Днём не видно звёзд

И её мучил вопрос: принесёт ли мне счастье её любовь, не осложнит ли

она моей жизни, и без того тяжелой,

полной всяких несчастий?

Антон Чехов, «О любви».

***

      Вкус обычной жизни попал на язык и показался почему-то даже диковинным. А пока они в штаб-квартире в Тросте, можно и вовсе пожить на широкую ногу и потратить хоть часть жалованья, которое им исправно платили. Всё наконец-то закончилось. То есть не всё. Леви уже несколько раз сказал им, что при следующей встрече с Райнером, Бертольдом и их шайкой — сразу нужно всех убить. Лея хорошо чувствовала, что самое страшное только впереди. Стену Марию отвоевать только предстояло. Месяц бежал за месяцем, немного однообразно, конечно — но лучше так, чем постоянно трястись за свою жизнь. Жан начал шутить, что Лея с Микасой держат в страхе весь Разведкорпус, стоило Лее пару раз на тренировках бросить его через прогиб. Хотя такой уж сильной Лея себя не чувствовала. Сильнее Жана, но не сильнее Микасы. Достаточно, чтобы постоять за себя.       После битвы в пещерах Рейссов они узнали много нового. Чего только стоили светящиеся кристаллы, которые освещали помещения не хуже свечей и керосиновых ламп. А ещё теперь Эрена стали в два раза больше мучить, проводя эксперименты с укреплением. Хотя ему полезно будет. Благодаря этому появилось новое оружие против титанов, которое установят у ворот каждого города. «Адская гильотина» — как её звала Ханджи, поможет убивать титанов без вступления в бой. А Эрену всё неймётся, лишь бы побыстрее пойти к Шиганшине.       Лее теперь частенько приходилось кого-то лечить. Ханджи сказала, что это «набивание руки». Может ей всё-таки не понравилось то, как Лея зашила её плечо после битвы с ребятами Кенни. Зато теперь Лея обзавелась своей небольшой аптечкой, которую сделали для неё под заказ. Это был кожаный пояс, в нём отделение для игл и бинтов и несколько отделений для скляночек со спиртом, какой-то обезболивающей мазью и отваром трав на всякий случай. А склянки эти из такого толстого стекла, что хоть нарочно бей их об камни — не разобьются, даже, может, и царапинки не будет. В Промышленном городе и правда творили чудеса. Лея до сих пор удивлялась сверхпрочной стали, которую поставляли оттуда для УПМ, но эти банки поразили её даже больше. В общем, теперь она врач, который может всё. Или почти всё.       Недавно они с отрядом были у Хистории в приюте, помогая. В газетах писали про реформы Подземного города, но Леви, иногда позволяя себе сказать пару колких слов о действующей власти, отметил, что это вряд ли принесёт много пользы. Хистория правда стала лицом власти, а не непосредственным её источником. В приюте в глуши она чувствовала себя как рыба в воде, снова казалось такой же живой и энергичной девчушкой, какой была Криста Ленц. И всё-таки… она многое пережила, и это не могло не оставить на юном и нежном лице своего отпечатка. Смотря на неё во время официальных приёмов, облачённую в мантию и с короной на голове, Лея с трудом верила, что та же самая девушка смеялась с ней в столовой в училище. Такой сдержанной и отстранённой она была.       И пока Лея в перерывах между бесконечной беготнёй в этом приюте плевала в потолок, ей в голову пришла кое-какая идея. Но для этого нужно было вернуться в штаб, тайно пробраться на склад с оборудованием и провернуть там своё секретное дело. Пока не хотелось делиться этим с кем-то, Лея приберегла идею на потом.       После возвращения в штаб им сказали отужинать. Теперь тут были ещё и ребята, которые недавно перешли в разведку. Среди них был и Флок, и… Марло? Удивительно, но без Хитч. И чего Горшок у них забыл? — Я так скажу. Веселятся сейчас только те, кто только что к нам перешёл и ещё не был в реальном бою, — донельзя серьёзный Жан глянул прямо в глаза Марло, сидящему напротив от него. Лее как-то некомфортно от этого чудика за общим столом. Только она привыкла к Эрену, а тут ещё один. — Ой, да ладно, а ты у нас прожжённый вояка, а, Жанни? — обернулся на него Флок, сидящий за соседним столом. — Не называй меня так! — рыкнул Жан, мигом выскочил из-за стола и схватил Флока за грудки.       Лея обернулась на рыжего новобранца. Флок был с ними в кадетском, а потом ушёл в Гарнизон. Теперь почему-то вернулся. Ха… наверное, в Гарнизоне кормили плохо, вот и прибежал, обжора. Задиристый индюк, но сейчас он точно полез туда, куда не нужно. Жан никому не позволял с собой фамильярничать, поэтому все прочие, кроме Леи, при попытке его подколоть встречались с взрывной реакцией. — В сравнении с вами ребята — да, — Лея попыталась угомонить Жана, когда он выпустил Флока из цепкой хватки и отступил. — Как только вы увидите титана — сразу напрудите в штаны и убежите. Знаем мы таких! На словах ещё как храбритесь, а на деле… — она театрально закатила глаза, чем заставила Флока, что и так заметно прибалдел с реакции Жана, скривиться. — Да что с вами такое? Ладно вам, мы же все из сто четвёртого, времени-то немного прошло. К тому же, веселимся не только мы. Сейчас весь народ ждёт возвращения Марии, — он натянул горделивую улыбку. Кажется, Флок даже ночью не снимал новой униформы. — Да неужели? — Лея выгнула бровь. Знакомое раздражение вскипело внутри. Уж больно Флок был похож на Имир, и ей почему-то захотелось сказать ему пару колких слов, хоть он почувствовал себя униженным. Потому что шанс отомстить Имир ей так и не выпал.       Никто из сидящих за столом Леи и Жана в перепалку не вступил, но большинство было ощутимо на их стороне, поэтому теперь во Флока полетели молчаливые осуждающие взгляды. — Что за лица? — Флок посмотрел по сторонам, но не нашёл поддержки, что заставило его поджать голову к плечам. — Что такого за это время… с вами случилось? — он окончательно сдался. — Жизнь. Пока вы прохлаждались в Гарнизоне, мы боролись с титанами за стенами и хоть как-то помогали человечеству. Если хочешь остаться в живых, то поменьше чеши языком и строй из себя не пойми кого. Вспомнишь мои слова, когда придёт время, — едва Лея договорила, как на Флока устремилась пара взглядов из-за его же стола. Это поставило его в ещё больший ступор. — Л-ладно, — выдавил из себя он, схватил со стола тарелку с чашкой и со своими дружками отправился восвояси.       Лея отвернулась обратно, прыснув со смеху. Так ему и надо. — Какой о-о-острый язык, — Жан шутливо толкнул Лею в плечо.

***

— У меня голова кругом идёт.       Приятно было повторять ритуалы, ставшие традицией. Лея сидела сидит под деревом недалеко от штаба, а рядом устроился Армин. Им всё менее и менее неловко оставаться наедине, даже… приятно. Вообще Лея, сделав выбор в пользу Армина, очень жёстко отлынивала от работы. После их поездки с майоркой Ханджи в кадетское училище, чтобы поговорить с Кисом Шадисом, Лее нужно проверить всех лошадей. Но было та-а-ак неохота, что она предпочла сделать вид, что забыла. — Он сказал, что слышал гром в том лесу, куда господин Йегер увёл Эрена. А когда Шадис нашёл его, Эрен был уже один… — Армин задумался. — Думаешь, что Эрен съел отца? — Лея прищурилась. Многое из недавно узнанной разрозненной информации только предстояло подставить в общую картину, чтобы стало что-то понятно. — Да, — Армин рвано выдохнул. В голосе чувствовались устойчивые нотки усталости. — Он каким-то образом превратил Эрена в титана, дав ему себя поглотить… так он получил Атакующего. Если опираться на прошлые сведения, то силу титана можно передавать. Получается, что сосудом является не только Эрен? И передают силу титана путём поглощения предыдущего носителя, — длинные пальцы сминали плотную ткань тёмно-зелёного кителя.       Лея поймала себя на странном чувстве, будто бы… ей хотелось разделить усталость Армина, чтобы облегчить его ношу. Она отвела взгляд в сторону, рассматривая ещё сочную зелёную траву. Наверное, так поступают друзья, верно? Ещё более странным было то, что Лее хотелось проводить с Армином ещё больше времени, хотя они и так виделись буквально каждый день. В системе взглядов командования это бы определялось как проявление фаворитизма и слабости… тем более, в свете надвигающейся операции. Лея одёрнула себя, постаралась задавить эти инородные ощущения. Позволить себе испытывать что-то подобное она не могла. — А Шадис всё равно глупо поступил. Особенный ты, не особенный… мне кажется, особенным человека делают поступки и отношение к нему других людей, а не что-то извне, — взгляд Леи скользнул на весело журчащую горную речку неподалёку.       Госпожа Йегер, мама Эрена, сказала Шадису, что Эрен особенный потому, что родился. Лее претила мысль о том, что этот короткий гад правда особенный. Его даже титаном сделали насильно! И на самом деле он ничего из себя не представлял, а его дурость росла с невероятной скоростью. Нашёлся тут избранный! Мысли об Эрене постоянно злили Лею. Ему доставалось незаслуженно много внимания, его так обхаживали и лелеяли просто потому, что он титан? Может, кто-нибудь с данными покруче смог бы лучше раскрыть потенциал Атакующего? Они даже не рассмотрели такую возможность, а просто приняли его способности как данность. Эрен то, Эрен сё… у Леи скоро глаз задёргается. Главный герой, вы посмотрите на него!

***

      Время пролетело слишком быстро. До операции осталось два дня. Вернулось чувство страха, сосущее под ложечкой ощущение мрачной неизвестности, которая ждала впереди. Лея никогда не была на тех землях. Она не видела тех ужасов, что произошли в Шиганшине в сорок пятом. Она никогда не думала о том, как бы выжить. Пока кто-то умирал от голода или сгнивал в титановых пастях в борьбе за право на жизнь, Лее это право давалось просто так. И вина за это, конечно, не на ней… просто иногда странно было слушать рассказы товарищей в столовой о всяком. Как Армин с Эреном убегали от Полицейских потому, что украли у них булку хлеба для Микасы, или как Ханне Динамайт пришлось уже в десять лет с тряпкой ползать на карачках за крошечные деньги, потому что нужно было прокормить младшего брата.       После июньского разгрома и до сентября в Тросте постоянно велись реставрационные работы. Бродя по торговым улочкам вместе с Жаном, Лея заметила, что всё вокруг было как-то непривычно и… чуждо. Словно город отторгал их, был настроен максимально враждебно. Толпа, шумная и душная, как большой организм, словно прожевала её и выплюнула. И Лее было обидно. Да, просто обидно за то, что даже на Родине она почувствовала себя чужой. — Мне кажется, что мне в спину кто-то смотрит, — Лея поёжилась, разглядывая попутно самые разные прилавки со всякой одеждой.       Не в силах больше терпеть, она обернулась. Торговые улицы в середине дня забиты людьми, но парочка, что шла за Леей, почему-то отличалась. Девушка в белой рубашке и брюках, волосы цвета как у Леи, кажется, забраны в хвост. Парень рядом чуть повыше. Весь в сером, тело почти полностью скрывает что-то похожее на балахон. У него коричневые длинные волосы. Едва заметив, что Лея обернулась, девушка развернулась в сторону парня, встала на месте. — Не обращай внимания, — Жан взял Лею за локоть, отвёл в сторону. — Пойдём-ка.       Странное ощущение внутри пропало только тогда, когда не менее странная пара скрылась из виду. Ладно, стоит вернуться в реальность. Нужно найти что-то из одежды себе, и лучше, конечно, ещё и Жану. Но, зная его привередливость, они тут проторчат до конца дня. — Эта почём? — Лея ткнула пальцем в белую водолазку. — Три тысячи, — спокойно ответила миловидная продавщица. Жан вылупился на Лею. — За три тысячи я тебе сам сошью, — зашептал он подруге на ухо, хотя Лея не спешила уходить от прилавка. — Ой, Жан, отвянь-ка, — фыркнула Лея в ответ. — У меня ещё есть деньги, я всё жалование на сигареты не спускаю, в отличие от некоторых.       Платили в разведке меньше, чем им обещали, но всё равно больше, чем в том же Гарнизоне. Но питание и прочие расходы оплачивались из казны, поэтому грех жаловаться, как говорится. — Э, я вообще-то ещё маме откладываю! — цокнул Жан. — Мы ещё вернёмся, отложите на час, пожалуйста, — Лея повела Жана дальше по рядам.       Отойдя от прилавка, Жан снова начал причитать, что это всё слишком дорого, пока его взгляд не зацепился за роскошный пиджак на витрине какой-то лавки. Он сразу же потянул Лею туда. — Отдай мне лучше эти деньги, я тебе сама сошью, — когда они зашли в лавку и стали рассматривать ассортимент, Лея ткнула чуть ли Жану не в лицо ценник в десять тысяч. — Да ладно тебе, я только примерю! — Жан схватил вешалку с понравившейся моделью и полетел в примерочную, отгороженную от основного зала небольшой шторкой. Судя по тому, как всё вокруг сдержано, место явно не для бедных. Впрочем… они уже и не бедные. Незаметно для Леи, Жан прихватил ещё и рубашку с брюками.       Пока Жан переодевался, Лея ждала его у примерочной. У неё скопилось около двухсот тысяч… не так уж и много, учитывая, что за последнее время цены поднялись. Но ещё учитывая, что жалованье им выдали только за четыре месяца, это уже приличная сумма.       Отодвинув шторку, Жан показался Лее, крутясь и рассматривая себя в зеркале. Признаться, костюм сидел на нём и правда хорошо. — По штабу только в таком и щеголять, — Лея прыснула, сложив руки на груди. — Ну, хочется же иногда выйти! Вот отвоюем Марию, так вообще заживём! А если Хистория будет приёмы устраивать, мне в чём идти? Я свои прошлые штаны уже до дыр затёр. И вообще, мне, может, хочется немного… — Жан умолк, с наидовольнейшим лицом продолжая любоваться отражением в зеркале. — Выпендриться, — хмыкнула Лея. — Ой, отстань, — невероятно удовлетворённый Жан теперь, кажется, во всем бы согласился с Леей, даже скажи ему, что он полный дурак, и вообще Эрен лучше. — А сидит неплохо, — Лея прошла в небольшую комнатку, где крутился Жан. Она вся была уставлена светящимися кристаллами, да так, что даже немного слепило глаза. Лея поправила лацканы пиджака, вывернула карманы, пригладила какой-то пёстрый платок в нагрудном кармане. — Спасибо, мам, рад, что ты оценила, — Жан хихикнул в кулак. — Вот вернёмся в штаб, все рты пооткрывают! Беру всё! — крикнул Жан продавцу, выставив Лею из примерочной и задёрнув шторку.       Выйдя из лавки с огромными пакетами, Жан уже, кажется, совсем позабыл и про водолазку за три тысячи, и о том, что в одном магазине оставил половину месячного жалования. Но Лея всё-таки притащила Жана к той лавке. Он, правда, уже не стал возражать против покупки во второй раз.       Погода испортилась. Тучи заволокли небо, кажется, кое-где даже заморосило. Разгулялся ветер, делая улицу ещё более мерзотной.       Почти дойдя до конца улицы, Лее бросился в глаза один прилавок. На нём в одной стопке лежала чёрная рубашка и бордовые брюки. Она сразу встала на месте, разглядывая вещи. — Это судьба, надо брать, — Жан проследил за взглядом подруги, начиная на бирках выискивать размер Леи.       А она даже с места не сдвинулась. Только всё смотрела на сочетание цветов, слишком больно отпечатавшееся в памяти. Слишком больно было смотреть на добротный шрам на бедре, вспоминать едкие слова, когда-то брошенные в её сторону в порыве неудержимого гнева… хоть она и знала, что все эти оскорбления необъективны, сотню раз успела всё обмозговать и рационализировать, иногда всё ещё было как-то гадко.       Назвать их отношения любовью было нельзя: он почти никогда не относился к ней как к возлюбленной, редко обнимал и никогда не целовал. Только вначале всё было красиво: и цветы, сорванные с клумбы, и тайные свидания ночью возле казарм, когда страшно было издать лишний звук, который мог бы услышать Шадис. А потом всё закончилось, но только не привязанность.       Любовь — это же не про кровь, не про войну и не про потери. Она так думала.       Из мыслей вырвал голос Жана. Примерить что-то надо.       Он вручил ей нужный размер, и Лея на ватных ногах шагнула за какую-то шторку в глубине прилавка. Быстро переоделась на какой-то дощечке.       Она должна отпустить.       Стала разглядывать себя в зеркале, только рубашку не застегнула. Волосы уже прилично отросли, за пару месяцев сформировав целое каре. Но его никак не соберёшь в причёску, только если за уши заправить. Были бы они ещё подлиннее… была бы причёска мамы. По спине пробежался странный холодок. Лея приблизилась к зеркалу, в потёмках стала рассматривать каждую черту лица.       К своему ужасу она поняла, что стала забывать, как выглядела мама. Её же больше нет. Совсем нигде нет. Ни дома, ни в гостях у госпожи Кирштайн, ни в лице Леи. Из отражения в зеркале на неё смотрела совсем ругая девушка. Неужели Лея и правда… такая? Осунувшаяся, с усталыми глазами и до странного взрослая.       Глубоко вдохнув, Лея ещё раз пристально посмотрела в свои зеркальные глаза. Она это она, какой бы она не была. Ей даже захотелось снова увидеть в себе маму, чтобы на мгновение почувствовать присутствие близкого где-то рядом. Но в зеркале совсем ничего. Только Лея. В мыслях всплыли слова мамы, сказанные, как Лея поступила в кадеты. — Сама не понимаю, как это я тебя беру и отпускаю туда, — она потрепала Лею по голове. — Будет страшно, Лея. Запомни. Но ещё помни, что где бы я не была, я всегда буду рядом, вот тут, — она взяла руку Леи в свою и положила её девочке на сердце.       Я всегда буду рядом.       Как-то неосознанно Лея снова положила руку на сердце, затаив дыхание. Совсем не так, как солдаты отдавали честь. Честь — формальность. А вот от одного касания, в которое вложен смысл, по руке сразу прокатилось едва ощутимое тепло, немного покалывая кончики пальцев. Мама рядом. В горле сразу же поднялся ком, будто специально выдавливая слёзы. Тепло расползлось по всему телу. Даже жарко.       Мама. — Чего ты там так долго? — Жан нетерпеливо одёрнул шторку. Ему предстала Лея в незастёгнутой рубашке, под которой не было ничего, кроме белья, ещё и с невероятно страдальческим выражением лица, предвещающим только безудержные слёзы. — Э, ты чего? — недовольный голос в мгновение смягчился. Жан шагнул в и так тесную коморку, задёрнул шторку. — Что такое? — он бесцеремонно взял лицо Леи в свои ладони, смотря почти сверху вниз.       Пожалуйста, только не сейчас. Под ладони Жана стекли несколько слезинок. Лея держалась из последних сил, делая вид, что всё хорошо. — Мама… — всё, что получилось сказать. Едва услышав эти четыре буквы, Жан как по команде прижал Лею к себе, пряча её лицо в плечо. Из-за разницы в росте ему оставалось обнимать Лею за голову.       А она снова приросла к полу. Тактильность никогда не была проблемой в их дружбе, и тепло тела Жана сейчас ощущалось самым нужным, самым важным в мире теплом. От его кожи тянуло чем-то древесным, с едва уловимыми сладкими полутоном. А ещё детством, тем самым детством, когда всё было хорошо. Когда она была ещё выше Жана ростом, когда никакие обстоятельства не могли разлучить их ни на минуту. Лея сцепила кольцо рук вокруг торса Жана. Её мама его очень любила, но каждый раз при нём почему-то немного печально смотрела на госпожу Кирштайн. Хотя всё равно Жан в их доме был всегда желанным гостем.       Друг детства — как оно? Лея помнила Жана маленьким и пухлым шариком. Помнила донельзя храбрым, когда они пошли записываться в кадеты и донельзя испуганным на том плацу, где они вступили в Разведкорпус. Он же всегда была с ней, всегда помогал разделить горе и радость. А она не смогла — её не было рядом, когда умер Марко, и Жан остался один, без половинки. Да, все вокруг постоянно называли Лею и Жана близнецами, и оба будто бы даже могли чувствовать друг друга на расстоянии. Правда, июнь пятидесятого года разбил вдребезги обе половинки. — Не смей умирать, Лейка. Даже не думай, — голос Жана дрогнул, он прижал Лею ещё ближе, ещё крепче.       Стук двух усталых сердец слился в унисон. Вокруг тесно и душно, но им не важно. Мир сжался до этой самой коморке, сжался до них двоих. Снова, как в детстве. — Я ж не смогу без тебя. Никому больше не доверюсь, — зашептал он.        Короткое «И я» сорвалось с губ. Пальцы цеплялись за его рубашку на спине, плечо впитало несколько солёных капель. — Ну всё, всё, — собравшись с мыслями, Жан отстранился и натянув лёгкую улыбку, принялся застёгивать рубашку Леи. — Спасибо, мам, — ей совсем не неловко, ни капли. Наоборот, даже как-то спокойно.       Приведя Лею в порядок, он одёрнул шторку и шагнул назад, дав ей посмотреть на себя при адекватном освещении. И снова из зеркала смотрела совсем другая девочка. Хотя брюки и рубашка сели так же, как те. Лея гордо задрала нос, упёрла руки в бока. — Надеюсь, что Сэм уже давно помер на своих полях, — она прищурилась, наморщила нос. Она хоть чего-то добилась, в отличие от Сэма, который вылетел из училища, как пробка из бутылки. — А то. Ну что, берёшь? — Жан трепетно разглядывал отражение Леи в зеркале. — Ага. Вообще-то сочетание цветов красивое, так что пусть будет. А Сэм пусть идёт… — Лея беззвучно, одними губами проговорила хорошо знакомое Жану ругательство, отчего он хихикнул.

***

      Вернувшись к вечеру, Жан с Леей тут же натянули обновки и отправились в столовую на ужин. — Сегодня особый вечер, но смотрите, чтобы о нём не узнали гражданские! Не посрамите честь мундира и ведите себя тихо! — крикнул один из майоров, подняв свою деревянную кружку.       Пока все пялились на мясо, Лея разнюхивала, что им такое налили. Пахло яблоками и немного чем-то, что успело перебродить. Сидр! — Выпьем за отвоевание стены Мария! До дна! — крикнул майор, и все в зале тут же подняли свои кружки.       Чокнувшись со всеми за столом, Лея отпила сидра. У него вкус мягкий и приятный, но с немного заметной кислинкой. Слабая концентрация алкоголя приятно согрела грудь, да так, что захотелось сразу же и закусить мясом. Им правда дали мясо!       Правда, планы Леи обломались, ибо Саша в тот самый миг вгрызлась в здоровый кусок, который был рассчитан на пять человек! Конни и Жан тут же повскакивали из-за стола, пытаясь отобрать несчастную рульку у Саши. Им с огромным трудом удалось оттащить Сашу от деликатеса. Не обошлось без травм: в порыве безумия подруга даже укусила Жана за руку. — Красивый пиджак, Жан, — спокойно выдохнула Микаса, потупив взгляд в свою тарелку, пока Конни и Эрен привязывали отключившуюся Сашу к балке. — Спасибо, — Жан, кажется, едва сдержался, чтобы не раскраснеться, но внешне лишь горделиво выпячил грудь, чтобы уж точно весь мир увидел, на что он потратил так много денег.       А Марло тем временем всё никак не мог угомониться расспрашивать о предстоящей операции. — Пов-то-ря-ю, у тебя нет никакого боевого опыта, поэтому ты и в хвосте! — Жан уже начал заводиться. — Я не спорю: я ещё слаб. Но ведь на передовой я бы лучше смог изучить поведение врага и подстроиться под ситуацию, — нос Горшка раскраснелся после удара Саши. — Да ну, так расхрабрился, что уже готов отдать жизнь? — Но как нам воевать без такого настроя? — Послушай, — Жан посерьёзнел, — все когда-то были новобранцами. Если мы будем бросать их в самое пекло, то кто нас потом сменит? — он приподнял брови. — Ваше дело — мотать на ус и вернуться живыми из боя.       Марло не стал больше перечить. — Меньше всего толку от тех, кто как этот чёртов самоубийца бросается на рожон не раздумывая, да? — Жан навалился на Армина по правую руку от него. Лея же по левую лишь вздохнула, отсчитывая время, оставшееся до неминуемой драки. — Жан, ты это сейчас про кого сказал? — Эрен оторвался от кружки с сидром, обнажив недобрый оскал. — А? Про тебя, разумеется, самоубийца ты чёртов, — Жан, кажется, даже удивился. — Знаешь, мы тут недавно выяснили, что я вполне обычный парень. И если я действительно смертник, то ты тот ещё трус, Жанни, — прошипел Эрен.       Лея насчитала ровно двадцать пять секунд и… Жан взорвался.       Они начали хватать друг друга за одежду, выскочив из-за стола и крича что-то нечленораздельно-ругательное. — Пиджак порвёшь, козёл! Он стоит в сто раз больше, чем твоя тупая башка! — рыкнул Жан, быстро стянул пиджак и кидая его куда-то в сторону Леи.       Поймав, Лея аккуратно сложила пиджак на коленях. К ней придвинулся Армин. — Ваши ставки? — она подставила руку. — Ставлю на майора Леви, — Армин хлопнул Лею по руке. — Справедливо, — хмыкнула Лея.       Спустя пару мгновений и пару непонятных действий, Лея осознала, что Армин сжал её руку, а она его. Внизу живота что-то сжалось, сердце сделало кульбит. Они переглянулись и быстро расцепили руки. Фантомное, но приятное тепло прикосновения осталось на ладони, Лея отвела взгляд, краем глаза заметила, как вспыхнули чужие щёки. Поймала себя на том, что ей на самом деле страшно не хотелось его отпускать.       Все в столовой наблюдали за дракой, но разнимать никто не торопился. Даже майоры одним глазком поглядывали. Поднялся шум и гам, подначивающий Жана и Эрена. — Вы не будете им помогать? — обратился Армин к Лее и Микасе.       Но обе лишь отрицательно помотали головой. — Им не повредит, — без тени сомнения ответила Микаса.       Правда, эти двое быстро выдохлись. Не прошло и пяти минут, как они уже едва волочили кулаками.       Из ниоткуда появился майор Леви, наподдав сразу обоим. Зал ахнул. — Вы слишком громко празднуете. Идите спать. Но сначала приберитесь, — скомандовал он своим привычным стальным голосом. Веселью конец.       На этом все стали расходиться. Лея приказала Жану подумать в казарме над своим поведением, а сама шмыгнула на склад с УПМ.       Тихо открыв дверь в тёмную комнату, Лея почувствовала, как в нос ударил запах пыли. Давно тут не убирались… но сейчас не до этого. Порыскав между стеллажами, она нашла свои ножны с лезвиями. Ради цели придётся пожертвовать своим снаряжением. С трудом вытащив из клинка лезвие одной рукой, другой держа лампу, Лея поплелась в мастерскую в соседней комнате. Там было всё для починки снаряжения, но у неё план другой.       Поставив лампу на стол, Лея порылась в ящиках неподалёку, нашла небольшой инструмент, которым откалывали затупившиеся звенья, и ещё приспособления, которыми затачивали лезвие. Главное сделать это строго под нужным углом, чтобы клинками можно было пользоваться.       Выдохнув, Лея приступила к работе. Утащенным из комнаты кусочком заточенного угля она кое-как разметила нужную фигуру. Теперь самое страшное: отколоть одно звено. Лея ненавидела это делать, потому что постоянно боялась, что лезвие отлетит ей в глаз или в руку, поэтому при подготовках к операциям это всегда за неё делал Жан. Но её нынешнее дело строго в секрете, поэтому делать всё придётся самой. Взяв в руки тяжёленький инструмент, похожий на клещи, Лея стала пытаться осторожно откусить звено. Она даже зажмурилась на пару мгновений, пытаясь минимизировать возможные потери органов.       Послышался щелчок, Лея открыла глаза. Первое звено лезвия спокойно лежало отделённым. С души будто камень упал. Самое страшное позади.       Разметка немного стёрлась, поэтому Лея нарисовала пятиконечную звёздочку заново. Вообще, уголь по стали рисовал плохо, да и в потёмках она едва что-то видела. Но нужно успеть до завтрашнего дежурства на стене.       Резать сверхпрочную сталь оказалось ещё труднее, чем по какой-никакой перфорации отколоть звено. Мысленно проклиная себя за эту идею, Лея едва не стёрла пальцы, пока вырезала эту несчастную звёздочку. Теперь она просто обязана ему понравиться.       Взглянув на плод своей получасовой изнурительной работы, Лея устало скривила лицо. Звезда получилась вся кривая и немного погнутая. Вздохнув, она снова принялась за работу.       Она вообще понятия не имела, как обращаться со сверхпрочной сталью, кроме того, как точить. Но материал нужен прочный, чтобы прошёл сквозь года. И если уж сталь выдерживает жар тела титанов — то и просто болтаться на шее Армина тоже выдержит. У Леи уже припасена цепочка, нужно только вырезать подвеску.       Она измывалась над кусочком стали уже битый час, и только сейчас у неё стало получаться что-то путное. Звезда заметно уменьшилась в размере. Чтобы измерить ровность концов, Лея взяла линейку. От одного конца до другого получилось не больше четырёх с половиной сантиметров. Но она вышла даже ровная.       Глаза понемногу закрывались, Лея едва смогла проделать дырку для цепочки, запиливая концы звезды, чтобы не кололись.       Довольно глянув на плод своей уже двухчасовой упорной работы, Лея сунула подвеску в карман брюк, замела следы своего пребывания в мастерской и, еле переставляя ноги, пошла в казарму.

***

      Последнее дежурство на стене перед поездкой в Шиганшину. Липкий страх не покидал солдат последние пару дней. Лея, наверно, полная дура, раз собралась дарить Армину подарок сейчас. Всё выглядело, будто она прощается. Но ей просто… хотелось, чтобы у неё было что-то неё. Тем более, всем друзьям за время кадетства и службы Лея что-то подарила. Кому-то рисунок, кому-то ещё какую безделушку, а Армину ничего. Наверно потому, что его она мысленно выделяла, хоть и не была в силах признаться даже себе. — Твои попытки как-то по-другому оправдать свои чувства выглядят забавно, — шелест всегда вмешивался тогда, когда не надо. За эти два месяца он немного потерял в звучании, но иногда возвращался с былой силой. Лея не могла ни понять, ни посчитать периодичность.       С губ сорвалось лишь тихое «Иди к чёрту», когда за спиной послышались шаги. — А? — Лея обернулась. По шагам поняла, кто идёт. — Ты всё? — Армин остановился в шаге от Леи.       Напряжение, с каждым днём растущее между ними, кажется, ощущали оба. Обоим не хотелось отпускать, хотелось мимолётно коснуться, украдкой бросить взгляд.       Она обернулась на последний мешок с порохом, который нужно было засунуть в ящик. Сердце отчего-то билось быстрее. Что это? Волнение, страх? Чего Лея боялась? — Почти, — Лея взяла тяжеленный мешок, понесла к деревянному ящику. — Слушай… — они сказали это почти одновременно. — Давай ты, — суетливо одёрнул себя Армин. — Нет, давай ты, — не оборачиваясь, перебила его Лея, бросила мешок в ящик и накрыла сверху крышкой. Даже позвать Армина прогуляться после того, как они закончат с делами, казалось слишком волнительным и страшным, так что у Леи резко закончились все слова. И где в эти моменты был её острый язык, который так нахваливал Жан?       Армин выдохнул, словно собираясь с мыслями. — Не хочешь немного посидеть где-нибудь после дежурства?       Она отряхнула руки от пороха, пытаясь унять сердце. Она буквально тонула в его пытливом взгляде, совсем не понимая, что происходит. Почему, почему… один вопрос крутился в голове рядом с ним. Лея вовсе забыла о том, что ей, вообще-то, нужно ответить. Лишь когда Армин склонил голову набок под пристальным взглядом Леи, она наконец проснулась. — Давай. Я, вообще-то, уже всё, — Лея растянула губы в широкую улыбку. На сердце стало немного спокойнее. Да, ожидание истрепало ей побольше нервов, чем конечная встреча.       Почему я хочу, чтобы ты меня касался?       Почему я хочу, чтобы ты на меня смотрел?       Почему?       Оставив ящики и пушки, они нашли на стене хорошенькое место, где можно присесть на край и свесить ноги. Правда, с УПМ немного неудобно, но это совсем не важно. Закат тут невероятнейший. Словно пламя на горизонте пылко горело всеми оттенками красного и оранжевого. Неспеша заходящее солнце ещё чуточку грело подставленные ему лица. Оно заботливо обнимало розоватыми руками верхушки деревьев, проводило по траве, отсвечивало на горы вдалеке. Лее показалось, что это именно тот момент, который нужно запечатлеть в мыслях со всей точностью. Каждый оттенок неба, каждую крону из леса неподалёку… и Армина, сидящего рядом. Он неспешно болтал ногами, свешенными со стены. Блестящие волосы развевал лёгкий ветерок, кожа приобрела приятный тёплый оттенок, а в глазах, обращённых к горизонту, виднелось уходящее солнце. Лея даже немного засмотрелась, прежде чем Армин обернулся на неё.       Лее показалось, что всё это нереально. Его чистые и светлые глаза, они заставляли смотреть в себя, пытаться нырнуть в глубину эфирной лазури. На одну секунду Лея почувствовала, что готова бросить весь мир, лишь бы эти глаза продолжали глядеть ей в душу. Почувствовала, что Армин одним взглядом может поставить её на колени. Эта мысль одновременно напугала и… показалась очень притягательной.       Стены молчали, природа молчала, молчали и они. Лея повела головой, наваждение спало. Ураган разрывал её изнутри, за спиной словно вырастали крылья. Во рту пересохло, Лея опустила взгляд на свои колени. Эти чувства… их так много, их слишком много, чтобы испытывать все к одному человеку. Так нельзя, завтра вылазка. Ей нужно думать об этом.       Но мысли неизменно возвращались к светловолосому юноше по имени Армин Арлерт.       Их глаза снова столкнулись, как-то несмело, застенчиво. Армин дышал ровно, Лея даже могла заметить, как вздымалась его грудь, пережатая ремнями от УПМ. Она впервые смотрела так долго. Хотя Жан бы сказал, что она пялилась. Но ей очень хотелось подольше посмотреть, разглядеть каждый миллиметр чужой кожи в попытке досконально запомнить каждую черту.       Может, ею руководил страх.       А может быть и нет. — Мы вчера были на рынке с Жаном… — первое, что слетело с губ. — Это здорово. А я в городе чувствую себя чужим, — Армин склонил голову, отвёл глаза. — Почему? — Ну… знаешь, мы уже прошли эту точку невозврата. Мы много раз висели на волоске от смерти, смотрели ей в лицо, сами стали для кого-то смертью, — Армин замялся. — Поэтому кто бы что ни говорил, но разведчики не обычные люди, — он как-то странно и обречённо посмотрел на Лею.       Так вот оно что. — Для нас пути назад уже нет, — Лея посмотрела в ответ. — К обычной жизни.       Армин медленно кивнул. — Наверное. Я давно не отождествляю себя с гражданскими, после всего… не знаю, я совсем не могу даже представить своё будущее. Жена, дети? Мне кажется, что это не для меня. И кошмары спать не дают по ночам. Мы кладём свою жизнь на то, чтобы хоть кто-то побыл обычным. Умереть за свободу — это же хорошо? — Армин сжал кулаки. — Не знаю, — честно ответила Лея. — Наверно, нам нужно так думать. Но мне в принципе умирать пока не хочется, — сглотнула. Снова кровь, снова эти дурацкие разговоры о смерти. Но для солдат смерть — абсолютная норма и, если разговор о разведке, это самый вероятный исход. Запах крови въестся в выживших. Тошнотный смрад мёртвых тел будет преследовать разведчиков до конца жизни.       Мысль о том, что они какие-то не такие, почему-то не пугала. Пугала мысль о том, что они добровольно себя изуродовали. Они лишь притворялись волевыми, притворялись сильными, притворялись людьми. Вместо людей давно один голый нерв, только и всего. А лекарства нет. Отчаяние души никуда не денется, мёртвых солдат не вернуть. Остаётся лишь по инерции двигаться вперёд, выжимая из безнадёжного тела последние остатки сил. — Надеюсь, что всё будет не зря, — Лея снова посмотрела вдаль. Кроме вечера вокруг немного пахло порохом. — Мне страшно, что Бертольд и Райнер будут сражаться с нами прямо в городе. Я хочу верить, что мой дом цел… было бы здорово его восстановить, если отвоюем стену, — Армин проследил за взглядом Леи и уставился на кромку леса у горизонта. — Будешь бороться ради дома? — Лея опёрла руки за спиной, немного отклонилась назад. — Ну, это последнее дело. Я хочу знать правду. По крайней мере, надеюсь, что в том подвале действительно правда. Я борюсь за то, чтобы увидеть мир за стенами, как мы с Эреном и хотели, — заворожённый разговорами о другом мире, Армин не заметил, как Лея тихонько достала подвеску из кармана. — Ещё я борюсь, — он обернулся на неё. Благо, Лея быстро спрятала цепочку в кулаке, — чтобы мои… друзья были рядом со мной, — Армин спешно отвернулся, только мазнув по Лее взглядом.       Она задумалась. Хотелось понять, какое место отведено ей в этом странном и большом мире. Узнавать, как работает всё вокруг, было правда интересно. Тот же человеческий организм… закрытая книга, которую врачам и учёным удалось лишь немного приоткрыть. А мир за стеной: какой он? Есть ли там другие люди? Или, может, совсем новые формы жизни? Если отбросить все низменные потребности, то где-то глубоко внутри у Леи правда теплился огонёк исследовательского интереса, и в этом они с Армином были похожи. Хоть и у него этот интерес полыхал ярким пламенем. — Ты прав, — голос совсем не твёрдый, как бы хотелось. Лея ни в чём не уверена. И в том, что она хочет знать правду. Но пути назад уже нет. Шрамы от минувших битв не свести с тела. С души так подавно. Поэтому правду придётся узнать. — И перестать врать себе, — подсказал шелест.       Перестать врать себе. Врать, опять врать. А разве она врала? — Уже давно.       «Может быть», — мысленно ответила Лея. — Думаешь, сила в правде? — Армин поправил ремни на бёдрах. — Думаю, что да. Какая бы она не была, наверное, — началось твёрдо, но скомканное «наверное» всё испортило. Мысленно Лея за такие слабости уже десять раз дала себе подзатыльник. Имела ли она право бояться?       Набрав в лёгкие побольше воздуха, она мельком взглянула на подвеску, которую всё это время сжимала в кулаке. — Я хочу, чтобы… в случае чего, после меня что-то осталось, — Лея выдержала паузу, задрала голову, смотря в небо, — и даже если я умру телом, то хочу жить душой где-нибудь. В общем, чтобы меня не забыли, — опуская взгляд, она заметила недоумевающего Армина.       Лея выдохнула, снова сделав паузу. Слова застревали в горле, она не знала, как сказать правильно. Как лучше выразить то, что на душе.       Но решила сказать как получится. — Ты очень важный человек… ну, для меня, — слова давались до невозможного тяжело, но Лея продолжила вытаскивать из себя признания. Хотя на Армина смотреть уже не осмелилась. — Мне хочется, чтобы у тебя было напоминание обо мне. Считай, небольшой дружеский подарок и твоя выигранная ставка, — Лея разжала немного дрожащий кулак, показав Армину маленькую пятиконечную звезду на цепочке, сверкающую в закатном солнце.       Дружеский. — Ого, — Армин медленно и осторожно в взял из её рук подвеску, разглядывая.       Лея подставила лицо дуновению усилившегося ветра, ожидая, что же Армин скажет. Всё внутри жглось от нетерпения, но снаружи она лишь дышала чуть тяжелее, чем обычно. Хотя хотелось уже как минимум взорваться.       Задумавшись, Лея едва успела понять, что её щеки что-то быстро коснулось, а до ушей с небольшой задержкой дошёл слабый влажный звук. В животе от понимания что-то моментально рухнуло. Кажется, это сердце. Или все органы сразу.       Это он. Армин поцеловал её в щёку.       Обернувшись, Лея почти столкнулась с Армином, который только-только отстранился. Она непонимающе глянула на него. Зачем? — Не знаю, как тебя благодарить. Это очень важно, спасибо, — он с глупой улыбкой продолжил разглядывать подарок. А Армин? Что у него в голове? Мир вокруг медленно поплыл, словно реальность ускользала куда-то далеко, как ни пытайся за неё схватиться. Ей стало внезапно страшно. Нельзя, им же нельзя. Им нужно подавлять эти чувства, а не проявлять. Они же могут умереть. — Да ладно тебе. Всего-то звёздочка на цепочке, — она отвела взгляд. Тяжело говорить. Отвращение внутри боролось с дурацкой мыслью о том, что ей всё-таки понравилось.       Украдкой кончиками пальцев Лея пощупала место, куда Армин её поцеловал. Там, кажется, всё горело доброй сотней солнц. Она никогда не придавала таким вещам большого значения. Всего-то чмокнуть в щёку. Но сейчас это ощутилось так ярко, так важно и… так неправильно. Но, должно быть, он сделал это только по-дружески. Ведь Лея тоже иногда целовала Жана, Конни или Сашу в щёки. Разве Армин чем-то от них отличался? — Всё равно. Мне подарить в ответ нечего, но я обязательно об этом подумаю, — Армин глубоко вдохнул. — Не стоит. Ты столько сделал, что я ещё должна остаюсь, — Лея прикусила губу. — Поможешь? — он протянул ей подвеску. Она кивнула.       Армин повернулся спиной, Лея аккуратно надела ему на шею согретую в руках цепочку, оставляя звёздочку спереди, защёлкнула застёжку сзади. Армин всё не выпускал кусочек стали из рук. Однако звезда последний раз сверкнула солнцем, а после скрылась под рубашкой Армина.       Высокое небо над их головами окрасилось в сине-фиолетовые цвета ранних сумерек.       И почему он сделал это?