Dearme, foile beanna

      Единственное времяпрепровождение, которое мне очень нравилось — это чтение. И я даже не возражала против того, чтобы читать ему вслух.       Переворачивая страницы, я превращалась во что-то иное. И он тоже. Иногда он сидел, закрыв глаза, или же с горящими глазами, опершись подбородком на руку, весь подавался вперед. Если ему что-то нравилось, он говорил:       — Прочти это еще раз.       Он всегда спрашивал меня, что я думаю о том, что мы читаем, но сначала я не решалась высказывать свои мысли и пыталась как-то перефразировать его собственное мнение об этом. Пока однажды он попросту выбил книгу у меня из рук и сказал:       — Брось! Воспользуйся своей головой и скажи мне, что обо всем этом думаешь ты.       Однажды, глядя, как он аккуратно укладывает книги обратно на полку, я сказала:       — Наверное, ты в детстве много читал.       Спина его напряглась, и он медленно погладил обложку книги, которую держал в руках.       — Когда мне это разрешали.       Разрешали? Странное выражение, но прежде чем я успела решить, буду ли спрашивать у него об этом или нет, он сказал:       — А ты?       — Я читала постоянно — в этом заключалось одно из преимуществ иметь отца, который работает в университете.       — Тебе очень повезло.       Казалось, он сегодня был расположен на нормальный диалог. Поэтому, воспользовавшись случаем, я спросила:       — Я же здесь навсегда, верно?       Он обернулся, посмотрел мне в глаза, нахмурив брови и неторопливо ответил:       — Зависит от тебя.       Меня как будто током обдало. Он даёт мне понять, что может отправить меня обратно? Или издевается, даёт ложную надежду, чтобы я лучше себя вела?       — Что ты имеешь ввиду? Я смогу вернуться?       — Esseath сáerme. Ты этого ещё не поняла, но я объясню, чтобы ты не надеялась лишний раз. Ты родишь дитя. Потом можешь уйти, если захочешь.       — Нет, подожди. Я человек, а значит..       — Thaess aep, — сказал он, не дав мне закончить. — Это даже не обсуждается. И не я это решал. Скажу всё прямо. У тебя интересная особенность. Ты способна родить дитя, не давая ему своих генов, всё идёт от отца. А значит, дитя родится без генов dh'oine.       — Это бред, такое невозможно. С чего ты это вообще взял?       — Не я. А Аваллак'х. Он сказал, нельзя допустить, чтобы наш народ, Aen Elle, начал вымирать. А значит, нужно использовать любые доступные возможности. Неужели, ты думала, что я просто так держу тебя здесь?       — А я буду как инкубатор. Ну спасибо. Я на это не собираюсь соглашаться.       — А твоего мнения кто-то спрашивал? — спросил он, подняв бровь. — Ты сделаешь, что от тебя требуется.       Он еще раз на прощание похлопал книжки по корешкам и вышел из комнаты.

***

      Три недели спустя я знала, что срок уже подошел, и с трепетом прислушивалась к любой боли в животе, надеясь, что это начало месячных.       Каждый раз, когда я шла в туалет, я молилась о том, чтобы увидеть кровь на белье. Но через четыре недели я уже все поняла.       Я надеялась скрыть это, но однажды утром проснулась оттого, что его рука ласкала мой живот.       — Я знаю, что ты не спишь. — он ткнулся носом мне в плечо. — Посмотри на меня!       Я повернулась к нему лицом.       — Я не хочу всего этого...       — Понимаю, но ничего уже не исправишь, — сказал он, смотря мне в глаза. — Это твоё предназначение. От него не убежишь.       — Duettaeann aef cirran caerme glaeddyv. Yn a esseath, — горько усмехнувшись сказала я, вспомнив эту фразу из книг пана Сапковского.       Он ничего не ответил, лишь продолжил лежать рядом.       — Ты же наверняка знатного рода и родить ребенка от человеческой женщины, пусть даже её гены не попадут к ребёнку, вызовет неприязнь.       — Ты так думаешь? — усмехнулся он. — Я не знатного рода. Женщина, которая воспитала меня, не была моей биологической матерью, она взяла меня к себе, когда мне было пять лет. Та шлюха, которая родила меня, вероятно, была слишком молодой, чтобы вырастить ребенка. — его голос стал жестким. — Но она не была слишком молодой, чтобы раздвинуть ноги перед моим отцом, кто бы он там ни был.       Выдержав паузу, он продолжил:       — Тем, кто я есть сейчас, я стал благодаря Эредину. Он возвысил меня, сделал своей правой рукой.       — И что его побудило на такое решение?       — Страх. Но не его страх. Я участвовал в сотнях, если не в тысячах, кровавых битв. Моя слава идёт далеко впереди меня, любой эльф знает, что мне нет равных в бою, нет никого сильнее меня физически. По крайней мере, я так и не встретил того, кто бы хоть немного соответствовал мне. Лишь Эредин однажды смог победить меня в поединке. Иногда в жизни приходится переживать тяжелые времена, — сказал он. — Но это всего лишь испытание, и если мы остаемся сильными, то в конце концов бываем вознаграждены.       Я ничего не ответила. Продолжила лежать, обдумывая его слова.       Даже до того как он похитил меня, я еще точно не знала, как отношусь к тому, чтобы иметь детей. Я была вполне счастлива и не относилась к тому типу людей, которые, заходя в комнату, полную детей, тут же заявляют: «Вау, и я хочу себе такого же». И вот теперь я беременна и вынашиваю ребенка от какого-то эльфа. А он лежит тут рядом, рассказывает мне о своей матери, предоставляя мне возможность заглянуть к нему в мозги и получше узнать его.       Какая-то моя часть боялась раскачивать лодку, но мне нужно было думать о своих выгодах в долгосрочной перспективе.       — А что отец? — сказала я. — Ты о нём ничего не рассказывал.       — Отец? Этот человек никогда не был мне отцом. — голос его повысился. — Он погиб, как минимум, лет 200 назад. В одной из войн.       У меня по спине пробежал холодок, но не от его слов, а от пустой безучастности, с какой они были произнесены. Мне хотелось узнать об этом больше, но инстинкт подсказывал мне, чтобы я остановилась. Это не имело значения. Как бы там ни было, бушевавшая в нем буря миновала.       Он вскочил с кровати и удовлетворенно вздохнув, сказал:       — Достаточно разговоров. — эльф бросил на меня тяжёлый взгляд и кивнул. — Оставайся здесь.       — Куда–то уходишь?       — Я уезжаю.       Причем таким тоном, будто сообщал мне, что идет выбросить мусор.       — На сколько? Куда? Ты не можешь бросить меня здесь совсем одну…       — Правила здесь устанавливаю я.       Лицо его было невозмутимо спокойным.       — Ты мог бы взять меня с собой.       Он покачал головой.       — Здесь ты будешь в большей безопасности.

***

      Когда я делала очередную пометку на стене, то старалась не думать о том, сколько времени уже здесь нахожусь. Я пыталась заставить себя верить, что каждый прожитый день приближает меня к тому моменту, когда меня найдут.       Чем дольше я остаюсь жива, тем больше времени я даю кому-нибудь, чтобы меня найти. Я думала о том, что произойдет, если меня спасут, когда я буду беременна. Срок приближался к пяти месяцам, и я была уверена, что делать аборт уже слишком поздно. Впрочем, не думаю, что смогла бы такое вынести, независимо от того, как я относилась к этому ребенку.       Но потом понимала, что никто меня не спасёт, никто меня тут не найдёт.