Новые люди

С того лета 1998 года прошло шестнадцать лет, но не прошла глухость к окружающему миру. Роксана имела привычку не отзываться на свое имя, подходить к обеду лишь тогда, когда ее звали в третий раз, чем обожала бесить родственников. Не было и дня, чтобы они не сравнили ее с матерью-чудачкой. Как хорошо, что эти дни далеки и забыты, но как жаль, что они до сих пор врезаются колом и гноят рану в ее душе. Первый день школы официально закончен, мозг предается раздумьям. Музыка помогает сбивать мысли, но девушка считает, что лучше рефлексировать, нежели заглушить странствие по своему сознанию. Наушники и пронзительный крик вокалиста выигрывал у, так называемых, путешествий с равным счетом. Добавить еще несколько очков в пользу чтения, просмотра сериалов и фильмов, рисования и вот остается ничтожные крошки на решения внутренних проблем, от которых разум витиевато уносит ее к странным фантазиям, пугающим ее. Уже дома Роксана принялась за домашнее задание. Она твердо полагала, что школа не самая важная часть ее жизни. Опыт матери и Эдика, ее отчима, которого она гордо называла отцом, доказывал ей, что школа это ненужный, но все же весомый мизер для каждого человека. Тут важны не знания, тут господствует дисциплина, ловкость, а иногда хитрость. Но корону необходимости носит социализация: - детский сад – школа социализации; - школа – университет, курс социализация; - жизнь и работа – практика, которая ничего не имеет общего с тем, чему мы учились на первых двух пунктах. После заданий она принялась за работу. Рисунки и фотографии: что-то кому-то нарисовать, подправить, изменить или добавить, отретушировать, придумать. Все стоит денег, иногда больших, иногда не очень. Также частые переводы на карту от Эдика помогают держаться на плаву и платить за домик. Сам отчим ездит от одной точки к другой, зарабатывает фотографией, находит время, чтобы пообщаться с дочерью по видеосвязи или приехать на пару недель, а то и месяц. Он единственный человек, с которым она делиться всем. Роксана на подсознательном уровне доверяет ему и говорит обо всех ужасах, которые приходили ей в голову или которые имели место быть в ее жизни. Все слезы, обиды, срывы, стрессы, драки – об этом знают только они оба. О третьем человеке в этом звене не может идти и речи. Третий человек скорее умрет, чем станет частью этих тайн. Тайны. Третий человек по правду не заслужил этого. Виновник его смерти он сам? Роксана, которая решила делиться секретом? Вряд ли, тут виноват Второй отец. Или еще точнее чужой человек, который женился на матери, чтобы помочь ей. Может, Настоящий отец во всем виноват? Параноик, злой садист. Его кровь текла в Роксане и отравляла все вокруг. Может, все-таки она виновата? Да? Ведь это ее действия и ее голова. Она. Она. Точнее, ее Настоящий отец. Он ведь встретил ее мать. Заставил ее завести семью. Значит, ее, Роксаны, вообще не должно было быть на этом свете. И может, поэтому она никому не нужна. А этот мужчина, которого она когда-то начала называть папой, вынужден заботиться о ней. Он там, а она здесь. Ему было бы легче. Намного легче. Жить одному. Жить одному. Жить одному. Жить одному. Без нее. Весело. Легко. Не высылать деньги. Не торопиться домой. Который и домом сложно назвать. Везде мусор, грязь, липкий пол, в шкафах пусто, в холодильнике пусто, ванную комнату скоро съест плесень, цветы на окнах тихо умирают, а портрет до сих пор на стадии наброска вот уже третью неделю. Три недели. Три недели моется груда посуды. Откуда она? Откуда фантики и пустые пакеты из-под еды? Ведь есть же нечего, денег нет. На картах ноль, в кошельке пусто, денег не хватает. Не помогает, не помогает… Становится темнее, голова болит, все кружиться, лежа на кровати становится легче. Компьютер перестал гудеть. Скоро все перестанет гудеть, и мы тоже прекратим несканчаемый гундежь. Ты, они, даже я. Все скоро потухнем, потеряемся во тьме. Скоро все исчезнет и будет большое вселенское облако черного цвета, чернее, чем эта комната, чем все те уголки твоего подсознания, в которым скрываются нежеланные намерения и настрояния. Зачем что-то менять и улучшать? Все близится к завершению; ледники тают, леса горят, люди умирают, Земля дышит, Вселенная нас презирает и в Ее мыслях лишь одно: мы не заслуживаем жизни – войны, загрязнения, человеческая тупость и плоский мозг, бойни за главенство, мафия, махинации с деньгами, бесполезная трата ресурсов. Все гибнет. Кроме природы. Природа выживет и убьет нас, как беспощадный вирус и под конец высморкает нас с этой планеты. Мы сопли. Зеленые с красными вкраплениями длиннотянущиеся сопли. Вселенная нас просто смоет в унитаз. Так же, как и мы смываем свои фекалии, мочу, остатки еды, прокисший суп. Или маленькую золотую рыбку. Мы прожили свою короткую жизнь, умерли и наши кости потерялись где-то в океане. А наше сознание… Мы видим, мы слышим, мы чувствуем. Ты смотришь на себя в зеркало, любишь или ненавидишь свое лицо, тебя бесит или забавляет собственное поведение, ты видишься со своими друзьями или сидишь в кабинете или на скамейке в одиночестве. Каково оно? Умереть. Больше не услышать, как чайник закипает, не увидеть своей любимой скамейки в парке, как чайки летают над рекой и садятся на каменистые пороги. Это не душа. Это наше сознание. Она все видит и запоминает, чувствует, болит и горюет. И лишь один миг и ничего не станет. Темнота. смерть.смерть.смерть. смерть.смерть.смерть. смерть.смерть.смерть. смерть.смерть.смерть. смерть.смерть.смерть. умри.умри.умри. умри.умри.умри. умри.умри.умри. умри.умри.умри. умри.умри.умри. никто.никто.никто. никто.никто.никто. никто.никто.никто. никто.никто.никто. никто.никто.никто.

***

- Записываем тему урока. Роксаны нет. На нее не сильно похоже. Она попадет под машину, но на уроки все равно явится. Рука пишет, а мысли бегут в другую сторону. - Она не могла не прийти, - думает Нафаня. Сидя за последней партой она достает телефон и набирает номер Роксаны. Как хорошо, что перед тобой сидят два переростка. К уху испытывающее доносятся гудки. Телефон включен: забыла или не может ответить. Доделывает работу? Роксана мастер последовательности и порядка. Она все рассчитывает наперед и делает все вовремя. Третий звонок. Значит, не заснула – ее рингтон на телефоне и мертвого поднимет. Бред. Досидев последний урок Нафаня пулей выбегает из здания школы, садится на маршрутку, так же быстро выпрыгивает из нее и направляется к набережной. Среди больших частных домов домик Роксаны легко узнать. Его просто не видно за высоким алюминиевым забором. Дверь заперта. Естественно! Колотить-молотить ей ничего не стоит – лязг раздается на всю улицу, людям проходящим мимо все равно. Звонок еще с лета был сломан, нажимать со всей силы на кнопку тоже не имеет смысла. Лезть по гладкому забору тоже идея не из лучших. - РОКСАНА! Девушка со всех сил вопит, но то также бесполезное занятие. Уехала? Ушла? Куда? - Алло, Слава! - Не пугай меня, - послышался голос по ту сторону, - зачем так кричать? - Роксана у тебя? - Нет, что случилось? - Она не появилась на учебе, на телефон не отвечает, я возле ее дома зову ее - не отзывается… - Я не знаю, чем тебе помочь. - Она давала тебе ключ от дома, может… - Давала, но потом забрала. И в последнее время она вообще не отвечала на мои сообщения. Не знаю, что с ней, и знать не хочу. Мне надоело за ней бегать. - В смысле? - Она мне твердила, что все лето мы с ней будем заниматься музыкой. Я ее приглашала первый, второй, третий раз. Она либо игнорировала мои сообщения, либо отказывалась, мало времени, нет желания, бла-бла-бла. Я уже с начала июня с ней не виделась, а мои сообщения она с июля месяца не читает, - к голосу Славы добавились веселые возгласы и крики. – Я не желаю ее больше видеть. Все. Сама разбирайся. Не успевает Нафаня и возразить уже раздаются гудки. - Не время терять самообладание, не время, - говорит она про себя. Снова телефон. Номер Роксаны. Никто не отвечает. Сев на корточки Нафаня решает вскрыть замок ножом. Всякое может быть, вдруг получится. Безуспешно ковыряясь в замке, пытаясь выкрутить винты или уже до конца сломать замок… Нафаня будто в бреду пытается всеми силами хоть как-то добраться до Роксаны. Сдавшись она ударяет головой об дверь и ревет. - Тебе помочь? За ее спиной стоят два парня-близнеца. Их же спины прикрывали ее на уроке, пока она пыталась дозвониться Роксане. - Вряд ли у вас есть ключи от ее дома, - огрызается девушка. - Леша, не тяни резину, доставай, - тянет один другого. По виду первого ясно, что ему наплевать на чужие проблемы. Густая челка не может скрыть его усталости: большие фиолетовые синяки под глазами, лицо болезненно-бледного цвета, грязные штаны и рубашка на вырост, рюкзак лениво свисает с расслабленного плеча. - Да не гони, - отпрянул рукав Алексей и обращается к разозленной Нафане, - мы сможем открыть. - Это что за щедрость? - нагло воспрошает девушка. - Те помощь нужна или нет? - ее окликивает брат Лехи. - Молчи и следи за профессионалом. - Знаем ваших профессионалов, сальтухи отведать не желаете, месье? - О сальтухах, как бывших каратист, знаю не понаслышке, - так и не назвавшийся одноклассник сбрасывает на пыльную землю рюкзак, на который кидает пиджак, - Замахивайся, епта! - Да успокойтесь вы двое! - Леша решил стать между своим братом и одноклассницей, тощими как береза и борзыми как две сцепившиеся собаки чихуахуа. - Нам позвонили час назад и сказали подойти к этому адресу. Нафаня отпряла от назревающей драки. - Что? - Долго рассказывать, - махнул руку Алексей и развернулся к алюминевым воротам, - твоей подруге нужна помощь, поэтому мы здесь. Поможем и сразу уйдем. Алексей достает из рюкзака брата что-то наподобие тонкой железной проволоки с извилистыми концами на двух краях. Сеня с печалью в глазах смотрит на происходящее: его навыки уставшего каратиста так и не смогли проявить себя. – Прикройте меня. Или делайте вид, что я своим ключом открываю. Нафаня не попыталась понять того, что происходит, но когда парень чудесным образом смог провернуть затвор в замке и с легкостью открыл путь к дому, она мышей шмыгнула к его двери. - Чертов засов! - ударяет она по тяжелой двери. - Теперь уже никак, - говорит Леша, рассматривая щель в двери. - Можно пилу взять, - вяло бурчит близнец. - А может снова пробудить в себе мастера черного пояса? - подшучивает над ним брат. Их прерывает звук разбитого стекла – это Нафаня нашла применение недалеко лежавшему камню и победно стала лезть в окно, крича: - Роксана! Роксана! Проснись, ебтвоюмать! А, кстати, - поворачивается она к близнецам, - меня зовут Нафаня. Она подает руку парням, которые выпучили глаза от бесцеремонных действий одноклассницы. - Леша, - осторожно пожимает руку один. - Сеня, - остолбенев, пожимает руку второй. - Приятно, спасибо за помощь, - девушка улыбнулась, показывая свои выпирающие клыки и неровный ряд зубов. - Роксана! Вновь повернувшись к подруге Нафаня, направляется к ее кровати; близнецы, почесав макушки, разворачиваются и выходят за ворота. Не заметив дичайшего беспорядка Нафаня начинает будить подругу. Увидев полуоткрытые мертвые глаза, она проверяет пульс на заледенелых руках. Пора звонить в скорую. Набирая телефон, девушка случайно натыкается на разбросанные канцтовары, лежащие на полу. Ручки, карандаши, кисти, недалеко от шкафа лежат порванные холсты, на которых изображены природные ландшафты. Нафаня прекрасно знает, как Роксане нравится рисовать пейзажи и ей невдомек, что могло так разозлить подругу. Зайдя на кухню Нафаня наконец замечает невымытые тарелки, ворох мусора в углу, грязный стол с засохшими крошками хлеба, пол превратился в липкое болото, из которого торчат светлые волосы. В холодильнике лежат несколько овощей и пакет творога. Плита облеплена зашкварками, кусочками риса и гречки. Открыв дверцу шкафа Нафаню радостно встречают мошки и вонь от скопившегося мусора в ведре. Девушка бежит открывать дверь, чтобы проветрить дом. Маленький домик. Маленький. Засраный. Домик. Из спальни слышится вой, Нафаня, собрав все силы, отворяет дверь, а после подбегает к подруге. - Рокс, что с тобой?! Доносятся тяжелые шаги. - Роксана! Выбегай! – слышится мужской голос, - у меня для тебя подарочек есть. В дом заходит невысокий мужчина лет двадцати пяти с походным рюкзаком на спине и с сумками в руках. Нафаня замирает в ожидании: - Роксана, - голос звучит изучающее, наверное, заметил разбитое окно, грязную кухню, - Роксана! Мужчина бросается к девушке лежащей на кровати.

***

Анна II всегда находилась подле Анны I. Дома, в мастерской, в поездках. Анна I не желала оставлять ребенка наедине или рядом с отцом, и тем более рядом с его родителями, единственными бабушкой и дедушкой маленькой Анны. Григорий Тузов был человеком властным, грубым, черствым. Отслужив свое в армии и повоевав на фронте, он забрал с «захолустной хохлятии» украинскую девушку Марию Колпак, в будущем свою жену. Добродушная украинка сроду имела в своем характере ложку дегтя. При любом негодовании мужа она начинала пререкаться с ним, а после виновато слушала речь о том, что если бы не ее Григо̀ра она бы по сей день шпрехала и была бы подстилкой гитлеровской, что она должна ценить его жесткий устрой, иначе бы посей день бегала по полям «пьяса бы свои продавала та узорка̀ми бы на рубашке хвасталась». Как бы ни было горько Марии пребывать на цепи у своего суженого, да совесть девичья и по духу рабья все чаще не давала ей перегавкиваться с мужем. И к своим сорокам годам она превратилась в верного ротвейлера и пререкания ее лились лишь на окружающих, как было и угодно ее супругу. За годы разрухи Григорий, военный, ветеран войны смог сколотить себе высокий пост и стать важным человеком, а после забрать под крыло и своего сына, пытающимся обладать таким же крутым характером, как и его отец. Геннадий давно понял, что если будет затевать ссоры с отцом, то будет изгибаться под ним, как его мать, поэтому усмирил свой мягкотелый и гнусный нрав, зашлифовав его озлобленностью и серьезностью, в нужный момент так безопасно прячущийся от отца, прикрываемый услужливостью. Кораблем должен править лишь один капитан, иначе боцманы попадут на ужин к пираньям. Переехала Анна I к мужу: квартира дорогая, центр Питера, ремонт устроен с сохранением лепнины, пилястр, дверей с витражами, осталась рабочая печь, украшена неброско, с родными дверьми и отреставрированой плиткой-капустой. Первое же требование, как «хозяйки» дома – отдельная комната для нее и ее дочери. Кровать, детская кроватка, стол, стул и шкаф с ее книгами. В итоге она смогла натребовать лишь на собственный кабинет, где могут храниться только ее вещи, а спать она обязана рядом с мужем, ребенок рядом с ними, если что, супруг поможет успокоить ребенка, вдруг проснется среди ночи. Анна II была на удивление тихим созданием, но не без редких инцидентов. Было ощущение, что она сама себе на уме, как и ее мать. Но если кто-то чужой, точнее не Анна I, подойдет к ней или не дай Боже тронет, то нет спокойствия, пока перед взором ребенка снова не окажется лица любимой матери. Анна I терпела наказы свекрухи, угрозы свекра, что нужно показывать дочу почаще, чтобы она узнавала родных ей людей… Родные… Анна I лишь томно моргнула и вздохнула, переведя взгляд на ребенка, который был рад видеть только ее. Девочка даже на незнакомцев так бурно не реагировала, как на «родных» ей людей. Когда в доме устраивали праздники малютка кидалась в панику. И пока отец развлекал гостей, мать пряталась в тихом уголке вместе с ребенком. Со временем малышка адаптировалась к условиям, но она продолжала игнорировать родственников. - Анечка, Анечка, - гладила ее по беленьким волосам одна из теть, а Анечка состроив гримасу на лице отворачивалась от нежностей. С самого рождения она отличалась вредным характером. Но не для матери. Анна I считала свою дочь сильной и самостоятельной для своего возраста. Она проявляла интерес к книгам и рисованию. Она брала любую книгу с полки и с воодушевлением открывала ее, радовалась буквам, рисункам, обложке. Радость была бы за гранью, если бы она еще умела читать в полуторогодовалом возрасте. А если под рукой был карандаш или ручка то страницы книги превращались в холст. Было предусмотрительно со стороны Анны I оставить на нижних полках ненужные книги, которые она и так собиралась выкинуть. Когда картина была закончена, девочка с гордостью закрывала книгу и ставила ее обратно. - Она вырастет самодостаточной личностью. Я уверена в этом, - когда-то поделилась Анна с тишиной, - в ее глазах видна ясность рассудка, а ее любопытство может сыграть ей на руку. – Анна II сидела над листком, вырванным из тетради, и выводила линии простым карандашом, а потом со счастливой улыбкой показывала его матери. – Она будет дарить доброту этому миру. Она умеет любить, жить. Чувствовать.