Блеска Ключ от Всех Дверей

      Если же и там спасенья не будет — умри с честью, как и подобает воину Святой Инквизиции. Сделай всё, дабы Бог-Император возгордился тобой.

Имперский инквизитор Давиан Гильберт

      Знаете, я вспомнил фразу одну: «Тело Гильберта — испытание для Госпитальер». Чувствуя мягкость ухода этих дев, покладистость и крайнюю вежливость, признаю правдивость сказанного канониссой. Не хотелось их как-то ранить или оскорбить, знаете ли. Самые чуткие, самые милые душе фигурки в Санктуме Знаний, без преувеличений. Боже, храни Госпитальер…       После окончания расследования инквизитора меня уложили в корпус Госпитальер в высшем комплексе Санктума. Дело касалось прежде всего моего грешного органа, пережившего не самые лучшие времена. Гнилостный запах, масштабные нарывы вдоль ствола и чрезмерная вздутость. А про боли при опорожнении вообще промолчу. Я очень беспокоился по этому поводу, знаете ли: беспощадно капризничал, отказывался от процедур, впадал в отчаяние… о чём сожалею, ведь выглядел так мерзко и разнуздано. Добавочно меня полностью выбили из колеи признания сестёр, да и в целом факт продолжительной ереси, от которой не было спасения. «Никому не пожелал бы такой участи, дознаватель» — кратко прокомментировал сложившуюся ситуацию инквизитор, в первый и последний раз навестивший меня здесь. Вернее, тот раз, который я вспомнил, ведь ряд успокоительных инъекций в руку выбили абсолютно все мысли. Стало очень хорошо, спокойно, без воспоминаний и с глубокими, насыщенными снами… добрыми снами. Насколько могу судить, три или четыре дня медленно и плавно пронеслось вокруг. Время блаженства и успокоения… Разумеется, что вечно это длиться не могло. Хоть грех мой подлечили… лучше бы отрезали, коли честно.       Выгнало меня из обители Госпитальер отнюдь не заключение сестры о полном моём здравии, и отнюдь не хорошее моё настроение. В своей укромной «опочивальне» с массой всяких таинственных бутылочек, пакетов, инструментов (уж извиняюсь пред собой, ибо не смыслю), я буквально подлетел на мягкой перине от неимоверного толчка. В недоумении сев на кровать, помассировав глаза и подлетел ещё раз… и потом ещё раз. Боже Всемилостивый, что происходит? И ещё раз! Учитывая тот факт, что я только очнулся — это могло продолжаться уже некоторое время. Пора немного разобраться в ситуации, знаете ли.       Корпус Госпитальер, благо ноги держали меня с былой силой, оказался не предрасположенным к тихим беседам, да и вообще к каким-либо, Боже! С удивлением я уставился на уйму дев разного сестринского почёта с порой ужасающими травмами, заполонивших, казалось бы, просторный коридор и даже помещения; двери никто не закрывал. Нечасто вблизи узришь такое количество увечий и крови, слёз, особенно чувственных молебен, порой одними губами… царапины и пробоины различных размеров, низводящие красоту, разжигающие внутренний эмоциональный пыл; отсутствующие руки и ноги, обожжённые части лица… но я выдержал, хоть и тут же опустил взгляд. Некоторые из младших сестёр, полагаю, не выдержали: они так тихо стояли либо присели с полузакрытыми глазами, будто на них воздействовала инъекция покоя… С характерным звуком витали над головами сервиторы-помощники, переносящие различного рода поклажу или сообщение. Мелькали от одного конца коридора к другому белые шапочки Госпитальер, и мелькали приятно. Профессиональные врачеватели и медсёстры, коих найдёшь во всех уголках Империума, записали своё имя в историю как кровью, так и милосердьем. Некоторых даже канонизировали… впрочем, не могу упомнить этих святых имён, да простит меня Бог-Император. Сейчас они, судя по всему, как раз к месту… — Инквизитор! — Лица всех присутствующих были мне отдалённо знакомыми (сколько лет в одной обители, знаете ли), но вот это лицо забыть не представлялось возможным. — Какие люди на нашем болоте… сам дознаватель! Ох, с-с-с… А я уж думал, что придётся сервиторам переносить твоё тело… — Я и вправду потерял в своих внутренних блужданьях много времени. Жалею об этом, очень жалею. — Чего глазеешь по сторонам? — А… что происходит… инквизитор? — Целенаправленное нападение на Санктум, дознаватель — вот что. — Как?! — Меня будто притопили в подземном источнике!       Это же неприступная крепость, твердыня Духа и Пути! Оборону Санктума невозможно прорвать, разве нет? Десятки лет тренировок, передач сведений, проверок всех систем, обходов. Я ведь лично это все видел, даже участвовал, помню же. Но толчки так близко… будто бой уже здесь, совсем рядом. Страх переполняет… неспокойно внутри, знаете ли, неспокойно… — А вот так!       «Горные оборонные цепи перестали отвечать на запросы. Идёт штурм монастырских укреплений со стороны пустыни. Отличное время выбрали еретики, ночное. Казалось бы, оборонительные системы, кхм, должны отработать по целям, но хаоситсткие выродки неимоверно быстры и даже искривляют пространство — Ариманово отродье, и другого объяснения происходящему, кхм, не найду… фух… Ряд подземных секторов автоматически перекрыт; последние известия оттуда — печальнее некуда, кхм. Какая-то поганая скверно-слизь, которую способны сдержать лишь разрывные пули да освящённый прометий… фух… По-хорошему похоронить бы там всё заживо, да возьмёт к себе утраченные души Бог-Император… Наш враг откуда-то получил множественные точки входа. Где-то я просмотрел, что-то упустил… Блять. Хорошо, что пси-блокировки ещё как-то держат накал — а он нынче высок. Палитра такая, что хоть в голову себе стреляй, фух… Дайте подышать что ли!»       Мы уставились в разные точки среди непрекращающегося шума и гама, представляя происходящее, просчитывая возможности, возможно даже предрекая гибель. Никогда не забуду ту гамму эмоций, которая мерцала на лице Давиана. Глубокие раздумья, слабость и усталость, смирение с явно большими потерями. Он хрипел и клокотал, пытаясь всё так же чётко молвить Слово. Я подметил эту хватку за потрепанный сюртук в боку под левой рукой. Возможно, поэтому он так томно дышит. Удар? Пробой? — Кто же знал… и никаких разведданных тебе, будто ниоткуда объявились! — Отдышался Гильберт. — Потеряли мы Гвардию и… тьфу. Надо бы… помолиться за утраченные души, что ли… — Я… сделаю это, инквизитор. — Нет-нет… Нет, дознаватель, не сейчас. Раз уж ты бодр, как я посмотрю — послужишь общей цели, — новая формация Слова вогнала меня в дрожь. Пальцем Давиан приказал мне подойти поближе.       «Где-то за пятнадцать часов до, кхм, скажем так, «нашествия»… я перехватил сигнал по закрытому каналу Диалогус, прямо к кабинету нашей мамзель канониссы. Я канал этот долго прослушивал, фух… думал на ересь, но всё как-то не подтверждалось. А вот сейчас он в первый и последний раз ожил серьёзно… Если на графики переложить — явная шифровка Механикус. Уж кто-кто, а я в этом разбираюсь, ведь достаточно копался в картах. Кхм, отдышусь, подожди… Также ведомы мне некоторые связи Мириэм с высокопоставленными личностями в субсекторе и вне его, впрочем, ничего не доказывающие, да. Но параллели с текущим положением вещей у меня инстинктивно проводятся, фух… так что я полагаю, что это шифровка — извещение о визите, очень важном визите. Просто не вижу других вариантов, да и инстинкты… Сказал бы я пару слов о возможном Госте, если я думаю на того самого Гостя, но и так, кхм, дыхание подводит…» — Твоя задача — увидеть, услышать, перехватить, проследить… сопроводить, если навяжешься… — Инквизитор позволил себе закрыть рот, несколько раз громко вдохнув и выдохнув носом. — Знаешь, где взлётные площадки меж гор? Из обоих комплексов туда ведут усиленные подземные проходы, кхм… По глазам вижу, что знаешь. Самый верхний из них, здесь, и держи под надзором. Там вроде безопасно должно быть. Если начнётся эвакуация, а Гость так и не объявится — ты первым спасёшься. Заслужил, что ли… — А… вы, инквизитор? — Сейчас… стимуляторы сестринские подействуют… вернусь в монастырь. Там сейчас будто Варп извергается! Надо помочь, подбодрить… может и забрать кого-то на суд Бога-Императора, кхм… либо обратно в тот же Варп, тьфу! Ты, кхм, если узнаешь что — тоже туда беги. Обороняться долго будем, так что сориентируемся с тобой на месте… а если бой уже здесь застанет — беги сразу ко взлётным полям, без оглядки. Это последняя стратегическая точка. Если и там спасенья не будет… кхм, ну, умри с честью, как и подобает воину Святой Инквизиции. Сделай всё, чтоб Бог-Император возгордился тобой, Симеон.       Распахнув изуродованный сюртук, под которым обнаружилась плотная, чуть светящаяся пластинчатая кираса, Гильберт вытащил из-за пояса и проверил свой вычурный револьвер, снова, и снова. Это был чёрный длинноствольный пистолет с гравировкой Священной Инквизиции на тёмных деревянных щёчках. Превосходное оружие на вид, знаете ли. Давиана этот процесс явно успокаивал… — Будь готов… расстаться с домом, дознаватель. Инстинкты, кхм, подсказывают, что Аримана нам не удержать. И, если что… прощай, кхм… Ну? Чего встал-то? Беги… Да поможет тебе Бог-Император.       И я побежал. Побежал как было велено, ногами, доведёнными до автоматизма в таких родственных коридорах высшего комплекса. В обители Госпитальер мне ещё встретились несколько мёртвых воинов Астартес, а также Сестёр Битвы, много сестёр… в таком обезображенном состоянии их было уже не спасти и всё же некоторые умудрялись дышать, кратко переговариваться. Боже Всемилостивый, какая сила способна на такое зверство?! Впрочем, голова моя была в другом месте — рядом с Гильбертом. Казалось бы, ничего не связывает меня с опальным инквизитором, сурово вершащим волю Инквизиции даже над детьми — этих криков мне не забыть. Но другая моя половина осознавала его неповторимость, даже важность для этого места. Оглядываясь назад, Санктум Знаний повидал лучшие времена именно из-за надзора Давиана. Кто знает, как бы жестоко провела свой губительный поход Ересь без него? Нет, я осознавал, что мы все здесь в какой-то степени еретики, но… знаете ли, с Инквизицией, указывающей своим властным перстом на осквернение, всё как-то легче и проще. Показалось даже, что я попрощался с Гильбертом. Лучше бы показалось…       Пока толчки, дополненные новыми отдалёнными криками и взрывами, продолжали своё волновое шествие по высшему комплексу — я уже достиг нужного мне прохода. Его несложно было запомнить по чуть другому цвету камня, будто металлического. Также в его стенах органически погрузли чёрные как ночь, скруглённые балки, выглядывающие достаточно чтоб заметить их, но недостаточно для стеснения движений крупной группы. Это ли конструкционное усиление прохода? Прелестно… идеальный баланс Механикус, знаете ли. Сей коридор не отличался особым освещением, так что опытным путём я прилип к стене у одной из балок. Не впервой мне было долго простаивать в ожидании. Санктум учит полезным навыкам…       В этом состоянии я мог даже поспать, что успешно и проделал, уже порядком привыкнув к толчкам. Эти сны были… не радужными, скажем так. Всё какая-то чернота отовсюду лезла, и я, вымаливающий свой грехи перед громадной аквилой, горящей испепеляющим жаром. Всех их упомнил, грехи те, даже самые невзрачные и, казалось бы, забытые. К смерти будто готовлюсь, хэх. Затем полёт куда-то вниз и… проснулся. Вздрогнул хорошенько, вздохнул, ощупал затёкшее тело. Всё нормально… Но разбудило меня ни что иное, как отдалённые голоса, и как раз в той стороне, где размещались взлётные площадки. Наконец-то… — Превосходно, прекрасно. Памятное место для Механикус. Так просто и… так превосходно. Братья потрудились на славу… — До моего слуха долетел старческий голос, как-то нелепо искривлённый… ужасно искривлённый. Будто молвила машина, а не человек.       Сам того не понимая, я сделал шаг назад, затем ещё и ещё. Эта фигура, переливающаяся в тусклом освещении многочисленным шлифованным металлом, внушала неподдельный страх. Я себя выдал? Нет. Или да? Противоречиво. Я всю свою жизнь потратил на оттачивания навыков маскировки, но сейчас — будто новичок, приступающий к неведомому доселе занятию. Нет, этот человек… это существо… отнюдь не простое. Отнюдь… Маршрут к кабинету Мириэм вёл вправо — итого я решил спрятаться слева. Ожидание… ожидание… спокойно, Симеон, ты — стена. Ты нерушимый. Меня видно… меня не видно… меня видно… меня не… а-а-а… Это что такое? Как оно может… — Я бы не стал сопротивляться на твоём месте, малец. Машинариум выполняет инструкции беспрекословно — в этом его преимущество по сравнению с изменчивым органическим миром… Ты и вправду надеялся, что тебе удастся поднять пыль перед выверенным глазом самого архимагоса-доминус? А ведь ты не похож на еретика, юнит. Что же могло двигать таким малым и бессильным существом, когда ступает правая рука самого Гиллимана? — Самоуверенности и властности этому Гостю не занимать…       Когда-то я видел что-то подобное. Некоторые из приезжих очень выхвалялись своими «псами» — четвероногими существами с зубастой пастью, выпуклой грудиной, хвостом переменной длины. Но это… это был боевой вариант, усиленный, увеличенный, механизированный и полностью лишённый жизни в привычном смысле. Цвет глаз — сопоставим с сигналами защитных турелей: неактивность, отсутствие угрозы, анализ и внимание, активная фаза (видел только на ученьях). На меня смотрели жёлтые мерцающие глаза. Раскрылась пасть, обнажая блестящие даже во мраке зубы. Что-то там вращалось, с неимоверной скоростью… Полагаю, что даже броня великих Астартес прогнётся под этими техногенными мускулами.       Когда сложнейший механизм со множеством зеленовато-синих бледных огоньков сам по себе поднялся чуть выше лба; на скукожившегося меня устремились взглядом старческие глаза, преисполненные великим Знанием. Это лицо, морщинистое до невозможности, было будто высечено из камня и покрыто тонким слоем кожи, уже израсходовавшей свой временной ресурс. Пространство ниже носа закрывала высокотехнологичная маска с кучей проводов, тянущихся к спине по плечам. Страшное зрелище… Одет Гость был в красный долгополый балахон из неизвестного мне материала; усеян вычурными металлическими накладками на локтях, плечах, кистях и поясе, с неизвестными мне символами. Полы состояли из вольно свисающих тканевых полос и как-то чрезмерно расширялись, будто под ними располагалось не одно лишь тело… Позади над головой возвышался грузный круг из металла с огромным выгравированным черепом. По бокам того круга выделялись трапециевидные выпуклости, переливающиеся умеренными разрядами… хм, большая шестерня? Рядом витали в воздухе совершенно иные сервиторы. Они тоже властно поглядывали на меня и характер того взгляда… мне не дано описать. По спине прошлась невозмутимая игла. — Ах да, я вспоминаю этот «нюанс»… Это тот самый малец, единственный среди Храма? — Слово Его было медленным и уверенным. Гость повернулся к одной из трёх сестёр позади. Не узнаю их в темноте. — Да, господин, — прошептала одна из них. — Наслышан об этом провидении… а ты умеешь разговаривать? — И действительно, речь будто отняло. — Э-э… да, господин. — Значит, ещё и учёный… Для некоторых юнитов Империум становится даже более опасным, нежели Его Величество Око Ужаса, а здесь… учёный муж, воспитанный «вопреки», — последнее Слово он в особенности выделил, — редкие юниты порой дают исключительный результат. Явно острый ум… навыки маскировки… небольшая трансформация, компоновка материалов и… может ты мне ещё пригодишься в других условиях, малец. Прелестная единица!       Факт того, что задача Гильберта мною выполнялась, меня радовала. А вот обращение этого Гостя ко мне, как к разменной монете — отнюдь. Впрочем, поубавь свои амбиции, Симеон: всё идёт по плану. — Хаос не утихает в своих попытках пробить святую оборонительную цепь. Братья поработали на славу… — Гость приподнял голову, среагировав на очередной толчок. А меня не покидало ощущение, что он говорит больше с собой, чем с кем-либо. — Здесь я не намерен более тратить время. Знание не ждёт. Сестринству Сороритас стоит покинуть это место ради сохранения Ордена. Мириэм уже должна была передать сигнал об эвакуации… Идём, юнит — составишь компанию мудрецу.       Я это уже спрогнозировал. Если Гость действительно так заинтересовал о моём добавлении в его «авангард» — он не станет просто так отпускать меня в это опасное время. Что же, нужно просто поддаться…       Мне был известен кратчайший маршрут к кабинету канониссы, и о чудо — мы двинулись именно по нему. К моему удивлению, старец передвигался гораздо быстрее, чем все старцы, повстречавшиеся мне ранее. Скорее всего виной тут излишняя механизированность всего и всея. Мне доводилось читать о Механикус, хоть и немного. Их философия — отказ от бренного тела, слабости плоти в пользу металла и технологических приспособлений типа тех же автоматических орудий или фиксаторов. Могу понять причины: никаких болей, никакого зуда; даже смерть как таковая отступает. Потерял орган — заменил орган. Удобно, знаете ли… А вот про чин «архимагос-доминус» я никогда ранее не слышал.       Также чувствовал некоторый страх. Сравнительно давно я не видел канониссы… Все эти события должны были как-то обозначиться на ней, но… Она сильная и должна справиться. Канонисса Ордена Малой Жертвы, как-никак. Эта ноша как раз по ней. Благослови же её силы, Боже-Император.

***

— С прибытием, мой господин. Извините, что принимаем Вас в столь смутное время. Орден Малой Жертвы подвергся вероломному и спланированному нападению еретиков. Полагаю, что их хаосит-предводитель, Ариман… — В процессе всеобъемлющего научного исследования, — легко прервал канониссу Гость, вальяжно вошедший в кабинет Мириэм Дезо, — есть одно неоспоримое достоинство… время. Оно движется с неумолимой скоростью, но с великой пользой, если существует план. Я прогнозировал, что ты изменишься, пока я буду вне корректур. Это оказалось верным предположением, но в иную сторону. Безусловно, время подправило твоё тело к лучшему. — Премного благодарна, мой господин. — Не подмечаю никаких совершенствований… А ведь сто сорок… хм, три имперских года назад, мы общались по этому поводу, не так ли? Ты изъявила желание избавиться от слабости плоти, преисполниться чёткой логикой Механикус, когда наступит следующий черёд омоложения. Почему же этого не произошло? — Нет нужды, мой господин. Моё тело более не подводит меня, — Гость колко засмеялся. Этот механический отзвук вселял больше страха, нежели веселья. — Славно, Мириэм… очень славно.       Я не мог найти внятного объяснения происходящему. Обычно кроткая и жестокая (но справедливая) со всеми в Санктуме Знаний, сейчас канонисса Ордена была услужлива и тиха как обычная сестра, а то и послушница Диалогус. На её измождённом лице я увидел и печаль, и горечь потерь, и отсутствие хорошего отдыха. Глаза Мириэм, ранее блиставшие на молебнах, погасли… Но ведь это всё не давало, не должно было давать такого эффекта. Видимо этот Гость имел особую власть над ней. Власть, о которой никто доселе не знал… по крайней мере я. — В Санктуме неспокойно, дева. Мои глаза… видят чёткие контуры разложения. Ересь разливается почти что повсюду, оскверняет залы, творения Механикус. Сражение уже началось; существенные силы вовлечены в него. Жертвы уже невосполнимы для твоего «ордена», — возможно, мне показалось, но последнее слово было сопровождено насмешливой формацией. — Да, мой господин. Моё последнее сообщение, насколько Вам известно… — Да, — прервал её Коул. — Ариман, Властелин ошибок, ха-ха… Кто бы мог подумать, что этот выскочка решит восполнить свои знания моим, моим трудом! Моей задумкой! Но вот я здесь… Мой Машинариум уже вступил в бой, отбрасывая гнильё тьмы обратно в пустоту. Хм… Рубрика показывает удивительные способности к пространственным прыжкам. Новое Знание — это я не учёл. Нужно скорректировать тактику агрѐссорных моделей. Возьмём небольшую задержку… Да, уже лучше.       Что, наверно, никогда не перестанет меня удивлять, так это таинства Механикус. Какая сила способна управлять ордой машин? Какие возможности скрываются за отказом от слабой плоти в пользу металлических приспособлений… Бессмертие, как минимум. Оружие вместо рук, тело, как оружие. Страшен будет такой боец против Хаоса. Страшен будет и для Империума, коли обратится в ересь. Страшно… просто страшно. — Скажи мне, Мириэм… Достигнута ли Цель? — Да… мой господин. — Совпадает с моими индикаторами… Банки данных переполнены, циклы подбора на холостом ходу, инжекторы отсоединены. Результирующий набор… в системе отсутствует. — Всё верно, мой господин. Меры предосторожности приняты. Активная фаза эвакуации запущена. — Не регистрировал сигналов от одобренных Инквизицией транспортных сетей. Эвакуация… хм, частный корабль? Камуфляж? — Да, мой господин. Мера предосторожности. Следую Вашему совету… — Когда шестерёнки Империума стонут — лучше смазать и повернуть их самому, — дополнил канониссу Гость. — Ха-ха, не сомневался в твоих познаниях… Куда же лежит путь у Ката́лога? — Что? — Реликварий Макрагга или ближайшего к нему техномира в пределах Ультрамара под непосредственным контролем великого Робута Гиллимана, мой господин. — Ты приняла мудрое решение, как и подобает канониссе… О-о-о, я вспоминаю эту величественность, присущую всякому высшему искусству, пусть и боевому, пусть и технологичному. С радостью бы вновь отведал красоты Ультрамара вместе с тобой, Мириэм… — Премного благодарна, мой господин. — …но меня терзают сомнения, — что это? Манипуляционные формации от Механикус? Но ему же не ведом Путь, не ведомо Слово. — Сомнения в том, что это время будет потрачено в пустую, когда Империум пламенеет и просит помощи уже сейчас. Мы прекрасно знаем, что Владыка Ультрамара передаст мне Ката́лог по первому моему запросу. Тебе это тоже известно… Но зачем ждать витка шестерни, скажи мне?       Голос Гостя стал тише и вкрадчивее. Он откровенно пробовал на прочность ментальную защиту канониссы, и это всё — на моих глазах. Я чувствовал, даже знал, что это неправильно и так не должно быть! Это не тот образ Механикус, о котором я читал и который знал ранее. Опасный, крайне опасный… еретик? Нет, нет, это невозможно, глупость. И всё же узнал бы об этом всём Гильберт… — Послушник Симеон весьма устал, мой господин. Могу ли я отправить его на Путь эвакуации? — Взгляд канониссы обрёл былую властность и для меня этого было вполне достаточно. Я развернулся и направился к выходу… дабы выдвинутая из-под полы одеяний, длинная железная «конечность» преградила мне путь, пробурив неглубокую дыру в стене. Модульная сияющая конструкция, воссоединённая с телом. Тело — как оружие, помните ли? Я… потерял дар речи тогда. Боже Всемилостивый… — Нет, он останется. Вновь упрямство истинной Сороритас берёт верх, Мириэм. Сейчас не время для томной дискуссий, которая, разумеется, растянется на часы, как только этот юнит покинет сие место. Не за этим я сюда явился… Ты прекрасно знаешь, что мне нужно.       Воцарилось недолгое гнетущее молчание. Я примерно осознавал ту тяжесть, которая сейчас ложится на плечи канониссы. Если речь о действенных предписаниях для какого-то сверхважного проекта, то их нельзя нарушить, ведь это настоящая ересь. Авторитет таинственного Гостя же — с другой стороны. И я с третьей, без права на Слово, но сам по себе — слабое место для Дезо. Механикус умён и продумал всё с самого начала, когда привёл меня сюда. Два величайших ума в схватке за… Ката́лог? Ни малейшего понятия, что это такое, но, раз он так важен для них, то важен для всех. Важен для Санктума Знаний. — Отдай мне Ката́лог сейчас, Мириэм, — вновь упорствовал Гость, ускорив своё Слово. — Прогнозирую, что сотни лет нашего сотрудничества должны сопутствовать положительному исходу. Ты можешь это сделать, и никто не осудит тебя… Не предательство, но тактичное отступление во имя благой цели. — Я… Я многое сделала для своего Ордена, мой господин. Некоторые решения дались мне с трудом. Некоторые — обращают шестерни вспять. Их, в последнее время… было много. Но сейчас должно выполнить свой долг верно… — Ускорялась взамен канонисса… что-то не договаривала. Какая-то внутренняя буря зарождалась в этих глазах, в этом намеренно надменном взгляде. — Это погубит Санктум Знаний. Множество юнитов отойдут к Богу-Императору, не познав истины «Пути». Можно ли так раскидываться человеческим ресурсом? Мы с тобой исходили много дорог, дабы усвоить это. Ресурсы должно тратить с умом… и это всё — бездумная трата. — Упорствует на то, что без его помощи Санктум падёт? Это низко… — Если Путь к Богу-Императору застанет нас здесь — мы готова к этому и ответим за свои прегрешенья. — «Мы», — поднял голос Гость, — знаем, что нужно еретику Ариману, дева. Этот регицид особенно напряжённый, и я не дам этой ошибке Магнуса ни единого шанса. Я покину Санктум с Ката́логом и Ариман отступит в понимании безысходности любых своих устремлений — мой корабль попросту недостижим для них. Машинариум не может долго сдерживать ересь, Мириэм. Астартес не справятся с задачей в долгосрочной перспективе. Силы врага… исключительны. — Если Бог-Император окажется неблагосклонным к нам — я готова к этому. Я следую изначальным предписаниям. — Отнюдь… не та Мириэм, которую я знал. Куда ушла та дева, пачкающая свою милейшую органику в самых тёмных делах ради блага Империума? После всего того, что двигало тебя в прошлом — ты, ты (!) сейчас возжелала очищения? Этого не будет.       Скорость зашкаливает, Слово за Слово, сколько формаций, сколько оборотов, сколько сокрытого смысла! И эта молниеносная перемена в глазах канониссы. Будто пришло какое-то новое Знание. Мириэм… ухмыльнулась. — У меня было… достаточно времени на размышления, Белизариус, — Гостя буквально передёрнуло от смены личностного уровня. Фух, отчего же так жарко… — Наши деяния были ужасны. Мой дом, Империум, так или иначе продолжает страдать. Пока Хаос отступает с одной стороны — давит на три иные. Каждый новый имперский год — новое зло, новый враг, новая вспышка там, где её не ждали. Непомерные амбиции и великие планы — на море крови в море крови. Это ли спасение, тобою обещанное? — Всему своё время, Мириэм! Всему своё… — Но здесь, в Санктуме Знаний, мне открылся иной Путь, подвластный Ордену Малой Жертвы и каждой, кто приобщиться к этому Пути… — Слово канониссы получило былое вдохновение, не теряя при этом скорости, напора.       «Наша война — война Слова. Поступь, не отбирающая, но сохраняющая жизни. Сколько торговых семей расширили своё благодатное влияние, обращая неподвластные народы к свету Императора, хоть и таким способом? Сколько инквизиторов Ордо Ксенос заполучило ценную информацию для своих изысканий во славу Святейшей Инквизиции? А Еретикус? Как упростился их Путь в неизведанные земли за отъявленными еретиками, дабы те не оскверняли более своим существованием волю Бога-Императора? Это — верный Путь, Белизариус, вернее того, что был у Нас. Путь, выбранный мною, вращает ровно те механизмы, кои не оскверняют волю Бога-Императора, предначертанную всем. То, что ты просишь — творение всех сестёр Ордена (!), светлое, благодатное чудо Диалогус. Но я, Мириэм Дезо, слишком хорошо знаю твои пути, Белизариус! И не позволю вовлечь в них своё чадо. Ката́лог отправится к Владыке Гиллиману. Если он, зная всё то, что зачало Ката́лог, что знаю я, примет решение в твою пользу — лишь тогда ты заполучишь его. Это — моё провиденье…» — Что? Что? Что?! — От механического голоса дрогнули стены. Шёпот стен бы утих, если до сих пор радовал присутствующих. — Ты… ты! После всего (!), что я сделал? Что я дал? Что я преподнёс?!       «Этой мой замысел, моё творение! Все печати и шифры, все схемы и указания исходили от меня! Я придумал Ката́лог, я сотворил его из глубин собственного просветлённого разума, я! Любое другое объединение органических сущностей, порабощённых либо же свободных в границах своего узкого ума, сотворило бы его для меня, рано или поздно. Но я (!), как благородный и учтивый господин, решил удовлетворить глубинное желание одного из самых преданных юнитов на своём поприще. Орден, святость, «Мирный Путь Диалогус», о Боже! Мои магосы строили для тебя, мои (!) технологии здесь вовлечены! Каждая частица Санктума Знания — как ты выражаешься — моё «чадо»! И что я попросил взамен? Такую мелочь, казалось бы. Разве как-то усложнилась жизнь людишек?! Прознал ли о чём-то надменный инквизитор, безрезультатно изживающий свои мысли о ереси верхов Ордена и Механикус? Ничего этого не произошло. Мои глаза держали всё под контролем. Я (!) видел, как ты пала, Мириэм. Какие решения тебе пришлось принять, с какой тяжестью столкнулась дева, сотворившая всю концепцию Ордена Сороритас, но даже не подумавшая о том, как сложно порой просто существовать в том жестоком мире, где шестерни даже под самым мудрым дальним руководством порой стоит сжать и повернуть вручную!»       Великая битва Слова, быстрая, но дробящая всякое сопротивление, будь оно чуть менее интенсивным, чем текущее. Воистину, величайшая битва. У меня перехватило дыхание и отняло речь. — Ты всегда был мастером Слова, Белизариус. Совершенством разума Механикус. Я бы с удовольствием канонизировала тебя в Ордене Малой Жертвы, ведь… имею такое право. Но слишком много знаю. Многое помню. Слишком много крови, за которую стоит ответить нам всем. Считай, что я более неподвластна тебе. Оставь своё Слово для прочих юнитов. Ката́лог отправится во владения Гиллимана, и лишь Владыке Ультрамара дано решить Его судьбу, — это Слово было не сказано, а вбито, вколочено железным штырём. — Тогда я… — Гость вальяжно развернулся, указав оппоненту свою спину. О Боже, да это же… посох? Или топор? Я только заметил и… он громаден! Каким образом он вообще зафиксирован на спине? — Я заберу его сам, где бы он ни был. — Этому не бывать, Белизариус… — Загудела силовая броня Мириэм, загудела иначе. Дева задрала руку, хватаясь за рукоять меча. — Какая дерзость… — Послышался тихий писк. Одна из задних тканевых полос балахона взметнулась вверх и какой-то сокрытый механизм выплеснул на Мириэм луч ярко-зелёного света, застав ту врасплох. Бок силового доспеха, от нижнего ребра до таза, попросту исчез из реальности. В стене позади красовалась дыра, до конца которой не достигал свет кабинета. Я потерял дар речи, снова за этот день… за эту ночь. Что? Как? А…       Раскрыв рот от нежданной боли, но не издав ни звука, канонисса начала заваливаться на исчезнувший бок. Не дала этому произойти вторая удлинённая конечность, ринувшаяся из-под полы и ухватившая деву за горло своим фиксатором. Шейный отдел силового доспеха дрогнул, изогнулся под неимоверной мощью Механикус. Мириэм захрипела, обхватив блестящие модули конечности своими руками, буквально прожимая железо пальцами; хватка фиксаторов ослабла. Дева оскалилась, тогда как Белизариус замычал, предвкушая, как мне кажется, лишь дополнительные траты времени. В ход пошла третья конечность с раскрытым фиксатором, с хрустом и стоном металла перебившая пальцы канониссы. Дрожащие окровавленные руки с искривлёнными пальцами бессильно опустились вниз. Боже Всемилостивый, сколько у него этих приспособлений?!       Я? Я мог бы что-то сделать, если бы на меня не «уставилась» первая конечность. Фиксатор её неведомым образом обратился в обострённое, чуть искривлённое лезвие, подцепившее меня прямо за подбородок. Меня пробрала дрожь, став при этом моей главной проблемой, ведь орудию Гостя она не передавалась абсолютно. Новоиспечённая рана неприятно кровоточила… по сравнению с травмами Мириэм — пущий пустяк, знаете ли. — Какая дерзость… — Повторил Белизариус, притягивая канониссу так, что та даже не касалась пола ногами. Она снова попыталась ухватить железную конечность, но пальцы предали хозяйку. Гость обратил моментный взор на меня. — Не время для геройства, малец. Что же касается тебя — то ты ещё нужна, «юнит». Вопрос лишь один… где сейчас Ката́лог? М? Я не слышу твоего ответа… — И действительно, ответа не последовало. — Увы, время на пытки исчерпано нашей беседой. Я прогнозировал больший результат от неё… Прибегнем к обходным тактическим манёврам.       Доселе бездействующие руки Гостя как-то отвратно «втянулись» в тело. Затем, выдвинувшись обратно в рукава балахона, представили кругловатый, длинный, но тонкий железный контейнер. Крышка его — сама по себе сложный механизм — шикнула каким-то мутным газом и раскрылась, выпуская целое облачко того самого газа прямо в лицо Мириэм. Это грозило потенциально большими неприятностями; я хотел было закричать, но лезвие бы просто пробило мне челюсть. Что же ты творишь, Белизариус, кто бы ты ни был?! — Ката́лог… Ката́лог… Ката́лог… — Проникновенно заговорил Белизариус, притянув мягко говоря ошалелую деву поближе к «устам», развеивая дымку. Назвал бы это шёпотом, но такой механический голос не мог шептать по умолчанию. Что с вами, канонисса… Не могу на это смотреть! — Би… Библиотека… — Вдруг двинулись её уста, и неестественное Слово изошло. Глаза с большими зрачками неестественно вертелись во все стороны, не имея шанса на чём-то сфокусироваться. Она не контролировала себя, своё Слово! Худшая кара Диалогус… среди самых худших, знаете ли. — Славно. Хоть на что-то ты в конце… сгодилась, — один мощный бросок разгромил под чистую прелестный стол канониссы. Грохот раздался неимоверный; я снова дёрнулся, всадив лезвие Гостя глубже и вскрикнув… Мириэм замерла в обилии оставшейся рухляди. Боже, Боже, Боже!       Слишком! Это было слишком! Хрип канониссы придал мне сил… либо же вовсе поверг меня в безумие. Мне в кровь разорвало всю площадку под подбородком, но я таки высвободился и кинулся к Мириэм. Если она умрёт, то всё было зря и Ордену конец. Кто, если не Мириэм? Кто… Откинув преграждающий хлам, я больно упал на колени подле разбитого тела канониссы. Руками, скрюченными пальцами она держала собственные внутренности, норовящие выпасть из огромнейшей раны. Возможно ли спасти жизнь после такого? Смогут ли Госпитальер вылечить подобное. Смогли бы, если бы не всё происходящее. Боже-Император, что же делать, что делать?! — Это стало отличным испытанием для твоей стойкости, юнит. К сожалению — не оправдал надежд, но я ещё найду тебя. Постарайся не гибнуть, пока я не завершил начатое. Скоро здесь начнётся «настоящий» бой с ересью. Второе испытание, ха-ха… — Так и не повернувшись ни разу, Белизариус под свой механический смех вальяжно покинул кабинет канониссы, оставив нас наедине…

***

      И снова бег. Он немного отвлекал от всего того окружающего безумия. Позади — полумертвая канонисса, приказавшая уходить ко взлётным площадкам, на эвакуацию. «Ты… ты здесь бессилен, Симеон. Уходи… твой Путь завершён… Уходи и забудь всё, что видел… Всё, что знаешь» — прохрипела она сквозь кровавый кашель. Но это был не мой истинный Путь, знаете ли… Уже нет. Я поступил иначе, а именно ворвался в корпус Госпитальер (а находился он относительно неподалёку) и предупредил медсестёр об ужасной ране Мириэм. Голос предавал меня, но внятно донести мысль удалось. Они, в отличие от меня, могли ей помочь. Знаете, я даже… кхм, я даже ощутил нечто новое, доселе неведомое мне. Странная горечь в груди, прямо боль. Она как-то стесняла движения, заставляла остановится и отдышаться, хотя ни разу такого не случалось ранее. Поменяло ли меня происходящее? Или я чем-то болен? Что же так колет в груди? Нехорошо как-то… и страх будто усиливает её, Боже! Упаси от болей и дай сил!       Тем временем бег мой сменил направление. Уж этот Путь мне был известен в абсолюте… — Стой, глупец! Здесь бой, а не тихая гавань. Гниль Варпа лезет из всех щелей! — Громыхнула мне «груда», отпихнув назад. Где-то там, за четырьмя Астартес, блистали вспышки, громыхало пуще всякого прежнего. Ближний к главному выходу из высшего комплекса боец стрелял из своего огромного орудия в сторону главных ворот. Гильзы звонко падали на искромсанный тяжёлыми ботами пол. Остатки тканей и бронирования, кровь повсюду… Вторая «груда» сменила первую. — Мне… мне надо, кхм, в монастырь! — Кричал я как мог. Пыль и гадкие газы норовили выпотрошить меня, но мне как-то удавалось сдержать «позыв». — Да ты что парень, тупой?! Эвакуация уже должна начаться. Уходи отсюда! — Громко и не менее агрессивно отвечала мне ближняя «груда». Его можно было понять… всех можно было понять. — Инквизитор сказал, чтоб я сюда пришёл! — Инквизитор? Ну и ну… Жди.       Так понимаю, что этот Астартес, отвернувшись, явно с кем-то переговаривался, неслышно для кого-либо. Я уже давно понял, что они имеют какую-то внутреннюю связь друг с другом. Ещё на учениях они выдавали удивительные навыки командной работы… Такая слаженная связь не могла обходиться без обоюдной коммуникации, и я не верю в обратное, знаете ли. — Зачем он тебе?! — Мне нужно было немного времени, дабы сформулировать Слово. — Гость чуть, кхм, не убил канониссу! Она при смерти! Он хочет… какой-то… Ката́лог! — Вот это новость! — Громыхнула «груда» рядом, даже не обернувшись. От неё несло жаром. — Точно? — Переспросил Астартес. — Да!       Внезапно все присутствовавшие «груды» переглянулись между собой. Я понял смысл произошедшего чуть позже, когда двое из них с неимоверной скоростью кинулись вперёд, к возвышающемуся монастырю, отстреливаясь на бегу. Остальные, немного выйдя из укрытия, начали жестокий, разрывающий уши обстрел опасного пространства справа. Какая-то безумная фигура кинулась из сумрака на бежавшего Астартес, то тот лишь отвёл кулак в сторону, лишая её части головы. В отсветах выстрелов и каких-то синеватых молний на волю взошло кровавое облачко. Я инстинктивно начал подходить вперёд, разглядывая кровавые лужи и части тел, их самих, не поддающихся опознанию из-за неимоверных увечий, о которых не воздвигалось Слово.       Блистал в пламени войны, покрывался ссадинами и ранами главный храм Санктума Знаний. Даже на его вершинах велся бой, как по уровню, так и сверху вниз; во тьме было трудно точно подметить стороны конфликта. Боже Всемилостивый, как они туда забрались… В разгромленных дверных проёмах тоже мелькали огни сражения. Страшно представить, что происходило в монастыре. Хотелось броситься туда, защитить святыню, но чего я стою, когда пали даже вон те Астартес? Да, здесь хватало и трупов, обезглавленных, множественно пробитых, разорванных на кусочки, о целостности и мощи коих напоминали лишь обломки силовых доспехов. Что же, Ариман такое сотворил? Или прислужники Белизариуса? Боже, лучше бы я ослеп прямо сейчас, прямо здесь! Жизнь не станет прежней… никогда. Дыши, Симеон, дыши! — Назад! — Отпихнула меня «груда», заваливаясь вглубь хода. Вслед нам троим, откуда-то слева, влетели ещё две фигуры… знакомые до боли. Как же я рад их видеть, Боже-Император! — Фух… Давно так жарко не было. Будто помолодел на сотню лет! — Улыбаясь во всё лицо, громко дышал имперский инквизитор, осматривая пространство пред собой ошалелыми глазами. Потрёпанный пуще прежнего сюртук буквально дымился от пережитого. Гильберт поднёс покрасневший револьвер к глазам, проверяя боезапас. — Эта гниль бросает наших сестёр под наши же пули, тьфу! — Да, славная бойня, — прогремел брат-капеллан позади. Он осматривал линзами массивного шлема своё орудие, также дымящееся. Я даже вспотел, хотя был на расстоянии вытянутой руки от них. — Фу-у-ух… Ну, а ты, славный мой дознаватель? Цел, невредим? — Я закивал, когда и на меня наконец было обращено внимание. — Кто этот Гость был? Ты слышал его имя? — Да… Белизариус — точно помню. — Ага-а! — Взорвался Давиан, хлопнув в ладоши. — Ожидаемо, ожидаемо. Наконец-то есть возможность прижать этого еретика, этого отродья Тёмного Механикус. А я подозревал, подозревал же! Ну всё, теперь ты не уйдёшь от праведной длани Святейшей Инквизиции, Коул. — Это если выберемся, — оборвал положительную ноту немногословный Аксель, перезаряжая орудие. — Куда он направился? — Наша группа двинулась по коридору вглубь высшего комплекса, обратно, в темень и страх. Хотя кто знает, что для нас хуже — быть здесь, или быть там. — В Библиотеку, инквизитор. — Закономерно… Чуяли мои инстинкты, что неплохо было бы сжечь ту всю Библиотеку, эх! Ладно, ладно… Так, так-так-так, — Гильберт обратился к позади идущему брату-капеллану, вытерев пот с лица, но даже не оборачиваясь. — Герметизируем входы в комплексы наглухо. Хотелось бы, чтоб печати нам выделили ещё немного времени… Теперь понятно, почему всё так усложнилось — этот выродок выключил сдерживающие механизмы Санктума. Всем отрядам отходить по намеченному плану, держать временной интервал. По «механизмам» Коула стрелять на поражение! А я ещё думал, что это какие-то мудрёные защитнички Санктума пришли на помощь, ан-нет — это пожилой Коул-еретик к нам заявился… Тьфу! Сестёр Тишины держать при себе, передать мои указания. Я свяжусь с Изабеллой; уверен, что Ариман решит перехватить нас или… Ката́лог, так что Сестра Тишины будет предпочтительной боевой подругой. Текущая задача: перехватить сам Ката́лог, по возможности истребить еретиков. Нам понадобится вся мощь Астартес, не вовлечённая в открытое противостояние, Аксель… Вторичная задача: сохранить жизнь сестринству Ордена Малой Жертвы. Чем больше их спасётся — тем больше проживёт наше общее дело… Они уж явно дойдут до правильных размышлений касательно случившегося. — Коул мог заблокировать спасательные ковчеги своим влиянием… — Спокойно облекал свои раздумья в твёрдое Слово Аксель. — Мог, но, полагаю, мамзель канонисса ещё не настолько утратила разум, чтоб пользоваться стандартами. Если она была подопечной Коула в его тёмных скитаниях, то всегда должна иметь запасной план. У меня тоже Он имелся на подобный случай, и если повезло — Он уже достиг имперского флота на орбите… соответственно, «правильных» наблюдателей, кхм. — Коул в любом случае попытается всё скрыть. Он подорвёт Санктум изнутри либо уничтожит его силами флота с орбиты. Скорее всего, это просчитано наперёд, — что? Санктум Знаний? Нет, это невозможно, это… — Я тоже об этом думал, Аксель — так оно и будет. Но пока он не нашёл Ката́лог — нам бояться нечего. Ему тоже не с руки копаться в грудах обломков, причём, хэх, ещё и собственных. — У Коула достаточно силовых щитов, дабы выдержать разрушение Санктума. На то он и высший из Механикус… доминус, брат-инквизитор. — Хотелось бы думать, что этого не произойдёт, — поморщился Давиан, в очередной раз сплюнув. — В тебе есть хоть капля оптимизма, мой боевой друг? — У Астартес нет оптимизма. Только холодный расчёт, — отрезал брат-капеллан. Вот этот разговор мне по душе. Краткий и насыщенный. Давно такого блаженства не чувствовал. — А… что такое Ката́лог, инквизитор? — Задал я интересующий меня вопрос в момент молчания. — Ката́лог… — Глаза Давиана блеснули, очень нехорошо блеснули. Слово его перебиралось быстро и воодушевлённо. — О, дознаватель, так много здесь было сокрыто…       «Когда в Санктум попали дата-банки Механикус, я уже начал догадываться о возможных целях — истинных целях. Мне удалось лишь узнать, что там держат Ксенолексикум и сходное по Империуму. Инстинкты кричали о сокрытом. Что можно сотворить, имея в одном месте такое количество знаний о языках и языковой среде со всех уголков владений Бога-Императора и вне границ их? Имея такие мощности, в конце концов? Мы разговаривали об этом с канониссой, но она тогда не призналась. Несколько раз этой компании уже довелось меня провести, поэтому мой авторитет в глазах Ордоса существенно снизился. Тогда я не имел достаточно оснований для вынесения приговора, но сейчас… Сейчас ясно, что они собирали с Коулом.       Ката́лог, если я верно трактую — первообразная всех языковых структур, найденных за всё время существования Ордена Малой Жертвы… может даже до него, усилиями Белизариуса. Это… это безмерное пространство опыта и мудрости. Верно используя Ката́лог, можно склонить иль подчинить, уважить, уничтожить и возродить из пепла утрат любое существо. Абсолют манипулятивного влияния, просто… просто ключ от всех дверей. Возможно, даже шаг к той загадочной Энунции, о которой так много мечт… Представляешь, дознаватель? Манипуляции пространством и временем по щелчку пальцев! Ох, если Ариман или Коул заполучат Ката́лог — настанет смутное время для всего Империума. Лазающие в самых глубинах Варпа ради власти над Жизнью и Бытиём, они не имеют ни малейшего права на этот артефакт! Всё, чего они коснутся телом иль умом — опорочено навеки, безвозвратно опорочено! Ката́лог должен быть достоянием Империума или сгинуть в пламени, не доставшись никому!» — Хотел бы я им обладать? — Внезапно задал сам себе вопрос инквизитор голосом, что мне был абсолютно понятен, отчего не становилось лучше. — Скорее да, чем нет… В руках Святейшей Инквизиции этот артефакт может принести особенно много пользы…       С ужасом я осознал, что как раз Гильберту и нельзя было давать в руки Ката́лог. Формации его Слова выдают… даже не знаю, как назвать это. Инквизиторы ходят по лезвию также, как и сестры Диалогус. Давиан… не удержится, возымев такую мощь. Он не выстоит против соблазна. Его неконтролируемый зверь внутри не дремлет, отнюдь… — Господа, — кивнула нам чуть позже Изабелла, нежданно появившись из бокового прохода. Полный доспех Сестры Тишины был уникален и прекрасен, знаете ли… Я всё ещё не привык к тому, что она полноценно разговаривает, а не пользуется жестами, как и подобает сестринству Безмолвия. Удивительная дева… к тому же смазливая. Лицо Ордена Малой Жертвы как-никак. — Угу… Вероятно, что сам псайкер-еретик Ариман посетил нас. Выстоите при встрече? — Только укажи цель, — кивнула ухмыльнувшаяся сестра. Давиан удовлетворенно, хэх, зарычал. — Так-так-так… Какова ситуация по фронтам? — Обернулся инквизитор к Акселю, обходя вместе со мной остов очередной твари Белизариуса. Где-то впереди Астартес зачищали для нас Путь. — Просветов нет, мы в кольце. Слизь поднимается по уровням, прометий заканчивается. Челноки… уже на площадках, начинают эвакуацию, — он явно с кем-то связался, подтверждая сказанное. — Хоть что-то хорошее… Проходы с этого комплекса ещё целы? Да, я помню про отчёты и все же. — Нет, все обрушены. Осталось несколько целых в высшем комплексе, — недолгое молчание. — Или по поверхности. — Априорно не вариант: хэх, патронов не хватит, — умудрялся поддерживать позитивный настрой Гильберт. — Полагаю, кто-то из внутренних «необнаруженных» еретиков решил усложнить нам задачу, подорвав какими-то силами Варпа проходы… Вот же блять. Придётся возвращаться тем же путём. Будет жарковато. — Да, — кивнул Аксель, кивая пробегающим мимо Астартес. Библиотека пред нами медленно, но упорно окружалась…       Через верхний подземный, ещё целый ход мы достигли Библиотеки. Находись она в высшем комплексе — и проблем было бы меньше, но увы… К счастью, проходы пока сохранились. Нашу быструю группку дополнили другие Астартес. Я много их видел, как бегущих в одну сторону, так и в иную. Мелькали множественные фигурки сестёр, заплаканных послушниц, прижимающихся к балахонам первых. Переглядывались Сёстры Битвы, сопровождающие эвакуацию и кивающие инквизитору. Судя по всему, Давиан сейчас получил абсолютную власть в Санктуме Знаний. Эх, а что же канонисса, как же канонисса… Болит в груди у меня, ничего не поделать. И страх за грядущее тянет боль в безумие. Держись, Симеон — Бог-Император всегда рядом.       Так или иначе, нас поддержали добрых два десятка «груд», большая часть из которых вмиг исчезла с обеих сторон от Великой Библиотеки. В ней, чуть вдали и там, внизу на несколько пропитанных Знанием уровней, мне удалось ранее «поймать» Катарину. Сейчас же «мы» заходили со стороны, и выше. Там уже что-то происходило… трудно разобрать. Главное — мы вместе. Рядом имперский инквизитор, одна из основательниц Ордена Малой Жертвы и Аксель, брат-капеллан Ордена Астартес, поклявшегося любой ценой защищать Сестёр Диалогус на Внешних и Внутренних Путях. Здесь я чувствовал себя как прежде… как в своей келье, в безопасности. Раздающий безгласные команды Аксель… ухмыляющийся Гильберт, виртуозно вертящий на пальце револьвер… довольная, поглаживающая лезвие своего огромного двуручного меча Изабелла… собравшиеся вокруг Астартес, ждущие лишь приказа… Оставшиеся Сестры Битвы на отдалении, готовые ворваться следом и разметать в пыль и клочья гниль Варпа. Прелестная команда, знаете ли… прелестная, превосходная. — Занимаем позиции. Изабелла — со мной… но, хэх, на отдалении, чтоб и мне тоже развернуться можно было. Думаю, что смогу привлечь внимание Аримана… — Мечница надменно кивнула. — А с тобой… наверно, пора попрощаться. Если нас убьют — ты уж… расскажи там обо всём, дознаватель. Про Коула, Ката́лог… В общем, тебе пора на ковчег, Симеон. — Ещё увидимся, — также надменно усмехнулась Изабелла. Пророчество какое-то прямо таки… — Убирайся, малец, пока жизнь мила. Да защитит тебя и нас благодатная длань Императора. — Брат-капеллан был всё так же холоден и расчётлив. Со спокойной совестью, и, не побоюсь сего, слезами в глазах, я согнулся в почтении. Затем, развернувшись, направился к прочим сёстрам, к выходу. — Ну что, господа? Подготовки уже закончились, так что вперёд, геройствовать! — Прикрикнул инквизитор позади.

***

      В толпе сестёр я чувствовал себя уютно и неуютно одновременно. Вокруг сновали Сёстры Битвы, защищая процессию к спасательным челнокам. Я точно знал, куда нам надо идти, но просто слился с потоком, обременив разум немного другими заботами. Спасли ли Госпитальер канониссу? Как она? Мысли сновали только в том направлении. Если она погибнет… то всё было зря, не так ли? Как существовать Ордену Малой Жертвы, если нет канониссы? Он неполноценен, будто без части головы. Надеюсь, что у медсестёр всё получилось… Хм, а ведь мне, знаете ли, впервые довелось побывать в т. н. «давке», но она же могла меня и спасти, если вдруг… что?       Мы прошли только до входа в высший комплекс, с две сотни широких шагов, но здесь царила какая-то другая атмосфера, отнюдь другая… Привлёк же меня металлический скрип необъятной громкости, спровоцировавший панику среди сестёр; процессия остановилась. И эти загадочные мерцания в боковых ответвлениях… жёлтого цвета и… красного? Все интенсивнее, интенсивнее… Боже Всемилостивый, Коул!       Я всё понял… вспомнил твёрдые слова Акселя. Боже, какой глупец! Разумеется, что это произойдёт, не могло не произойти! Когда раздались первые агонизирующие, рвущие душу крики и молебны, срывающие горло — я уже подпёр стену и кинулся со всей возможной скоростью назад, к основному комплексу. Кто-то из Сестёр Битвы пытался меня перехватить, но я хотел жить, уворачивался, кричал и бежал дальше. Позади проследовала канонада взрывов, загромыхал огонь из орудий всех мастей; отчаяннее заскрипел металл. Мне хватило лишь момента оборота чтоб заметить, как вдали разлетаются вырванные конечности, подлетают бездыханные тела с застывшей гримасой агонии на лицах. Жатва двигалась неумолимо, разрывая плоть будто старое тряпьё. Мерцающие огни ламп буквально тухли от крови, а то и рикошета. Обрывался грозный рёв Сестёр Битвы. Те самые сервиторы, подобия которых сновали при Белизариусе, сейчас кружились роем и низвергали пламя изо ртов, навечно и жестоко усмиряя остатки Общины Диалогус. В нос ударило горелой человечиной — лучше бы не знать мне этого запаха! О Боже, о Боже, не властен ли Ты над этим кошмаром?! Да это же просто кровавое месиво! Резня! Они даже не могли защититься! За что?! Будь ты проклят, Белизариус Коул!       Я более не мог смотреть назад, не хотел. Паника объяла и меня самого, в конец объяла, страх в очередной раз сковал мою грудь; ноги задрожали. Я бежал вперёд как мог, только вперёд. Позади меня рвалась плоть, срывались глотки, крики сменялись невнятным клёкотом — подлинная смерть. От напряжения даже заныли раны на спине… очень давние раны. Будто кто-то позади выстрелит, нападёт, ухватит, уцепит, утащит за собой туда, где светоч божий не достаёт! Спастись, лишь бы спастись!       Пространство сократилось будто в одно мгновение. Я пытался что-то крикнуть стоящим впереди Сёстрам Битвы, но не успел, ведь их атаковали с другой стороны. Одна махина Механикус подкинула одну из них в воздух, тогда как другая сорвала голову с плеч одним порывом. Диким потоком заструилась свежая кровь, издали накрыв и меня. Ужасающий дуэт… Вторая сестра, сориентировавшись почти вовремя, объяла пламенем выстрелов первое творение, уничтожив полностью. Оставшийся монстр молниеносно вцепился в бок защитнице Санктума, волоча ту по полу будто какую-то игрушку. — Подай болтер! Симеон! — Вскрикнула дева мне, когда я пробегал рядом. Голос мне был незнакомым, но вот лицо… Боже, это же та Сестра Битвы, которая наблюдала за мной на стене! Та же, одна из группы, которая причинила мне так много боли, чуть не убила своей неконтролируемой яростью. На них так гневилась Мириэм… Селестина, павшая тёмной тучей от возмездия канониссы… — Помоги!       Я сознательно пробежал мимо, знаете ли. Не подал ружьё, не пнул его. Даже не обернулся на стихающие мольбы о помощи, клёкот крови в глотке. Я тоже тогда молил их остановиться; эти ужасающие воспоминания вернулись в мою голову в тот момент. Что же, сейчас то время, когда каждый получает за свои деяния. Когда я нуждался в помощи, в поддержке — ты отвела взгляд и в очередной раз опустила свой железный кулак. Мой ответ будет во сто крат хуже — бездействие. Бог-Император рассудит тебя…       Страх вернул меня к Библиотеке, впустил вовнутрь. Разум рвался на части, но не настолько, чтоб позволить мне просто так броситься в центр всех страстей. То ли взрыв позади, то ли собственные мои ноги подкосились — но меня склонило влево и я не удержался, грузно свалившись на уровень ниже, сорвав утончённое железное ограждение сверху. Части его послужили неприятным фундаментом для падения; что-то предательски хрустнуло в боку, а от мощнейшего удара локтем руку свело колющей судорогой. Я застыл на месте, дрожа всем телом… не мог пошевелиться! Или… не хотел шевелиться. Одно мелкое движение — это смерть. По крайней мере так тогда казалось. Боже… Боже Всемилостивый… Пытаясь отвлечься от охватившей меня квазиагонии, я всматривался через витое ограждение текущего уровня, в два шага шириной… какие-то фигуры вдали, голоса. Как же больно… — …посмел явиться сюда? Посмел попытаться забрать то, что тебе не принадлежит? — Сокрушал стены металлический старческий голос, набравший в мощи. Вон он, еретик-Белизариус… — Ты совсем утратил связь с реальностью, мой старый враг. — Слишком многословен… для Тёмных Механикус, — ответил… хм, силуэт? Он полупрозрачный! Как это возможно?!       Низкий голос Аримана даже не был голосом. Из глаз и носа хлынула кровь, как только я услышал это. Нет, не голос, но… что-то из «широких сознаний» и очень сильное. Голова внезапно налилась тяжестью и повалилась на лежащую книгу, взорвавшись болью в области чипа блокировки, а затем онемела. Он не выдержал такого напора, да? Я даже не мог вытереть это всё с моего лица, ведь тело окаменело. Умру ли я вот так? Боже, спаси, спаси… Боже-Император, упаси… — Это ложь! Ты — лжец! Я действую по воле Императора! Вся моя жизнь — возвращение Империуму его былого величия! Неоспоримый факт, доказанный тысячелетиями труда… чего не скажешь о тебе, Ариман, изгнанник, еретик! Властелин Ошибок! Проклятый за содеянное на вечные скитания за призрачным спасением от собственных же деяний, ха-ха-ха… Тебе ли судить замыслы Императора?       Здесь мне пришлось даже перестать дышать. Нечто массивное, явно железной природы, намеренно тихо прошло позади меня. Одно… двое… трое… Фаза движения дала понять, что пола касаются четыре конечности… вроде бы четыре. Творения Коула? Расправились ли они со всеми позади? Как же болит в груди; хоть бы выдержать, хоть бы выдержать… Боже Всемилостивый, будь благосклонен! — Ха-ха-ха-ха… Обернись назад, глупец! Что и как именно Ты заполучил? Самим бытиём Ты осквернил свои палаты! Ведает ли глупец Робут о твоих похождениях, кощун? Знай он это — и даже воля Императора не упасла бы тебя… Пора бы принять свою сущность, Коул-глупец, тёмный, тё-ёмный Механикус, принявший луч Варпа за луч… Света… Ха-ха-ха!       Тяжёлая синеватая дымка на периферии медленно тянется подле меня, окатывает неимоверным холодом. Кровь кристаллизуется на лице, и этот тяжёлый пар изо рта… Я когда-то читал о таком. Непосредственное проявление «тёмного широкого сознания», «воли Варпа». Но ведь в Библиотеке должна быть защита от «широких сознаний». Зря ли стены и деревянные, металлические конструкции в ней исписаны загадочными символами? Видимо, их стало недостаточно для подобной мощи… — Замолчи! Умолкни! Оставь гнильё из своей тёмной головы своим пагубным богах Хаоса! Я здесь по воле Императора, и не позволю… — Я дико извиняюсь, господа (!), но хотелось бы немного освежить Вашу прелестнейшую беседу! — Боже, услышал ли ты мои молитвы? Ох, как же я рад это слышать! — Ты… кто такой, глупец? — На сей раз Ариман решил сказать Слово вслух. Боже Всемилостивый, какой же мерзкий голос! Он оскверняет мои милые стены… — Имперский инквизитор Давиан Гильберт, Ордо Еретикус… Священная Инквизиция! И Вы, оба, признаётесь виновными в ереси! Приговор… смерть, — сполна полакомился Словом Давиан, появившийся, судя по всему, с бокового прохода, мне невидного. Воцарилась тишина как… да я никогда не слышал такой тишины доселе! Гнетущая тишина!       Обширная звуко-ударная волна нарушила ход событий, о-о-о… Коул выстрелил. Вспышка, взрезавшая глаза. Зеленоватый смертельный язык энергии. Ариман, если это был он, исчезает во мгновение; прозрачная синева вместо силуэта. Полки позади развеиваются пеплом и стекают раскалённым шлаком… Затем подле Механикус, внезапно! Удар сверкающего разрядами посоха с разворота. Вовремя подставленный топор с оскаленными шестернями. Удар неимоверной мощи, поднял всю пыль в воздух! Силовой купол Коула изничтожен; остатки отскакивают в стороны, рушат стены, полы, ограды, полки. Пепел, пыль, неведомый доселе запах. Меня припечатало к раздроблённым полкам и уложило на засыпанный обломками пол. Двоится в глазах. Не протираются… Кашляю кровью… Коул! Он на стене! Откинуло ударом? Боже-Император… Металлические конечности зафиксировались… будто насекомое! Движется по стене, и орудие из-под полы стреляет снова… снова… куда-то влево и вниз. Вспышки на периферии. Язык разрушения. Холод в одночасье сменяется жаром. Сожжённые волосы?       Поворот набок… Трудно дышать. Везде дым и чад. Внезапные очаги пламени. Гарь… Астартес на балконах, в проходах, везде! Вспышки на их доспехах, отскоки, синие и фиолетовые молнии вокруг. Грозная стрельба, всё взрывается и разрывается, гремит! Неразбериха, являющиеся и пропадающие массивные силуэты в синеве. Взрывные пули рушат Библиотеку, рушат Знание, Путь и Слово; попадают в громадные потолочные балки… Четыре ноги, длинный рот с блистающими во вспышках зубами. Выверенные прыжки, быстрый бег, огибающий снаряды. Монстры Коула показали себя! Молниеносные нападки на обе стороны. Сверкающие выстрелы Астартес оставляют лишь горящие остовы. Один стреляет даже вопреки зияющей черноте пробоин по всей броне. Боже Всемилостивый… Грохот ударов и выстрелов забивает уши. Крик Гильберта? Нет, крик… сестёр! Откуда они здесь? О нет… Псы меняют курс. Толпа паникующих сестёр внизу, не могут убежать из-за формации. Кровавое месиво! Крики, разлетающиеся головы, руки и ноги. Захлёбывающиеся крики. Астартес стреляют в чудищ, порой попадая в сестёр! Залитые кровью, но продолжающие своё дело.       Сражение на нижнем уровне. Сияние двуручного клинка, отскоки и неимоверно быстрые удары. Фигура в чёрном; быстрые движения, увороты, удары, отступления и снова нападения Это… Изабелла! С кем же? Ариман? Боже, она его нашла! Поэтому ли так ослабла синева, сменившись жаром? Хм… где Белизариус? Где Гильберт? Хаос в Библиотеке, не разобрать теней! Боже-Император, освяти для воинов Империума эти хоромы… — Я пришёл сюда не за сражением! — Что у него в руке? Не разобрать… Пол всколыхнулся, когда Изабелла провалилась в складские блоки под Библиотекой, не успев отпрыгнуть. Провал громаден… Что могло спровоцировать такое разрушение рядом с еретиком?! Она же была рядом! Сестра Тишины была рядом! Он не мог воспользоваться «широким сознанием»… — Ты пойдёшь со мной, еретик! — О Боже! Пол прямо перед Ариманом извергается Изабеллой, пробившей его бронированную ногу насквозь своим мечом, не давая уйти! Он яростно заревел, попытавшись ухватить сестру за горло, но та искусно вильнула в сторону, хватаясь за какой-то предмет на его поясе. Ариман валится вслед за ней в складские блоки! Библиотека вздрогнула. Неимоверно… неимоверно!       Бой неумолимо продолжается. Астартес, воинство Коула, загадочные силуэты из павшей синевы несут потери. Вопли, крики, «железный» рёв и «полумертвый» хрип. Рикошеты, норовящие изничтожить архитектуру Библиотеки; попадания, разрывающие натуральную и железную плоть. Не слышно больше сестёр… нет более святости и благости в сем месте. Знание угасло… Спаси-Боже! Откинутое тело Астартес летит прямо…

***

      Что… что случилось? Где я? Почему так темно? И запах… ужасен. Я же вроде в Библиотеке был, в обширном пространстве. А это будто лаз какой, даже и не развернуться. Попробую-ка я, кхэ… вылезти.       Вот оно что. Покинув своё укрытие, я понял, что всё так же нахожусь в Библиотеке. Меня «закрыл» от окружающего мира безумия павший Астартес с разрубленной головой в обломке шлема. Бронированное тело его было пробито потолочной балкой. Другая же её сторона вонзилась в стену, прямо над моим бывшим местонахождением. Но ведь «груда» обязана была раздавить меня как букашку! Простое совпадение? Или воля Бога-Императора? Может он действительно защищает? Впрочем, что за «может»? Прости, Всемилостивый… Император защищает… он защищает… Спасибо.       Осмотревшись по сторонам, я понял, что бой какое-то время назад завершился. Не разобрать, кто остался победившей стороной. Запах горелого мяса и сожжённой бумаги, масел, которые так часто используют магосы в своих хитрых творениях… Досталось и воинству Ордена Малой Жертвы, и Машинариуму Коула, и даже некоторые из, как мне казалось, представителей стороны Аримана пали здесь. Насчёт сестёр, чья мясная масса тлела в отдалении, я не хочу ничего говорить, знаете ли. Здесь такая разруха и столько смерти, что должно выбирать место, в которое можно ступить, иначе затронешь искорёженного Астартес, обломки творений Белизариуса, целые части тел и мелкие куски мяса сестринства Общины и Ордена Диалогус. Над всем этим стоял тяжёлый зловонный дым, скрывающий осквернённые выпущенными снарядами и отлетевшими конечностями стены, уровни с поваленными заграждениями и разбитыми переходами; потолок с мерцающими или сверкающими энергетическими разрывами лампами. Я не смотрю на всё это, ибо сил нет; лишь под ноги, понемногу спускаясь вниз в поисках кое-кого… Ух, какая дыра. Ослабевший свет Библиотеки туда не проникает. Надеюсь, Изабелла смогла одолеть этого еретика Аримана… Ну, в любом случае, если Белизариуса здесь нет — а его нет, судя по дальним волнам гула, взрывов и криков — я могу предположить, что он таки нашёл Ката́лог. Нашёл и гордо удалился, оставив Санктум умирать среди вонючих испражнений Варпа… Либо же Ката́лог попал в осквернённую руку Аримана, павшего вслед за Изабеллой вон сюда, в пробоину между уровнями, в которой ненадолго взглядом пропал и я…       Исходя из последнего места, откуда доносился тот голос прежде, искать пришлось недолго. Я нашёл… имперского инквизитора. Его тело было рассечено пополам, от горла до таза, слева направо; второй половины я глазами так и не заприметил. Учитывая то могущество, что показали эти еретики — она вполне могла быть полностью уничтожена. Края разреза тлели до сих пор; вывалившиеся внутренности сварились в неимоверном жаре и, кхм, воняли, как… не найти соответствия. Я хотел бы ошибиться, очень хотел, но увы. Остатки сюртука, запачканный револьвер, уцелевшая рука с золотыми кольцами на перстах. А он любил золото…       Когда из Внешнего Пути приносили весть о гибели сестры Диалогус — чаще всего старшей — каждая, кто как-то был с ней связан, должна была сказать своё Слово, почтив память отправившейся к Богу-Императору. Сейчас же, в момент, когда смерть может прийти с любой стороны, у меня нет какого-то Слова для Гильберта. Стыдно за это… С моей, кхм, точки зрения есть много хороших и плохих дел, Вами содеянных. Впрочем, Вы были одним из немногих, кто сохранял свои принципы до самого конца, насколько бы это не было… да, кхм. Я сожалею о том, что Вы не смогли завершить свой Путь так, как хотели… но радуюсь оттого, что погибли как истинный имперский инквизитор: в бою с бесчисленными волнами ереси. Понимаю, что хотели уберечь меня от всего того, что я здесь узрел, но увы — я здесь, и должен, просто обязан это Знание приобщить к своему Пути. Ваша гибель, инквизитор, не будет напрасной. Я… я обещаю Вам.       Может это и было нарушением каких-то норм Святейшей Инквизиции, о которых я не ведаю — но я подобрал охлаждённый револьвер с пола; вытер от обилия копоти и загустевшей крови. Давиан, помнится, проверял его при мне, посему я знал процедуру прочистки, зарядки и разрядки; интуитивно представлял себе стрельбу. В кармане нашлась небольшая кучка блестящих пуль (полагаю, освящённых) с гравировкой Инквизиции, около десятка. Их я тоже забрал. Хотел было уходить, но вовремя вспомнил про инсигнию — главный атрибут любого инквизитора. Множество воинов Инквизиции было утеряно в глубинах Варпа… Я не позволю затеряться этому воину. Итого, инсигнию я тоже забрал с собой. Благо, она сохранилась в уцелевшем кармане на сюртуке. Извините, что не имею нагрудного кармана, инквизитор… повешу на шею. О Ката́логе вообще предпочёл более не задумываться. Это сейчас лишнее и ни к чему не приведёт.       Вскоре я покинул разрушенную Библиотеку. Оставаться там было просто невыносимо. Слишком много пережитого; очень много потерь, невосполнимых потерь для Санктума Знаний… как из здесь, на обратном пути, в проходе между корпусами. Ранее здесь произошло настоящие кровавое месиво во имя всех богов Хаоса — и я видел последствия. Меня немного клонило из стороны в сторону, но я не позволял себе пасть или коснуться стен, ибо и стены, и пол были насыщены болью и кровью. Под ногами расстилался монотонный ковёр из ошмётков тел, запчастей уничтоженных творений Механикус, раздроблённых орудий, небольших лужиц крови в углублениях от былых взрывов, надколотых доспехов и шлемов. На отсечённые головы я вообще перестал обращать внимание, равно как и на отдалённые крики и утихающий бой. Стены умолкли: даже их возмутила такая ересь… Единственное, что занимало меня сейчас — пройти дальше и не испачкаться, ведь здесь всё было заражено Хаосом, «осквернено многократно», как поговаривал Гильберт… Инсигния его теплила мне грудь под балахоном. Я выберусь отсюда, Давиан. Пускай медленно, переступая через мясное крошево — но выберусь.       На выходе меня уже поджидала та самая «слизь». Это вязкое желе показывало удивительные признаки тёмного интеллекта, поглощая стены и полотки всех возможных материалов и уровней. Про то шипящее безумие над трупами я вообще промолчу. Как я жалею, что не нашлось под боком освящённого прометия или разрывных пуль, знаете ли. Впрочем, слизь явно не проявляла агрессии к тем, кто активно двигался. И всё же меня это беспокоило, знаете ли, так как я… кхм, я решил сходить в кабинет канониссы. Да, это банально и очень глупо, ведь её уже должны были перенести на ковчег и, собственно, спасти. Но вот мои инстинкты давали почву для сомнений. Чему меня научил Гильберт, так это доверять своим внутренним импульсам. Его это практически привело к разрешению загадки Санктума. Что же, доверюсь им и я…       На лестничных площадках высшего комплекса развернулось иное сражение. Здесь свою вечность проводили остатки великих Астартес. Боже Всемилостивый, что могло так изувечивать бронированные тела этих огромных защитников Диалогус? «Ариман» — приходил ответ. Смертоносная синева Аримана прошла здесь, безусловно. Но это же так близко к кабинету, ещё несколько уровней… Надо торопиться. Что-то опять в груди разболелось, и в боку так… колет, с-с-с. Боже-помоги…       Так-с, верный уровень. Всё уже в слизи, Боже Всемилостивый! Что… что это за звуки? Голоса или… надо быть помедленнее. Я пытался свести чавканье под ногами к минимуму, двигаясь вдоль богато обставленного гравировками и картинами коридора. Эти мотивы на стенах были мною заучены наизусть, как и многие другие. Диалогус, что довлеет пред безликой толпой на одних пиктах, и берётся за оружие, что редкость на Внешних Путях, на других пиктах. Небо чаще всего чистое, с ярким светилом, воплощающим праведный взор Бога-Императора. На фоне этого света выступает и Его доблестное воинство, как Словом, так и Силой… А вот и необходимый кабинет… хм, с абсолютно вырванной дверной рамой. Что здесь произошло? Что происходит? Боже…       Инстинкты меня не подвели, как бы я не возжелал обратного. Канонисса Мириэм Дезо была в сознании, но абсолютно без сил, даже в своём силовом доспехе. Пара сестёр Госпитальер обтянули эластичной объёмной повязкой её глубокий разрыв, а сами… лежали в сторонке в лужах крови. Одного взгляда было достаточно для рокового заключения — им перебили глотки или… перегрызли? Что же, это ли дело рук тех «сестёр» с окровавленными лицами, которые стоят сейчас над канониссой, вылизывая её окровавленные руки?! Боже Всемилостивый, даже послушница здесь, малая и светлая… пожирает Мириэм заживо, отодвинув повязку. Методично отрывает куски святого тела и чавкает как… Нет Слова, это… нет слов… Не забыть, не выкинуть, не утратить. Хорошо, что я давно не ел! Умереть бы мне здесь и не видеть всего этого, Боже! Падшие души Бога-Императора… — Ты! Еретик! — Взревела дальняя сестра, отпустив ослабевшую руку Дезо. Её лицо было запачкано, но голос было не спутать… Селестина, бывшая палатина Общины Диалогус, осуждённая за ересь, за… кхм! Откуда Ты здесь? Как Ты вообще выжила?!       Я… я, быть может, сомневался в Вас, Селестина… себя упрекал за то, что с Вами произошло. Но сейчас уже нет упрёка, нет сомненья. Все воспоминания взбурлили с новой силой. Вы предали Санктум Знаний этим деяньем. Пламя борьбы с ересью пылает во мне! Я зол, я… я готов. Разговора не будет — это смертный приговор. Привести в действие…       Я никудышный стрелок, но с близкой дистанции было трудно промазать. Револьвер будто сам выверил свою пулю, размозжив осквернённую голову бывшей палатины на великое множество мелких осколков Ереси. О да! Ринувшееся ко мне тело Селестины грузно осело на пол, содрогаясь в последних конвульсиях… Ближняя дева накинулась на меня до того, как я смог вернуть контроль над лягнувшим оружием; повалила меня наземь, вцепившись в лицо и горло, пробивая острыми ногтями кожу. Я взревел от навалившейся боли, уткнул дуло пистолета в живот деве и нажал на курок. Сестра буквально подлетела на мне и свалилась на бок, залив кровью мой балахон, захрипев от её наплыва в горле. Руку больно обожгло и я выпустил орудие Инквизиции, уже всеми конечностями отбиваясь от судорожных пальцев умирающей. Дыхание вновь подводило, страх щемил в груди; вновь дала о себе знать боль в боку, на момент скрутив всё тело. Паника! Да когда же это все закончится… Эть, не время плакаться, Симеон. Поднимайся, поднимайся!       Как же надоело это все… А я и поднялся, с новым приливом твёрдости схватив верное мне оружие инквизитора. Спокойно, боль, угомонись… успокойся… И вот так это всё произошло? Они, сестры Диалогус, посмели осквернить этот кабинет, эту деву? Какие ещё могли быть варианты кроме смертного приговора?! На шее инсигния, и револьвер в руке — я право имею, Боже! — Простите, простите меня! Я не хотела… Они… они заставили меня… Я просто хотела уйти… спастись… Они сказали… что уведут меня отсюда, если я… — Жалко заплакала послушница, склонившись на колени у моих ног. У неё всё лицо в крови и глаза, полные такого нового для неё голода. — Спасенья не будет… — Знала ли она, что глаза не могут лгать? Мимика не может лгать? Знала ли, что лицо, даже запачканное в освящённой крови канониссы, выдаст её тёмные помысли? Либо же действительно осознала содеянное и встала на Путь исправления? Нет… нет…       Помнится, когда-то Мириэм рассказывала мне об инквизиторе. О том, что его амбиции неугасаемы… что сознание затуманено… что он Еретикус, будто это какое-то проклятие. Стоя над уничтоженной послушницей Диалогус, засуженной моей рукой, я частично познал Путь инквизитора. Жестоко, но действенно. Кем бы стала эта послушница после такого деянья? «Чем» бы стала? Вернулась бы в былое состояние святой души? «Характер закаляется в детстве. Ошибки детства — грешная жизнь» — известная фраза в трактатах Диалогус о воспитании маленьких сестёр. Не скрою, что чувствую некую несправедливость, неправильность произошедшего. Но не имею более права осуждать Гильберта за его «настойчивость» в адрес послушниц. Получается, что Ересь возраста не имеет… Так-то.       Потребовалось некоторое время, чтоб я вернулся к своим былым мыслям, посмотрел на себя со стороны. Нет, это уже был не тот Симеон. Что-то во мне воспламенилось, изменившись навсегда… Жёстче стал что ли? Ересь овладела? Да нет же, всё хорошо… Я только что уничтожил троих сестёр, да? Ну, двоих и послушницу… Они сошли с Пути, но всё же были живыми, настоящими. И я… их убил, знаете ли. Пристрелил дланью Инквизиции, изничтожил… отправил осквернённые души к тёмным богам, где им место. Как Астартес, стреляющие в механических монстров, но попадающие в невинных. Какое сладкое и одновременно ужасное ощущение, пробирающее новым болезненным лучом в самое моё нутро… Что же я натворил и как же всё сложно… — Канонисса? — Одумался я, вернувшись в мир реальный. — Канонисса… Моя канонисса… Вы живы? Вы… — Да, — Мириэм вяло пыталась натянуть повязку обратно, не производя ни звука. Тяжесть доспеха, сдавившая спасенье снизу, не давала ей этого сделать. — Что ты наделал… Ты… Ох… уходи, Симеон. Эвакуация… уже идёт… Она уже там… Конец уже скоро… Уходи, послушник. — А… А как же Вы?! — Я уже вижу… конец Пути. Всё верно… мы согрешили. Все… согрешили. Это ответ. Санктум пал. Нет молебен… нет приходов… нет ученья. Всё… кончено, — слёзы вперемешку с кровью невольно полились с моих глаз от этого верного, абсолютно верного Слова. Нет правды чище, чем предсмертное Слово.       Склонившись над канониссой, я уставился в одну точку, где мерцала вся история моего бытия здесь. Светлые её части… тёмные её части… улыбки и насмешки… плеть, истязающая до чистого мяса спину. Свобода впереди? Нет, отнюдь. Свобода предполагает некое множество Путей… Здесь же нет Путей. Куда идти? Что делать? Где и чем прислужиться? Как продолжить своё дело под знаменем Бога-Императора? Как не сойти с Пути, когда он пролегает через разрушенный мост на высоких снежных горах… где-то вдали, на иных планетах, иных просторах. Я перестаю видеть свой Путь, знаете ли. Перестаю его видеть. — Прочь отсюда… прочь! — Подняла голос-хрип Мириэм, возвращая меня к реальности. — Вставай, Симеон. Вставай… и проваливай! Ты ещё можешь жить… Ты ещё молод. Ты знаешь Путь… Ты продолжишь его. Наставишь тех, кто собьётся… Я вижу твоё будущее. Великие дела… Спасайся! Уходи!       Нельзя было пропустить властную формацию Слова канониссы Ордена. Я очнулся лишь на выходе из кабинета, среди остатков разгромленной металлической дверной рамы и последних её оскалившихся клыков. Посмотрел влево… вправо… никого. Лужи крови, пропитавшиеся обрывки ткани, вездесущая слизь. Лампы отсвечивают бордовым. Путь открыт, Симеон. Иди… чего же ты? Чего не идёшь? Знаешь, где проходит черта… где челноки отходят от твоего рушащегося дома. Почему встал?       А ведь всё так просто, знаете ли. Я бросил ту Сестру Битвы, ибо она заслуживала смерти. Потом эти удивительно точные выстрелы из револьвера, длани Инквизиции. Все в цель, в ересь, погребённую под слоем крови на лицах. А сейчас? Покидаю канониссу Ордена Малой Жертвы… за что? Чем она провинилась? Ах да… забота об Ордене ценой в ересь. Но это великая цена и не какой-то проступок. Эти все сестры… послушницы — они сошли с Пути по ошибке, по забвению, по глупости. Но Дезо принимала решения твёрдо, зная о последствиях — мы их сейчас имеем, не так ли? Сдаётся мне, этим упадком Санктума Знаний канонисса расплатилась за свои грехи, многократно. Да и зря ли я прошёл этот Путь? Зря ли превзошёл самого себя, и не раз? Ради шага назад? Сейчас? Какой-то пустой мир тогда получается… Так что нет мне Пути вперёд без неё. Её жизнь стоит больше моей. Это… прагматично. Кратко и понятно. Это я… «люблю». — Нет, — я развернулся на месте, вытирая кровавые брызги грязным рукавом. Плевать на разорванную кожу под подбородком, дар от Белизариуса… Просто плевать. — Я не уйду без Вас. — Что?! — Вооружилась формацией злости канонисса, — прочь отсюда, послушник! — Нет… нет. Без Вас я не могу уйти, канонисса… Пусть и ценой жизни, но я Вас спасу. Это… будет верно. Позвольте мне спасти Вас, позвольте… Я могу и я сделаю это! — Глупый… глупец!

***

      Хоть и без особого на то желания, но Мириэм помогла мне. Её силовой доспех, к счастью, не требовал специальных методик Механикус для своего вскрытия. Мы оба прекрасно понимали, что моя задумка провалится от нашей весовой разницы. Посему, путём заумных манипуляций (кое-где грубоватых), вздохов, хрипов и мычаний, всё удалось. Внушающая власть фигура канониссы Ордена Малой Жертвы превратилась в стройное женское тело. Наготу покрывала эластичная обтягивающая ткань, жестоко разорванная на объёмной ране. Невольно и мне порой приходилось сдерживать внутренности канониссы заместо снятой перевязи, но это не имело ни малейшего значения для нас. Этими медленными деяньями мы будто объединились в одно целое, понимая и принимая помощь, без слов. Слово было излишнее, ибо иное Слово, Слово тела, Слово лица вступило в действие. Сейчас, именно сейчас я чувствовал себя на своём месте. Так должно быть… иначе никак. «Геройствуешь, дознаватель» — сказал бы Гильберт. Да…       Закрепив былую повязку мы медленно побрели в правильном направлении, пытаясь в такт переставлять ноги. Канонисса прихрамывала на больную сторону, стараясь сдерживать хрипы и мычанье, но безуспешно. Вес Мириэм для меня был чрезмерен даже сейчас: конечности наливались тяжестью, спина и близлежащие мышцы — ноющей болью. Скорее всего я просто катастрофически устал от всего этого… От накатывающей слабости я утратил ориентацию в пространстве, но верная своему разуму канонисса направляла мой ход дальше, чему я благодарен безмерно. Глаза вылавливали картины будто не из Санктума Знаний, не из спокойного шепчущего Санктума. Кровь вперемешку со слизью чавкала отвратно чавкала под ногами. Догорали остовы Астартес, выпотрошенных заживо, разорванных и разрезанных, неимоверной силой искорёженных в сюрреалистический ужас. Раскинули руки либо же лишились таковых сестры, чья степень осквернения уже не была важна. Тела и головы некоторых были буквально раздавлены широкими ботами Астартес или, чуть уже и меньше, Сестёр Битвы, а то и попарно. Свежая кровь капает прямо на нас, приводит в чувство своей прохладой на уставших лицах, жарких и сухих губах. Расколы на стенах, следы от взрывов и огромных когтей. Замаячила одна фигура впереди… Визг, вопли. Кровь на лице. Нет уж, сейчас ты нас не остановишь, еретичка. Поднятый перезаряженный револьвер лягает плечо и её грузно откидывает назад… на смерть. Чуть позже другая, рычащая как-то по-зверски… Ей разворотило таз ещё одним выстрелом. Оставили её, хрипящую, позади… Осознание приходит чуть позже. Много смертей, много крови, много скверны и ереси. Оно позади, но и впереди — тоже оно. Мы… мы что, ходим кругами? Где же… где же все… хоть бы и враг, Боже… — Я… я… — Падаю на колени, не чувствуя боли в них. Но лишь в груди, снова так сильно… и нет мочи терпеть. Закрыть глаза… не смотреть… не видеть… Револьвер холодит грудь, так приятно. — Простите, канонисса, я… кхм, я устал… немного… Сейчас… сейчас я… кхм, сейчас… надо немного… отдохнуть. Давай, Симеон, вставай. Ты можешь… — Не различаю мыслей и Слов. — Хорошо… — Ложится подле меня Мириэм, зажимая рану руками, уже не открывая глаз, натужно дыша, — хорошо… хорошо…       Нет… сил больше нет. Извините, канонисса. Руки опускаются, ноги подкашиваются, непослушные конечности. Я вижу Путь впереди, но не могу ступить на него. Это… это слишком сложно. Слишком для меня… Теряю… теряю Путь… — Я собрал хорошую жатву сегодня. Воинство для будущих свершений пополнено — это прекрасно. То, что Тебя будет тревожить, не зависит от Тебя, муж. Вопреки всему тому, что меня окружает и тянет в пучину преклонения — непреклонность я сохраняю. Моя цель ещё не достигнута…       Я открываю уставшие веки будто после долгого и томного забвения, замечая своё недвижимое тело в холодящей синеве. Новый прилив дыхания поднимается белесым облачком… ещё раз… ещё раз… Где я? Что я? — Варп преподаёт свои уроки… но я чужд им. Там, вдали, нет света Разума. Лишь Безумие и Хитрость, к нему стремящаяся… Когда-то Ты спросишь у самого себя: «Почему?». Это сложно понять, да и не должно понимать мои устремления… Этим актом я сохраняю частицу того, что держит меня возле светоносного луча. Осчастливься своей участи, муж…       Ничего не чувствую, но понимаю его… Ариман, не спутать сей голос в голове. Он чист и проникновенен, как слеза послушницы. И в то же время многократно осквернён. О чём он говорит? Хотя это совершенно неважно, знаете ли, абсолютно неважно. Ката́лог — вот что истинно важно! Где Ката́лог? Нашёл ли он Ката́лог?! — Ката́лог? Ха-ха… Лишь ловушка глупого Тёмного Механикус. Кощун, готовый отдать весь Империум за призрачное право его возвысить. Увы, эта темница не стала моей, а лишь его необузданных амбиций. Глупец…       Подделка? Лишь для этого… все здесь жило и процветало? Что бы в едином порыве отдать всю жизненную силу во имя желания Коула овладеть… знаниями Аримана? Не Ката́лога?! О Боже! Боже Всемилостивый! — Ха-ха! Да, всё было зря, муж. Кто знает, может я принёс Тебе больше страданий, чем спасения… кто знает… кто знает…       Всеми своими усилиями повернув голову, я узрел в меркнувшей синеве полуразрушенного хода удаляющуюся, громадную фигуру. На месте головы её зияла пустота, чернота, завлекающая сам Свет. Вот он каков, Ариман…

***

      Наконец открыв глаза, пришел к осознанию, что снова потерял какое-то время позади. Всё ныло и болело, не располагало к упоминанию каких-то деталей прошлого. Но окружающая обстановка явно изменилась. Нет крови… лампы светят ясно… стены сглаженные, как и полагается… О Боже! Ариман! Это был он! Перенёс меня?! Зачем ему это? А… канонисса? Где канонисса?!       Вот же она… рядом. Грудь её вздымается слабо… дрожат веки. Даже не представляю, какие сны Вы сейчас видите, моя канонисса. Но Вы живы — это уже хорошо… Я окликнул её слабым голосом, притронулся к плечу, но отзыва не последовало. Может оно и к лучшему, знаете ли. Я ощупал себя, припомнив былые боли. Рана под подбородком худо-бедно затянулась. В боку ещё покалывает «игла». Что же, пора серьёзно поразмыслить о текущем.       Мы оказались в боковом ответвлении прохода ко взлётным площадкам. Здесь явно не велся бой, поэтому всё выглядело так же сглажено и просто, как и прежде во всём Санктуме… уже потерянном Санктуме, скорее всего. Эта недолгая утрата сознания немного освежила меня, знаете ли. Боль как-то отошла в целом. Значит, можно двигаться… Прям груз с плеч. Облегчение странное. Будто всё позади и ничего плохого больше не случится. Хорошее ощущение… Впрочем, дело ещё не окончено. Мне давался эксклюзивный шанс закончить дело — я его и закончу.       Через падения, молебны, просьбы, возмущения, через нависшую усталость — я сделал это! Вернулась мышечная боль, но я таки забрал с собой Мириэм Дезо, и мы с ней выбрались на свет. Раннее утро в горах… холодный ветер, пробивающий лёгкий мой балахон… дыхание призрачной Свободы. Я примерно представлял, что мы оставили позади… Всю нашу жизнь. Мириэм, поддерживавшая жизнь в Ордене Малой Жертвы до его последнего издыхания. И Симеон… то же самое, в принципе. Здесь, посреди чистых площадок с малым наносом песка, я бессильно упал, прочувствовав всю палитру внутренних возмущений, возможно, гибнущего тела… В нескольких площадках от меня догорал остов ковчега. Спаси души умерших, Боже-Император…       Ох, а я ведь совсем забыл, в чём сейчас канонисса. Обтягивающая ткань для силового доспеха… Она дрожит под дыханием «жестокой» Свободы. Я обхватил её тело руками, прижав спиной к своей груди, возложив на освящённое тело освящённый револьвер, будто намертво воссоединившийся с моей судящей рукой. Вы должны жить, Мириэм, слышите? Вы должны жить… Успокаивающее завывание ветра… дальние взрывы, слабое землетрясение… Наверно, флот начал уничтожение Санктума Знаний? Или уже завершал начатое? Время как-то теряется… О-о-о, блестящая птица на фоне гаснувших небесных светил, ты… летишь забрать меня? С самых небес? Или же уничтожить? Лучше бы забрать, ибо канонисса должна жить… Зря ли я сам… жил…