how sad it is for you, I'm all yours

***

      Время тянулось для Билли мучительно, с каждым часом работы все больше изнуряя. Да, безусловно, все было также прекрасно — жеребцы и кобылы любили её и были послушны, наилучшее снаряжение и условия, приличная заработная плата.. Все устраивало. Но лишь одна деталь заставляла все это меркнуть на своём фоне. Вот уже несколько дней Мишель была взаперти, даже не выглядывая в окно.       Проблема в том, что, знала бы темноволосая, отчего девушка была с ней так груба в тот вечер, она бы извинилась. Конечно, она бы извинилась, подарила что-нибудь, обняла… Да-да-да, О’Коннел и сама начала замечать, насколько бывают нежны её чувства к дочери помещика. Но почему-то, она не винила себя. Она не хотела думать о «правильности» или «неправильности» своих чувств и желаний, пока не увидит Мишель прямо перед собой.

***

      Шёл уже, как в мыслях выражалась Билли — «черт его дери какой день» — наказания Питтерсон. И, признаться честно, работница уже запуталась настолько, что голова её начинает гудеть, как только появляются вопросы о том, что же с её давней подругой. Да и, долгие размышления привели юную леди к тому, что называть Мишель подругой, глупо и, как минимум, смешно.

«Я не ребёнок и у меня есть голова на плечах, и я знаю, как общаются друзья, знакомые и возлюбленные. И мне не в тягость принять себя и свою нежность по отношению к Ней.»

      Почти впервые в жизни Билли была так серьёзна. Она не спешила с мыслями, и может быть даже не опаздывала. Ей казалось, будто сейчас — именно то время, чтобы думать об этом. Девушка была действительно горда собой, за столь взрослые мысли. Её мать — Мэгги, всегда говорила, что нужно мыслить здраво, принимая во внимание все аспекты, ничего не упуская. И, очевидно, О’Коннел нужно было ещё хотя бы раз увидеть лицо милой Мишель, дабы (раз)убедиться в своих мыслях и чувствах, которые вслух произносить пока что она стеснялась.       И вот, утром четвёртого (или, может, пятого) дня наказания, темноволосая, перед своим рабочим днём решила снова навестить девушку. По правде говоря, работать уже было не над чем — Аксель просил уделить все внимание тем жеребцам, что будут участвовать в аукционе, и даже, «с барского плеча» разрешил по окончанию всей работы отдохнуть, если будет время. А Билли, в буквальном смысле на работе встречав рассветы и закаты, натренировав каждого коня, изучив с ними все аллюры и приучив к поведению верного спектра, осознала, что свободное время у неё в кои-то веки началось вырисовываться. Соответственно, ещё минимум на два дня у юной леди намечались выходные, от чего становилось по-детски весело.       Уже подходя к дому, О’Коннел, поправив волосы и воротник тёмной рубашки, начала рыскать по земле, выискивая самый маленький камень, дабы кинуть его в окно второго этажа, где и жила Мишель. Отыскав совершенно безобидный, темноволосая, осмотревшись по сторонам и прицелившись, швырнула камень, что через секунду со звоном ударился о стекло и рухнул.

***

—У Вас есть пожелания на утреннюю трапезу, Мисс Питтерсон? — вежливо спросила Аннабелль, стоя в дверном проёме, сложив руки на спину.       Милая Мишель сидела на кровати, в одной лишь ночной рубашке, сонно потирая глаза, и пытаясь все же сообразить, что же ей хочется съесть. —Не знаю, Аннабелль, — сонным голосом протянула девушка, потирая глаз, — Хочу фруктов. —Фруктов? — с немного нервной улыбкой спросила женщина, вероятно, не готовая к такому ответу, — Да, конечно Мисс —       Недолгую речь прервал лёгкий стук камня о стекло, и Мишель, отчего-то резко проснувшись, вздрогнула, подбежав к окну. Даже не посмотрев, откуда звук (хотя, кого мы обманываем, она догадывалась, и, можно даже сказать, она знала, кто там), девушка отворила окно, облокачиваясь на его раму.       Опустив голову, немного щурясь от утреннего солнца и подрагивая от легкой прохлады, Питтерсон опустила голову, еле сдерживая улыбку.

«Даже после всей той глупости, сказанной мной, она пришла.»

—Господи, что Вы здесь делаете? Вам нужно работать, — притворно-возмутительно прошептала Мишель, жестом «прогоняя» работницу. —У меня мало работы Мисс. Как Ваши дела? — с ангельско-искренней улыбкой спросила Билли, заправляя прядь волос за ухо, — Как проходит Ваше «заключение»?       За секунду от такой заботы Мишель вдруг стало так тепло, что можно даже сказать, жарко. Она чувствовала, как щеки её покраснели, а голос от волнения начал ломаться и дрожать. Ей было стыдно, противно от самой себя, от своей реакции, от того, что хотелось подойти к Ней, обнять, и снова обсудить те мелочные темы. —Вы, — сама прервала себя рыжеволосая, обернувшись на Аннабелль. Та смотрела вежливо-насмешливо, с понимающей заботой, и будто все уже давным давно поняв и приняв. Женщина опустила голову, скрывая улыбку, отчего Мишель тут же засмущалась ещё больше, интуитивно прикрывая ладонями горящие щеки, и снова поворачиваясь к Билли, — Вам нужно идти. Простите. Оставьте меня.       И потом, уже отвернувшись и собравшись закрывать окно, рыжеволосая, будто бы опомнившись, повернулась обратно, поспешно говоря: —Но у меня все хорошо, надеюсь, у Вас тоже. Идите же работать, — быстро махнула рукой девушка, после закрывая окно.       В ответ Билли лишь кротко кивнула, с сияющей улыбкой и влюблёнными глазами смотря в окно, в котором уже никого не было.       Питтерсон, обернувшись на Аннабелль, встретилась все с тем же заботливым взглядом. —Что? — будто не понимая, спросила девушка. —Ничего, Мишель. Пойду сообщу повару о Ваших желаниях на завтрак, — сдерживая улыбку, и смотря по-доброму снисходительно, произнесла горничная.       Девушка кивнула, опуская голову и трогая свои щёки, что были до ужаса горячими.

«Боже, какой стыд. Нужно уметь держать себя в руках, и не позволять себе такие дурности.» — как мантру, поговорила себе в голове юная леди.

***

      Окрылённая, чуть ли не вприпрыжку, Билли шла по пыльной дороге. Её ничего не волновало: аукцион и эта чертова амазонка; ближайшие её выходные; та неловкая грубость Мишель — ничего. Все это глупости, полнейшая ерунда, что гложила её когда-то. Сейчас мысли крутились лишь вокруг одного:

Билли влюблена.

      И пожалуй, влюблена до беспамятства. Первая любовь всегда сложна и нелепа, и она знала это. Но ничего не могла (и не хотела) поделать. Одно лишь движение, вздох, взгляд — любое, что делает Мишель, вызывает у О’Коннел такие эмоции, что сложно устоять на ногах. Это эйфория. Однозначно она.       Мишель хотелось холить и лелеять, защищать, наблюдать за Ней постоянно, и даже если Она перестанет общаться с Билли, это ничего страшного. Может, Билли бы сама с собой тоже не общалась. Но Она.. Её естество было идеальным, было воплощением всего живого и цветущего, являлось истинно гениальным творением Земли. Таких умных мыслей у темноволосой не было давно.

***

      Дойдя до дома, О’Коннел, сев на крыльцо, поняла, что нужно что-то делать. Нет, не винить себя за эту влюбленность, и не плакать от мыслей «а взаимно ли это?». Девушка желала как-то показать и доказать, что Мишель — не просто дочь помещика и подруга, а что Она — предмет обожания и восхищения.       Собравшись с мыслями, и уже полностью выжав свою фантазию, Билли поняла, что очень хочет порадовать «принцессу в замке». Да, денег у неё было немного, но их однозначно хватит на то, что собирается тайно преподнести Питтерсон девушка.       Размышления прервала мимо несущаяся ландó, в которой девушка успела углядеть Мистера Питтерсона. За секунду поняв, что есть шанс выпросить выходной, О’Коннел сорвалась с места и, оседлав своего коня, пришпорила.       Поравнявшись с повозкой, Билли крикнула: —Мистер Питтерсон! Можно на секунду остановить повозку, пожалуйста, — нервно прокричала девушка, тут же ловя удивлённый взгляд мужчины, что за секунду приказал возничему остановить. —Что произошло, Мисс О’Коннел? Только быстро, прошу, — серьезно произнёс помещик. —Я хотела попросить два дня выходные, — встретившись с недовольно-вопрошающим взглядом Акселя, темноволосая продолжила, — Я выполнила всю работу с лошадьми, за день до аукциона я все повторю с ними. Позвольте мне взять одну арбу, моя родственница приехала на пару дней, мне нужно забрать от неё гостинцы. —Так уж много гостинцев? — с хитрой улыбкой спросил Питтерсон, усмехаясь. В ответ Билли бегло кивнула, от нервов кусая губы, — Что-ж, Вы были убедительны, Мисс. Вам в западную часть поместья, там все повозки. И сообщите тамошним, что я дал Вам своё одобрение. Езжайте на здоровье. —Благодарю! — крикнула Билли вслед уже уезжающей ландо.       Подъехав к огромному амбару, вокруг которого стояли всякого вида повозки, девушка, спешившись с коня, подошла к мужчине, что осматривал совершенно новый фаэтон. —Здравствуйте! Мне нужна одна арба, — неуверенно произнесла юная леди, заламывая пальцы.       Мужчина повернулся и, брезгливо нахмурившись, грубым тоном начал: —С какого это позволения тебе арбу давать? Ты кто такая? —Я здесь работаю, — показывала рукой О’Коннел в сторону конюшен, — С лошадьми. Мистер Питтерсон позволил мне взять повозку и отлучиться на пару дней. —Ага, так я тебе и верю. Иди отсюда, — усмехнулся работник, поворачиваясь обратно к фаэтону, — К лошадям.       Билли начала закипать. Ей становилось очень злостно оттого, что она черт возьми спешит, а этот человек неизвестного происхождения препятствует ей. О’Коннел была скромна и вежлива лишь с теми, с кем считала нужным — то бишь, со всей семьей Питтерсон. А грубые работники туда, очевидно, не входят. Поэтому юная леди, сжимая кулаки, подошла к мужчине, силой разворачивая его к себе: —Слушай меня. Я не спрашиваю, окажешь ли ты мне честь дать мне эту чёртову повозку. Я ставлю тебя, — резко тыкнула пальцем в грудь мужчине, — перед фактом. Иди и приведи мне любую арбу, которая способна ездить. А дальше я уже сама справлюсь.       От такой наглости работник покраснел от злости, на лбу заиграли желваки, и казалось, будто ещё чуть-чуть — и девушке прилетит смачный удар.       Не успев начать свою поучительно-злобную тираду, оба конфликтовавших услышали лёгкий топот копыт, приближающийся прямо к ним. Гнедая голштинская, тихой рысью подошла к рабочим. В седле сидел — на удивление Билли — Ланселот, с прямой осанкой и важно-надменным взглядом. —Что здесь происходит, извольте объяснить, — строгим тоном сказал юноша, на лице которого не дрогнул ни один мускул. —Мне нужна арба, а этот мужчина наотрез отказывается давать мне её, даже после моих слов о том, что я работаю здесь также, как и он, — не контролируя свой тон, зло процедила девушка, — Мистер Питтерсон дал мне разрешение на два выходных, но этот мужчина считает нужным смеяться надо мной и гнать меня отсюда.       Казалось, будто Ланселот совершенно не заметил той злости и крепко сжатых кулаков Билли. Он, кратко кивнув, резко, но в то же время тихо, обратился к мужчине: —В твоей прерогативе подавать повозки. Леди тебе сказала, что работает здесь. Ты не констебль, чтобы выяснять то, что тебя не касается. Подай девушке хорошую арбу, — в ответ мужчина зло кивнул и быстрым шагом направился к амбару, — И запряги коня, Микки. —Спасибо, сэр, — благодарно, и уже успокоившись, произнесла темноволосая. —Не за что, — даже не посмотрев на Билли, ответил юноша, — Запомните здесь одну вещь: вежливо тут мало, кто общается. Особенно мужчины с женщинами. Лично в Вас они видят соперника.       Наступило нечто схожее с неловким молчанием, и Билли, обратив внимание на коня Ланселота, подошла ближе и, погладив животное, ласково произнесла: —Я этого красавца тренировала, он очень хорош. Мы выучили с ним пассаж.       На это юноша сдержанно, но искренне улыбнулся и ответил: —Да, я уже успел оценить. Спасибо Вам.       А после, замечая, как работник уже повёл коня Билли на запряг, махнул рукой и удалился. —Вот. Пожалуйте, — язвительно сказал Микки, подводя запряженную лошадь, и откидывая поводья.       О’Коннел, ничего не ответив, взобралась на арбу, взяла поводья и направилась в сторону своего дома. Пока девушка ехала в легкой тряске, из её головы не выбирался образ Мишель, который удалось лицезреть утром. Её сонные, сожмуренные глаза, мятая ночная рубашка, спутанные медные волосы — все это приводило в восторг, заставляя глупо улыбаться и краснеть.       Доехав до дома, девушка взяла все свои сбережения, надеясь, что их хватит на то, что было запланировано.       Цель поездки была относительно проста — Билли, не зная, где же можно купить цветы, собиралась поехать ближе к одному из горных хребтов, к подножью, где всегда было множество полевых. Но просто цветы девушка дарить не хотела — ей желалось романтики, и именно поэтому, юная леди собиралась в прибрежный город, дабы найти корзину с фруктами. Да, может это все глупо и смешно, но отчего-то О’Коннел становилось на душе тепло оттого, что она может что-то подарить Мишель.       Захватив из дома легкое старое пальто, девушка, кинув его в телегу, направилась к выезду из поместья. Там все также стояли охранники, которые когда-то впустили её на территорию, скептически посмеиваясь.       Перед выходом арбу остановили два молодых человека, среди которых Билли узнала Льюиса. —Боже, какие люди! Куда направляетесь, Мисс? — с уверенной улыбкой спросил светловолосый юноша, что когда-то провожал её до дома Питтерсонов. —Еду по делам, — важно сказала темноволосая, — Как Ваши дела? —Лучше не бывает. Но без Вас, конечно, грустно, — кокетничал Льюис, подмигивая, — Если понадобится моя помощь, зовите. Удачи. —Взаимно! — прокричала О’Коннел, когда арба уже тронулась.

***

      Дорога Билли составляла уже несколько часов в беспрерывном поиске места с самыми красивыми цветами, что можно было найти. Девушку поражала своя же наивность, ведь, наверное, где-то можно купить очень красивые и дорогие розы. Но, к сожалению (или к счастью) денег на такое не было, да и спросить, где же можно купить цветы, было не у кого. Поэтому, проезжая мимо очередной поляны, темноволосая у себя в голове отсеяла её, не найдя там подходящих растений.       В голове все ещё возникали мысли насчёт Мишель. Иногда, совсем редко, Билли все же задумывалась, нормальна ли её симпатия? И дальше тишина. Будто, кто-то должен был ответить за неё. Ладно, будем честны, темноволосая «плыла по течению» — ей не нужно было одобрение или порицание окружающих, благословение Господа или ещё что-то. Единственная вещь, что по-настоящему гложила, и являлась абсолютно банальной — а чувствует ли что-то Питтерсон?       Впрочем, вопрос, на который ответ вроде и был, но Билли желала удостовериться и быть уверена, права ли она.       Уже на предгорье одного из малоизвестных хребтов штата девушка, оставив арбу около еле видной дороги, со своим ножом выискивала цветы, коих здесь было сущее множество. Юная леди мало разбиралась в растениях и их сакральных смыслах, поэтому ориентировалась лишь на привлекательный внешний вид. Обнаружив нечто, очень схожее с люпинами (вероятно, это они и были), Билли, двумя пальцами аккуратно придерживая стебель, срезала пару цветов. Такие же манипуляции она проделала с фиалками и колокольчиками, что попадались на глаза там чуть ли не чаще травы. —Ну, наверное, очень даже неплохо, — оценивая весь «букет», держа его в левой руке, неуверенно произнесла темноволосая, — Впрочем, тут важно, что я хочу порадовать, а не сами цветы..       Пройдя к арбе, девушка, сложив сзади цветы, направилась обратно — в город, дабы купить корзину с фруктами. Если быть точнее, путь О’Коннел лежал в небольшой городок Винстиль — ничем не известный, мало кому нужный, и редко кем-то посещаемый. Там от силы было где-то десять уже не новых домов, пару прибрежных лачуг со своим скудным хозяйством, салун, да и магазин с мясницкой лавкой. Были ещё вещи, что доказывали наличие некого прогресса и цивилизации в этом пропащем городе — железнодорожная станция, редко привозившая кого-то, и достаточно часто, увозившая; почта, что предоставляла свои транспортные услуги, и банк, опять же, скудный.       Зная все это (конечно же, из сплетен, что слышала у поместья), Билли пришпорила, ускорившись. Размышления были логичны:

«Быстрее приеду — быстрее уеду».

      О’Коннел была, как сейчас принято выражаться — относительным интровертом. Излишнее внимание её смущало несильно, но достаточно, чтобы его избегать. Единственное, когда подобная сфокусированность на своей персоне льстила темноволосой — это восхищение её мастерством и работой. Девушке было совсем немного боязно ехать в город, мэр которого уехал оттуда. Бóльшая часть жителей — пьяницы и воры, рядом с которыми адекватным людям находиться не хочется.

***

      Спустя еще несколько часов, на горизонте показалась деревянная табличка, на который выцвевжими красками написано:

«Приветствуем Вас на территории города Винстиль»

      Мысленно перекрестившись, О’Коннел пришпорила, дабы поскорее купить корзину фруктов. Въехав в сам город, к девушке за секунду были прикованы чуть ли не все взгляды. Хотя, эти «все» — несколько пьянчуг, что скоро слягут вдоль пыльной дороги. Впрочем, весь город помещался вдоль этой самой дороги, так что до дома им было недалеко.       Кое-как доехав до маленького, совершенно нескладного магазинчика, что звался «У Бобби», темноволосая резво спрыгнула с арбы. Ещё раз поймав на себе взгляды, Билли вдруг задумалась о том, а не приберёт ли себе кто-нибудь к рукам повозку, во время недолгого отсутствия юной леди? Именно поэтому, увидев первого попавшегося мужчину, что сидел прямо у магазина, девушка, с серьёзным лицом подойдя, спросила: —За телегой проследишь? — в ответ получив насмешливую ухмылку и язвительный взгляд, О’Коннел вынула пару купюр из кармана, ещё серьезнее произнеся, — Десять долларов, приятель.       Мужчина был, сказать честно, не из приятных (оно и очевидно): все тело его было потным и грязным, а запах исходил, будто от трупа, тёмные сальные волосы и такие же усы, что росли «моржом». Об одеждах и говорить нечего — его торс был нагим и таким же загрязненно-потным, а штаны и вовсе были малы, и казалось, будто пару движений станут лишними. —Ради такой куколки, чего бы и не последить, — пошло подмигнув, произнёс мужчина, вальяжно посмеиваясь. —Я могу выбить тебе зубы, так что давай полегче, — без эмоций, но сохраняя зрительный контакт, пригрозила девушка, не дожидаясь ответной реакции и всовывая купюры в руку собеседника.       Пьяница, разочарованно взяв деньги, и не считая, положил в карман штанов, посвистывая.

***

      Зайдя в помещение магазина, Билли, скромно осмотревшись, подошла к продавцу, что стоял за прилавком и мило улыбался. Это был добрый худощавый старик, вызывающий доверие намного больше, чем тот, которого посчастливилось увидеть пару минут назад. —Здравствуйте, мне бы корзину фруктов. Можно? — доброжелательно спросила темноволосая, смотря исподлобья. —Доброго дня! Конечно можно, юная леди. Какие фрукты? — мужчина спешно вышел из-за прилавка, подходя к ящикам с фруктами.       О’Коннел, немного замявшись, изъязвила желание положить ягод и яблок, но тех, что она выберет сама. Поиски были недолгими, но очень приятными — девушка выискивала самые живописные и приятные на вид.       Через полчаса продавец уже укладывал все «добро» в корзину, предварительно уложив туда кусок белой ткани (про просьбе Билли, конечно же), дабы все выглядело ещё лучше. —Что-ж, прошу, леди, — тепло сказал старик, протягивая корзину. —Большое спасибо!       Расплатившись, работница вышла из магазина, встречая того самого «охранника», коему удалось выполнить свои обязанности —арба стояла нетронутая, с цветами в кузове. Через секунду там оказалась и невероятной красоты корзина, с ало-красными яблоками, что россыпью лежали рядом с сине-фиолетовыми ягодами, отблёскивающими на солнце.       После стол захватывающему поездки, Билли, будто бы окрылённая, отправилась обратно в поместье. Девушка ощущала себя невиданной благодетельницей, рыцарем, что ради своей музы сворачивал горы. Да, конечно, темноволосая лишь купила то, на что у неё затаило денег, но это ли не показывает многое?       Впрочем, она ни о чем не думала. Только о милой Мишель, что сидела в заточении. Единственное, что на секунду смутило О’Коннел — так это то, что ей не удастся лицезреть дико рыжеволосой, когда та увидит подарок.              Доехав до главного дома, где и проживала семья Питтерсон, Билли, осторожно озираясь и смотря в окна, дабы избежать неловкой встречи, положила все цветы в корзину, и достала её из арбы. Потом, поставив плетёное под дверью, девушка достала из кармана конверт, что подписала и подготовила ещё заранее, утром. Сам конверт юная леди уложила сверху, дабы его было заметно.       И вот, в последний раз проверив окна первого этажа, и нет ли там Акселя или Дервиллы, темноволосая постучала в дверь, громко и быстро, и за секунду сев в арбу, поехала прочь.       Меньше, чем через минуту, дверь отворилась.

***

      Аннабелль наблюдала ласково, с понимающей улыбкой, как новая повозка стремительно отъезжает от их дома. Решив не терять ни минуты, женщина спустилась на первый этаж и, отворив дверь, подняла корзину. Её брови поднялись от удивления, а, будто бы, материнская улыбка появилась на её лице, в очередной раз сменяясь на добрую ухмылку.       Завидев в корзине маленькую бумажку, женщина, озираясь, взяла её и, дабы понять, кому же предназначено все это (Аннабелль не была глупой, но ведь, интерес имел право брать над собой верх), решила развернуть конверт:       «Для Мишель Питтерсон.

Здравствуйте, Мисс Питтерсон! Надеюсь, Вы чувствуете себя хорошо. Приятного Вам времяпровождения. Очень жду нашу с Вами предстоящую встречу на аукционе!

Ваш преданный друг и соратник.»

      Служанка усмехнулась, обратно свернув конверт, и направилась на второй этаж, расплываясь в улыбке.