Новые люди

Девочка сидела в темном грязном углу вместе с другими детьми ее возраста и старше. Младшие лежали убитыми на улице. Вонь от трупов мужчин и женщин шла на десятки километров. Все исхудалые и окровавленные, они тянулись длинной вереницей вдоль улиц города, которого уже не существовало на административных картах. Посевная не успела начаться, на полях горела техника хозяйственная и военная. Работать было некому. Водный канал который день гонял в себе кровь и трупный яд, дамба была прорвана, часть села ушла под воду. Где какой дом находился никто уже не мог вспомнить, долгие сутки на улице никто не появлялся, и глаза давно привыкшие к темноте, различали лишь стены потного барака. Лес, что находился возле реки сгорел полностью, после зашла вода и приняла в объятья оставшиеся дома. Маленькая речушка, что шла вдоль села тоже поглотилась Большой водой. Трупы уплыли вместе с ней. На какой день начался потоп никто не знал. Луны который день не видели воочию, лишь в воспоминаниях она светилась, напоминая дни, когда река была в течении и не забрала себе всю землю. Крики с улицы говорили, что в бараке кто-то есть. Прежде тихие дети, затихли до окаменения. Люди проходили сквозь пыль, грязь, смрад гниющих трупов, безкожных иссохше кровавых костей разодранных собак. Свет ослепил стены. Дети спрятали свои лица и продолжали изображать каменные породы, безжизненную природу окружающего небытия. Бери их увозим встаем к стенке упрямая мы помогаем совсем умираете. Чем дольше голоса доносились, тем больше они расплывались в темени барака, западали в углы черепа и там растворились в тумане. Солнце било в глаза, голова кружилась от света, ко рту подходил ком тошноты. На улице продолжал стоять трупный смрад. Разрушающиеся дома источали строительную пыль, накалялись железки, в центре улиц горели покрышки разбомбленных колымаг. Вдалеке разрывался воздух. Хлоп. Хлоп. Еще с одного дома попадала кирпичная кладка и убила насмерть пять мальчиков, что сидели в самом конце. Их потерю никто не заметил. Дети старались не смотреть на этот мир. Он, превратившийся в желтую фотографию с коричневыми пятнами, обрамленную в белую с аккуратным вырезом по краям рамку. Сама фотография легкая, тонкая, как марля. Вот-вот превратится в пепел. И стала пеплом.

***

— Клава, снова в планах по пальчикам ходить? — Силя, сегодня такой вечер, почему бы и не походить. — Смотри на Эдю не попадись, он на охоту вже вышел. — Вже? — Мара отошла со смены, он и шастает без работы. — Да он и так хорош, а работать он умеет. — Не доверяйте слухам, Клава. Он языком гулять мастер. — Может мне и свой ему предложить. — Клава, да черт с вами, тут от внуков руки сохнут, а ежи рот прибавится и карману сложно треснуть будет. Побойтесь Бога, Клав. — Было бы кого бояться. Наш священник тоже по ртам бегает. — Святой человек, можно. А вам бы посоветовал… — По святому-то жить не запретишь, а запретять свято умеют. Мне лететь пора. — Ой не доверяйся же ты никому. — Доверять мне некому, я и сама доверия к себе не внушаю. До здоровьица!

***

Мама всегда говорила быть в реальности. Не ходить по мечтаниям, не думать о том, что будет и было, не сидеть за компьютером, не нервничать из-за какой-то мелочи. Быть в реальности. Это постоянно звучало в голове. До такой степени, что я сама стала советовать другим быть в реальности. «Быть в реальности» просочилось в мои тексты, залезло в диалоги в ВК, проела мозг моим друзьям. ощущение, что я могу уйти ощущение, что я могу закрыть эту дверь, которая никогда не была до конца открыта она хотела оставаться полузакрытой вилять древом на петлях не она тебя держит а ты ей позволяешь ты сама ее открыла ты сама в нее смотришь До такого состояния мамины принципы залезали в мою малолетную голову и не имели опровержения извне, других, «мнимым» и «неправильных» истин не было. И по сей день я не знаю, где эта истина, продолжая говорить, что ее нигде не найдешь. В попытках найти правильное, придуриваться, что не ищещь. Придуриваться, что ты не один из этих, кто требует стабильности и покоя. Придуриваться, что ты свободен и волен делать любые свои пожелания. Еда. Ты мало кушаешь. Нет, ты много кушаешь. Почему такая бледная. Почему такие большие щеки. Мама жила при бабушке, что прятала еду, давала все самое маленькое и по крупицам и при этом, надеялась на хорошее замужество и красивые волосики и глазки. Зачем мне это навязывание. Почему оно у меня в голове. Почему я должна это проигрывать снова и снова. Почему я не могу выйти из этого круга. И главное — когда я смогу из него вырваться. А где моя реальность? Среди множества принципов и верований я вижу свою маленькую крошку, черствую и гнеющую, ей не дают пить, не дают есть и ходить. Она брошена на пол и ей навязывают пыль, по истечению времени, вместе с ней, вытрут мокрой тряпкой и смоют в раковину, она будет плыть тысячи километров водопровода и растает в воде, попадет в океан тысячекратной безпощадной реальности, что так сильно и так мощно вцепилась в свои рамки, что никто иной и не должен присутствовать в твоей голове здесь и сейчас.

__________

Не разрешай себе. В детском садике был тупой закон — не ходить в туалет на тихом часу. Да и сам по себе тихий час тупое понятие. Активного и быстрорастущего ребенка загоняют в клетку с такими же бегающими, а потом вас кормят кашей и разбавленным киселем, по вкусу напоминающим гуашь и сразу же заводят в комнату для сна. С открытыми окнами. Из которых светит солнце. Заснуть. Невозможно. В один день я все же пошла в туалет, не зная о запрете и мне сделали выговор. Красные щеки воспитательницы и ее цепкие коготки впиваются мне в руку, я чувствую, какая я маленькая и беспомощная, и не могу дать отпор вышестоящую мне. Я держалась. Держалась несколько недель, не ходила в туалет в тихий час, мне было больно, я боялась опозорить свою семью, так как, если за обычный поход в туалет могут разодрать руку, то, что будет, если я обоссу простынь? Возможно, меня отдадут в группу умственно-отсталых, где я точно буду среди своих. Где ко мне будут относится, как к беспамятной рыбке. А если у меня нет памяти, то может и чего хуже со мной будут делать… Но тогда я просто боялась, что меня наругают. Без лишних фантазий. Я между ног стискивала свою ладонь, прикрывая, так сказать, главный кран своего мочевого пузыря и это срабатывало безотказно. Кроме одного случая. Мне очень сильно хотелось в туалет. Я понимала, что если еще сильнее не прижму ладонь к кранику, то меня отдадут к рыбьим нищенкам. Мое напряжение нарастало с каждым тихим потугом моего желтовастого органного дружка. И воспитательница своим орлиным взглядом уловила мое негодование. То, как я скукожилась и просила Боженьку, чтобы эти минуты шли быстрее, я не хочу быть избиенным изгоем. Я слышу стук тяжелых каблуков, под ними тяжелая туша сороколетней тетки, что уже давно не ебали, угрюмо спешит к моей кровати, срывает с меня одеяло, нещадно бьет по руке, та пластом падает на постель, и с таким же мигом меня укрывает. Моя рука горит от мерзкой пощечины. Мочевой пузырь застыл в ожидании. На лице окаменела маска серьезного спящего ребенка, которому только что показали, что его желания не учитываются. Ни в этом месте и ни в этой жизни. Возможно, в загробной. Но это не точно. Ссыкуха ебаная.

__________

Я не знала, куда идет мама, да и она тоже не особо понимала, куда идет. Я просто хотела быть с ней, гулять, куда-то ходить, и не желала быть дома, рядом с бабушкой. Это была просто прогулка. Как мы шли я не помню. Помню кабинет и приторно-свежий запах. Он свойственен конкретному типу домов, у которых еще остались оконца с санузла на кухню. Маленькая квартира. Коридор сворачивает направо к спокойному месту с едой. Слева от коридора комната маленькая со столами и стульями. Что-то наподобие офиса. Справа комната большая. С книгами. Много книг в ярких серебристых и золотистых обложках. Нам предложили пройти тест. Мужчина, что сидел слева от меня сказал, что если мне будет что-то непонятно, спрашивать. Это был первый раз, когда я не постеснялась, не боялась спросить. Это не школа, здесь не тронут. Этот тест огромный, я чувствую, как мне скучно и нудно его проходить. Сотня вопросов, на которые я и сама не могу найти ответа, хотя все вопросы обо мне. Насколько вообще умно ожидать, что двенадцатилетний ребенок сможет адекватно ответить на вопросы о своей идентичности и осознавании? Я не говорю о том, что в двенадцать лет ребенок тупая рыбешка без личности, а о том, что ребенок может под влиянием своего потихоньку развивающегося максимализма ответить очень резко, указать, что он делает ужасные вещи, в то время, как он белая овечка. В тот год я считала себя плохой девочкой, только из-за того, что я стала слушать музыку, где главная символика значилась в виде звезды Бафомета, а на исповедях продолжала говорить, как мне стыдно, что я снова съела лишний кусок хлеба. Так и выяснилось, что я довольно ревнива и завистлива, могу говорить за спинами подружек всякие гадости про них. При этом, не имея ни подружек, ни зависти, ни тем более ревности. Ах, да, как я могла забыть. Моя единственная зависть: подружка, по имени Чарли, красивее, чем я. Вот такая я плохая девочка.

__________

Моим грехом была неразговорчивость и стеснительность. Я не знаю, откуда у меня эти данные: может это дано природой, а может во внутриутребе или в первые годики по мне ебнули и я вылупилась тихой дурочкой. Мои первые воспоминания о семье: бабушка орет на отца, отец бросает ключи под холодильник и хлопает дверью, мать рыдает в углу. Рядом пустые бутылки. Мне четыре годика и в моей голове это выглядит как боевик-блокбастер со Сталлоне. Но вместо крови, крутой брутальности и мышц, лишь крики и звук падения металлических вещей об линолиум. А потом я говорю Оскару о том, что мой папа уехал работать. Он говорит, что и его тоже. И мы друг друга гладим по волосам. Нам не нужны были слова, мы общались улыбками, взглядами и кивками. Но миру от нас нужно больше. Ну как, мир? Доволен?

__________

Я называла это походом к психиатру. Я еще не знала, чем отличается психолог от психотерапевта и психиатра. А еще не знала, что такое секты. Моя мама, как видно, тоже. Она шла в этот странно-пахнущий кабинет не от хорошей жизни. Она хотела избавиться от алкоголя и усталости. Говорила вечно, что отец привел ее в алкоголь. Отец утверждал, что мать сама пристрастилась. Бабушка винила во всем отца. Но я почему-то хочу верить отцу. Как начала ходить к школьному психологу, замечаю, как моя вера в наш женский дом пропадает.

__________

Я прекратила ходить в дурно-пахнущий кабинет от скуки. Мне было неинтересно находится с теми людьми, кто туда так же, как и мы ходили. Я не смотрела речи выступающего, или как они его называют ЛРХ. У него есть имя и фамилия, но они решили его называть по инициалам. Как ИПэ. По сути, это и есть денежная компания. Я это поняла по огромным зданиям где-то в штатах Америки, они называют это «Церковью». Как я поняла, сами сотрудники из нашей, как они говорят, «Миссии» не зарабатывают на этом, есть символические 20-50-100 грн. За что? Я так и не догадалась узнать. А сейчас и спрашивать не охота. Мама когда-то попросила туда зайти, заплатить за курс — там их много, как и книг, которые и придают кабинетам такой причудливый запах. Я как будто вернулась в приятное место. Добрые люди, все улыбаются, спрашивают, как у тебя дела. Но это лишь первый кусочек пирога. Настоящий вкус этого кошмара зарыт глубоко под костями моего подсознания, что я никак не могу выкопать до сих пор.

__________

Два человека, что нас встретили: Ольга и Константин. Супружеская пара. Вроде консультантов и директоров этой квартиры. Которую они и берут в аренду. Очень спокойные и приятные люди, буквально мама и папа Миссии. С кучей сертификатов и пройденных курсов, прошли на ТЭТУ 1 и 2 уровня (в Секте это пропаченные люди, что-то рядом с Господом Богом или даже выше). Анна: девушка с длинной черной косой и очками. Мало о ней знаю, но она самая сильная из всех ********огов, училась во многих Миссиях и занимается бумажными делами нашей Миссии. Боря: около двадцати пяти. Работает пешкой в медицинском. Носит бифокальные очки. Очень занудный, худой и со шрамами от прыщей. Всегда в рубашечке светлой. И волосы сальные. Но лицо симпатичное. Оксана: мать шестерых детей, около пятидесяти. Ее мелкие тоже туда ходят. У нее было много мужей, а еще она хороший ***тор, чтобы это не значило. Она крутая женщина. Наталья: девушка девятнадцати лет. ОЧЕНЬ. МНОГО. РЖЕТ. Она действительно кажется ебнутой. В любой непонятной и понятной ситуации она гогочет, будь то ошибка или правильный ответ, будь то шутка или просто фраза о погоде. И я не знаю помогут ли ей эти курсы. Или ей нужно обратиться к правильному специалисту. Олександр: бодрый старичок под шестьдесят лет. Ощущение, что он туда ходит из-за того, что это занятие придает ему сил и значение в его жизни. По крайней мере, я так считаю. Виталий: крутой мужичок и ***тор сорока лет, деловой, часто приходит в костюме, видимо, работает к какой-то компании и занимает высокую должность. Есть дочь. Агата: дочь Виталия, пятнадцать лет, пишет фанфики, любит жанр детектив, обожает сериалы по Шерлоку и фандом Гарри Поттера. Часто сочетает черные и красные цвета в одежде. Виктория: молодая мама, блондинка, худенькая, работает на работе. Без мужа. Аня: дочь Виктории. На вид ей восемь лет. Очень любознательная. Мне было приятно с ней общаться и гулять во время переменок или пока ее мама занималась в левой комнате курсом. ****: супервайзер. Работает учителем по восточным единоборствам. Черный пояс. Учит всему. Всякому. И я не хочу его видеть.

__________

Человек-учитель. Супервайзер. Я идентифицировала это слово долгое время, как человека связанного с этой Сектой. Как человека, который знает, как нужно и как важно то, что ты делаешь. Но первое впечатление было обманчивым. Он часто подкалывал меня. Я худая маленькая девочка, а он мужичара с черным поясом по каким-то там единоборствам. Подколы часто ссылались на то, что я должна учиться, тренироваться, бегать круги вокруг дома, если съела Мивину и прочие шутки сорокалетнего папани, который любит издеваться над детьми. Но большая часть его «закидонов» была завязана на курсе по общению. Общение… Я не могу об этом писать. Мне больно. Оно жрет меня, снова и снова, опять и опять. Червячок пролезает в коленные чашечки и ерзает, и ерзает. И ЕРЗАЕТ И ЖРЕТ! КАК ЖЕ Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! Сука, с удовольствием увижу, как ты сдохнешь.

__________

Суть: сидеть тридцать минут с закрытыми глазами. Присутствовать. Цель: быть в реальности, концентрироваться на себе. Место: шумная маленькая комната с кондиционером. Стул: офисный и для позвоночника жутко неудобный. Первая минута: червяк спит, Боря прошел мимо и сел за стол. Кондиционер дует. Мое дыхание ровное. Часы тикают тихо, но звучно. Вторая минута: червяк спит, Оксана бормочет, к ней подходит Супервайзер, они обсуждают курс, что она проходит, задание, прояснить слово. Дыхание ровное. Часы тикают. Мешает волосинка у шеи. Зря я надела свитер без горла. Третья минута: червяк начинает вибрировать. Часы тикают, но спокойно. За окном проехала машина. Вторая. Сзади Наталья снова гогочет, как пришибленная. В голове начали звучать The Smith, чтобы заглушить звук вокруг. Свитер начинает щипать в районе плеча. Четвертая минута: червяк вибрирует. Шелест бумаг, напротив меня неопознанный человек стал писать, слышна шероховатость стола. Часы тикают громко. Чешеться нога. Пятая минута: червяк вибрирует. Стараюсь не думать о том, что чешеться нога. Стала чесаться щека. И я сделала роковую ошибку. Супервизор заметил, как мое лицо съёжилась от чесотки на щеке. Все заново. Первая минута: червяк вибрирует с удвоенной силой. Надо было пройтись. Чувствую, какой стул неудобный. Хочется поменять положение осанки. Супервайзер заметит. По рукам прошла мышечная дрожь. Первая минута: червяк усиленно хочет, чтобы его заметили. Уже который раз он истерично вертиться от желания, чтобы на него обратили внимание. Часы тикают громче. Люди в комнате стали сновать туда-сюда, шаркать ботинками, их голоса стали въедаться мне в голову. Я чуть поморщилась. Не последовало голоса Супервайзера. Можно терпеть. Вторая минута: червяк терпеть не дает, наворачивает круги по обоим коленям. Вторая минута: его маленькие шажки покалывают. Вторая минута: я не реагирую. Третья минута: я не реагирую. Чешется спина. Третья минута: спина горит, червяк колит. Третья минута: это не спина, а копчик. Червяк укусил за самое колючее место. Четвертая минута: режет в копчике. Червяк разгрызает связки в районе коленок. Четвертая минута: я начинают ныть. Протяжно ныть, будто стараюсь вызвать Всевышнего сверху спуститься и сказать, что мои страдания увенчались Миром, я святая и могу жить вне земных страданий. Четвертая минута: все что я услышала, это голос Супервайзера. Я должна пройти задание с самого начала. Четвертая минута: я не могу сидеть, не могу встать, все, на что хватает моих усилий это истошно плакать и протягивать свой вой. Пятая минута: я кричу. .НЕ ПОМНЮ .НЕ ПОМНЮ .НЕ ПОМНЮ .НЕ ПОМНЮ .НЕ ПОМНЮ Хуй пойми какая минута: я сижу в коридоре. в удобной позе. мое лицо горит от слез и облегчения мои ноги растянулись до пола мои руки выпрямлены нет ни единого изгиба кроме позвоночника в районе копчика хочу пить и больше никогда не видеть эту квартиру

__________

Эту квартиру я видела не единожды с того момента. Спустя полгода-год я прошла это ебаное Общение. Герой преодолел Олимп. Надо мной невероятным образом сжалились, и вроде я прошла то задание за пять минут. Я проходила и другие курсы, думая, что они мне помогут решить какие-то мои проблемы. Не могла учить уроки. Не могла осмелиться снова пойти на секцию бокса, которую пришлось бросить из-за «богоухания» бабушки. Не могла начать изучать психологию. Не могла. Не могла. В секцию меня записал Чарли. С учебой мне усиленно помогал Сеня и походы к психологу. Психологию стала изучать благодаря помощи тети Маргариты, мамы братьев. И курсы по уверенности и целеустремленности тут не причем. И у меня на это есть причина так думать.

__________

Меня этому финту научило школьное образование. Многие материалы, что давались в курсах я не особо понимала. А пользоваться советом «прояснять слова» я ебала жирным членом во все дыры. Материалы были построены настолько изумительным образом, что я буквально слово в слово, не понимая всецелой нагроможденности текста, могла ответить на поставленные вопросы после него. И это работало. Супервайзер засчитывал мои задания. Я, конечно, школьничек бывалый, умело редактировала то, что было представлено в тексте и выдавала это за свой ответ. Был единожды случай, что мой ответ не приняли, ибо хотели МОЙ ответ, а не ответ материала, но это скорее исключение. Спустя пару лет, мне позвонила женщина из «Миссии» и расспрашивала меня, какие «Материалы» я проходила, и на вопрос, применяю ли я приобретенные «Знания» на практике, мой ответ был отрицательным. И это ее очень удивило.

__________

Мой психолог предложил мне ознакомится с некоторыми материалами, что связаны с этой группой и я стала копать. Пока одноклассники гуляли на вписках на хате у старшаков, я сидела за изучением, как работает эта группа сектантов. Оказалось, что я еще легко обошлась. Спасибо нашему менталитету: все как на Западе, но криво, косо и с щедрой украинской душой поднасрать как следует. У мамы был второй муж, который доказывал ей, что она попала в секту, показывал первые результаты в интернете, вбивая просто название этой «группировки», просил ее не впутывать меня, потому что я еще ребенок. Но мама стояла не своем. Видели ли вы когда-либо верущего, которого отчитывают или, Боже упаси, казнят и порицают за веру? Он будет принимать это со всей смелостью, что у него есть, прекрасно знать, что он отстаивает и за что он так страдает, — с такой же спокойной смелостью реагировала мама. Ей там хорошо, она решает свои проблемы, как она говорила, она может там дышать. Тогда отчим обратился ко мне и спросил, нравится ли мне там и, по моему мнению, правильно ли, что мама туда ходит. Я ответила нет.

__________

После той ссоры, мать разозлилась на меня. И как она умеет, обиделась. «Когда тебя обижал тот мальчик, кто с тобой был? Кто утирал твои слезы? Кто тебя выслушивал? Отчиму (только в тот раз она назвала его отчимом, хотя все время заставляла меня называть его «папой») на тебя фиолетово, я всегда с тобой и ты вот так меня благодаришь?!» Мать дала понять, что моя правда ей была безразлична. Ей нужна была только ее правда. И это полностью закрыло передо мной дверь доверия к ней. Без помощи школьного психолога я бы долго сама шла к этому ответу.

__________

Мать меня считает не своим ребенком, а своей подружкой. Я никогда не видела, чтобы у нее были друзья. Коллеги, знакомые по работе, начальники, подчиненные. Но не друзья. И это нас очень сильно различает. Ей не нравятся братья. Сеня хулиган и задира. По виду наркоман. Леша педик. Очень смазливый педик. Чарли *перечеркнуто* Оскар больной на голову насильник. Я боюсь, что в один прекрасный момент, когда я наконец-то не буду под ее детским опеканием, и захочу жить своей жизнь, она меня не отпустит. Одна с бабушкой, которая за ней присматривает, она не останется. Она будет говорить, что я никто без нее, что у нее есть деньги, а у меня нет, что я маленькая и беззащитная, а у нее есть крыша и пропитание. Ей нечем заниматься, кроме работы. Она бросила вязание, у нее херовое зрение. Она уже давно не читает, по той же самой причине, но читать книги из секты это ей не мешает. Она может смотреть сериалы, но ей ничего не нравится. Поэтому она будет пить. И донимать меня. И ходить на одитинги. И говорить, что ей там лучше, чем дома. И что у них прибрано, а у нас пыль. Что у меня не убрана комната, хотя у меня будет чисто. Что я снова вештаюсь с этим ебырем, хотя этот ебырь и его братья единственные мои друзья, благодаря бабушке. Что моя бабушка снова ее критикует за ее походы в ту квартиру, хотя сама вечно пропадает у своих на хате. И ей будет все равно на мое самочувствие, ведь я ее вечная подружка, которую она сама слепила для вечных игр и заботы, ведь больше никто не ближе к ней, чем я сама, даже не смотря на то, что у нас разная религия, разные понятия, разный менталитет и большая разница в возрасте. Ей все равно. Как же я ненавижу этот (дур)дом.

__________

Бабушке братья тоже не нравятся. В ее характере есть маленькая гадостная черта: отзываться плохо, но делать это так по-учительски… Сеня не хулиган. Арсений очень смышленый мальчик. Но ему не хватает отцовского контроля. Леша не педик. Алексей очень красивый и добрый мальчик, но в нем нет мужского стержня, поэтому он всегда таскается с девочками, равными с ним по духу. Оскар. Ребенок взрослый. Зрелый. Поэтому для меня он не подходит. Мне еще предстоит самой разобраться во взрослой жизни, поэтому я ему не ровня. И, тем не менее, именно к нему она более придирчива, чем к другим моим «зрелым» знакомым. «Видела, как он курил за школой. Родителям явно наплевать на своего ребенка» «Вчера он пришел домой ровно в час ночи. Как думаешь, чем он таким важным занимается в такое позднее время?» «Сегодня снова видела, как он пил розовую жидкость из замудренного стакана. Наверное, из-за нее он так по-звериному выглядит» «Знаешь, он опять попал в драку? Видишь, этот молодой человек не умеет себя контролировать. И решать конфликты по-человечески» «Что вы делали вчера вечером у арки на Хмельницкого? Не надо врать. Я видела, как он на тебя хищно смотрел. Можешь не бояться, и все мне рассказать». Расскажу. Во всех подробностях.

__________

Я прихожу в дикий восторг, когда он смотрит на меня голодными глазами. Он не видит этого, но я знаю, что каждый раз, как я поворачиваюсь к нему спиной, с моего плеча случайно спадает лямка лифчика, а подол платья попадает под ветер и видны краешки моего голени, он закусывает губу, думая, что это поможет ему не думать о том, что кроется за этой тканью. В школу нам не разрешают носить длинные юбки в виду строгого дресс-кода, который все ненавидят. Но я его обожаю. Юбка на уровне колен и я представляю, как мы заходим в ту темную часть двора на Богдана и возле широкого дерева за моей спиной и возле гаражей за его спиной он легко приподнимает этот манящий кусочек школьной формы и жадно проводит своей огромной ладонью между моих ног, сжимает мою теплую кожу, мнет ее, изучая мои эмоции и внимая сдавленные стоны, грозно рычит. Пальцами касается моих простеньких хлопковых трусов в желтый цветочек, заныривает под них и подушечками ласкает мою ягодицу, а потом резко сжимает, всей ладонью обнимает мои маленькие бедра, к дереву меня прижимает своим телом. Горячим, твердым, особенно в районе бедер. Он не хочет вести этот поезд дальше, я слышу, как его сердце громыхает несколько раз в секунду, а его обжигающее дыхание доказывает, как он сам млеет от простой возможности трогать меня, обнюхивать, целовать и облизывать, обладать моим телом, зная, что я подчинюсь любому его приказу. И он единственный, кому я хочу подчиняться на протяжении всей своей жизни.