Образцовый шиноби.

А Ирука, всё также неспешно и не суетясь, дошёл до кабинета Хокаге и, прямо посмотрев на дверь, глубоко вздохнул. «Ну всё, суд начался» — подумал он, коротко стучась. Из-за двери раздалось привычное «Войдите» голосом Цунаде и Умино, мысленно вознося молитвы Ками, тихонько приоткрыл дверь, надеясь, что за ней нет хотя бы одного из этих противных старейшин, которых он терпеть не мог ещё со времён Третьего. — Умино, я тебя уже двадцать минут жду! Что за привычку взял опаздывать! — возмущённо, но не зло воскликнула Сенджу и Ирука удивлённо распахнул глаза. Всё в кабинете Хокаге шло своим чередом. Цунаде сидела за столом, между стопками бумаг, как обычно сцепив руки в замок. Рядом стояла Шизуне с подносом, на котором стоял травяной чай и, как обычно, слегка улыбалась новоприбывшему. Обстановка стояла мирная и спокойная, ничего не предвещало беды, что, правда, заставило сенсея насторожиться. — Прошу прощения, Цунаде-сама… — пробормотал Умино, отвешивая поклон. — А… а где Совет?.. Сенджу переглянулась с Шизуне, которая также ничего не поняла. — Какой Совет, Ирука-сенсей? — вскинула она бровь. — Здесь сегодня никого кроме нас с Шизуне нет и не будет, не считая шиноби, которые придут, чтобы отчитаться по поводу миссий. — Разве вы вызвали меня не для того, чтобы принять решение по поводу моей выходки с Хатаке? — немало поразился чунин, смотря на Хокаге дикими глазами. Шизуне внезапно захихикала, а Сенджу откровенно расхохоталась, вгоняя несчастного мужчину в полный аут. — Так ты потому и опоздал, Ирука-сенсей, чтобы насолить Совету? — Ирука снова кивнул, правда, совсем уж нерешительно, а Цунаде уже схватилась за грудь, не в силах отсмеяться. — Ясно всё с вами, сенсей, человек вы каверзный и злопамятный, оказывается! — Вздохните спокойно, Ирука-сан, вам сегодня ничего не угрожает! — отсмеялась Шизуне, ставя поднос на стол. — Цунаде-сама вас не для этого вызвала! Вообще, Ирука бы обрадовался такому повороту событий, если бы до этого не переволновался и не смотрел сейчас на женщин, как на диких кошек из страшного племени. — На самом деле, я пригласила тебя — пригласила, заметь! — чтобы выразить тебе свою благодарность в некотором роде. — сказала Цунаде, наконец, успокоившись. — Так что не стоит сразу задумываться о том, что я отправляю тебя на отбывание срока в Траву. — Но за что? Я же, фактически, совершил нападение на джонина! — Ой ли, Ирука-сенсей! — отмахнулась Хокаге. — У нас таких «нападений» на неделе знаешь, сколько бывает? Только вчера Анко швырнула кунаем в Райдо со всего маху за то, что он выкинул её еду со своего стола! А две недели назад Изумо чуть не распорол Генме плечо, потому что тот «нелестно выразился в отношении его напарника, Котецу Хагане, в устной форме отправив его в не самое благоприятное для шиноби место»! Короче, за то, что Ширануи его парня нахуй послал! Если бы мы по таким мелочам Советы каждый раз созывали, то старейшины уже бы сбежали к чёрту из Конохи! Хотя, конечно, я была бы не против этого, стоит признать… — Но я думал, что кунаи и драки не сравнятся с покалеченным джонином, который проломил своей спиной окно во двор… — пробормотал Ирука, опуская глаза на пол. — Ну, в этом плане, конечно, ты мог схлопотать нехилый штраф или ограничения в работе на некоторое время, однако, даже этого ты не заработал. — Сенджу отпила чаю. — Просто потому что за тебя всей горой вступились остальные джонины и чунины, целый час мне тут наперебой доказывая, что Хатаке заслужил такой пропиздон. — А правда ли, Ирука-сенсей, что Какаши-сан попросил вас написать отчёт за него и принести ему на подпись? — спросила Шизуне, перекладывая какие-то бумаги с места на место на столе. — Не совсем так. Я спросил «И что вы мне предлагаете? Написать за вас этот отчёт?» на что он радостно согласился и попросил уведомить его, когда я закончу, чтобы он подписал. Именно после этого я не выдержал и отправил его в полёт по территории тренировочного двора. Цунаде цыкнула и покачала головой: — Собственно, именно из-за этого все остальные штабные, а также присутствующие шиноби высказались в защиту тебя и против Какаши, просто потому что Копия оборзел в край, привыкнув к тому, что ты всегда его покрываешь и заминаешь его пробелы в отчётах. В конце концов, кроме как на миссиях, от него толку, по сути, нет, разве что с собаками гулять умеет. — она отставила чашку, снова сцепляя руки. — Потому-то я и хотела тебя поблагодарить. Честно говоря, та папка с отчётами от Какаши, которую ты недавно передал в архив, самая лучшая по содержанию за последний месяц. Наверное, даже за два, потому что последний раз такие шикарные отчёты писала Куренай, когда только-только вышла с декрета и с голодухи по работе бралась за любую миссию. — Отчёты прекрасны! — подключилась Шизуне, читая ту самую папку, откопав ее в документах. — Чистая бумага, новые файлы, орфография на писательском уровне, да и связность рассказа, как это обычно бывает, не в стиле Генмы: «пошёл туда, сделал это, пришёл». Да, кстати! — вскинула девушка голову. — Насколько мне известно, успеваемость ваших классов за последние три дня повысилась? — Да, есть такое… — почесал затылок Ирука. — К сожалению, уже на следующий день после этого инцидента, в школе всем всё было известно, правда, не без участия Анко Митараши, так что мои классы резко перехотели трепать мне нервы… — Наверное, мне тоже надо устроить всем джонинам «собрание» в таком «стиле», чтобы они начали нормально работать… — хохотнула Цунаде. — По-моему, сын Ханы Инузуки даже получил пятёрку по контрольной работе? — Да, и именно он был удивлен этому сильнее всех. Ведь и Цуме-сан, по рассказам старых учителей, на тройки училась, и Киба, по моему опыту, ни одной пятёрки за весь учебный процесс не получил. Даже сама Хана-чан была лишь хорошисткой и дальше четвёрок никогда не шла и тут — такое событие… — В общем, как ты понял, от твоего «взрыва» — одни плюсы и минимум минусов. — подытожила Сенджу. — Поэтому, — она запустила руку под стол и достала оттуда белый конверт. — Вот твоя премия, которую ты не мог получить из-за Хатаке три последних месяца. Принимай. Ирука, всё ещё пребывая в состоянии шока, взял в руки конверт: — Спасибо… — Продолжай работать и периодически вставляй пиздюлей Какаши, если он опять возьмётся за старое. Только не усердствуй с «Водяным Драконом» — Киба вряд ли согласится ещё четыре часа вставлять новые оконные рамы в вашем кабинете. И про премию особенно не распространяйся, а то у нас все шиноби бить друг друга до посинения начнут. Свободен! *** Ирука, всё ещё пребывая в состоянии аффекта, вышел из кабинета Цунаде и прислонился к двери спиной. Сердце стучало где-то в районе горла, зрачки прыгали и не хотели чётко фокусироваться даже на портрете Третьего, который, чуть улыбаясь, смотрел на сенсея, покуривая свою неизменную трубку. Его не отправят в Траву отбывать срок! Его даже не оттребухали по полной программе, как следовало бы! Более того, ему ещё и премию всучили за хорошую работу! Обалдеть просто! — Добрый день, Ирука-сенсей! — раздался со стороны окна знакомый голос и, повернув голову, Умино увидел Асуму, который сидел на подоконнике и курил. — Вы после разговора с Цунаде-сама, как я понимаю? — Да, так и есть. — вздохнул Ирука, убирая конверт в карман брюк и нервно поправляя хвост. — И какие новости? — Сарутоби-младший казался спокойным, подобно удаву, но по глазам было видно, что волнуется он не на многим меньше, чем все, кто остался ждать результатов в кабинете сенсея. — Не беспокойтесь, Асума-сан, всё нормально. Устроили мне небольшой выговор и, под конец, даже похвалили за повышенную успеваемость учеников и отличные отчёты со стороны Хатаке. Всё нормально. — повторил Ирука уже скорее для себя, нежели для джонина. Тот смерил чунина цепким взглядом и приглашающе откинул для него крышку пачки сигарет: — Вы, поди, переволновались. Вот, успокойтесь, если хотите. — Да… Да, спасибо, Асума-сан. — не задумываясь, кивнул сенсей, прекрасно понимая, что если сейчас же не покурит или не поест, то грохнется в обморок. Ну, а так как еды в округе и близко было не видать… Как раз в тот момент, когда Ирука крепчайше затянулся (первый раз за последние полгода), из-за поворота умудрился высунуться никто иной, как Хатаке, несущий в руках какие-то папки и что-то бормочущий себе под нос. Когда он поднял голову, в коридоре воцарилась нереальная доселе тишина, воспроизводя что-то наподобие сцены из «Ревизора» — известной иностранной комедии, которую привезли в Страну Огня шиноби около двадцати лет назад с чужого, очень далёкого континента, в котором, как выражались тогдашние джонины «царил вечный холод и водились абсолютно бесстрашные шиноби». Какаши замер. Честно говоря, за последнее время учитель Ирука Умино вызывал у него сплошные потрясения, да столбняки своим поведением. Сначала обматерил при штабе (хотя раньше считалось, что он вообще ни одного мата не знает и не ведает), потом проломил им окно, как кунаем мишень, а теперь выясняется, что он курить, помимо всего, умеет. Ирука же вообще в обществе шиноби имел крайне странную славу. Джонины называли его «святошей», чунины — «странноватым», а генины — «чудиком». Просто потому что понятия «культура» у шиноби, как такового, и не было. Все либо матерились, как сапожники, либо бухали, как не в себя, либо курили как паровозы, ну, или всё по-маленьку, как многие. Исключение составлял лишь Гай, но он, во-первых, единственное исключение вообще из всех правил и предрассудков, а во-вторых, он, как и все, любил пропустить с сослуживцами стакан-другой пива после тяжёлой трудовой недели, пусть и не заигрывался с алкоголем, как многие. Ирука был… другим. Не матерился никогда вообще. Ни одного бранного слово не услышали от него сослуживцы за годы совместной работы — ни элементарного «чёрт», ни простяцкого «какого хрена?», да даже «вашу ж мать!» от него ни разу ни услышали. Он никогда не пил. Вообще никогда. Ни на праздниках, ни на корпоративах, ни на посиделках после работы. Всегда либо сок, либо вода, либо, на крайний случай, баночка энергетика. И, тем более, Ируку ни разу никто не застал за курением. Конечно, ему предлагали сигаретку как Анко (которая между шиноби вообще хрен пойми на каком счету была), так и остальные, но — «не курю и вам не советую, вредно это и не особо приятно, как по мне». И всё. Нет — и точка. Джонины даже шутили, мол, «он хоть трахаться-то умеет, святоша этот? Или всё такой же непорочный в свои неполные тридцать?». И Какаши был уверен, что Ирука реально «святоша» и «чудик», над которым в шутку подтрунивает весь состав шиноби. Был. Какаши был в этом уверен. До определенного момента. Ирука, увидев Хатаке, в первую очередь захотел в него плюнуть. Во вторую — вломить в его рожу под маской с ноги. В третью — швырнуть в него стул, ну или затушить злосчастную сигарету ему об руку. Вот почему, чёрт возьми, этот, как бы выразиться поприличнее, субъект, всегда появляется тогда, когда его не ждут и не ожидают встретить от слова вообще?! Да, Ирука Умино, самый «правильный» шиноби во всей Конохе, имел не самое лучшее прошлое. Смерть родителей в двенадцать лет — детская травма и, вследствие с этим, регулярные проблемы с собственным воспитанием. Да, Ирука Умино с тринадцати до двадцати лет курил как паровоз, при том курил всё, что попадётся под руку — от дешманских, дрянных, рассыпающихся в руках листочков с табаком, до украденных у джонинов папирос толщиной с палец. И знал об этом лишь покойный Хирузен, да Асума, который однажды спалил его за поворотом и клятвенно заверил, что никому ничего не скажет никогда в жизни. Да, Ирука Умино бухал, как не в себя, каждый вечер лет с четырнадцати до двадцати, о чём, слава Ками, не знал никто и никогда. Ируке хватало ума надевать маску, закупаться в переходе по ночам и напиваться в своей коммунальной комнатушке, выпивая перед этим уйму таблеток и залечиваясь медицинскими ниндзюцу. Только в двадцать лет он ударил себя по лицу и взял себя в руки — молодой организм начинал не справляться, барахлить, и скрывать это было трудно. Ирука смог себя вытащить и никогда не жалел об этом. И да, в конце концов, Ирука Умино матерился хуже заправской проститутки с обочины, умея переплюнуть даже крайне искусного в мате Генму. Мысленно. Мысленно Ирука крыл благим матом всех — сослуживцев, власть, Хокаге, учеников, коллег в школе, вообще абсолютно всех. Потому что никто не идеален, тем более, настолько, насколько «идеальным» в обществе шиноби считают его самого. И Ирука хотел бы остаться таким же «идеальным» шиноби в чужих глазах и по сей день, да и дальше, до конца службы. Но тут… тут появляется ОН. И всё опять летит через пень колоду, как это обычно и бывает, когда дело хотя бы косвенно касается Какаши Хатаке. — Здравствуйте, Ирука-сенсей. Я принёс вам отчёты за эти три дня, которые провёл на миссиях. Вас не было в кабинете и я решил поискать вас в штабе… — смог, наконец, пробормотать Хатаке, протягивая папки Ируке, который смотрел на него взглядом профессионального наёмного убийцы. Ирука, даже не думая тушить сигарету, молча принял папки и открыл одну из них, вчитываясь в первые строчки. — Недурно, Какаши-сан. Спасибо, я вам очень признателен. — кивнул он, убирая папки под мышку. Потом он перевёл взгляд на сигарету в своей руке: — Я надеюсь, что это останется между нами? — Если вам так хочется. — пожал плечами Хатаке, пытаясь изображать равнодушие, что получилось у него на ура. Потом он кивнул на дверь, которая вела в кабинет Цунаде: — Как я понимаю, вы после Совета? Какие новости? — Можете сильно не радоваться, Какаши-сан. Я остаюсь с вами на ближайшее время точно и, на случай, если вы вновь решите попросить меня о написании за вас отчёта, то Хокаге-сама на моей стороне. — Ирука в последний раз крепко и нагло затянулся, затушил сигарету о подоконник и отвернулся. — Надеюсь, что скоро вы приступите к прямому выполнению своих обязанностей, уважаемые джонины. До свидания. Когда звук шагов в коридоре затих, Асума, всё это время просидевший ниже травы, тише воды, перевёл взгляд на Копию, который словил столбняк и выдал: — Ну ты и еблан, Какаши, конечно. Тот лишь кивнул: — Ага. Редкостный…