Власть вероятностей

Ламберт лежал на полу, подложив руки под голову, а Клюковка крутилась вокруг него, требовательно обнюхивая хозяина, виляя хвостом и дожидаясь хоть какой-то подсказки. — Ищи, — повторил ведьмак весомо. Соломенная куколка, которую Клюква любила мусолить и таскать с собой, предлагая всем вокруг попытаться вытащить ее у себя из пасти, была надежно спрятана под курткой Ани, небрежно брошенной на стул. Этой нехитрой игрой ведьмак и его собака наслаждались всякий раз, когда выпадала свободная минутка, и, когда Клюква наконец находила заветный клад, у Ламберта неизменно делался такой гордый вид, точно его ученица завалила на охоте целого василиска одним выстрелом, не меньше. Собака закончила проверять, не обманул ли ее хозяин, припрятав куколку в своей одежде и взялась за исследование комнаты. Ани сидела на кровати ведьмака, скрестив ноги, и, стараясь не зевать и не клевать носом, наблюдала за увлекательными поисками. Утром во время очередной встречи с будущими профессорами Вызимского университета молодая королева едва не заснула, слушая лекцию о будущем северной науки одного из них, и с тех пор никак не могла сбросить с себя тяжелую сонливость. Должно быть, сказывались волнения последних недель — к собственным обычным делам, к ритму которых Анаис успела давно привыкнуть, добавлялись тревоги Фергуса. Горе-Император находился в самом сердце политической борьбы, старался балансировать между недовольством знати и изменчивым настроением простого народа. И, хоть Ани и убеждала супруга, что знать всегда будет чем-то недовольна, а народная любовь — вещь легко управляемая, Гусика ее мудрые высказывания ничуть не убеждали. На встречу с учеными, хоть и давно обещал, Фергус не явился, а делегация имперских чародеев, о прибытии которой было объявлено за пару недель до того, так и не была сформирована — похоже, в Нильфгаарде и впрямь назревали какие-то серьезные изменения, но Ани, никогда не старавшаяся объять необъятное, почти ничего об этом не знала. Клюква положила голову на постель, критически оглядывая сбитое покрывало, надеясь заметить следы своей пропажи среди неровных складок, но Ани, улыбнувшись ей, лишь развела руками — Ламберт настойчиво просил ее не подсказывать своей любимице верного направления. Иначе, как он говорил, Клюква всегда будет ждать, что человек станет указывать ей путь. — Ты слишком надежно ее спрятал, — заметила Ани, не сдержав широкого зевка. Ламберт поднял голову и усмехнулся. — Ничего подобного, — возразил он, — Клюква — умная девочка, она просто пытается заставить тебя ей помогать. Ани устало пожала плечами и снова зевнула — воспитательные методы Ламберта были родом из его собственного детства, и хорошо еще, что он не отправлял свою собаку прыгать по Гребенке, а полосы препятствий устраивал ей не в пример проще той, что проходил в свое время сам. Будь Клюква человеком, она уже была бы готова к Испытанию Травами. Ламберт, отвлекшись на секунду от Клюквы, с сомнением глянул на Ани. Молодая королева, совсем раззевавшись, начала подумывать, не прилечь ли ей на подушку, чтобы продолжать беседу лежа. — Опять всю ночь со своим красавчиком болтала? — требовательно спросил Ламберт. Ани покачала головой — накануне она действительно разговаривала с Виктором, но после целого дня важных государственных дел у обоих участников беседы, разговор не клеился, и королева довольно рано обнаружила себя заснувшей на стуле посреди недосказанной фразы. — Виктор считает, что нам нужно соблюдать осторожность, — ответила королева негромко. Она прекрасно понимала, что новоиспеченный король Редании был прав, что, узнай кто-то лишний об их связи, никто не смог бы защитить Анаис от быстрой кары, даже Фергус не сумел бы встать на ее сторону и продолжать выгораживать неверную супругу. Но отчего-то, даже осознавая все риски, от этой разумности и рассудительности возлюбленного Ани чувствовала себя очень несчастной, и едва сдерживалась, чтобы не накричать на него по любому незначительному поводу. Если бы накануне Виктор не назначил ей свидание в охотничьем домике через пару дней, она непременно так бы и сделала. Может быть, в порыве злости, объявила ему, что между ними все кончено, раз у молодого короля кишка была тонка сражаться за свою любовь. — Удивительно разумный парень тебе достался, — одобрительно заметил Ламберт — Анаис иногда казалось, что ее верный спутник и страж считал себя не просто ее доброй тетушкой, всюду сопровождавшей неразумную благородную девицу и следившей за сохранностью ее благочестия, но и духом любви, буквально соединившим одинокие сердца. В конце концов, утверждал ведьмак, Клюковка помогла Виктору и Ани познакомиться и полюбить друг друга, а он был хозяином Клюковки и мог пожинать ее лавры, как собственные. — И удивительно занудный, — отмахнулась Анаис, вытянув ноги. Подушка манила ее сильнее, чем объятия Виктора, и связь эта была бы куда менее скандальной, — другой бы на его месте уже отправился совершать подвиги в мою честь или стоял под моим балконом с лютней и приятелем, подсказывающим нужные слова из кустов. — Ты начиталась каких-то глупых книжек, — фыркнул Ламберт, — лучше бы спала ночами, чем тратить время на такую ерунду. Ани снова лишь пожала плечами — всю последнюю неделю ночами она спала, как сытый сурок в норе, но по утрам просыпалась такой усталой, словно вовсе не ложилась. Впрочем, Ламберту этого знать было необязательно. Клюква, почти отчаявшаяся порадовать хозяина удачной находкой, снова полезла на кровать, чтобы придирчиво обнюхать Анаис. От гладкой лоснящейся рыжей шерсти шел неприятный тяжелый запах, словно собака несколько часов бегала по жаре и не успела остыть. Ани поморщилась, отпихнула от себя морду Клюквы — из пасти тоже пахло — мясом с кровью и чем-то смутно гнилостным. — Уйди, Клюква, — скомандовала королева, — от тебя пахнет. Может, Кейра права — и стоит подержать ее на конюшне? Ламберт сел и посмотрел на Ани так обиженно, будто она заявила, что пахнет от него самого. — Тебе мерещится, — уверенно заявил ведьмак, подзывая собаку к себе и буквально прижимаясь носом к ее боку. — Или твои ведьмачьи инстинкты тебя подводят! — не успев себя сдержать, резко возразила Ани, и тут же пожалела о сказанном. Ламберт угрюмо сдвинул тяжелые брови. После тех страшных ран, полученных четыре года назад, что едва не убили его, ведьмак так полностью и не восстановился. Острые чувства, рефлексы и силы вернулись к нему, но самим собой — точным и быстрым убийцей чудовищ, грозой всех утопцев и гулей в округе — он так до конца и не стал. Анаис много слышала от Ламберта, как он никогда не хотел становиться ведьмаком, как выбор был сделан за него, и, будь у него возможность, он избрал бы иную судьбу. Но на деле оказывалось, что утрата даже малой части способностей расстраивала и злила его куда больше, чем можно было предположить, хотя и Кейра, и приезжавший время от времени в гости Геральт убеждали Ламберта, что все еще может вернуться на круги своя. — Прости, я не хотела тебя обидеть, — поспешила исправиться Ани, но Ламберт лишь заносчиво махнул рукой. Теперь можно было ожидать, что до самого вечера он продолжит обижаться… — схожу я, пожалуй, к Кейре, — Анаис спустила ноги с постели и встала — голова неприятно поплыла, точно королева готова была вот-вот лишиться чувств, но она успела взять себя в руки, — пусть приготовит мне какой-нибудь бодрящий эликсир. Солнце еще высоко, не дело, что я сегодня такая развалина. Ламберт сдержанно кивнул. Клюква, носом откинув в сторону кожаную куртку королевы, торжествующе ухватила зубами спрятанную куколку и сделала несколько победоносных прыжков на месте, подбежала к хозяину, ткнула находкой ему в ладонь, и Ламберт немедленно оттаял. Он вцепился в голову куколки и притворился, что никак не может вытащить ее из пасти собаки. — Иди, — подмигнул он Ани, — заодно, может, узнаешь, что она там мутит — заперлась в комнате с самого утра, даже на порог меня не пустила. О том, что Кейра что-то «мутит», Ани начала догадываться несколько дней назад. Сперва это не казалось странным. Исполняя обязанности королевской советницы и поддерживая статус верной подруги, чародейка могла и раньше уходить в себя и отстраняться от придворных дел. Она продолжала собственные научные изыскания, и, когда оказывалась близка к очередному открытию, могла сутками пропадать в лаборатории или лечебнице Святого Лебеды. Но сейчас все было иначе. Кейра либо запиралась в собственных покоях, не желая видеть ни свою подопечную, ни мужа, а то и вовсе отлучалась из Вызимы, никому не сообщив, куда направлялась. Анаис старалась не придавать этому большого значения — она верила Кейре, за годы дружбы та ни разу не подвела молодую королеву. Но какое-то смутное внутреннее чувство теперь подсказало Ани, что стучаться в дверь ее покоев было попросту бесполезно — Кейра отправила бы ее восвояси так же, как Ламберта. Может быть, только чуть более любезно. Скрытым коридором, начинавшимся в дальнем конце покоев чародейки, Анаис никогда до этого не пользовалась. Кейра не терпела вмешательств в свою личную жизнь, и королева уважала это ее право — тем более, что, проникнув к комнате советницы тайно, Ани рисковала нарваться на сцену, не предназначавшуюся для ее глаз — в разгар любовной игры или сложных переговоров с каким-нибудь заморским ученым, не желавшим быть застигнутым за встречей с чародейкой Ложи. Но сейчас, шагая по коридору дворца к комнате Кейры, Ани свернула с прямого пути и скользнула в темный узкий проход за неприметной дверью, скрытой широкой колонной. Лишь беззвучно приблизившись к спальне чародейки этим тайным путем, королева сообразила, что советница, наверняка знавшая о системе скрытых переходов дворца, могла выставить магическую защиту, и Ани рисковала попасться в ловушку. А объяснениям, что шла она вовсе не к Кейре, а просто заблудилась в трех колоннах, чародейка, конечно, не поверила бы. Однако отступать было поздно, тем более, что любопытство, враг разумности, подгоняло Ани вперед. Никаких чар, впрочем, ей на пути так и не встретилось. Может быть, Кейра была так уверена, что никто не посмеет за ней шпионить, что решила не тратить силы на защиту. Может быть, и впрямь не знала о тайном проходе, но теперь, беззвучно прильнув к тонкой перегородке, отделявшей коридор от покоев чародейки, Ани выглянула в тонкую щель и прислушалась. Кейра стояла к ней спиной, и перед ней между столбиками мегаскопа мерцала смутная фигура незнакомой собеседницы. Женщина, которую Ани никогда не видела прежде, была одета скромно и чопорно, как послушница храма Мелитэле. Ее шею украшал единственный крупный медальон. Красивое юное лицо, чуть искаженное помехами, выглядело так, словно незнакомка предстала пред очи суровой учительницы, не выучив домашнего задания. — То, что ваших посланников не было сегодня на встрече, может вызвать лишние подозрения, — негромко и размеренно говорила Кейра, но Анаис был хорошо знаком этот тон. Так чародейка отчитывала Ламберта, если тот позволял Клюкве прыгать на постель или путаться у женщины под ногами. Но незнакомая собеседница лишь независимо пожала плечами. — Мы решили, что стоит сосредоточить силы на нашей первостепенной цели, — ответила она, — после того, как исчезла Фрингилья, есть опасения, что любой из нас может быть похищен и допрошен. Нельзя рисковать — не сейчас, когда все зашло уже так далеко. — Ты считаешь, это я похитила Фрингилью и держу ее в застенках, Цинтия? — холодно поинтересовалась Кейра, — Ложа обеспокоена ее пропажей не меньше вашего. — Ложа так и не выразила нам нужную поддержку, — отозвалась собеседница, — мы так и не получили ответа от Филиппы Эйльхарт. Начинает казаться, что она просто нас игнорирует. Мы знаем, что принцесса Лита у нее, но кто может поручиться, что она поддержит нас в решающий момент? — Никто, — заносчиво ответила Кейра, — Филиппа всегда действовала только в собственных интересах и не склонна заключать ненадежные союзы. — Это может стать серьезным препятствием, — заявила Цинтия, нахмурившись. Ани вдруг почувствовала, как ее охватила тревожная дрожь — она понятия не имела, о чем разговаривали чародейки, но молодая королева знала о конфликте Фергуса с нильфгаардскими магами, и легко можно было предположить, что «главной целью», о которой говорила собеседница Кейры, был именно Император. Поверить в то, что верная советница состояла в заговоре против Фергуса — а, значит, и против Анаис — было почти невозможно, и королева едва подавила желание распахнуть дверь и потребовать у подруги объяснений. У нее снова закружилась голова, и, отпрянув от перегородки, Ани прижалась спиной к каменной кладке, стараясь успокоиться. Даже если заговор существовал, и Кейра в нем участвовала, действовать нужно было осторожно и не бросаться беспочвенными обвинениями, ничего не обдумав. Борясь с подступающей дурнотой, Анаис тихо отошла от двери и стремительным шагом поспешила прочь. Можно было немедленно связаться с Фергусом, рассказать ему все, что удалось подслушать, но Император, и так погруженный в трясину политических дрязг с головой, мог отказаться от собственной стратегии мирного решения конфликта и начать действовать жестко и быстро — Ани, даже прожив с ним в браке четыре года и неплохо изучив характер супруга, никогда не забывала, чьим Гусик был сыном. Император Эмгыр привык — и наверняка научил своего преемника — расправляться с врагами, едва почувствовав подозрения в измене. А видеть, как Кейру ведут на плаху, не получив ни единого доказательства ее вины, Анаис не хотела. Чародейка заслуживала от нее хотя бы того, чтобы попытаться во всем разобраться. И королева знала, с кем в первую очередь ей стоило поговорить по душам. Ламберта она нашла в той же комнате, где оставила его. Он сидел у окна и деловито проверял фитили у маленьких круглых бомб — должно быть, собирался на рыбалку. Когда королева вошла, ведьмак с улыбкой посмотрел на нее. — Полегчало? — спросил он участливо, и Ани спешно кивнула. Сейчас было совсем не время думать о собственном недомогании. — Не хочешь прокатиться в лес? — спросила она с порога. — А как же государственные дела? — поинтересовался он ехидно, хотя в его золотых кошачьих глазах уже зажегся азарт — Ламберт обожал охотиться вместе с подопечной, хоть в последнее время возможность выпадала все реже. — Подождут, — отмахнулась Ани. Они выехали из дворца, когда день уже начинал клониться к вечеру. Обрадованная Клюква бежала следом за Буревестником, не отставая и успевая обнюхивать и помечать кусты и подозрительные камни по пути. Ведьмак и королева, пока не выехали за городские ворота, обменялись лишь несколькими пустыми фразами — Ани пыталась придумать, как бы половчее завести разговор о Кейре. Что, в сущности, она хотела выведать у Ламберта? Не вела ли себя чародейка странно? Не обмолвилась ли о чем-то подозрительном? Не выкрикнула ли в постели «Чтоб ты сдох, Император Фергус»? И так, и эдак выходило глупо. Кейра едва ли посвящала мужа в тонкости своей политической игры. Ламберт был отнюдь не глуп, хоть и пытался оставаться в стороне от государственных дел и ничего не смыслил в исследованиях чародейки. И та принимала его незнание и незаинтересованность, как благо, не пытаясь втянуть ведьмака в те дела, которые его не касались. Но, пусть и урезанным ведьмачьим чутьем, Ламберт мог сам что-то заметить или почувствовать — на это Ани и решила уповать. Они ехали по узкой лесной тропе. Клюква убежала далеко вперед, выискивая собственные старые метки, а кони перешли на легкую рысь. Весенний ветер был ароматным, свежим и бодрил лучше любого магического зелья — Ани подумалось даже, что стоило устроить эту прогулку гораздо раньше и без таких сложных обстоятельств. Когда, углубившись в чащу, они наконец спешились на знакомой небольшой поляне, где обычно разбивали лагерь, Анаис едва не решила забыть о том, что хотела спросить, и хотя бы несколько часов просто понаслаждаться свободой и весенним лесом. Ламберт спешился первым. Он свистнул Клюкве и открепил от седла арбалет и чехол с болтами. Виктор, которому Ани однажды попыталась рассказать о тонкостях охотничьего искусства, презрительно поморщился и объявил ведьмака и королеву «дикарями», но даже ради него Анаис не собиралась отказываться от удовольствия совместного преследования дичи. Разговор о Кейре мог подождать хотя бы до тех пор, пока ведьмак проверит силки и выберет тропу, по которой недавно прошел кабан или косуля. Анаис, дожидаясь, пока Ламберт осмотрит болты, вытащила из кармана куртки чехол с табачными палочками — занятая своими королевскими обязанностями, она почти о нем не вспоминала, тем более, что Виктор называл эту привычку губительной и гадкой. Видите ли, целовать ее губы, пахнущие табаком, ему было неприятно. И угораздило ее влюбиться в такого зануду! Ани сунула одну палочку в рот, и Ламберт, отвлекшись от болтов, привычно протянул руку, щелкнул пальцами и поджег ее кончик. Королева благодарно улыбнулась ему и со знакомым наслаждением сделала первую затяжку. Она почувствовала, как неожиданно закололо виски, мир вокруг стал болезненно четким, а из желудка к горлу поднялся тяжелый кислый ком тошноты. Анаис, не понимая, что с ней происходит, едва успев среагировать, отбросила палочку в сторону, отвернулась от Ламберта, сделала несколько неуверенных шагов в сторону, и в следующий момент съеденный недавно в компании ученых завтрак оказался на траве перед ней. Ани закашлялась, утерла губы ладонью, но от тонкого запаха табака, которым пропитались ее пальцы, королеву снова замутило. Встревоженный ведьмак подошел к ней, опустил тяжелую теплую руку Ани на спину, заботливо погладил. — Эй, — позвал он тихо, — ты чего? Анаис попыталась ответить, но новая волна тошноты позволила ей только жалобно булькнуть и присоединить к уже отторгнутой пище еще одну порцию. После второго захода королеве наконец полегчало — в голове прояснилось, а бунтующий желудок согласился на временное перемирие. — Ты не заболела, малышка? — участливо спросил Ламберт, продолжая водить кругами ладонью у нее по спине, — что сказала Кейра? Ани упрямо тряхнула головой. Дело было наверняка в несвежих яйцах, которые подавали к завтраку — любопытно, сколькие из серьезных мудрых профессоров сейчас оказались в таком же положении? Ламберт протянул спутнице флягу с водой, и та сделала несколько жадных глотков. Горло неприятно саднило, но Анаис нашла в себе силы улыбнуться Ламберту. — Давай проверим силки, — предложила она, — мне уже лучше. Ламберт неуверенно кивнул, не сводя с подопечной внимательных взглядов, словно надеялся просверлить ее ими насквозь и докопаться до правды. Ничего не обнаружив, ведьмак отвернулся и огляделся по сторонам. — Я послушаю, может быть, отсюда пойму, что кто-нибудь попался, — объявил он, и Ани лишь усмехнулась. И Геральт, и Кейра в один голос советовали Ламберту тренировать свои инстинкты, не оставаться без дела и заново оттачивать мастерство. Потому он не упускал ни единой возможности применить ведьмачьи способности даже в самых банальных вещах. Вместо того, чтобы сделать несколько шагов в сторону и посмотреть своими глазами, Ламберт решил положиться на тонкий слух, и Ани не стала возражать. Она прислонилась к боку Буревестника плечом и принялась лениво размышлять, не стоило ли предпринять вторую попытку закурить. Ламберт прислушивался к лесной тишине долго и тщательно, и наконец Анаис заметила, как он нахмурился. Сделал короткий шаг к королеве и теперь отчего-то не сводил с нее глаз. Под этим пристальным изучающим взором Ани стало не по себе — она на миг решила даже, что, слишком увлекшись, Ламберт смог расслышать ее мысли о Кейре, и теперь готов был потребовать объяснений. Но ведьмак, вместо того, чтобы заговорить, бесцеремонно подошел к ней вплотную, сунул ладонь ей под куртку и сквозь тонкую ткань рубахи прижал руку к ее животу. — Эй, ты чего, белены объелся? — вскрикнула Ани, отпрянув. Неужто после стольких лет Ламберт, вполне счастливо женатый на чародейке, решил начать домогаться молодой воспитанницы? Ведьмак посмотрел ей в глаза и неожиданно улыбнулся. — Прости, малышка, — заявил он, — я сперва думал, мне показалось — но нет. Я слышу два сердцебиения — твое, и еще одно — вот здесь, — он плотнее прижал ладонь к ее животу. Смысл сказанного дошел до Ани не сразу — а, когда дошел, ее снова отчаянно замутило. Ламберт отодвинулся, видимо, опасаясь, что ее опять вывернет — прямо на него. — Ты врешь! — выкрикнула Анаис, стараясь остаться в сознании, но ведьмак продолжал скалиться, как огретый по голове накер, и во взгляде его промелькнуло озорное ехидство. — Ну и меткий парнишка этот Виктор, — усмехнулся он. Ани, охваченная паникой, все же вывернулась из рук ведьмака и отскочила от него, как от эпицентра взрыва. Она забыла и о Кейре, и о заговоре против Фергуса, теперь, вымещая все прочие, в голове осталась лишь одна пульсирующая, невыносимо пугающая мысль. — Не может быть! — попыталась она посопротивляться очевидному, — я не могу… мы не могли… — Ну, видимо, смогли, — пожал плечами ведьмак, словно в сокрушительной новости не было ничего необычного и страшного — словно он давно ожидал чего-то подобного. И, глядя ему в глаза, Ани вдруг бессильно поникла. Осознание правды было мучительным и ясным, как приступ тошноты. — Что теперь будет? — спросила она тихо, чувствуя, что готова разрыдаться от отчаяния. — Ребенок, — развел руками Ламберт, и Ани едва сдержалась, чтобы не броситься на него с кулаками. Его отвратительно непобедимое спокойствие было неуместным, неправильным, почти жестоким. Анаис обхватила свои плечи руками и покачнулась. Ведьмак скользнул к ней и поддержал ее, не давая рухнуть, — Ну-ну, малышка, не паникуй, — поспешил тихо проговорить он, — ничего страшного не произошло. — Да как не произошло?! — не контролируя свой голос, выкрикнула Ани, — я — жена Императора! А ребенок у меня от реданского короля! — Ну, — бессердечно напомнил ведьмак, — когда спишь с реданским королем, так бывает. Ани застонала, возведя глаза к сумеречно-жемчужному небу. Ведьмачье чутье оставалось в Ламберте достаточно тонким, чтобы все понимать, но это не добавило ему ни капли чуткости. — Меня казнят, Ламберт, — голос Ани все же сорвался, — повесят за измену. И не будет никакого ребенка, хорошо еще, если его не вырежут из меня перед казнью, чтобы публично сжечь на Площади Победы. — Беременные женщины вечно все драматизируют, — вздохнул Ламберт, словно у него был с десяток знакомых в таком положении, — кроме тебя, меня, Виктора и Фергуса, никто не знает, что это ребенок реданского короля. Список посвященных в тайну был далеко не полным, Ани подозревала, что об их связи с Виктором знало еще с десяток людей, но она отчаянно ухватилась за слова Ламберта и с надеждой посмотрела на него. — Но что я скажу Виктору? — шепотом спросила королева, — он не любит лгать. — Но любит тебя, — заметил ведьмак, — и, я уверен, поступится своими принципами, чтобы его любимую и его сына не казнили публично на Площади Победы. В голове у Ани все плыло, мысли наскакивали одна на другую, закручиваясь вихрями. — Меня сейчас снова стошнит, — пожаловалась она, устало обмякнув в его руках. — Привыкай, малышка, — фыркнул Ламберт, но на всякий случай все же слегка отвернулся. У ведьмака был такой гордый вид, будто это он был папашей будущего ребенка — впрочем, Ани знала, как верный спутник ждал от нее подобных новостей. И отчего-то сейчас, еще раз взглянув в лицо ведьмака, королева вдруг успокоилась. Тяжелый ужас отступил. Ее ребенок еще не успел родиться, а уже обзавелся верным и надежным защитником, который ни за что не даст его в обиду. Это вселяло робкую, но очень ясную уверенность. Анаис улыбнулась. — Не говори пока никому, — попросила она, — когда вернемся, я отправлюсь к Фергусу и все ему расскажу. Как он скажет, так и будет. Мы с Виктором здорово облажались, и мой муж имеет право на решающее слово. — Справедливо, — кивнул Ламберт, — хотя, зная Гусика, я почти уверен, что он даже обрадуется. Ани невесело усмехнулась. Радоваться в такой ситуации мог, пожалуй, один только Ламберт. — Может быть, вместо этого пойти к Кейре и попросить у нее какое-нибудь… снадобье? — хватаясь за последнюю надежду отвертеться, спросила Ани. Лицо Ламберта мгновенно помрачнело. Черные брови тяжело сошлись над переносицей, а золото глаз подернулось льдом. — Дело твое, — ответил он сухо. Ани прикрыла глаза, молчала несколько секунд, потом покачала головой — скорее отвечая самой себе, чем Ламберту. — Нет, — выдохнула она, — ребенок в моей глупости не виноват, так что мне самой это и расхлебывать. — королева снова посмотрела на спутника — тот, поняв, что опасность миновала, глядел на нее прежним немного ехидным взглядом, — поехали, пока я не передумала. Только входя в портал, ведущий в Императорский дворец, Ани вспомнила, что забыла поговорить с Ламбертом о Кейре. Услужливый стражник, встретивший королеву, сообщил ей, что Император занят встречей с представителями торговых корпораций, и та, отмахнувшись от предложения немного подождать, решительно двинулась к залу, где Фергус обычно проводил такие собрания. Несшие службу у дверей рыцари пропустили ее без звука, лишь отдав честь, и Анаис вошла в просторное светлое помещение, увешанное черными стягами, твердым быстрым шагом. Сидевшие за длинным столом важные люди в парадных одеяниях при появлении Императрицы поднялись все, как один, поклонились и замерли с опущенными головами. Фергус тоже встал — Анаис заметила, что лицо мужа, до этого становившееся все более усталым с каждым днем, словно это он должен был вот-вот выяснить, что случайно забеременел, сегодня выглядело почти свежим. Должно быть, Гусику посчастливилось хорошо выспаться, и переговоры наконец-то приносили щедрые плоды. Он улыбнулся Анаис и подал знак послам садиться. — Рад, что вы решили присоединиться, Ваше Величество, — приветствовал жену Император, — мы обсуждали возможность беспошлинной морской торговли для провинций, вступивших в новый союз. Уверен, у вас найдутся ценные замечания на этот счет. Анаис, вдруг вспомнившая, что она вообще-то правила целой страной и, по большому счету, не только Темерией, осадила себя, подавив желание выпалить, что муж ей нужен был немедленно, величаво кивнула. — Я буду рада высказаться, — сообщила она, — как только изучу все документы. Гусик, восхитительно чуткий, сразу понял, что Анаис привели вовсе не разговоры о торговле, и та была готова расцеловать его за это. Он обвел взглядом собравшихся и произнес, не моргнув глазом: — Думаю, мы должны сделать небольшой перерыв. Вы, господа, можете угоститься закусками в Обеденном зале, и мы встретимся, скажем, через час, чтобы продолжить. Послы принялись переглядываться, но возражать никто из них не стал — видимо, встреча и так затянулась, и каждый из них уже начинал мечтать об обеде. Оставшись с женой наедине, Гусик обошел стол и взял ее за руку. — Что-то случилось? — спросил он, понизив голос до шепота, и Ани, едва сдерживаясь, чтобы не вывалить на него разом все события этого утра, коротко кивнула. — Идем в сад, — предложил Фергус, — не хочу говорить здесь. На входе в розарий, куда супруг отвел ее буквально за руку, Ани встретила стена резкого цветочного аромата. Она судорожно сглотнула — повторять свои лесные приключения ей совершенно не хотелось, и королева усилием воли заставила приступ дурноты улечься. Разросшиеся, выбрасывающие колючие ветви на узкие тропинки розовые кусты стояли все в цвету. Откуда-то со стороны доносились звуки ленивой возни — должно быть, садовник пытался привести это царство одичавшей красоты хоть в какой-то порядок. Гусик тоже это услышал и, решительно взяв Ани за руку, потащил ее куда-то в сторону по тропе. Ветки цеплялись за сапоги, а запах роз с каждым шагом становился все сильнее, и наконец Анаис почувствовала, что не может больше сделать ни шагу. Она потянула Гусика за руку и взмолилась: — Погоди, мне нехорошо. Муж тревожно глянул на нее, но подчинился. На его лице Анаис прочла почти такую же взволнованную заботу, которую привыкла видеть во взгляде верного Ламберта, и королеве вдруг стало удушливо стыдно за то, в чем она собиралась признаться. — Ты заболела? — спросил Гусик негромко и ласково. Иной на его месте постарался бы отодвинуться, боясь заразиться неведомой хворью, но Фергус наоборот притянул супругу к себе ближе и положил ладони ей на плечи, заглядывая в глаза. Ани закусила губу — ее друг заслуживал жены получше, чем она, и возлюбленного получше, чем Иан. Ложь во спасение ее собственной шкуры вдруг перестала казаться Анаис такой уж страшной — из Гусика получился бы прекрасный отец, а ребенок, пусть и чужой, мог полюбить его так, как юный Император заслуживал. И Ани больше не сомневалась. — Я беременна, — выпалила она на одном дыхании. Фергус удивленно моргнул, Анаис, еще секунду назад полностью уверенная в правильности своего поступка, испугалась, что он вот-вот нахмурится, посмотрит на нее враждебно, назовет изменницей и сам потащит ее на судилище. Но Гусик, помедлив еще секунду, просиял. — Ваттье говорил с тобой? — переспросил он. Ани подняла брови. — При чем тут Ваттье? — удивилась она. Имя главы Имперской разведки прогремело в их разговоре, как гулкий звук кишечных газов в романтичной ночной тишине. Гусик смущенно порозовел. — То есть, ты правда… — пальцы на ее плечах сжались сильнее. — Правда-правда, — раздраженно откликнулась Ани, — и не от Ваттье, если тебе интересно. Гусик сдавленно фыркнул, покачал головой. — Я не знаю, что сказать, — признался он наконец, и Анаис возвела очи горе. — Ну поздравь меня что ли, — откликнулась она, — и себя заодно, папаша. Гусик неуверенно нахмурил светлые брови. Он, казалось, вспоминал, когда это успел заделать жене ребенка, и Анаис решила прервать его страдания. — Я никому ничего еще не сказала, — продолжала она, решив не называть вслух имя настоящего отца ребенка. Шум, встретивший их на входе в розарий, приблизился, и садовник, раз уж решил подслушивать, должен был уловить именно то, на что Ани надеялась, — но я решу этот вопрос. Пока об этом знаешь только ты и Ламберт. Мы объявим обо всем, когда я улажу… ну сам понимаешь. Гусик продолжал хмуриться, будто идеи хуже не слышал уже давно, и у Анаис в животе свернулся холодный комок тревоги. План, такой четкий и понятный, который был просто обречен на успех, вдруг снова показался ей глупым. — А что скажет…- Фергус тоже не произнес имени, но Ани поняла, о ком он говорил. Ветви розовых кустов за ее спиной зашевелились так, будто сквозь них кто-то шел напролом. Королева развернулась, готовая отдать приказ наглому садовнику убираться, но замерла. На тропу, круша колючие ветви, топча осыпающиеся розовые лепестки, ломанной нетвердой походкой выбиралось странное существо. Очертаниями оно было похоже на человека, но на совершенно лысой голове, опущенной к впалой груди, не было лица. Руки, слишком длинные, приподнятые, точно сломанные в нескольких местах, дергались, повторяя каждый шаг существа. Колени, крестом обращенные внутрь, похрустывали, как трущиеся друг о друга угли. По темной коже, больше похожей на шкуру какого-то ящера, пробегали мелкие язычки пламени. Чудовище выбралось из кустов, застыло перед Ани и Гусиком, подрагивая, как неверный мираж в жару. Фергус выступил вперед, заслоняя собой жену, хотя той хотелось схватить его в охапку и бежать прочь от странного создания — все в ней вопило о смертельной опасности. Чудовище сделало еще один шаг, и тело его начало осыпаться серым пеплом, пока откуда-то из грудной клетки расползалось багряное пульсирующее пламя. Анаис вскрикнула, Фергус повернулся к ней, ухватил жену за плечи, заслоняя собственным телом, и в следующий момент раздался взрыв. В первый момент Анаис показалось, что она умерла. За оглушительным хлопком последовала звенящая тишина. Гусик сжимал ее в крепких объятиях, и королева испугалась, что, открыв глаза, увидит, что на нее навалился его исковерканный опаленный труп. Но Император тихо застонал, не в силах разомкнуть рук, и Ани отважилась посмотреть. Они оба стояли, где были, совершенно невредимые, но в двух шагах от них, от самого центра взрыва вдруг послышался напряженный негромкий стон. Оба обернулись. На тропинке, широко раскинув руки, сдерживая пульсирующий шар багрового пламени, стоял Иан. Его напряженные плечи дрожали, и эльф, бросив быстрый пустой взгляд через плечо, крикнул: — Бегите! Я долго не выдержу! Бесполезно было предполагать, откуда брат взялся посреди розария, и как ему хватило сил сдержать мощь магического взрыва, но Фергус, все еще заслонявший Ани собой, дернулся к нему. — Спаси его! — Иан посмотрел прямо на Анаис, и в его посветлевших, почти выцветших глазах мелькнула мольба. Королева, не мешкая больше, ухватила упиравшегося Фергуса за руку и потащила его прочь, продираясь сквозь розы, не разбирая больше тропы. Они бежали, казалось, целую вечность, когда за их спинами наконец раздалось гудение, еще один хлопок, и ударная волна сотрясла розарий. Ани не устояла на ногах, Гусик полетел на нее сверху, они закрыли головы руками и замерли, ожидая, что пламя вот-вот все же доберется до них. Прошло, должно быть, всего несколько секунд, но Анаис показалось, что валялась на земле она целую вечность. Первым пришло осознание того, что колючая ветка вонзила длинные шипы ей в щеку. Потом накатила тошнота, и, приподнявшись на руках, королева попыталась справиться с ней — и после нескольких сухих спазмов ей это удалось. Она опасливо повернулась к Гусику. Тот лежал неподвижно, даже не дрожа, и Анаис аккуратно коснулась ладонью его плеча. — Гусейшество? — позвала она тихо. Фергус встрепенулся, сел и осоловело огляделся. Откуда-то со стороны входа в сад доносились тяжелые шаги — услышавшие взрыв стражи спешили узнать, что случилось, и Ани мысленно приговорила их всех к смерти за то, что они допустили подобное в стенах Императорского дворца. — Иан, — прошептал Гусик несмело, потом, забыв о собственном страхе, вскочил на ноги, — Иан! — позвал он, срываясь на истерический крик, и бросился назад — туда, где только что отгремел взрыв. Ани, борясь со слабостью и головокружением, поспешила за ним. Иан лежал посреди тлеющих кустов, в опаленном кругу, неподвижный, как сломанная кукла. Одежда на нем продолжала тлеть, и Фергус, рухнув рядом с эльфом на колени, принялся сбивать пламя голыми руками. Ани сдернула с плеч свою куртку, оттеснила мужа в сторону и накинула ее на тело Иана. Эльф не шевелился. Его лицо, наполовину погруженное в гравий дорожки, было измазано копотью, кровь сочилась из обеих ноздрей, смешиваясь с грязью и пеплом. Фергус, не слыша и не видя ничего вокруг, быстро перевернул Иана на спину, обхватил его за плечи и устроил бессильно повисшую голову у себя на коленях. Длинная коса эльфа тоже сгорела, и неровные черные пряди липли к подбородку и щекам. Рот эльфа был приоткрыт, и Фергус наклонился к нему, стараясь расслышать хотя бы один вздох. — Он не дышит, — всхлипнул Император, — Ани, он не дышит! Стражи уже окружили их, и королева махнула им рукой. — Приведите лекаря — лучше чародея! — крикнула она, — и Ваттье! Когда один из рыцарей отправился выполнять приказ, Ани села рядом с Фергусом. Всему, что она знала о ранениях, ее обучил Ламберт — и он был требовательным учителем. Анаис прижалась ухом к обожженной груди брата, напряженно прислушалась. Сквозь жестокую оглушительную тишину до нее через пару секунд донесся робкий сухой удар. Королева вскинулась, сложила руки замком и уперлась эльфу выше солнечного сплетения. — Зажми ему нос, — скомандовала она бледному, как смерть, Фергусу, — и вдыхай в рот воздух на третий счет, понял? — Император бессмысленно кивнул, но подчинился. Анаис со всей силы принялась давить эльфу на грудную клетку, как ее учил ведьмак, и громко считать. Плечи немели от усилий, но королева упрямо продолжала. К моменту, когда, спеша и спотыкаясь, к ним подбежал мастер Риннельдор, Иан дернулся, и Фергус, почти рыдая, выпалил: — Дышит! Дальше все происходило, как в медленном предрассветном сне. Знающий, сразу оценив обстановку и убедившись, что ранен вовсе не Император и даже не королева, хотя их руки и лица были уже напрочь замазаны кровью и сажей, отдал быстрый приказ аккуратно поднять Иана и унести его прочь. Не сказав правителям ни слова, мастер Риннельдор зашагал следом за рыцарями. Пошатываясь и не замечая размывавших грязь на щеках слез, Фергус поднялся. Ани вцепилась в его руку и почувствовала, что ладонь супруга превратилась в ледышку. — Все будет хорошо, — заверила королева Гусика, — я вызову Кейру, Филиппу, да кого угодно, и они… — она вдруг осеклась. Страшная догадка пронзила Ани, едва не выбив землю из-под ног. Все это могло быть организовано Кейрой. Она вступила в заговор, и Анаис, зная об этом, ничего не сделала, и по ее вине Фергус мог погибнуть. По тропинке деловитым быстрым шагом к ним шел Ваттье де Ридо. Фергус, выдернув свою руку из пальцев Ани, ринулся ему наперерез. — Вы это допустили! — кричал Император, движимый слепым бешенством, похожий на сорвавшегося с цепи голодного пса, — Я велю вас повесить! Содрать с вас кожу и выставить на площади! Ваттье остановился и принимал крики Императора, как провинившийся солдат удары карающих палок, молча и не двигаясь. Ани подошла ближе, поймав себя на том, что держала ладонь на животе, словно неосознанно и запоздало хотела защитить теплившуюся в ней новую жизнь. — Отправьте ваших людей, — не слушая крики Фергуса, отчеканила Императрица, взглянув прямо в холодные глаза главы разведки, — приготовьте двимерит. Имя одной из заговорщиц — Цинтия, я слышала ее разговор. Кейру Мец я велю арестовать сама и отдам вам. Ваттье де Ридо, немного помедлив, кивнул и, даже не взглянув снова на Фергуса, отправился исполнять приказ. Когда он ушел, Ани перехватила Фергуса, который от воплей перешел к рыданиям, за плечи, притянула к себе и стиснула в объятиях. — Мы накажем их всех, — прошептала королева ему в ухо. — Всех до одного, — так же тихо ответил ей Гусик.