Бездонный омут

После того, как Цзян Чэн получил ранения на горе Дафань его самочувствие постепенно начало ухудшаться. Казалось, словно это была обычная простуда, но не всё было так просто. В силу своей излишней самоуверенности и нежелания показывать слабость, глава ордена Цзян не обращался за медицинской помощью и лечился самостоятельно. Библиотека Юньмэна славилась тем, что там можно было найти старинные, редко встречающиеся произведения: некоторые, чтобы разогнать тоску, но были и действительно стоящие вещи, заслуживающие большего внимания. И по этой причине уже через две недели Ваньинь без сил свалился прямо на совете четырёх великих орденов, упав в обморок. Когда обеспокоенные адепты и удивлённые главы уставили на бессознательного мужчину внимательные взоры, никто и представить себе не мог, что «несерьёзное» ранение оказалось более чем опасным для его здоровья. Свойства увечья были настолько омерзительны, что если не избавиться от яда ещё в первые два дня и две ночи — после вывести эту гадость из организма окажется почти что непосильной вещью. Он крепко-накрепко вцепится в светлую энергию, одухотворяющую человека на тропе самосовершенствования и в конечном итоге «заблокирует» его золотое ядро… По-крайне мере, если верить всему написанному в запретных книгах ордена Гу Су Лань. Цзян Ваньинь находился в бессознательном состоянии около четырёх дней. Всё это время от него не отходил племянник, обеспокоенный состоянием дяди. Во всех великих орденах была суматоха: в случае, если Саньду Шеншоу будет неспособен продолжать свою деятельность, кто же возьмёт на себя ответственность за орден Юньмэн Цзян? Что же с ним будет? По этой причине все люди, проживающие в Пристани Лотоса и услышавшие столь пугающую весть, чувствовали себя достаточно тревожно. На пятый день глава ордена Юньмэн Цзян наконец-то открыл глаза. — Дядя! — обеспокоенно воскликнул Цзинь Лин, только что вернувшийся в покои родственника. Он тут же бросился ему на шею, обнимая и разрыдался, как ребёнок. — Дядя, ты не приходил в себя четыре дня! Как ты мог себя довести до такого состояния?! Дядя-я-я! Цзинь Лин шмыгал носом, не желая выпускать только что проснувшегося мужчину из своих объятий, и всё рыдал ему в плечо, до смерти перепуганный столь продолжительным «сном». Цзян Чэн, ещё не до конца осознающий ситуацию и чувствующий себя достаточно паршиво, только хмурил брови в непонимающем жесте. С чего бы Жуланю бросаться ему на шею? Да ещё и находясь в столь непотребном виде? Едва ли Цзян Чэн вознамерился поднять руки, чтобы отпихнуть от себя племянника, всё его тело пронзила чертовски сильная боль, и он сдавленно зашипел, поморщившись. — Дядя, тебе нельзя делать резких движений! — тут же спохватился возвращать его в лежачее положение Цзинь Лин. — Лекарь из Облачных Глубин сказал, что… — Где я? — едва ли заслышав место, откуда был приглашён лекарь, хмуро потребовал ответа Цзян Чэн. Цзинь Лин стушевался, неловко прочищая горло, и затем ответил: — Мы в Облачных Глубинах… Цзян Чэн, кажется, ещё сильнее разозлился. Цзинь Лин уже было собирался начать оправдываться перед дядей, но тот, по всей видимости, не был настроен на какие-либо разговоры и приказным, грохочущим на всё помещение тоном приказал выйти вон из его покоев. Наследник Ланьлина, решив не испытывать судьбу, поспешно ретировался за дверь. Несмотря на то, что Ваньинь чувствовал невообразимо сильную усталость и всё его тело прошибало отвратительной болью даже от малейшего движения, он был невообразимо зол. Злость эта, подобная яду, растекалась по всему телу. Цзян Чэн то сжимал кулаки до побелевших костяшек, словно намереваясь сейчас что-нибудь разломать, то разжимал их с болезненной гримасой, качая головой. Ему нужно было время, чтобы принять столь омерзительный, неприятный факт: в люди просочилась молва о его плохом самочувствии. Он и раньше чувствовал себя весьма… паршиво, чего уж таить. Но это было незаметно! А тут он ещё и не смог контролировать себя, рухнул без сознания прямо в главном зале Облачных Глубин при адептах и других главах. Как же унизительно! В помещении раздался стук, а следом из-за двери донёсся мужской голос: — Глава Цзян, я могу войти? Нахмурившись, он уже было хотел послать незванного гостя куда подальше, но осознание того, кто это был, ударило в голову достаточно резко, чтобы он своевременно одёрнул себя. Цзян Чэн сморщился, но всё же ответил: — Входите, глава Лань. Беззвучно ступив во временные покои Цзян Чэна, Первый Нефрит ордена Гу Су Лань тихо закрыл за собой дверь, проходя в цзинши. До Саньду Шеншоу донёсся лёгкий шлейф запаха сандалового дерева. Хмурым, надменным и высокомерным взглядом Цзян Ваньинь следовал за главой Лань, который безмолвно зажигал благовония на деревянном столике. Там же лежало несколько аккуратных конвертов, пестрящих яркими оттенками. — Как Вы себя чувствуете? — Осторожно поинтересовался Лань Сичэнь. — Мне уже лучше, — без тени сомнений и стыда соврал Ваньинь. — Вы лжёте, — мягкий голос мгновенно заметил в ответ. Они встретились взглядами. Казалось, что между ними чёрный кот пробежал, и атмосфера в цзинши накалилась до предела. Цзян Чэн находился в неизменной позе, но большим пальцем он поглаживал Цзыдянь, выдавая своё внутреннее беспокойство. Слова, которые он произносил вслух, в самом деле разнились с тем, что бушевало в его мыслях. Однако ответить честно Ваньинь не мог — тогда он бы согласился с тем, что в самом деле чувствует себя достаточно плохо по сравнению с предыдущими днями. — Глава Цзян, — вновь обратился Сичэнь, — Вы осознаёте, что ситуация безвыходная и Вам действительно сейчас необходима помощь лучших лекарей, чтобы остановить дальнейшее распространение яда? Цзян Чэн поморщился. Вне всяких сомнений, Первый Нефрит не желал ему зла. Вернее, он даже пытался помочь ему справиться с печальным состоянием, памятуя о том, как во время войны с орденом Цишань Вэнь именно благодаря Ваньиню ему удалось своевременно получить необходимую медицинскую помощь. И, как можно было утверждать исходя из высокой морали всех адептов ордена Гу Су Лань, воспитывающихся по строжайшим правилам своего ордена, Лань Сичэнь просто не мог думать о чём-то плохом в отношении Цзян Чэна. — Цзэу-цзюнь, — сперва помедлил, но затем решительно парировал в ответ Ваньинь, — я не нуждаюсь в Вашей помощи. — Когда Вы были без сознания, Ваш племянник не отходил от Вас ни на шаг. Это ли не настоящая верность Вам, глава Цзян? — Не унимался Лань Сичэнь. В его глазах проступила тень беспокойства за состояние Саньду Шеншоу. — Послушайте же меня, глава Цзян, Вы очнулись только благодаря тому, что наши лекари ежедневно контролировали Ваше состояние всевозможными лекарствами, а я, в свою очередь, играл Вам песнь «Очищения». Действительно ли Вы считаете, что всё настолько хорошо, чтобы Вы приступали к своим повседневным обязанностям, как глава ордена, когда Ваша жизнь висит на волоске? — Цзэу-цзюнь! — разъярённо прорычал Цзян Чэн, сильнее нахмурившись. Без всяких сомнений, он и сам осознавал, в каком печальном положении находился и что ему незамедлительно требовалось найти достойного преемника на статус главы Юньмэна. Всё же, никто не мог ожидать, что столь сильный недуг постигнет его в раннем возрасте. Ему ведь не больше тридцати лет!.. Впрочем, делать какие-то поспешные выводы было слишком рано. Да, Цзян Чэн пролежал в бессознательном состоянии несколько дней, но это вовсе не значило, что в дальнейшем он будет точно также терять всякий самоконтроль во время Ночной охоты или важных мероприятий. — Вы говорите, что Ваша песнь «Очищения» была полезна, верно? — Выдержав недолгую паузу, продолжил Цзян Чэн. На сей раз его голос звучал уже более спокойно. — Так почему бы нам не условиться, что Вы будете исцелять меня ею, но не отнимать у меня возможность работать? — Глава Цзян, — поджав губы, покачал головой Лань Сичэнь. — Верно, Вы боитесь, — усмехнулся Ваньинь, — что со мной всё закончится также, как с Чифэн-цзюнем? Затронув одно из самых болезненных воспоминаний постороннего человека, Цзян Чэн остепенился. Всё же, настолько сильно давить на главу ордена Лань не стоило. Он сипло прошипел тихое «простите» и замолк, не думая, что дальнейшие слова в адрес Цзэу-цзюня будут уместны. Взгляд зацепился за то, как Сичэнь с силой сжал свои белые одеяния, словно пытаясь подавить разрастающееся чувство вины и тревоги. — Глава Лань, — вскоре решился нарушить давящее молчание Цзян Чэн, — Вы говорите, что моё состояние в самом деле настолько паршивое, что вскоре я могу скончаться если не получу достаточно хорошее лечение? — Глава кивнул в ответ. — Хорошо. В таком случае, я согласен уступить Вам лишь в том, чтобы Вы продолжали играть свою… Песнь «Очищения». Несмотря на то, что Цзян Чэн морщился, и он, и Лань Сичэнь прекрасно понимали: Саньду Шеншоу просто не может покинуть этот мир до появления достойного преемника на статус главы. В противном же случае, ситуация кардинально ухудшится и весь орден Юньмэн Цзян погрузится в полнейшую суматоху. Сичэнь же, ещё с юношеских лет питающий чувство искреннего уважения и восторга по отношению к Ваньину, перенёс бы его утрату, столь же внезапную и скоропостижную, как и своего названного брата, весьма тяжело.