дела с обманщиком общества. Ситуация приобрела настолько масштабный характер, что никакие адвокаты и связи не могли поспособствовать оправданию или, при худшем раскладе, досрочному освобождению учёного. Суд по рассмотрению его дела был назначен только через два месяца, а до тех пор мужчина должен был находиться в камере ожидания. Эйприл и Бакстер Стокман принимали участие в процессе в качестве свидетелей и продолжали собирать необходимые данные против бизнесмена. Ни люди мистера Блэка, ни Мэри, ни тем более панки не привлекались к происходящему. Их существование благополучно было скрыто от правоохранительных органов, и ни одна из сторон не претендовала на обратное.

***

Мэри не помнит, как люди Диего довезли их в тихую и мирную глушь. Не помнит, как проводила несколько дней в добровольном одиночестве. Она не плакала, не кричала, не выговаривала свои чувства панкам — она вообще не разговаривала и не проявляла каких-либо эмоций. Своим поведением чем-то напоминала братьям Гоуста, замолчавшего на месяцы после убийства их матери Розы. Девушка словно выпала из жизни, закрывшись в собственной комнате и выходя оттуда только для удовлетворения базовых потребностей тела. Это пугало. Уж лучше бы она закатила истерику и от души прооралась, чем увязала в этот мутном и липком болоте самобичевания. Так думали мутанты. Только вместо самобичевания она молилась. Мысленно общалась с отцом, надеясь понять логику всех его поступков, что привели к такому развитию событий. Пыталась понять, почему он посчитал этакое самоубийство наилучшим выходом из сложной ситуации. Пыталась понять, почему, будучи настолько хитроумным человеком, он не смог придумать что-то ещё, что позволило бы ему спастись. Ну, установить бомбы по всему зданию и взорвать те дистанционно, например. Это ведь возможно, да? Или подкупить полицию, в конце концов. Не обращаться туда напрямую, боясь подставить своих людей, а через третьих лиц. У отца же были деньги, которые позволили бы ему провернуть такую аферу. Так почему?.. Но правда в том, что девушка не знала, как всё произошло на самом деле. Она исходила из услышанного по видеозаписи с её отцом, что была сделана до основных событий. А правда в том, что её отец блефовал. Как всегда делал, если хорошо его знать. Придя в зелёную лабораторию для встречи с Саксом и доктором О’Нилом, мужчина в последний раз попытался решить вопрос мирным путём, обещая не сдавать учёных полиции за нелегальное использование животных в качестве подопытных, но взамен прося закрыть проект «Эволюция» раз и навсегда. Он даже не будет требовать вернуть ему вложенные деньги в этот проект, если Сакс выполнит все описанные условия и действительно поможет создать лекарство для больной жены. Услышав недовольство и отказ, мужчина достал из-за пазухи пистолет и выстрелил… нет, не в Сакса. В кнопку пожарной безопасности, что висела за его спиной. Здание научного центра было обустроено так, что при пожарной тревоге с потолка начинает массово лить вода, заливая все научные записи и уничтожая заготовленные ингредиенты для исследований, а все двери открываются. Соседняя лаборатория, где находились мутировавшие животные невероятных форм и размеров, тоже оказалась открыта. Мистер Блэк — хитроумный стратег, гений в своём роде, но даже он не мог предположить, что мутанты смогут выбраться наружу. Не мог предположить, что те ринутся огромной стаей в помещение, где находился он сам с другими учёными. Не мог предположить, что мутировавшие животные начнут поедать присутствующих. Да-да, вы не ослышались. Мутанты, замученные и озлобленными жуткими экспериментами, долго таили обиду на людей, что посмели жестоко обращаться с ними. Они просто следовали своей злобе и инстинктам. Отец Мэри никогда бы не додумался до такого уровня жестокости и извращения, чтобы осознанно натравить мутантов на учёных. В его планах было включить пожарную тревогу, чтобы люди поспешили покинуть здание, под пистолетом вывести ублюдка Сакса наружу, а самодельную взрывчатку оставить в зелёной лаборатории, чтобы при своём выходе на улицу дистанционно взорвать научный центр. Тогда у учёных ничего бы не осталось от прежних экспериментов. Только вместо этого ему пришлось взорвать себя. Он выбрал максимально быструю смерть всех против медленной и мучительной в пасти страшных существ. Ирония, не правда ли? Ни Мэри, ни кто-либо ещё никогда не узнает правду, но её будете знать вы, мои читатели.