how sad it is for you, I'm all yours

***

      Проснувшись от лёгкого ветра, Билли открыла глаза. Вокруг все плыло, и только легкое ржание над ухом дало понять девушке, где она находится. Как оказалось, сон и усталость настигли О’Коннел в пристройке одной из прибрежных конюшен, в которых содержали упряжных тяжеловозов. День заранее являлся будто ленивым, сил не было изначально — душный сухой воздух обволакивал полностью, не предоставляя возможности освежиться.       Наконец, опомнившись, девушка осознала, что лежащая до этого рядом федора, пропала. Сонному возмущению не было предела — эта старая, потрёпанная жизнью, коричневая шляпа (носить которую требовалось по-особенному), составляла компанию Билли уже как шесть лет. Поэтому, потерять такое сокровище было равносильно смерти.       «Куда делась шляпа?» - сложа руки на груди, лёжа, раздумывала девушка. —И долго же Вы намереваетесь так лежать? - ехидная улыбка буквально была слышна в тихом голосе. —Скажите же лучше, как Вам моя новая шляпа?       Услышав это, О’Коннел резко вскочила с сена, попутно хватаясь за голову и немного покачиваясь. Перед ней стояла Мишель, все такая же добрая, местами ехидная, и такая же...кокетливая?       Бред.       Рыжеволосая, на удивление, была одета не так, как обычно: её плечи, руки и грудную клетку облегала французская рубашка без ворота, с чёрными пуговицами, темный кожаный ремень был затянут, подчеркивая талию. Также на девушке были обычные клетчатые штаны и, безусловно, тёмные спортивные сапоги. И конечно, та самая федора Билли особенно привлекала внимание, правильно сидя на Мишель. —Вам очень идёт эта шляпа, - снисходительно-добро произнесла Билли, взглядом, аккуратно, прося разрешения забрать вещь себе. Получив лёгкий одобрительный кивок, девушка сняла шляпу с собеседницы, заводя свои руки за спину. Рассмотрев Мишель поближе, О’Коннел, внезапно для себя, оценила внешний вид девушки — дочери помещика уж очень шёл этот наряд. —Сегодня Вы, разрешите заметить, выглядите иначе, нежели в наши прошлые встречи. Вам очень идёт, Мисс Питтерсон.       «Особенно эта рубашка» - подумала про себя Билли, тут же в непонимании хмурясь, ругая себя за такие мысли. Впрочем, она же сделала комплимент всему виду, значит, восхищаться отдельными одеждами можно. Верно?       Право, всем идут такие рубашки. —Что ж, я рада, что Вам понравилось, - скромно произнесла Мишель, мягко улыбаясь, —Впрочем, о моей безумной красоте мы успеем поговорить. Я пришла к Вам на занятие.       Сказав последнее, Питтерсон прищурено посмотрела на работницу, все также улыбаясь, но уже, пожалуй, заинтересовано-коварно.       О’Коннел же, выпав в осадок от столь приятного заявления, стояла будто вкопанная. Уже собираясь радостно ответить помещице, Билли была перебита ею: —Ох, точно. Мы пришли к Вам на занятие.       Посмотрев за спину Мишель, работница лицезрела жеребца, привязанного к коновязи. Это был вороной рысак — бойкий, будто бы дикий, он, «фыркая» топал копытом. Жеребец действительно был совсем дик, его грива и хвост были длинны, будто у фриза, а на крупе не видно было клейма. Взглянув на радостное лицо Питтерсон, и сопоставив факт дикости лошади и (возможном) непрофессионализме наездницы, у темноволосой возник очевидный вопрос: —Мисс, Вы уверены, что желаете оседлать именно его? - аккуратно спросила Билли, осторожно осматривая коня, —У меня есть очевидные опасения насчёт его характера. —Позвольте мне, право, - с мольбой в голосе произнесла Мишель, ближе подходя к собеседнице и наклоняя голову вбок, — Я мечтаю проехаться на таком.       Пару секунд поразмыслив, и снова успев разглядеть в Питтерсон ребёнка, Билли решила согласиться на столь рискованный вызов. Мишель, безусловно, умеет управляться с лошадьми, но вот с необъезженными? Это очень настораживало О’Коннел. Она не раз в поле, обвив лассо вокруг шеи дикой чистокровной и быстро усаживаясь ей на спину, отсчитывала две минуты, в ходе которых её главной целью было — не упасть, не поломать себе шею, не попасть под копыта этого же самого коня, не свалиться в лошадиный помет. Словом, забот было много. Готова ли Мишель к подобному?       Точнее, надо спросить, готова ли Билли так волноваться и замирать каждый раз, когда жеребец будет пытаться скинуть юную леди со спины?       Впрочем, отказывать даме из-за собственных волнений, О’Коннел посчитала неэтичным. —Что ж, тогда, начнём?       В ответ Билли получила радостный кивок. —Для начала стоит подобрать седло.

***

      Отправившись в один из прибрежных амбаров, который использовался в частности для хранения ездовой амуниции, работница принялась искать нужное седло. С интересом перебирая и проверяя качество кожи, девушка задумчиво осматривала каждое седло. Мишель стояла чуть поодаль, важно оперевшись об одну из дальних колонн амбара. Она, безусловно, знала, какое седло ей требуется (во всяком случае, догадывалась), но атмосфера, являющаяся столь необычной, забавляла и конечно, запрещала помогать работнице. Именно поэтому, рыжая, по-хамски улыбаясь, будто чувствуя ситуацию, наблюдала за девушкой: юная особа, находясь в паре метрах, держала в руках, что были в дорожной пыли, одно из сёдел, кажется, дамских. Билли, повернувшись в сторону Мишель, и показывая седло, не смогла удержать смешок: —Думаю, дамское Вам не пригодно сим часом, - скромно улыбаясь и кладя седло на место, произнесла Билли. Она чувствовала на себе пристальный взгляд, отчего её глаза бегали, а щеки краснели — «Совсем немного.» — думает Мишель, совершенно забывая, что они находятся в темном амбаре, не имея при себе лампы. —Вы очень догадливы, - с легкой усмешкой ответила девушка.       Всем вопрошается (впрочем, не всем, безусловно, но самой Мишель уж точно), почему такие игры для неё, словно мёд на душу? Игрой, признаться честно, называть такое кокетство, грубо.       Пожалуй, было бы у них достаточно времени, они бы стали прекрасными подругами.       Жаль, времени нет, и придётся завязывать дружбу быстрее. Кто-то вообще заводит дружбу со своими работниками?       Может.       В этот момент Мишель, будто отвечая на этот вопрос, пожала плечами, параллельно смотря в пустоту. —Нашла! Наконец-то, боже. Прошу прощения, что заставила Вас ждать, - радостная и воодушевленная Билли подошла к Питтерсон, держа в руках отменное кожаное седло. В этот момент Мишель заметила их ничтожную разницу в росте. Либо, сегодня О’Коннел надела сапоги на каблуке. —У Вас много друзей, Мисс? - серьезно задала вопрос помещица, который мучал её. Она заметила в глазах собеседницы удивление и, даже, растерянность.       Пожалуй, вопрос был грубым. —Ну, я- —Ох, простите меня, я сглупила. Это был грубый вопрос. Простите, - начала повторять Мишель, опуская глаза в пол.       Ей, признаться честно, стыдно.       Из этого противного состояния стыда, Питтерсон вывел нежный, немного басящий голос. Почувствовав на себе взгляд, рыжеволосая подняла глаза. —Что Вы, боже. В данном вопросе не было ни капли грубости, право. Вы не сглупили. Все хорошо, — успокаивающе, и даже, убаюкивающе, говорила Билли.       Услышав в ответ лишь нервное дыхание Мишель, девушка продолжила: — Разрешите, я отвечу на Ваш вопрос: в моём старом городке Саннервилле, жителей было не много. Было там, семей шесть, не более. Безусловно, находясь там, я имела связи близкие и дружественные со всеми. И до определенного момента все было хорошо. Просто, знаете, в тех краях — а это дальний юг — бандитские шайки бродят, словно шакалы. К нам, к слову, и законники-то, не совались — боялись быть убитыми. Звучит дико, возможно. Но впрочем, скажу Вам так, друзья исчезли у меня после того, как я сбежала оттуда. —Сбежали...? - с ужасом произнесла Мишель, положив руку на плечо работницы. —В один день же, законники явились. К нам в город, к сожалению. Та банда, вероятно, приехала залечь на несколько дней у нас, предварительно, пригрозив всем пушками. Выезжать за пределы городка не удавалось, - тихо сказала Билли, виновато опуская глаза и прикусывая нижнюю губу, — К сожалению, мой отец испытал это первым. На себе и своей жизни.       Последние слова девушка произнесла с придыханием, все ещё не отрывая глаз от пола. Питтерсон, являясь сентиментальной натурой, и уже начав плакать, робко дотронулась до макушки Билли.       Резко подняв голову, темноволосая сглотнула ком в горле, старательно сдерживая слезы, все ещё не проронив ни одной. Мишель же, немного испуганно одернула руку, не зная, что ей говорить и как помочь. —Опережая Ваш вопрос, скажу — остальная семья погибла позже, когда наконец законники начали действовать. Перестрелка между ними и бандой была по всему чертовому городу. Не знаю, кому кроме меня посчастливилось выжить, — быстро проговорила Билли, пытаясь сдерживать вторую волну печали и слез. На секунду прикрыв глаза и выдохнув, девушка снова почувствовала на макушке руку, а после и на спине.       Питтерсон обняла аккуратно, считая, что, с этого момента, пожалуй, они связаны чем то большим.       Она надеется, что время на то чтобы узнать друг друга, они найдут.

***

      Выйдя из амбара с легкой улыбкой на лице и взгромоздив на своё плечо седло, темноволосая направилась к ближайшему загону. Питтерсон лишь быстрым шагом последовала за Билли, ведя за собой жеребца на верёвке.       Как только девушки оказались в вольере, Мишель, не желая надевать на коня амуницию, села на невысокий забор загона. О’Коннел же, поняв очевидные намёк, усмехнулась и направилась с седлом в сторону жеребца. Тот стоял спокойно, осматривая территорию и иногда «фыркая», возможно, от недовольства. —Что ж, попробуем, приятель, —тихо произнесла темноволосая, подходя к лошади. Из-за ощущения на себе чужого взгляда Билли нервничала, и руки её неподдельно подрагивали, кладя седло на спину коня.       В ответ на это жеребец тихо заржал, и, топнув копытом ударил хвостом по плечу темноволосую. Девушка насторожилась. Поняв, что закрепить седло на коне будет непросто, О’Коннел повернулась к Мишель и, посмотрев на неё с легкой опаской произнесла: —Мисс Питтерсон, будьте аккуратны. Я закреплю седло сама, но как мне кажется, это займёт не пару минут.       Улыбающаяся рыжеволосая девушка по-детски кивнула, прикрывая глаза от солнца.       Выдохнув, Билли закатила рукава на рубашке и приступила к работе. Девушка чуть наклонилась к животу коня и начала затягивать приструги. С первым ремнём проблем не было — жеребец спокойно стоял, лишь изредка хлопая хвостом по крупу. Оставалось закрепить ещё две приструги. Обойдя лошадь с другой стороны, О’Коннел аккуратно приступила к стягиванию ремня, параллельно поглаживая коня по холке и спине. Внезапно, встав на дыбы, жеребец громко заржал. От неожиданности Билли чуть отошла назад, быстро в голове продумывая дальнейшие действия. А конь же, осознав, что его боятся, спокойным шагом прошёл к противоположной стороне загона, вводя Мишель в некое заблуждение. Что с конем? По левую руку она видела растерянную Билли, которая уже направлялась в её сторону, по другую же жеребца, что спокойно щипал траву.       Быстро подойдя к Питтерсон, работница, подглядывая на коня, и будто совсем про все забыв, чуть ли не приказным тоном, сказала: —Мне нужна лента для волос. У Вас не найдётся? —Прошу простить, не имею при себе. Но если это срочно то- —Не стоит,— бегло произнесла О’Коннел, игнорируя непонимание Мишель, и устремилась в сторону коня.       Шаги девушки были настолько аккуратными и легкими, что рыжеволосая все больше задумывалась о том, насколько трепетна Билли к лошадям. Дочь помещика будто наблюдала немое кино. Её, пожалуй, восхищало отношение работницы к своим обязанностям. Пригнувшись, темноволосая аккуратно подошла к коню сбоку, успокаивая его банальным «Тише, тише.. Спокойно», не отрывая глаз. Тот, явно нервничая, принялся топать копытами и храпеть от недовольства.       Не медлив ни секунды, Билли, наспех закрепив ногу в стремени, запрыгнула в седло. От такого дерзкого поступка жеребец снова встал на дыбы, и ржание его было слышно за версту. Осознав, что на коне даже нет поводьев и узды, девушка схватилась одной рукой за гриву, а второй за рожок седла. В этот же момент жеребец грозно заржал и резко ударил в воздух задними ногами, чуть ли не сбрасывая с себя наездницу. Девушка же, в свою очередь, понимая, что сейчас будет, принимается успокаивать лошадь, поглаживая её по шее. Конь понёсся вперёд по периметру загона, пытаясь сбросить наездницу. —О Боже! Билли, господи, остановите его! Он же Вас сбросит!- в полной растерянности кричала Мишель. Её руки подрагивали, а разум совершенно не знал, что же делать — она же ни черта не смыслит в этом!       Ничего не осознавая, О’Коннел резко повернула голову в сторону Питтерсон, на секунду почему то расслабляясь и теряясь, как только увидела силуэт девушки. Но, сильный удар шеей жеребца прямо в нос — явно привёл в чувство.       Со звоном в ушах Билли остановила коня, добро похлопывая его по шее. Жеребец же, успокоившись, довольно захрапел и снова топнул копытом, но уже не сбрасывая наездницу.       Спешившись с лошади и окончательно закрепив злосчастное седло, Билли наконец потрогала свой нос — боль не утихала. Как только она разглядела на ладони кровь, то сразу же подошла к забору и, сев прямо на землю, опёрлась на него спиной.       «Он не может быть сломан» - мысленно твердила себе девушка. Но, сквозь пелену мыслей, послышался нервный и, чуть ли не плачущий голосок. —Господи боже, Билли. Черт Вас тянул садиться на эту лошадь,— Мишель была рядом, и сидела на корточках (что такой даме было непозволительно),—Как Вы? Нос не сломан, Вам очень повезло, Билли.       Темноволосая ничего на это не ответила, поверив на слово. Право, кровь её не пугает. Она не маленький ребёнок, чтобы пугаться таких вещей. Это просто было неожиданно. Она отвлеклась.       Посчитав это за неловкую паузу, полагаю, Мишель, внезапно опомнившись, нашла в своей речи ошибку, что привела её в чувство стыда. —Оу, простите, Мисс О’Коннел. Я забылась в выражениях. Эта случайность,— краснея и, подавая руку Билли, чтобы та встала, скромно произнесла Питтерсон,— Все это, просто, было неожиданно.       Улыбнувшись и, вытирая с лица кровь работница ответила: —Называйте меня как угодно Вам, миледи. —Что ж, тогда, я рада, что с Вами все хорошо, Билли,— с лукавой улыбкой, и все ещё красными щеками, сказала Мишель. От нервов юная леди заламывала пальцы на руках, отчего Билли умиленно ухмыльнулась,—Как же Вы так ударились? —Я просто отвлеклась,— закусывая щеки изнутри, с запинками произнесла О’Коннел.       Её имя из уст Мишель звучит так, словно певчие птицы воспевают о любви и мире. «У неё такой невероятный голос» - думает Билли, чувствуя, как сильно она краснеет.