Трое в лодке, не считая хорька

— Антон, одевайся уже, опоздаем, — говорит Миша, кидая взгляд на часы. — Нам через двадцать минут выходить. Он застегивает рубашку, Дима рядом пытается завязать галстук, только Арбузов щеголяет в одних джинсах, будто никуда не торопится. Сидит на тумбе, болтая босыми ногами, смотрит на них с Щепиным умоляюще. — Давайте, никуда не поедем, — предлагает. — Миш, я обожаю твоих родственников, но куда круче остаться дома втроём, ну, — он улыбается, блестит глазами, когда тянет мечтательно: — Встретить новый год в постели — что может быть лучше. И у Миши на него такого — довольного и хитрющего — сил не хватает никаких. Вдруг хочется и правда забраться в постель и под бой курантов целовать этих двоих, а не ехать на дачу к родителям, где соберется их огромный Бестужевский клан. Черт, и правда ведь очень заманчивая идея! Слава богу, можно отвлечься от нее на Диму. Тот продолжает воевать с галстуком и явно ему проигрывает. Миша улыбается, глядя на него такого сосредоточенного и взъерошенного, говорит: — Давай помогу. И Щепин со вздохом облегчения соглашается. — Ты же знаешь, что галстук не обязателен, — говорит Миша, завязывая узел, и любуясь совершенно непривычным Димой. Тот кивает и выглядит в этом темно-синем костюме крайне серьезным и, что уж там, чертовски горячим. — Я хочу, — говорит он и смотрит Мише в глаза. — Сегодня мы скажем твоим, что мы втроём вместе и это… — Охренительно страшно, — вклинивается Арбузов. Дима бросает на него взгляд. — Тох, — роняет веско, и происходит чудо: Антон соскальзывает с тумбы и скрывается в спальне. Бестужев очень надеется, что одеваться, а не упасть в кровать. Дима же снова смотрит на Мишу и добавляет: — Ответственно. Это охренительно ответственно. Ну и, да, — он ухмыляется, — ссыкатно до жути. Миша и сам волнуется, несмотря на то, что стопроцентно уверен в реакции своих братьев, сестер и родителей, поэтому он ничего не говорит, а просто Диму обнимает. Тот сжимает пальцы на его спине и дышит в шею. — Ну правда, Миш, у тебя, конечно, мировые предки, но даже они могут офигеть от новости, что у тебя отношения с двумя мужиками, — Антон появляется из спальни на этот раз полностью одетым: красные носки с оленями, зелёный свитер с пряничным человечками и вишенкой на торте — красный Санта-Клаусовский колпак. Вместе с Димой в костюме они составляют странную сумасшедшую парочку, и сердце Миши сжимается от любви. Он смотрит на них таких разных и в то же время одинаковых и, кажется, от этой чертовой любви просто помирает. — Я скажу, что вы делаете меня счастливым, им этого будет достаточно, — говорит Бестужев, и голос хрипит от накатившей нежности. Эту же нежность он видит в паре глаз напротив, а ещё  пляшущих чертей. Антон с Димой переглядываются довольно, и Арбузов тянет: — А мы делаем тебя счастливым? И вот он уже рядом, обхватывает Мишу руками и ведёт губами по шее. Дима же тянет его голову к себе и целует. И вся нежность, любовь и желание быть с ними двумя — все это невыносимое, тягучее, сладкое —  накрывает Бестужева с головой. И он стонет, потому что это так хорошо, что аж больно, обхватывает Димину голову ладонью и отвечает на поцелуй, ерошит кудри Антона и вжимается в него. И совершенно, абсолютно не понимает, как это происходит: Арбузов снова в одних джинсах, и на Мишиной рубашке все пуговицы расстегнуты, один Дима по-прежнему упакован в костюм и галстук, но волосы взлохмачены и глаза совершенно сумасшедшие. Миша смотрит, как он горячо целуется с Антоном и сдается: — Ладно, остаёмся дома. Антон смеётся, победно вскидывает руки, и, расстегивая на ходу джинсы, направляется в спальню. Дима стягивает с плеч пиджак, тянется рукой к галстуку, но Миша его останавливает. — Его оставь, — просит и, глядя, на ухмылку Щепина, понимает, что это будет самый лучший Новый Год в его жизни.