Власть вероятностей

— Девочки вечно влюбляются в своих отцов, — вздохнула Кейра, наливая снадобье в чашку, но Ани, сидевшая с ногами у нее на кровати, лишь усмехнулась. Последние дни прошли тревожно. Со смертью Адды советники и приближенные к правителям люди — и в Темерии, и в Нильфгаарде — начали бить тревогу и строить теории о том, кто станет новым королем Редании, и какой курс он выберет в отношениях с соседями. Не то, чтобы в сестре все до этого видели мудрую властительницу и одобряли все ее решения, но Адда была известной фигурой, и можно было предположить, куда ее качнет в следующий раз. После Зимней войны Редания и Темерия поддерживали вполне мирные отношения, и никаких неприятных сюрпризов можно было не ожидать — Мариборский мир четко регламентировал послевоенную ситуацию и на карте, и во взаимодействии, и до сих пор никто из бывших союзников не стремился его нарушать. Кое-кто из фергусовых генералов предлагал, воспользовавшись пустующим троном, попытаться отвоевать часть территорий, отошедших Редании по этому договору, вернуть Империи «оккупированный Каэдвен», но Фергус, твердо намеренный избегать новой войны любой ценой, наотрез отказался. Анаис, хоть и была с ним совершенно согласна, знала, что это решение стало очередным жестом юного Императора, не нашедшего поддержки у его окружения, и позиция Фергуса ухудшалась с каждым днем. Нильфгаардская аристократия, прежде твердившая, что устала от войн его отца, отчаянно не желавшая поддерживать его геополитические амбиции и капризы, теперь, казалось, боялась, что Империя лишится своего статуса блистательного завоевателя из-за того, что новый Император не хотел никого завоевывать. На Совете, состоявшемся после похорон Адды, Ани поддержала мужа и даже выступила с речью, напомнив, какими последствиями чревато разжигание нового конфликта, и предложив вместо этого налаживать связи с будущим королем Редании вместо того, чтобы сразу объявлять его врагом Империи. И, помимо политических, у молодой королевы, конечно, были на то и личные причины. Кейра сразу сказала, что королем будет Виктор — еще до того, как он сам об этом узнал, до того, как кто-то успел даже подумать над его кандидатурой. Советница хорошо разбиралась в большой политике, но вопросы родственных связей ее интересовали гораздо больше — и Виктор, по ее словам, был самым логичным — если не единственно возможным кандидатом на трон. Когда все прочие еще не успели сообразить, что такая фигура на поле вообще существует, Кейра уже с уверенностью заявляла, что мальчишка наденет корону — скорее рано, чем поздно. И, конечно, чародейка оказалась права. Первым делом Виктор отказался от наследства Кимбольта и титула темерского барона. Правопреемником он назвал своего новообретенного отца, но Ани крепко сомневалась, что Роше примет подобный подарок судьбы. Впрочем, она и сама рассчитывала уговорить его согласиться — после стольких лет верного служения Родине и короне, отец, безусловно, заслужил не только несколько орденов и наград за мужество и стойкость, но и более ощутимых благ. Молодая королева собиралась напомнить ему, что стены и деньги — это всего лишь неодушевленные вещи, и дурной след почившего барона на всем этом — ерунда. Получив титул, официально войдя в число влиятельной темерской знати, Роше мог сделать для своей страны гораздо больше того, что уже делал — в мирное время, которое и Ани, и Гусик, намеревались поддерживать, его обычная деятельность была почти бесполезной. В лесах осталось исчезающе мало диверсантов и разбойников, а с их остатками вполне справлялись отряды гвардейцев и крестьянские дружины, сформированные по всей стране. Возвращаться в политику Роше отказывался, но титул барона позволял ему высказываться по любым вопросам и рассчитывать, что его голос будет услышан — или поселиться в замке и вовсе не вмешиваться ни во что, занимаясь благоустройством собственных немалых земель. Так или иначе, королева не планировала пока объявлять свои права на наследство, дожидаясь, пока отец сам примет это решение, переварив новую информацию и смирившись с судьбой. Все эти вопросы, безусловно очень важные, однако, отходили для Ани на второй план в сравнении с тем, что на самом деле буквально перевернуло весь ее мир. Для прочих Виктор был лишь никому не известным выскочкой, будущей марионеткой в руках чародейки-советницы Адды, важным — или очередным — лицом в череде реданских королей. Его имя пообсуждали и забыли, чтобы вспомнить вновь в день коронации. Ани же последний десяток дней не могла выкинуть Виктора из головы — и дело было, конечно, не в его правах на престол. Поначалу молодая королева еще надеялась, что ее внезапное увлечение пройдет, как легкая простуда — пара дней лихорадки, и от нее не останется ни следа. В день аудиенции, провожая его из дворца, Ани не позволила себе даже взять его за руку, лишний раз прикоснуться на глазах у стражи, и попрощались они скупо и чопорно. Виктор почти не смотрел на нее — может быть, смущаясь своего недавнего порыва в королевской спальне, может быть, стараясь уложить в голове новые сведения, и Ани, возвращаясь к своим, спровадив его, была твердо уверена — отныне между ними были возможны лишь формальные отношения подданного с его королевой. В самом крайнем случае, реши Виктор все же признать себя сыном Роше и принять этот факт, их ждали краткие семейные встречи и вежливые ничего не значащие разговоры. Виктор признался ей в любви, но Ани не сомневалась — он готов был взять свои слова назад, сделать вид, что ничего подобного вовсе не было, а она намеревалась принять эти правила игры. Какая любовь с тем, кого едва знаешь? Ну подумаешь, разок поцеловались — ну подумаешь, от поцелуя этого у Ани подогнулись колени, и все в ней впервые с тех пор, как исчезла Цири, пробуждалось и пело. Это были ее личные проблемы, и ставить их превыше своих обязанностей и королевского реноме она не собиралась. Целых полтора дня Анаис была тверда в своем решении — до тех пор, пока их с Гусиком не пригласили на торжественную тризну по королеве Адде. Ани не слишком скорбела о сестре. Они были чужими людьми, в прошлом — даже врагами, и последние годы, когда Адда присылала ей подарки и приятные краткие письма, не могли искупить того, что в прошлом королева Редании выступала не просто соперницей младшей сестры и считала ее предательницей и «имперской подстилкой» — она готовила военное наступление и организовала покушение на Иана. Об этом Анаис никогда не забывала, даже принимая союзническую помощь. Но похороны дорогой сестрицы были одним из тех протокольных событий, на котором молодая королева и ее супруг-Император должны были появляться вместе, чтобы поддерживать в союзниках уверенность, что в их паре все в полном порядке. И Ани, и Гусик с честью играли свои роли — за закрытыми дверьми они могли ссориться в пух и прах, отстаивать свои противоположные позиции, но на людях — держались за руки и встречали все внешние беды и праздники вместе, как единое целое. Ани любила Гусика, и он платил ей той же монетой, и ради друг друга они вполне могли выдержать и скучный дворцовый прием в Нильфгаарде, и пышные поминальные торжества в Третогоре. Виктор тоже присутствовал на той тризне. Для него, как позже поняла Ани, это было своего рода смотринами — Филиппа Эйльхарт рассчитывала представить его тем, кто еще не знал или не запомнил его имени. Будущий наследник, одетый во все черное, держался сдержанно и отстраненно, едва отвечал на приветствия реданских аристократов — одним словом, вел себя в точности так, как должен был вести себя король на похоронах своей предшественницы. Когда очередь обмениваться приветствиями дошла до Императора и его супруги, Виктор взглянул прямо Ани в глаза, и, произнося приличествующие случаю слова, мельком улыбнулся ей, и у молодой королевы на мгновение потемнело в глазах. Она крепче сжала руку своего спутника, стараясь выкинуть из головы навязчивые воспоминания о том, как эти, чуть дрогнувшие в улыбке губы прижимались к ее губам, а руки, сейчас церемонно опущенные по швам, крепко обнимали ее за талию. Гусик, заметив неожиданную перемену в королеве, спросил даже, все ли с ней в порядке, и впервые в жизни Ани солгала ему, сказав, что просто грустит по Адде. Фергус едва ли ей поверил, но вида не подал — и Ани была ему благодарна за эту деликатность. Она была бы рада рассказать мужу все, как есть, но отчего-то молодой королеве вдруг стало страшно — что если она все же переоценила значение произошедшего между ней и Виктором? Что если и рассказывать-то было нечего? Во время официальной части похорон, пока укутанное алым покровом тело Адды несли в королевский склеп, где бы она упокоилась рядом с ненавистным супругом, Ани то и дело ловила на себе взгляды Виктора. А позже, на поминальном обеде, он и вовсе почти не сводил с нее глаз. Извинившись, королева встала из-за стола и выскользнула из Застольного зала, чтобы в тишине и одиночестве, скрывшись от взглядов слуг и стражи на безлюдной террасе, выкурить одну из своих табачных палочек и успокоиться. Но в глубине души она надеялась, что Виктор выйдет за ней, хотя это было бы не просто вопиющим нарушением придворного этикета, а почти настоящей почвой для скандала. И Виктор, конечно, нашел ее. Они обменялись несколькими короткими протокольными фразами. Он высказал свои соболезнования, она — полюбопытствовала, как обстоят дела с браконьерами в баронских землях. Забытая табачная палочка дотлела до пальцев, и Ани, вскрикнув от неожиданности, выронила ее на пол. Виктор, не думая о том, что за ним могли наблюдать чуть не сотни любопытных глаз, аккуратно взял ее за руку, поднес к губам и осторожно поцеловал крохотный след от ожога. И с этого момента Ани просто пропала. Молодой королеве, конечно, случалось влюбляться и раньше. Даже не учитывая того раза, когда она в семь лет решила, что мужчина ее жизни — ведьмак Геральт, прекрасный и недоступный в своей молчаливой суровости, Ани помнила ощущения, которые дарила ей Цири. Но с принцессой все было иначе. Их отношения развивались долго и медленно — Цирилла сперва стала ей подругой и союзницей, буквально спасла ее, когда трон под Ани опасно зашатался после изгнания Роше. И уже значительно позже они перешли от веселых разговоров и взаимных шуток к сперва пьяным, а потом вполне осознанным поцелуям и ласкам. Цири никогда не давала ей никаких обещаний, но рядом с принцессой Ани чувствовала себя в безопасности, радовалась чувству верного плеча рядом — возлюбленная была гораздо старше и, казалось, знала обо всем на свете, в том числе и о том, как положено любить. И Анаис любила ее, но предательство верной подруги не просто разбило ей сердце — оно заставило молодую королеву вовсе усомниться в реальности такой вещи, как любовь. И вот в ее жизни появился Виктор — и о тех сомнениях Ани забыла так же быстро, как осознала, что ни дня больше не хотела жить без него. С самых похорон они не виделись. Виктор был занят своими делами наследника престола, Ани же изо всех сил помогала Гусику, который начинал буквально тонуть в навалившихся на него политических проблемах Империи. Молодой королеве приходилось больше времени проводить в Нильфгаарде, чем дома, давая советы, разговаривая с вельможами или молчаливо поддерживая Фергуса. Но раз в пару дней она непременно находила время, чтобы связаться по мегаскопу с Виктором и поговорить с ним. Всепонимающая Кейра, предоставив подопечной свой артефакт связи, деликатно удалялась из комнаты, напутствуя только, чтобы Ани была аккуратна в своих словах. Но Виктора в их беседах совершенно не интересовала политика. Они говорили обо всем, избегая опасных тем совершенно ненамеренно — на них в этих беседах просто не хватило бы времени, даже реши будущий король пошпионить за соседним государством. Молодые люди обсуждали книги — Ани, к своему стыду, признавалась, что не слишком любила читать, если речь шла не о приключенческих романах, от которых ломились полки короля Фольтеста. Виктор посоветовал ей несколько названий, и молодая королева на следующий же день велела раздобыть эти книги, а потом проглотила их за пару ночей. Они говорили о прошлом — Ани рассказывала ему все, ничуть не смущаясь неприятных тем — и о смертях Фольтеста, Бусси и Луизы, и о том, сколько сделал для нее Роше, и даже о своих отношениях с Цири. Виктор слушал ее, не перебивая, и в ответ поведал о том, как вместе с матерью бежал в Новиград, а там попал в одну из бандитских группировок. О том, как Филиппа нашла его и приблизила к себе. О том, как барон Кимбольт, устав от злых речей о власти Империи, засыпал над шахматной доской, так и не сделав ни одного хода. Они говорили обо всем на свете — и, закончив, Ани тут же начинала считать часы до их следующего разговора. Вокруг нее ощутимо сгущалось напряжение — Гусик ходил мрачнее тучи, и даже возвращение Иана его, казалось, не слишком радовало. Анаис хотела серьезно поговорить с названным братом, но тот был с ней приветлив и любезен, но на откровения идти не собирался, и королева решила не лезть в чужие отношения. Она только сказала Фергусу, чтобы он не забывался и вел себя с Ианом построже. Юный Император на это лишь печально улыбался и говорил, что общественность Нильфгаарда и придворное окружение в Вызиме и так были с эльфом достаточно строги. Кейра не пустила Иана даже на порог — она всем давала только по одному шансу. А имперские вельможи, заметив, что при Императоре появился давно потерянный друг, принялись обсуждать, что ему нужно, и не представляет ли эта дружба опасности — Глава Совета Риннельдор не уставал напоминать, что Иан долгое время путешествовал в компании того, кто был осужден, как вражеский шпион, и едва ли дружба блудного эльфа была такой уж бескорыстной. И несмотря на все это, каждое утро Ани просыпалась такой счастливой, что ей хотелось не просиживать в роскошных залах и вести бесконечные переговоры, а скакать на лошади по просыпающимся черным полям галопом и кричать во все горло. Она сама себе стала напоминать Клюкву, вечно жизнерадостную и готовую отправиться хоть на край света в любой момент. Эти изменения в настроении молодой королевы первым заметил Ламберт, и он же первым произнес заветную фразу «Да ты влюбилась, малышка». Спорить с этим Анаис совершенно не хотелось. И вот после невыносимо долгой разлуки, когда всем, на что можно было рассчитывать, оставались вечерние разговоры, Виктор предложил встретиться. Он сказал, что уладил все формальности по передаче прав собственности, и пригласил Ани провести вместе с ним последний день своего скоропостижного баронства. — В замок я не могу тебя позвать, — смущаясь, говорил он, — там тебя тут же узнают, потом вопросов не оберешься. — Ани согласилась с ним, хотя ей, в сущности, было наплевать — пусть бы все и каждый в Темерии узнал, что она встречается с будущим реданским королем! Но Виктор сохранял благоразумие и предложил ей прийти в охотничий домик на самой границе баронских угодий. Там, сказал он, им никто не помешает — и у Ани, представлявшей, чему именно им не должны были помешать, от волнения и восторга внутри все переворачивалось. Кейра протянула ей кружку и присела рядом на постель. От советницы у Ани не было секретов, и та, конечно, знала о планах юной королевы и недовольства не высказывала. — Только прошу тебя, — сказала она, — если решишь наделать глупостей, хотя бы будь честна с Фергусом. Ани лишь отмахнулась. У Гусика и без ее откровений хватало проблем, и она берегла свою тайну до тех времен, когда бы у нее действительно появилось то, что сошло бы за позорный секрет. Королева сделала большой глоток из кружки. — Даже твое пойло, кажется, стало вкуснее, — поделилась она с Кейрой — снадобье, обычно не слишком приятное на вкус, теперь отдавало ванилью и чем-то неуловимо терпким. Чародейка улыбнулась в ответ. — Я немного поменяла состав, — сказала она, — ставлю на тебе бесчеловечные эксперименты. — Во имя науки? — прищурилась Ани и рассмеялась. — Во имя нее — тоже, — кивнула Кейра. Королева хотела отправиться на свидание в полном одиночестве, но Ламберт встал насмерть. Он сказал, что покрутится по окрестным лесам, даст Клюкве побегать, постреляет зайцев и, пообещав слишком не прислушиваться, вмешается, только если почует опасность. — Только ты уж сильно не кричи, не хочу ворваться на самом интересном месте, — давя улыбку, попросил он. Ани, прекрасно знавшая, что он имел в виду, вместо того, чтобы привычно отбрить его едким ответом, только густо покраснела. В охотничью хижину на самой окраине леса она пришла на закате. Помедлила перед дверью, размышляя, стоило ли постучать — что если Виктор опаздывал? Или вовсе передумал приходить? Для него эта связь теперь тоже могла оказаться очень опасной. Охваченная внезапным страхом не обнаружить дурацкого будущего короля внутри, Анаис решительно толкнула дверь. Виктор ждал ее за пустым столом, и одинокая свеча бросала причудливые блики на его бледное лицо. Ани, чувствуя, что от облегчения готова рассмеяться в голос или начать без причин кричать на него, шагнула вперед, и юноша, поднявшись, устремился навстречу. Для разговоров сегодня просто не было места — Виктор обнял ее за талию, Ани вцепилась ему в плечи, должно быть, оставляя на них синяки, и несколько минут они целовались, не в силах оторваться друг от друга. Ладони королевы скользнули ниже — она даже не вспомнила о смущении и девичьей скромности, когда пальцы ее опустились на пряжку его ремня, но Виктор вдруг отстранился, перехватил ладонь Анаис и посмотрел ей в глаза. — Не надо, — выдохнул он. Ее словно ударили по лицу наотмашь. Ани почувствовала, как бурлившая в ней до этой секунды радость вдруг разом поменяла цвет, и теперь ее охватила глухая злость. — Ты издеваешься?! — выкрикнула она и, вырвав свое запястье из его пальцев, отступила на шаг, — ты позвал меня сюда, чтобы сказать «не надо»? Да пошел ты нахер, Виктор, со своим «не надо»! Королева отвернулась от него, но пока не нашла в себе сил сделать больше ни шага. Молодой человек откашлялся. — Я хотел поговорить, — сказал он тихо, будто извиняясь, — все объяснить… — Мы и так говорили каждый вечер, чепушила ты реданский! — бросила Ани через плечо, всерьез опасаясь, что сейчас расплачется от досады, и размышляя, не позвать ли Ламберта, чтобы тот зарубил проклятого мальчишку, как блудного накера. — Если хотел еще лясы поточить, не обязательно было выдергивать меня в эту пердь! — Ани, — Виктор подошел к ней сзади и осторожно снова обнял за талию со спины. И хватило же отваги! Королева посчитала, что из такой позиции могла бы засадить ему пяткой в пах и сбежать, но пока медлила, — я много думал, и понял, что не могу так. Анаис дернулась в его руках, желая рассмеяться ему в лицо, но Виктор держал крепко. — Не можешь стручок свой поднять? — ядовито спросила королева — соленый комок подкатил к горлу, никогда в жизни она еще не чувствовала себя так глупо. — Много лет назад я пообещал сам себе, — примирительно начал Виктор, — что никогда не возьму ничего чужого. А теперь получается, я собираюсь взять чужую жену… Анаис выдохнула и все-таки зло рассмеялась. — Я для тебя что — какая-то вещь? — спросила она, все же вырвавшись из крепких объятий Виктора и прямо взглянув ему в глаза, — кошель с монетами, которые ты решил не срезать с пояса моего мужа? Если ты не заметил, я сама решила сюда прийти, и разрешения у Фергуса не спрашивала. Юноша первым отвел глаза, отвернулся и прошелся по комнате. — Я знаю, что ты — не вещь и сама принимаешь решения, но это как-то нечестно, — сказал он, наконец перестав мельтешить перед глазами, — Фергус, хоть и Император, но мне ничего плохого не сделал, я не могу с ним так поступить. Ани готова была уже выкрикнуть что-нибудь обидное ему в лицо, развернуться и уйти, но Виктор вдруг снова подошел очень близко, взял ее за руку и сжал пальцы. — Я люблю тебя, Ани, — проговорил он почти шепотом, — и, мне кажется, буду любить, пока дышу, но любовь — не оправдание для бесчестных поступков. Анаис тяжело вздохнула, помедлила пару мгновений, потом сжала ладонь Виктора в ответ. — Фергус, даже если все узнает, не обидится и не расстроится, — сказала она, зная, что собирается выдать чужую тайну, но быстро загасив в себе угрызения совести на этот счет — слишком много стояло на кону, — Между нами нет ни любовных, ни супружеских отношений, мы друзья, и я люблю и уважаю его, и никому не позволила бы его обидеть. Но Гусик влюблен в своего друга Иана — помнишь его? И, я уверена, они, совершенно не думая о моей чести, трахаются каждую ночь, как кролики. Виктор от удивления моргнул, и на секунду Ани показалось, что он готов был брезгливо скривить губы. Но вместо этого юноша лишь сильнее нахмурился. — Чужие дела не оправдывают мои, — сказал он твердо, и Анаис захотелось врезать ему под дых. — Ладно, — королева решительно потянула его за руку следом за собой к двери, — идем. Спросим у моего мужа разрешения. — Что? — Виктор испуганно попятился, и Анаис наградила его ехидным взглядом. — Что слышал, — отозвалась она, — Гусик сейчас в Вызиме, мы пойдем к нему и все расскажем — давно пора было это сделать. И если он будет против, ты вернешься в свою Реданию, и больше мы не будем видеться. — и видя, как забегали в панике глаза юноши, Ани наконец рассмеялась, — что — испугался? — спросила она, — думаешь, Его Императорское Величество велит вздернуть тебя за наглость? Не волнуйся, я замолвлю за тебя словечко. — Но как же мы…- Виктор переступил с ноги на ногу, окинул взглядом стены тесной комнатушки. — А вот так — словами, — поторопила его Анаис, уже зная, что будущий король откажется. Она и сама была не слишком готова к подобному разговору, и, если бы Виктору вздумалось сейчас уйти, беседы с Гусиком удалось бы избежать вовсе, а молодая королева со временем бы снова вернулась к своей убежденности — любовь — это все чушь, сказочка для маленьких девочек, вроде принцессы Литы. — Ладно, идем, — Виктор гордо расправил плечи, — я открою нам портал, но дворец ведь защищен от проникновений? Анаис смерила его быстрым взглядом. Молодой человек выглядел решительно, и ей даже захотелось уточнить «Ты серьезно?». Но тогда пришлось бы признаться в собственном блефе, а юная королева не могла на такое пойти — ее всегда учили стоять на своем до конца. — Я проведу нас прямо в комнату Фергуса, — кивнула она, подумав отчего-то, что сказала бы на этот финт Кейра, — так что целься куда-нибудь за дворцовые стены. Они очутились недалеко от дворцовых конюшен, и Ани даже успела удивиться, как Виктор смог так четко рассчитать направление, и даже запоздало испугаться тому, что было бы, если бы он промахнулся. Затея уже начинала казаться ей вопиюще глупой — Гусик мог отправиться вечером обратно в Нильфгаард — вроде как, на следующее утро он должен был держать очередной Совет. Но спутник выглядел непреклонным — и эта его уверенность действовала на Ани обезоруживающе. Виктор готов был предстать пред очи Императора и просить у него разрешения переспать с его женой — мало кто из ее знакомых был способен на эдакую глупую смелость. Они вошли через один из тайных проходов, проскользнули по скрытым переходам, и Анаис не переставала размышлять, не выдавала ли этим походом в логово дракона государственных тайн Темерии — будущий реданский король мог использовать эти сведения по своему усмотрению в будущем, что бы сейчас ни говорил. Но она продолжала идти вперед, пока они не оказались у перегородки, отделявшей скрытый коридор от спальни Гусика. Анаис подала Виктору знак остановиться и замолчать, осторожно заглянула в небольшую щель, почти надеясь про себя, что спальня окажется пустой. Первым молодая королева увидела Иана. Тот, совершенно голый, восседал на ковре перед зажженным камином в драматично-художественной позе и смотрел куда-то в пространство с мечтательным выражением на лице. Чего-то подобного от этих двоих и можно было ожидать — чем еще они могли заниматься вечером, заперевшись вдвоем в спальне? Но Иан сидел, почти не шевелясь, будто заколдованный, а Гусика через щель Ани видеть не могла. Юный эльф вдруг передернул плечами, сморщился и быстро потер нос ладонью. — Долго мне еще так сидеть? — спросил он капризно, — у меня все чешется! — Еще пару минут, — раздался из другого конца комнаты голос Гусика, — я почти закончил набросок. Ани фыркнула и повернулась к Виктору, терпеливо ждущему развития событий у нее за спиной — без капли нерешимости во взоре. — Он рисует, — шепнула королева едва слышно, — и лучше бы мы застали их в постели. Когда Гусик берется за карандаш, его лучше не трогать. Виктор удивленно поднял брови, и Анаис заколебалась — лучше всего сейчас было уйти. Может быть, отвести Виктора в собственные покои и скоротать вечер за очередным разговором, раз уж в своем решении не касаться ее он был так тверд. И молодая королева уже собиралась предложить это, но из-за перегородки раздался голос Иана. — Я тебя слышу, — сообщил он громко, но совершенно буднично. Проклятый эльфский слух! Анаис и забыла, что последние три года названный брат провел в странствиях, и на привалах наверняка вынужден был прислушиваться к лесу вокруг — не приближался ли к их лагерю хищник или банда разбойников. Она вздохнула и толкнула перегородку. — Лучше вам одеться, — объявила она, демонстративно заслонив глаза ладонью, — я не одна. Иан ее совету не последовал — он лишь поднялся с ковра и теперь, скрестив на груди руки, с усмешкой взирал на незваных гостей. Гусик — к его чести, одетый в свободную льняную рубаху и бриджи, пусть и босой — отложил в сторону этюдник и тоже встал им навстречу. Заметив, однако, что следом за супругой из потайной двери вывалился еще и будущий реданский король, юный Император заметно напрягся и нахмурился. — Добрый вечер, — сказал он по обыкновению любезно, но его черные глаза пристально глядели на Виктора, — не ожидал вас здесь увидеть. — Мы по делу, твое величество, — отмахнулась Ани, и, вдруг растеряв всю свою прежнюю решимость, добавила, — но это дело требует соответствующего сопровождения. Может, выпьем? — Отчего бы и не выпить! — очнулся от замешательства первым Иан, — я тут кое-что припрятал как раз на такой случай! Он, все еще сверкая абсолютной наготой и ни капли этого не смущаясь, двинулся куда-то в дальний конец спальни, где прежде Гусик хранил милые его сердцу безделушки. Иан, похоже, заводил в покоях Императора собственные порядки, но сейчас это было всем только на руку. — Ну, — Фергус сделал широкий жест рукой, — заходите. — Благодарю, — Виктор, обогнув Ани, подошел к Императору ближе, похоже, ощущая себя ведьмаком на охоте, загораживающим собой вопящую от ужаса деву от разъяренной виверны, — но я не пью. Иан, уже позвякивающий извлеченной на свет бутылкой, явно стянутой из королевских погребов, рассмеялся. — Да ты точно сын Вернона Роше, — заявил он, — не волнуйся, для тебя у нас найдется немного ключевой воды или малинового сока — что предпочитаешь? — А я вот пью, — Анаис быстро выхватила из рук Иана бутылку и занялась пробкой — к этому вину раньше почти не прикладывались, и та сидела прочно, хоть горлышко разбивай. Юный эльф вытянул вперед указательный палец, очертил в воздухе изящный полукруг, и пробка с легким хлопком покорно выскочила. Иан победно улыбнулся, будто надеялся покрасоваться перед гостями. Ани лишь мрачно понюхала вино и сказала, глядя названному брату прямо в глаза, — ты бы хоть оделся, чего задницей сверкать? — Но ведь мы — свои, — заявил Иан, — все в некотором роде дети моего отца, так что у нас, можно сказать, семейная встреча. — Ты всегда ходишь на семейные встречи голышом? — поинтересовался Виктор, и Ани облегченно рассмеялась — ее спутник, похоже, первым из тех, кто испытывал смущение, справился с ним. — Правда, Иан, оденься, — тихо попросил Гусик, — а вы, Виктор, садитесь. Вы хотели со мной поговорить? Анаис, не дожидаясь ответа юноши, дернула его за руку и повела за собой, уселась на ковер перед камином, старательно избегая того места, где минуту назад сидел Иан, и покрутила бутылку в руках. Фергус последовал за ними и тоже неловко устроился на полу, пока юный эльф, не глядя на гостей, влезал в свои штаны. Надеть рубаху он так и не сподобился, опустился рядом с Гусиком и чуть ли не на колени к нему взобрался. По всему выходило, что Иана ситуация смущала больше всех остальных, и Ани отчего-то стало легче дышать от этой мысли. Она сделала маленький глоток и передала бутылку Фергусу. — Когда мы в последний раз так собирались? — спросила она. — Еще до войны, — тихо ответил Гусик. — Только тогда с нами была Цири, — в тоне Иана прозвучало достаточно яда, чтобы перетравить их всех, и еще осталось бы на крыс в королевских погребах. Все неловко замолчали. Гусик глотнул из бутылки, отдал ее эльфу, но тот прикладываться к горлышку не спешил, не отрываясь, глядя на Виктора. — Я действительно пришел поговорить с вами, Ваше Величество, — заговорил тот, еще немного помедлив, и Фергус нетерпеливо отмахнулся. — Величеством будете звать меня на официальных приемах, — заявил он, — а пока, как справедливо заметил Иан, тут все свои. Я — Гусик. — Мы так и не были официально представлены, — снова встрял юный эльф, — я — Иан, а ты, как я слышал, больше не барон Кимбольт? — Больше нет, — подтвердил Виктор. Его рука двинулась по ковру, и Ани, наплевав на условности, накрыла его ладонь своей. Этот жест, конечно, не укрылся от собеседников, но Гусик лишь коротко улыбнулся. — Я, кажется, знаю, о чем пойдет речь, — заметил он, — и в прошлый раз с подобным разговором Ани пришла ко мне одна. Хорошо, что вы, похоже, оказались смелее и честнее моей сестры. Ани поблагодарила судьбу за то, что догадалась посвятить Виктора в свои отношения с Цири, и сейчас тот ничуть не удивился такому заявлению. Он открыл было рот, чтобы продолжить, но Фергус перебил его. — Я все понимаю, и ничего не имею против, — сказал он, — Мы с Ани — супруги только формально. Она — мой лучший друг, и я хочу, чтобы она была счастлива. Анаис почувствовала вдруг, как знакомый соленый комок снова подкатил к горлу, и она, стараясь справиться с собой, перехватила из рук Иана бутылку и поспешно сделала большой глоток. Фергус всегда был на ее стороне — даже в таких деликатных вопросах, как этот. Он мог бесконечно спорить с ней о статусе Темерии и делах Империи, но, когда политика оставалась за дверью, лучшего друга и соратника сложно было пожелать. И Анаис вдруг захотелось вывалить это все на Фергуса, пообещать, что никогда не предаст и не оставит его, но сейчас это было совершенно неуместно. Виктор же очень серьезно кивнул. — Я люблю Анаис, — заговорил он негромко, глядя Гусику в глаза, — и, если потребуется, готов отказаться ради нее даже от Реданского трона. — Вот этого не надо! — утерев губы от вина, рассмеялась Ани, — нам с Гусиком понадобится союзник в твоем лице. А что происходит за дверями моей спальни, никого не касается! — Если, конечно, Филиппа Эйльхарт не решит, что новому королю Редании необходима достойная супруга, — заметил Иан, неожиданно резко вскинув голову, — политический брак, наследники — вот это все. Ты и тогда от всего откажешься, Виктор? — Думаю, подобные решения я буду принимать, не опираясь на мнение моей будущей советницы, — ответил Виктор, едва глянув на него, и Иан расхохотался. — Сказал тот, кто неделю назад и не знал, что станет королем, а месяц назад — что станет бароном! — заявил он с вызовом, — всем известно, кто правит Реданией, и тебе, милый брат, этого не переделать. — Если ты не заткнешься, — с угрозой вмешалась Ани, — я тебе нос расквашу. Иан, глянув на нее, снова изящно махнул рукой, и вокруг его ладони загорелось желтоватое магическое пламя. — Ты, конечно, можешь, попробовать, — ответил он тихо и приветливо. Ани, чувствуя, как злость, смешанная с несколькими глотками вина, поднимается в ней и гасит доводы рассудка, подалась вперед, и Иан отзеркалил ее жест, выставляя пылающую руку вперед. — Иан! — воскликнул Гусик, заслонил собой супругу и перехватил ладонь эльфа. Вскрикнул и отпрянул — на коже юного Императора расцветали багряные ожоги. Все произошло так быстро, что Виктор успел только обнять Ани за плечи, защищая, но не бросить ответное заклинание. Иан вскочил на ноги, явно напуганный до смерти результатом своего порыва, и стремительно отошел в другой конец комнаты. Гусик, побледневший от боли, неуклюже поднялся следом, прижимая обожженную руку — левую, рабочую, как заметила Ани — к груди. — Со мной все хорошо, — упредил Император попытку Виктора помочь и подошел к Иану, который, повернувшись ко всем спиной, стоял у окна, обхватив себя за голые плечи. — Нам лучше уйти, — шепнула Ани севшим дрожащим голосом. Виктор неуверенно посмотрел на нее и, встав, помог королеве подняться. Ее трясло — от злости на Иана и непрошенного страха. Ани не успела понять, что именно произошло, но в спальне повисла тяжелая тревожная тишина. Гусик, не обращая больше внимания на гостей, здоровой рукой коснулся плеча Иана, и тот отмахнулся от его касания, как от назойливой мухи. — Лучше я уйду, — сказал он. — Никто не уйдет, — твердо заявил Гусик, — все погорячились, ты задирал Виктора, но Ани первая начала угрожать. — А ты, значит, просто попал под горячую руку, — фыркнула королева, — и часто это с тобой происходит, Иан? Скоро мне ждать известий о том, что мой муж получил ожоги, несовместимые с жизнью, когда ты на него разозлился? — Я не хотел! — Иан бросил на королеву злой взгляд через плечо, потом повернулся к Гусику и повторил мягче, — я не хотел, Гусик. — Да, ты хотел сжечь лицо Анаис, — скептически заметил Виктор, не выпуская пальцев королевы из своих. — Я хотел сжечь твое лицо, приблуда! — выкрикнул Иан, сжимая кулаки. — Хватит! — голос Фергуса прогремел твердо и сурово, заставив всех замолчать. Юный Император перевел взгляд с супруги на эльфа, потом остановил его на Викторе, — Я прошу прощения за то, что произошло. Но теперь все закончилось, и давайте впредь держать себя в руках. В комнате снова повисла тишина. Затем Иан, не глядя ни на Виктора, ни на Анаис, протянулся к Фергусу. — Больно? — тихо спросил он. Тот глянул на наливающиеся на ладони волдыри и независимо, как мальчишка, разбивший коленку, пожал плечами. — Не очень, — ответил он, — но лучше мне сходить к Кейре. Завтра мне предстоит подписать несколько указов, и эта рука мне понадобится. Иан побледнел — Анаис знала, что Кейра, и без того недолюбливавшая блудного эльфа, непременно стала бы выяснять, как Император обжегся, а тот был слишком плохим лжецом, чтобы списать все на собственную неосторожность. — Я бы сам тебя вылечил, — быстро сказал Иан, — но боюсь сделать только хуже… — Виктор может, — твердо заявила Анаис, подталкивая спутника вперед. Тот под холодным взглядом юного эльфа приблизился к Императору. — Я не целитель, — заметил он смущенно, — но могу снять боль и уменьшить поражение. Думаю, Кейра справится гораздо лучше. — Это точно, — мрачно заявил Иан, но потом, вздохнув, опустил взгляд, — помоги, пожалуйста, Гусику. Они просидели в императорских покоях еще целый час. Виктор занялся ожогами Фергуса, а Иан, подцепив с пола рубашку, подошел к Анаис и примирительно протянул ей руку. — Я разозлился, — проговорил он тихо, пряча глаза. Ани снисходительно хмыкнула и пожала его руку в ответ. — Ревность никого не украшает, милый братец, — заметила она. Когда с ожогами было покончено, все вернулись на ковер и снова пустили бутылку по кругу, но разговор больше не клеился. Наконец, когда вино закончилось, Ани потянулась и встала. — Нам пора, — объявила она, тоном, не терпящим возражений, и Гусик только кивнул в ответ, — завтра тебе понадобится моя помощь на Совете? Юный Император покачал головой. — Я сам справлюсь, — ответил он, — но, если ты присоединишься ко мне вечером за ужином с послами из Маг Турги, я буду благодарен. — Опять весь вечер слушать про плавкость обогащенного железа! — Ани устало закатила глаза, потом улыбнулась Гусику, — конечно, я приду. Они с Виктором покинули спальню Императора тем же путем, которым пришли, и некоторое время шагали молча. — Куда мы идем? — спросил спутник наконец, сообразив, что путь их лежал вовсе не к выходу — надо же, Виктор все же включил шпиона и запомнил дорогу по одинаковым безликим переходам! — Ко мне в покои, — ответила Ани, — зря я что ли стала зачинщицей этого некрасивого скандала. — А, — только и ответил Виктор, потом так же невпопад закончил: — Ладно. Войдя в свою спальню, Ани не стала зажигать свечей. Она подошла к кровати, на ходу ослабляя шнуровку у горла своей рубахи. Виктор остался стоять, как хер на именинах, враз растеряв всю свою уверенность. — Ну чего застыл, — бросила Ани, стаскивая рубаху через голову, — раздевайся. Ей не хотелось признаваться самой себе, что за этой грубостью пряталось трепетное волнение, разом перекрывшее прежнюю тревогу и злость. Они с Виктором были наедине, и теперь оба знали, что должно произойти, и Анаис гнала от себя непрошеную робость. Мысленно она дала себе слово — если спутник сейчас снова начнет искать отговорки, то немедленно будет изгнан прочь. В постели юной королевы не было никого уже три года, и она всерьез начала забывать, что такое человеческая близость, которая для всех вокруг, похоже, была самым обычным делом. Виктор поколебался пару секунд, потом все же подошел к Ани, обнял ее со спины и осторожно поцеловал в шею, у самого плеча. Потом выше — еще и еще, пока не дошел до мочки уха. Судорожно выдохнул, смыкая объятия крепче. Его ладонь скользнула с талии королевы к груди, сжала, пока вторая рука занялась завязками на штанах. Виктор пока не спешил раздеваться сам, но под его неожиданно умелыми пальцами наспех завязанные узлы сдавались легко и играючи. Анаис даже захотела поинтересоваться у него, многих ли девушек он успел за свою жизнь так перещупать, но потом пальцы его устремились под ткань капитулировавших брюк, и все мысли исчезли. Виктор двигал рукой плавно и неторопливо, словно проверяя границы дозволенного или соревнуясь с тишиной, дожидаясь, пока Ани издаст хоть один одобрительный звук — и она, когда ладонь юноши двинулась глубже, все же застонала. Виктор целовал ее шею, стараясь не оставлять следов, берег ее честь — но Анаис хотелось, чтобы он действовал резче и решительней, пусть бы потом неделю пришлось прятать засосы на коже. Она двинула бедрами, подгоняя, и палец Виктора скользнул в нее, теперь уже не исследуя, а дразня. — Ну хватит, — Ани вывернулась из его объятий, заставив убрать руки, развернулась, ухватила будущего короля за ворот и потянула на себя. Пока он жадно целовал ее в губы, королева поспешно, и не так искусно, как он, освобождала Виктора от брюк, сдернула их, мысленно проклиная высокие сапоги, мешавшие юноше окончательно раздеться. Поцелуи пришлось прервать. Ани первой скинула свои сапоги и брюки. Дожидаясь, пока Виктор избавится от своей одежды, она, мелко дрожа, опустилась на кровать и смотрела на него. Он был ее первым мужчиной — Цири сложно было отказать в любовной сноровке, да и вид обнаженного тела не был для Анаис внове, но сейчас все происходило совсем иначе, чем прежде. Желание Виктора, когда он наконец разделся, стало совершенно очевидным. Он приблизился к постели, и Ани с любопытством исследователя протянула руку и осторожно обхватила его член ладонью. Юноша закусил губу, прикрыл веки и явно больше не знал, куда деть руки. Королева продолжала свои медленные изыскания еще минуту, пока на багряной головке не выступили первые мутные капли. Она подняла на Виктора взгляд и ободряюще улыбнулась. Выпустила его и поманила за собой. Юноша сперва сел на кровать, потом, направляемый Ани, улегся на спину, не отводя взгляда с ее лица, словно боялся глядеть ниже, на затвердевшие от нетерпения соски, на уже начавшие становиться влажными бедра. Королева усмехнулась — перед ней все же лежал неискушенный мальчишка, и отчего-то осознание этого было ей приятно. Она нависла над Виктором, одной рукой упираясь ему в грудь, а пальцы второй снова сомкнув вокруг него. Ничего не скажешь, природа не обделила будущего короля Редании, но Ани, прежде не делившая ложе с мужчинами, ничуть не оробела. В их постельных играх они с Цири редко ограничивались только пальцами, и Ани не боялась сейчас ни внезапной боли, ни других неприятных последствий. Она отважно направила Виктора в себя, чувствуя, как он заполняет ее, как легко, словно части одной головоломки, сходятся их тела, как приятный жар начинает подниматься вверх и разливаться по дрожащим бедрам. Устроившись на Викторе верхом, королева немного помедлила, чувствуя, как он пульсирует внутри, как учащается дыхание юноши, а терпение его истлевает, как свечной воск. Еще мгновение — и Ани решительно двинула бедрами, потом снова и снова, сжимаясь вокруг Виктора, скользя и каждым движением словно стараясь загнать его еще глубже. Юноша терпел ее неспешный ритм несколько долгих томительных минут, потом вдруг сильно сжал пальцами ее бедра и начал двигаться вместе с ней, подаваясь вверх, сперва подхватив темп, а потом вынуждая Ани ускориться. В первый раз ее накрыло разрядкой так неожиданно, что молодая королева не успела даже вскрикнуть. Она запрокинула голову, чувствуя волны горячей дрожи внутри, а Виктор, все еще твердый, вдруг перевернул ее, почти сбросил с себя, но не покинул тела девушки. Он подхватил ее под бедра, заставив обнять себя ногами за пояс, потянулся к губам, не прекращая вбиваться в нее. Ани, слишком чувствительная от первой волны удовольствия, топила стоны в поцелуях, крепче сжимая колени на талии Виктора, и за мгновение до того, как он, прервав поцелуй, тяжело застонал и излился, впустила в себя новый ослепительный взрыв наслаждения. Он лежал на ней, расслабленный, хрипло поинтересовавшись, не тяжело ли Ани, и девушка лениво поигрывала рыжими прядями его волос. — Ты правда отказался бы ради меня от Реданского трона? — спросила вдруг королева невпопад, и Виктор поднял голову и с улыбкой посмотрел на нее. — Думаешь, все же придется? — осведомился он. Ани беззлобно хлопнула его по макушке. — Думаю, что, если тебе найдут «достойную супругу», мне придется объявить Редании войну, — ответила она гордо. Виктор приподнялся, поцеловал ее и заглянул Анаис в глаза. — Думаю, если мне найдут «достойную супругу», — проговорил он, — я отрекусь в ее пользу. Все и так считают, что нет разницы, чья голова носит корону. — Разница есть, — твердо возразила Ани.