Академия надежд

      Очередной учебный день начался также, как в прошлый раз: витамины, завтрак, первая пара всё у того же преподавателя и почти что параноидальное ощущение, будто за тобой постоянно следят. Даже принимая душ, Бэкхён то и дело оглядывался, ища маленькие, почти незаметные камеры, спрятанные или в углу, или в какой-то вещи, что не бросается в глаза. Автоматический освежитель воздуха он осмотрел вдоль и поперёк, но ничего подозрительного в нём не было, а в шкафчик, кроме гигиенических принадлежностей остальных, ничего и не положишь, в виду его небольшого размера.              И всё же после понимания того, что контроль тут не такой жестокий, как казалось Бëну изначально, он дал себе волю расслабиться, пускай и знал, что это может быть слишком поспешно. Но парень так устал ждать какого-то подвоха, наказания и замечания, что принял решение немного сбавить обороты и, продолжая строить образ примерного студента, сделать передышку. Нервы Бэка были натянуты, как струны, и если так пойдёт дальше, то из этой академии он уедет только лишь на скорой помощи. Повезёт, если не ногами вперёд, накрытый белой простынёй.              Второй приём витаминов не дал ему ничего существенного: ни слабости, ни головокружения, ни забывчивости. В какой-то момент Бэкхён снова попробовал допустить мысль, что это реальные витамины, а не какое-то вещество, действующее на его мозг, но он старался не спешить с выводами. Порой даже обычные лекарства не дают быстрого эффекта и накапливаются в организме лишь со временем. Вполне возможно, что это как раз тот случай. Но даже если и нет, то академия в глазах Бэка потеряет окончательно свою репутацию, а все угрозы здешнего руководства будут просто смешны. Какой смысл запугивать студентов, если на самом деле всё это не больше, чем спектакль?              — О чём думаешь? — спросила Джису, отложив в сторону книгу. Пары ещё не начались, но девушка уже повторяла материал, словно пытаясь его запомнить до единого предложения. Смысла в этом было мало, поскольку Кристофер, очевидно, был не из тех преподавателей, что начнут докапываться до любой мелочи в попытке занизить оценку, но Ким на это было всё равно. Бëн подумал, что у неё, должно быть, синдром отличницы, что часто возникает на фоне неуверенности и в попытке всем угодить, но тут же оборвал мысль, решив, что точно не ему ставить диагнозы. Возможно, что и сам Бэкхён может показаться кому-то странным, если не совсем психом.              — Да так, — Бэк отмахнулся, сидя за столом и ковыряя мясо вилкой, превращая его в кашицу. — Иногда мне кажется, что преподавателям плевать, учим мы что-то или нет. Главное домашнее задание сделать.              Краем глаза Бэкхён заметил как на него посмотрел Кёнсу, но, как и всегда, молчаливый сосед ничего не сказал, перелистнув страницу книги. Не такой, как у Джису.              — Тебе так действительно просто кажется, — Джису вздохнула, достаточно шумно захлопывая учебник, отчего студент, сидящий рядом, вздрогнул, чуть не выронив ложку из рук. — Преподаватели лишь делают вид, что не обращают на тебя внимания. На самом деле они пристально тебя изучают, и тех, кто ничего не делает, быстро отводят к Мойре или же смотрителю.              Бэкхён наконец-то перестал мучить кусок мяса и, положив вилку на стол, выхватил у девушки книгу. Точно такие же он видел у многих студентов, но почему-то не у Кëнсу, что было несколько странно, ведь он учится вместе с ними. До словно был отдельно от остальных в своём мирке, неизвестному никому, кроме него самого. В комнате он лежал на своей кровати, читая или что-то написывая в блокноте, а во время завтрака сидел с краю стола и медленно ел свою порцию, отвлекаясь на книгу или углубляясь в свои размышления. Несмотря на то, что они жили вместе второй день, Бён ничего не знал о своём соседе, кроме имени и какой-то базовой информации, полученной от Ким. Кёнсу был ещё одной загадкой, которую парню хотелось разгадать.              — Я ещё ничего не читал. Значит, скоро придётся повидаться с Паком. Вряд ли они делают поблажки новичкам и гладят их по головке.              Джису неопределённо покачала головой и, отобрав учебник, вновь открыла его, чтобы в очередной раз прочитать несколько страниц. Бëн искренне не хотел становиться таким, как его знакомая — учить до посинения материал, мучить себя тонной информации и при этом не понимать, ради чего всё ты это делаешь, но в тоже время парень знал, что ему придётся стать тем самым примерным студентом, если он, конечно, хочет выбраться отсюда.              Позиция среднего, а тем более худшего ученика его совершенно не устраивала. Первых вряд ли замечают, последних же презирают и исключают, чтобы это в итоге не значило. Всё это не подходило под планы Бëна. Он хотел стать лучшим — тем, на которого будут смотреть с восхищением, стремиться на его уровень и открывать рты, когда он проходит рядом. Только так можно пробиться к верхушке и только так появится хоть какая-то надежда на побег.              Единственное, чего он боялся — идти по головам студентов. Но как бы эта мысль не была ему противна и страшна, Бэк знал, что отступать слишком поздно. Можно идти по самому стандартному сценарию, становясь подобием Кёнсу или любого другого блеклого студента, однако двери откроются лишь тогда, когда ты войдёшь в систему сам, подчинишь её и, наконец, увидишь правду, зарытую где-то в стенах академии. Для этого нужны жертвы, порой сильные, но Бэкхён был к этому готов.              Терять ему всё равно уже нечего.       

***

             — Как вы считаете — нормально ли убивать людей?              Вопрос преподавателя поставил всех в тупик. Повиснувшая в аудитории тишина вызвала у мужчины лишь усмешку, а неловкие переглядывания студентов заставили его гордо расправить плечи и, встав с места, выйти к доске.              — Не стесняйтесь, отвечайте как думаете. Мы ведь всего лишь беседуем. Представьте, что я не ваш преподаватель, а вы не мои студенты. Сейчас мы сидим в каком-нибудь баре, обсуждаем новости, и тут я решаюсь задать вам этот вопрос. Что вы скажете в первую очередь? Как вы вообще относитесь к убийцам?              Повинуясь какому-то резкому порыву, Бэкхён поднимает руку, ловя на себе любопытные взгляды сидящих неподалёку людей, и после короткого кивка Кристофера прочищает горло, чтобы его голос звучал громче:              — Нет, не нормально. Каждая жизнь уникальная и ценная, мы не в праве лишать кого-то её. В мире подобное должно наказываться как можно жёстче, чтобы отбить желание у преступников нападать, а всех психов необходимо изолировать, дабы они не губили остальных. Только так мы добьёмся справедливого мира, в котором можно существовать без страха.              Гордая речь показалась Бэкхёну отличной. Он не считал себя прирождённым оратором, да и, честно говоря, стеснялся подавать голос, однако с тех пор, как он решился пробиваться выше, быть на виду просто необходимо. К тому же остальные не особо спешили что-то делать, уткнувшись в свои учебники и стараясь не попадаться под взгляд Кристофера, так что конкуренции не было.              Преподаватель осмотрел Бёна с неподдельным интересом и улыбнулся, довольствуясь услышанным, но затем уголки его губ обратно упали вниз.              — Да, конечно. Так сказал бы любой человек… — Бан сделал паузу, обводя взглядом наивные лица студентов, и, подойдя ближе к одной из парт, положил на неё свои ладони, наклоняясь слегка вперёд. — Однако иногда бывают случаи, когда убийство оправданно. К примеру, война. Можете ли вы назвать военных — жестокими убийцами и тиранами? Нет. Они борются за вашу свободу, за свободу страны. У них нет иного выбора, ведь они не хотят, чтобы их семьи оказались рабами другой страны и страдали под гнётом жестокого диктатора.              Бэкхён почувствовал какое-то неприятное чувство в глубине души и поджал губы, обдумывая слова мужчины. В его фразах хоть и была доля правды, но что-то не давало младшему покоя. Чувство неправильности. То, что обсуждалось здесь, было неправильным для такого рода заведений. Говорят ли в школах о том, что убивать людей, оказывается, можно, если того требуют обстоятельства? Вряд ли. Даже студентов всегда стараются уберегать от излишних кровавых тем, и раз за разом навязывают установки что делать можно, а что нельзя.              Хотя это и не было школой в привычном понимании, но даже здесь такое кажется самой настоящей дикостью.              А тем временем Бан расхаживал по помещению, не переставая воодушевлённо говорить и не стесняясь активно жестикулировать руками.              — … принято говорить, что убийство — это грех, но никто не говорит про обстоятельства, при которых это самое убийство совершено. Защитить человека от маньяка и убить его — это грех? Вряд ли. Вы просто защищали, не хотели намерено кого-то убивать. Вы остаётесь чисты — и перед народом, и перед кем-либо ещё. Именно это я хочу донести до вас. В каждом случае, даже самом вопиющем, бывают свои исключения.              Кристофер замолчал, переводя дыхание, сбившееся от пылких речей, и сделал глоток воды из своей бутылки, неизменно стоящей на его столе. Все остальные сидели молча, переваривая информацию, и только лишь Бён поморщился при одной мысли о том, что им пытаются втюрить свою правду. Причём в очень настойчивой форме, возводя её в истину в последней инстанции.              — Итак, считаешь ли ты, Бэкхён, что убивать людей ненормально? Или твоё мнение поменялось?              От неожиданного обращения парень вздрогнул, растерявшись на мгновение, и, опустив взгляд вниз, кусая нижнюю губу.              Его мнение не поменялось ни капельки, сколько бы преподаватель не распинался. Наоборот, только укрепилось. Но сказать он этого не мог. Бён осознавал, что всё это — лишь проверка на податливость, и пройти её просто необходимо.              — Кхм, я считаю, что вы правы, — выдавил из себя парень, чувствуя, как от волнения потеют ладони. Вытерев их об штаны, младший медленно поднялся из-за парты, мысленно надеясь на то, что никто не заметит, как дрожат его руки, и улыбнулся. — На самом деле я даже не думал про войну. Там и правда приходится убивать не по своей прихоти, а лишь на благо государства и народа. Несомненно, это не делает из солдат убийц.              — Похвально это слышать, Бён Бэкхён, — Кристофер захлопал в ладоши, делая это медленно и с довольным выражением лица, но почему-то младший не считал, что эта похвала от чистого сердца. Она находилась на грани сарказма и правды, и Бён не знал, в какую именно сторону качнёт его преподавателя. — Надеюсь, остальные тоже это поняли и усвоили.              Никто ничего не сказал вслух, но каждый, на кого посмотрел Бан, кивнул его словам, как болванчик. Бэкхён не знал, сколько людей думает также, как преподаватель, но парень просто надеялся на то, что здесь остались хоть какие-то студенты с нормальным не промытым разумом.              Иначе будущее становилось всё более пугающим.              Остальная часть пары закончилась без каких-либо странных тем и непонятных обсуждений, расходящихся со здравым смыслом. В качестве домашнего задания Бан сказал прочитать какую-то книгу по психологии, так что многие студенты тут же ринулись в библиотеку, в то время как Бэкхён вместе со своим новым приятелем остались в коридоре.              — И как ты относишься к тому, что сказал наш препод? — спросил Феликс, облокотившись о подоконник и посмотрев на внутренний пустынный двор, который изредка пересекало несколько охранников, беседующих друг с другом.              — Ну, немного непривычно слышать такое…              — Говори честно, не надо всей этой фигни. Со мной ты можешь быть честным. Не переношу всю эту идеологию здесь, — Ли вздохнул с раздражением и повернул голову в сторону Бёна. Вместо привычной улыбающейся физиономии Бэкхён увидел злость и недовольство, что смутило младшего, и тот сконфуженно покачал головой. Похоже, что не одному ему происходящее кажется полнейшим абсурдом.              — Скажем так, я в недоумении. Он говорит странные вещи, — наконец-то ответил Бэкхён, оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии слежки. — Порой мне кажется, что преподаватели пытаются незаметно навязать свою истину.              — Так и есть. Я это уже давно понял.              Парень кивнул в сторону конца коридора и медленно пошёл вперёд. Кажется, именно в той стороне и находится библиотека.              — Преподаватели должны быть авторитетом, верно? Это люди, которые учат тебя всему, чему только можно, и ошибаться они не должны. Особенно это касается тех, кто работает с детьми. Хватит всего лишь одной неверной фразы, чтобы задать неверное направление и исправить это уже будет трудно.              Когда они спускались вниз, Феликс перешёл на шёпот, эхом отдающийся по всей лестничной клетке. При большом желании можно было разобрать, что он говорит, находясь даже на пролёт выше, но парень, кажется, об этом даже не заботился.              — Мы хоть и не дети, однако всё равно уязвимая группа. Не понимаю, что они вообще хотят с нами сделать. Дать понять, что убивать можно? Но для чего? Разве им выгодно создавать группы убийц и ненормальных? Сомневаюсь.              — Но они и не делают это необдуманно. Должны быть причины, о которых мы пока что даже не догадываемся.              Ли ничего не ответил, но и не выразил несогласие. Бён решил не продолжать эту тему, к тому же они итак уже подошли к библиотеке, из которой выходили студенты и обсуждать что-то подобное здесь было бы крайне глупо.              Однако не успел парень взять себе книгу, как к нему подошёл Пак, синяки под глазами которого стали ещё темнее с последней их встречи. Нервно сглотнув, Бэк повернулся к нему, смотря в спокойные, но уставшие глаза, и тут же решил, что он, должно быть, услышал их с Феликсом разговор.              Вот только всё оказалось куда интереснее.              — Тебя хочет видеть Мойра. Идём со мной.