Я вернусь к тебе в пору цветения

давай разрушим потолок

и будем видеть бездну звезд

читать падений их следы

♫ Flëur — Сегодня

      Уезжать из Лориэна было немного грустно. Здесь словно жил сам солнечный свет, таясь во всем, в каждом предмете, в каждой травинке и листке, в каждом цветке, в каждом перышке незамолкающих соловьев, и душа очищалась этим светом и пением птиц, даже орки пытались улыбаться Луне при встрече — или ей казалось, ибо мимика этих существ сильно отличалась от мимики эльфов и людей.       — Я хочу еще немного с ними поговорить, — сказала она Леголасу перед отъездом. Вещи синдар медленно собирались, он выбирал для Гимли и его невесты подарок, да и спешить было необязательно — гномы никогда не любили спешки.       — Что толку… хотя, поговори, — Леголас пожал плечами. — Но я буду с тобой рядом. Они только выглядят смирными.       — Но они идут на контакт… немного, — возразила Луна. — Они отвечали мне.       — Свои имена.       — Это уже что-то! Имя — чрезвычайно важно для любого разумного существа и даже для животного! Древние египтяне верили, что лишение имени человека сравнительно с проклятием, и наоборот, что, не зная тайного имени, колдун не сумеет навредить… — глаза Луны загорелись. Леголас осторожно спросил:       — Кто такие египтяне?       — Ах точно, я опять забыла, что это другой мир… это люди. Мне кажется, они были чем-то похожи на харадрим, но не служили злу. Наоборот, их цивилизация была одной из самых древних, они были очень мудрыми и их постройки существуют по сей день, — за болтовней Луны они дошли до загона. Стражи-галадрим вежливо поклонились королю Лихолесья и его невесте, открывая перед ними ворота.       — Здравствуйте! — проговорила Луна на Черном наречии, и орки, синхронно вздрогнув всем телом, повторили приветствие. Смотрели они на Луну теперь не просто с восторгом — с благоговением и ужасом.       — Откуда вы? — спросила она снова на их языке, отчего стражей перекосило.       — Нельзя, — сказал Брук. — Секрет.       — Из Мордора, — поморщился Леголас. — Никакой это не секрет.       — Вы любите Мордор? — продолжила Луна. Орки растерянно переглянулись — допрос был странным. Более чем странным, как и эллет, говорящая на Черном Наречии.       — Что? — спросил Кхан.       — Вы любите Мордор? — из-за недостаточного знания языка и неимения никаких способов его выучить, кроме как догадываться самой, Луна говорила «любите» на вестроне.       Брук почесал в затылке.       — Не понимаю, — сказал Кхан.       — В их языке нет слова «любить», — вздохнул Леголас. — Они не любят никого. Даже самих себя. Они созданы из ненависти и для ненависти.       — Но у вас же есть семья? — не сдавалась Луна. — У вас есть мать?       — Сдохла давно, — фыркнул Брук.       — Вам было от этого грустно?       — А чего? Сдохла и сдохла.       Лицо Луны стало печальным, и Леголас захотел взять ее за руку и увести от этих существ, но не решился. Видя многое через осанвэ, что она ему показывала, он понял, насколько ей важно исследовать все, что только возможно.       — А ваша? — спросила Луна Кхана.       — Еще как я родился, подохла.       — А отец у вас есть?       — Батю аккурат год назад пришибли, — сказал Брук. Кивнул на Кхана, — А вот евойный батя живой еще.       — И что вы чувствуете к своему отцу? — воодушевилась Луна.       — Да похрен мне на него. Есть и есть.       — Но вы же не хотите, чтобы его не стало?       — Пускай сдохнет, я и не почешусь. Говорю — похрен, — орк сплюнул себе под ноги.       — Видишь, — сказал Леголас на синдарине, чтобы орки его не поняли и он не испортил Луне эксперимент. — Они не умеют любить.       — Но он проявил не ненависть, а равнодушие, — Луна тоже заговорила на синдарине. — Возможно, в этом они похожи на животных, которые по мере взросления забывают, кто их дети и родители, настолько, что могут спариваться с отцами и матерями, и уж точно не испытывают к ним никакой привязанности. Они заводят собственное потомство… У вас есть жена? — снова перешла она на Черное наречие, лишь слово «жена» употребив на вестроне.       — Самка? — без перевода догадался Кхан. — А как же.       — И вы не хотели бы, чтобы ее не стало?       — Пусть дохнет, какая разница, — разочаровал ее орк. — Другую возьму, эта уже надоела. Может, сам ее гробану.       — А моя самка еще ничего, узкая, не надоела пока, — гадко усмехнулся Брук. — Если выживу, буду сутки ее иметь.       Луна поморщилась. С лица Леголаса и так не сходило выражение брезгливости.       — Дети… — почти беспомощно спросила она. — У вас есть дети?       — Откуда ж я знаю? — захохотал Кхан. — Не я же их из себя вынимаю, а самка.       — Это ее забота, — поддержал его Брук. — Как всех самок.       — Нет, я не верю! — вскричала Луна. — Не может быть у разумного существа такого отношения к матери… к жене… к детям… не может быть такого равнодушия! Неужели у вас действительно ничего не способно вызвать что-то, кроме ненависти и безразличия? Совершенно ничего? Экспекто Патронум! — неожиданно выпалила она, и из ниоткуда рядом материализовался тот самый уже знакомый Леголасу лунный кролик. От него исходила такая добрая и теплая энергетика, что все отвращение от общения с орками сходило на нет — а орки, увидев магию, вопреки надеждам Луны, не прониклись ощущениями счастья, не заулыбались, а повалились на колени, хором завопив:       — Повелитель! — и попытались целовать ей ноги. Луна отпрыгнула за спину Леголаса, развеяв Патронус.       — Повелитель! — орки чуть не рыдали. — Ты вернулся!       — Что они несут? — шепнула Луна.       Леголас не хотел этого говорить, но утаить тоже не мог.       — Саурон был магом. Как и Саруман. Как и Моргот… соответственно, они…       — Приняли меня за Саурона? — опешила Луна.       — Он может принимать разные обличья, а ты говоришь на языке Мордора и используешь магию. Им достаточно, как видишь. Они не гении.       — Но они все же восхитились мной, — задумалась она.       — Нет, — был вынужден разочаровать ее Леголас. — Они преклоняются перед тобой, но не как… в общем, ты для них — великая и ужасная, и они боятся тебя, а не любят.       — Встаньте, — попросила Луна, не выходя из-за его плеча, но орки не послушались, лишь вновь взвыв что-то приветственное и неразборчивое.       — Они безнадежны, — сказал Леголас.       — Прикажете убить их, миледи? — спросил страж. Луна быстро покачала головой:       — Нет! Просто отпустите.       Леголас хотел сказать, что лучше бы убить, но подумал, что галадрим в любом случае не дадут оркам уйти далеко, а если и дадут, то ровно до Лихолесья или Рохана, где твари нарвутся на стрелы синдар или рохиррим.

***

      На следующее утро они покидали Лориэн. Луна не успела составить книгу заклинаний, но обещала либо прислать ее с гонцами, либо заглянуть по пути обратно и вручить самостоятельно. Она все еще не могла определиться, какие заклинания стоит или не стоит включать в список, и, хотя доверилась Леголасу, делать это общим достоянием не хотелось. С другой стороны, если эльфы станут применять опасные чары только на орках… но кто может быть уверен?       Первая половина пути прошла в молчании. Леголас ехал чуть впереди Луны, справа от него — эльф по имени Рантир, слева от нее — эльф Фэатир, и больше двух воинов они с собой не взяли — в относительно спокойные времена, когда орки ослабели, можно было тоже расслабиться.       Когда они были неподалеку от врат Мориа, Леголас услышал шаги — и побледнел. Только не сейчас, великий Эру, только не сейчас, не когда с ним Луна, не когда их всего трое… Но орки сумели подобраться близко, и теперь окружали их. Десятеро урук-хаев, сопровождаемых ставшими почти редкостью тварями.       Луна приподнялась в седле, выдохнув:       — Это что, варги?       Ответить ей Леголас не успел — варги бросились на них, орки разом вскинули луки. Трое орков тут же упали замертво от стрел синдар, но одна орочья стрела мазнула Леголаса по плечу, оставив царапину — он даже не заметил, стреляя снова. Луна застыла в седле, любуясь тем, как он оттягивает тетиву, как легко выпускает стрелу, не сомневаясь, что попадет в цель, как на миг становится единым целым с мишенью, как при этом напрягаются его мускулы — она никогда не думала, что стрельба из лука может быть такой… сексуальной.       Самое время задумываться о таких вещах.       Орки набросились со всех сторон — отчаянная атака лоб в лоб, последний вероятный туз в рукаве, варги прыгнули, чтобы вцепиться зубами в горло синдар, Леголас не успел даже выругаться — но внезапно и семеро урук-хаев, и волки (их он насчитал пятеро) наткнулись на нечто невидимое, удивленно взвыв. Леголас оглянулся на Луну — та широко улыбалась.       Магия.       Действительно, она может быть и такой.       Перебить оставшихся орков при имеющемся у эльфов щите теперь не составило бы труда, но они пристрелили только двух — вдруг из зарослей вынырнули лориэнские пленники.       «Нападут», — подумал Леголас, сцепив зубы. Ему не было разницы, скольких тварей Моргота убить, стрел у него бы на них хватило, но именно эти орки были знакомыми Луны, и что, если она расстроится — потому что их пристрелили или потому, что они, зная ее, все равно пожелали ее смерти…       Но орки не напали. Синдар застыли со вскинутыми луками — все оставшиеся в живых урук-хаи повалились на колени.       — Повелитель!       Луна растерянно взмахнула ресницами, сжав поводья до побелевших костяшек. Повелитель… хотела подружиться с орками — пожалуйста. Как говорила мама, иногда находишь совсем не там, где ищешь.       В любом случае…       Она гордо выпрямилась в седле, выезжая вперед. Синдар расступились; Леголас сделал знак своим воинам не мешать ей — судя по всему, у Луны был план.       — Внемлите! — она заговорила на Черном наречии. — Ваша цель — не эльфы! Я вернулся к вам в ином облике, в иной ипостаси, и приказываю вам вернуться в Мордор! Отстройте там Ангбанд в его былом величии, отстройте Утумно, и если я буду доволен, то вы останетесь живы!       — Да, Повелитель! — орки почти затрепетали от благоговения. — Мы сделаем это!       — А теперь прочь, — приказала Луна, отмахнувшись от них, как от надоедливых мух, и если бы Леголас не успел хорошо ее узнать, он бы мог поверить, что эта девушка, если и не Темный Властелин в ином обличье, то находится на стороне зла.       Орки попятились назад, кланяясь, пока не исчезли. Варги, поджав хвосты, последовали за ними.       Луна обернулась на Леголаса.       — Никогда не думала, что буду исполняющей обязанности Темного Властелина. Не скажу, что это приятно, но опыт забавный… — она осеклась. Леголас вдруг побледнел, схватившись за плечо — все тело пронзила резкая боль, он не упал с лошади только потому, что его вовремя поддержал Рантир.       Проклятые орки продолжали смазывать свои стрелы ядом.       Первой из оцепенения вышла Луна, скомандовав:       — Уложите его! На траву… вон хотя бы туда!       Было омерзительно чувствовать себя беспомощным и быть таковым на самом деле; Леголас не смог спешиться сам и его почти сняли с лошади Рантир с Фэантиром. Луна птицей слетела с седла, опустилась на колени рядом с лежащим — она не выглядела напуганной или расстроенной, скорее — очень сосредоточенной.       Когда Леголас был еще совсем юным, он часто представлял, как умрет, и в этом моменте над ним обязательно должна была плакать прекрасная эллет, а он бы прощался с ней, пытаясь в последние минуты жизни успокоить ее горе, но прекрасная эллет не плакала, а быстро выхватила свою продемонстрированную еще в начале их знакомства сумку, открыла ее и скомандовала:       — Акцио, безоар!       В ее руку прыгнул сморщенный гадкий камушек, от одного вида которого становилось противно.       — Открой рот, — сказала Луна.       Ему придется это съесть?.. Но лучше съесть какую-то дрянь, чем умереть, так что Леголас послушно открыл рот, и Луна вложила безоар на его язык. На удивление, вкус не был гадким — вообще никакого вкуса.       Почти сразу стало легче — в голове просветлело, мир перед глазами перестал кружиться, исчезла тошнота, сердце забилось ровно и уже через минуту Леголас понял, что смерть от орочьего яда ему не грозит. Луна тоже это поняла, вздохнув с таким облегчением, что он понял — пусть эллет и не рыдала над ним, внутренне она вправду была ужасно напугана.       Не обращая внимания на воинов-синдар, Леголас обнял Луну — ужасно хотелось ее поцеловать, но прилюдно он пока бы на это не решился, да и во рту до сих пор был камень, поэтому просто прижал ее к себе как можно крепче, зарываясь носом в волосы. Рантир и Фэатир тактично отвернулись.       — Безоар уже можно выплюнуть, — сказала Луна. — Стой, не выбрасывай, дай сюда! — остановила она Леголаса, который собрался выбросить камень в траву.       — Но как же… — растерялся он; воспитание не позволяло вручить девушке что-то, что было испачкано слюной. Луна поняла суть его замешательства, шепнула что-то, что Леголас не разобрал, и камень мгновенно стал снова сухим. Тогда Луна забрала его и аккуратно вернула в сумочку, пояснив:       — Это универсальное средство от любого яда. Редкое, им не разбрасываются. Тебе лучше?       — Да, — Леголас пошевелил раненым плечом — боли не было. — Все прошло… спасибо! — искренне поблагодарил он.       — Спасибо, — произнесли и Рантир с Фэатиром, учтиво поклонившись — Луна спасла жизнь их королю, соответственно, помогла всему Лихолесью.       Луна покраснела.       — Спасибо не мне, а безоару… и оркам с их искаженным восприятием мира, — пробормотала она. — И моему преподавателю Зельеварения. Каким бы он ни был, а превосходно умел подать материал, хотя большинство студентов считали иначе…

***

      В сумерках они прибыли к Вратам Мориа — или, скорее, теперь королевство гномов снова стоило называть Казад-Дум. Завалы расчистили, вместо старых падубов высадили новые, из скальной стены снова бил Каскадный фонтан, и неизменным остались лишь рисунки и надписи, медленно засеребрившиеся, когда взошла луна.       — Мерлин великий, — прошептала Луна, глядя на то, как проявляются знак дома Дурина, семиконечная звезда Дома Феанора, Древо Эльдар и знакомая Леголасу надпись, которую они некогда долго не могли расшифровать.       — Это итильдин, — сказал он. — Металл, который виден только при лунном свете.       — Да, я читала, — кивнула Луна. — Но один раз увидеть в сотню раз лучше, чем сто раз услышать. Очень красиво… А эта надпись — пароль?       — Да, — улыбнулся Леголас. Так как гномы не выходили им навстречу, хотя не могли их не заметить, он решил, что Гимли хочет проверить его память, и с удовольствием бы сам открыл врата, но было очень интересно, насколько быстро разгадку поймет Луна.       Она спешилась, подошла к вратам, еще раз осмотрела их, и певуче проговорила:       — Mellon!       Двери распахнулись, подобно дверям в волшебную сказочную сокровищницу, и гостям открылась не прежняя жуткая темнота, а приятный полумрак. Лошадей они оставили снаружи — неподалеку были поляны с изобилием травы, а гномы непременно присмотрели бы за безопасностью коней. Ступеньки — и те стали ниже и намного удобнее для подъема.       До поры никто не встречал их; Леголас почти начал волноваться, не откопал ли Гимли еще одного балрога, но в зале, где когда-то они нашли свидетельства о смерти Балина, Гимли наконец вышел к гостям навстречу — и сколь же разительно он изменился! Другом Леголаса стал относительно юный, забавный и смешной гном, но теперь никто не назвал бы сына Глоина смешным. Он стал величественным, гордым, приобрел королевскую осанку, и поприветствовал Леголаса по всем правилам гномьего гостеприимства — а потом громко расхохотался и сгреб эльфа в крепкие дружеские объятия, закончив официальную часть встречи.       — Задушишь! — со смехом вскричал Леголас, но отпустили его не сразу, и он тоже с удовольствием обнял гнома.       — Идем, я покажу тебе все сокровища Мориа… нет, Казад-Дума! — торжественно провозгласил Гимли, отпуская друга. — И для начала самое главное сокровище…       Свита гномов расступилась, и вперед шагнула… будь у Леголаса меньше такта, и он обязательно бы ляпнул что-то глупое или шокированно распахнул глаза, потому что гномьих женщин представлял иначе — думал, что они ничем не отличаются от мужчин, кроме как естественным различием, позволяющим одним зачинать, а другим рожать детей, но представшая его взору гномка была безбородой, женственной, пухленькой и очень милой. Красивой ее не назвал бы ни один квенди, но она была, несомненно, хорошенькой.       — Госпожа Киннди, — Леголас учтиво поклонился, целуя ее руку, отчего Киннди смущенно покраснела. — Счастлив познакомиться с вами.       Наблюдая за сценой воссоединения друзей и знакомства с невестой Гимли, Луна совсем забыла, что ее тоже полагалось представить, и не просто так, а невестой Леголаса — Мориа восхитила ее. Подземное королевство, множество коридоров, украшения на стенах из самых разных камней, известных ей и неизвестных, и гномы — настолько не похожие на гномов и дварфов ее мира…       — Я тоже хочу представить тебе главное сокровище Лихолесья… нет, Эрин Ласгален! — не менее пафосно, чем Гимли, произнес Леголас, взяв Луну за руку. Рантир и Фэатир, стоящие впереди нее, отошли в стороны. Луна моргнула, возвращаясь в реальность.       — Только не говори, что ты тоже решил жениться! — громовым басом расхохотался Гимли. — Во всем мне подражаешь, да? Но шутки в сторону, — он шагнул к Луне, мгновенно становясь тем величественным королем, который их встретил, и поцеловал ей руку. — Счастлив познакомиться с вами, миледи.       — Итилиэль, — сказал Леголас. — Это леди Итилиэль, дочь Эльмо, жемчужина Альквалондэ и моя невеста.       — Очень приятно, — сказала Луна.       — Что же я так долго держу вас на пороге? — Гимли хлопнул себя по лбу. — Скорее в пиршественный зал, там уже накрыты столы!

***

      Длинные столы большого зала с высокими узорчатыми сводами ломились от разнообразия кушаний и напитков. Гимли с Киннди и Леголас с Луной уселись во главе стола, и как только они сели — как из ниоткуда заиграла музыка. Не похожая на нежные мотивы эльфийской, более веселая и энергичная, но не менее прекрасная.       — Гномьи менестрели, — гордо сказал Гимли. — Ну, рассказывай! Как у тебя дела? Каково быть королем?       — Сложно, — честно ответил Леголас. — Но я стараюсь, как могу. А ты? Вправду вернешь Мориа имя Казад-Дум?       — Еще немного — и верну, — решительно сказал Гимли. — Может, по-хорошему, стоило бы новое имя дать, но старое уж больно звучное и… правильное, что ли.       — Понимаю, — кивнул Леголас. — У меня так же.       Они болтали ни о чем, ели, пили, слушали музыку; Луна почти все время молчала, как и Киннди, но если гномка, судя по ее виду, стеснялась, то Луна была поглощена созерцанием, сбором новой информации до мельчайших деталей и анализом полученных данных. Острый слух фейри позволял ей различать слова в беседах гномов, выцепляя из контекста важное, и к концу ужина Луна знала достаточно для первого впечатления о подземном королевстве.

***

      Когда ужин закончился, гостей проводили в приготовленные для них покои — уютные спальни с мягкими кроватями, где приятный полумрак создавал сонную атмосферу, и где спать было бы идеально, если бы не…       — Кхм, — сказал Леголас, — извини. Я не подумал.       Луна села на единственную кровать и провела ладонью по покрывалу.       — Все правильно, — сказала она. — По всеобщему убеждению, жених и невеста, так же, как муж и жена, спят в одной постели.       — Я буду спать на полу, — решил Леголас.       — Подожди, — тихо проговорила Луна. — Знаешь, я… я много об этом думала. Особенно после того, как мы поцеловались. И мне было бы очень интересно… узнать, как это.       Леголас потер переносицу.       — Это не научный эксперимент. Это очень важный шаг. Практически за грань, откуда нет возврата.       — Я знаю. Это высшая степень доверия. Единение душ одновременно с единением тел, некий взрыв эмоций… Но только если с тем или той, кого любишь.       Сев рядом с ней, Леголас дотронулся до ее ладони.       — Ты меня любишь?       — Да… или… я не знаю, — Луна закрыла лицо руками. — Даже если люблю, на самом деле не имею права привязывать тебя к себе, потому что я все равно вернусь домой, я все равно найду способ, сейчас или через сотню лет, я вернусь!       — Луна, — Леголас взял ее за руки. — Я и так уже привязан к тебе. Это решение моего фэа и мой выбор.       — Тогда… — она прикусила нижнюю губу. — Может…       — Если честно, — сказал Леголас, — я тебя до невозможности хочу. И, если можно…       — Сначала надо раздеться, да? — спросила Луна.       — Только не говори, что ты ничего об этом не знаешь, — на миг Леголас испугался. Быть первым у девушки — одно, быть первым у девушки, которая никакого понятия не имеет о физической любви — другое.       — Конечно, я знаю. Я могу перечислить, из чего состоит каждый половой орган, что испытывает при оргазме как женщина, так и мужчина, как происходит зачатие и многое другое, но это же наука. Сухая анатомия, набор данных… что ты делаешь? А, да, точно…       Леголас пробежал пальцами по ее спине, развязывая платье и вызывая у Луны смешок от щекотки. Отстранился, чтобы расстегнуть свой камзол, пока она возилась с оставшимся завязками на юбке. Голубая легкая ткань скользнула вниз по ногам, обнажая тело, и Леголас задохнулся от восхищения — он знал, что Луна прекрасна, но не подозревал, что она настолько сексуальна.       Они стояли друг напротив друга — Луна полностью обнаженной, Леголас — все еще в штанах. Нужно было наконец решаться на большее, и, может, с другой эллет он бы и решился, может, если бы Луна на самом деле была дочерью Эльмо, все произошло бы уже давно, еще в Лихолесье, но Луна была Луной.       Он сделал шаг к ней, и одновременно — она к нему, словно они были двумя отражениями в зеркале.       — Ты такая… — вздохнул Леголас, не зная, как продолжить.       — Я не думала, — сказала Луна, — что у тебя есть шрамы.       Леголас опустил глаза на след на груди. Какая-то часть его запаниковала — что, если для Луны это некрасиво и отталкивающе?       — Почему? — спросил он.       — Потому, что ты умеешь исцелять и исцеляться. Хотя иногда шрамы специально оставляют — на память, — Луна коснулась тонкой красноватой полоски на бледной коже, прочертила пальцами сверху вниз, и такое простое невинное с виду действие оказалось настолько интимным, что возбуждения своего Леголас уже скрыть не мог.       — Можно сказать, что это на память, — хрипло сказал он. Решившись, притянул ее к себе за талию, и Луна сама прижалась к нему — грудью к его груди. Теплая, мягкая и пахнущая чем-то пряным и свежим — так пахнет лунный свет и воздух другого мира.       — Дай, я… — зацепив пальцами края его штанов, Луна потянула вниз. Леголас закрыл глаза, когда она дотронулась до него.              — Ложись, — сказал он.              — Да, наверное, надо лечь, — серьезно согласилась Луна, отступая к кровати. Леголас не выдержал и аккуратно толкнул ее спиной на простыни, нависая сверху.       — А дальше…       — Нас никто не торопит, — сказал он, касаясь поцелуем ее шеи, медленно спускаясь губами к острым ключицам. Луна затрепетала, издав тихий стон, когда Леголас обхватил ладонью ее грудь, вторую накрыв губами.       — Действительно, это чувствительная зона, — пробормотала она. — Очень, очень чувствительная… ах!       Леголас обвел языком вокруг ее пупка, двинувшись ниже. Развел ее ноги, и его длинные волосы пощекотали ее бедра.       — А это… самая… чувствительная… зона, — после каждого слова Луна шумно выдыхала. — Со мной… такое… впервые… черт… и… какая… хорошая… идея… выписывать… языком… буквы… на квенья… а-а!       Леголас прижался лбом к ее колену, переводя дыхание.       — Восхитительно, — Луна накрыла лицо рукой. — Я думала, мне будет ужасно стыдно. Или, что я буду думать только о банальной анатомии, что еще хуже. А мне не стыдно. И я… в общем, если ты… как бы выразиться…       — Если я… войду?       Луна кивнула. Леголас поднялся выше, устраиваясь между ее разведенных ног.       — Может быть больно, — предупредил он.       — Может и не быть, это сугубо индивидуально, то, что в первый раз девушка обязательно испытывает острую боль и у нее идет много крови — стереотип, хотя можно быть действительно и острая боль, и кровь, но не у всех… а-ах!       На этот раз желание все уточнять и объяснять вне зависимости от необходимости помогло — пока Луна говорила, Леголас слушал только ее голос, не разбирая отдельных слов, и медленно вошел. Замер, ожидая — вдруг ей станет больно?       — Ух ты, — сказала Луна.       — Тебе хорошо?       — Двигайся, — попросила она. — Мне прекрасно.       Леголас тягуче толкнулся внутрь, еще раз и еще. Ускоряться слишком рано не хотелось, заканчивать все слишком рано не хотелось — хотелось всегда быть в ней.       Подняв руку, Луна стянула завязку с его волос, и те хлынули по плечам платиновыми волнами. В свою очередь поцеловала его в шею, провела ладонью по широкой спине.       — Быстрее.       Он ускорил движения, наращивая темп — но постепенно. Это походило на танец, медленный танец во время праздника Врат Лета. Их волосы смешались, как лунные лучи, и на вкус Луна была такой же, как и пахла — неповторимой.       — Я… я сейчас, — простонала она, и лишь когда ее тело задрожало, Леголас позволил себе тоже напрячься и расслабиться, изливаясь горячим семенем на простыни. Прижался лбом к ее лбу, слыша, как бьется ее — и его — сердце.       Точка невозврата была пройдена, и почему-то теперь, только теперь Леголаса охватил страх — иррациональный и необъяснимый. Он поднял голову, до того спрятанную на плече Луны, заглянул ей в глаза — она смеялась, радостно и с облегчением.       — Не подумай ничего, — объяснила Луна. — Просто я очень рада, и мне очень хорошо, никогда еще не было так хорошо…       — Мне тоже, — сказал Леголас, целуя ее и ловя губами ее смех.       «У тебя будут звезды, которые умеют смеяться!»       Нет, подумал он. Нет. Никаких дурных предзнаменований.       Не сегодня.