Вольные птицы

Игорь стоял в спальне Рамоса, по прежнему не замечая ни единой детали, указывающей на то, что преступник и его жертва устроили схватку. Покрывало на аккуратно заправленной кровати не было смято, большое зеркало шкафа цело, на светлом ковре не было ни единого пятнышка — ни крови, ни грязи с уличной обуви. — Свет в спальне был включен. — Заметил Акинфеев задумчиво, когда за спиной раздались шаги Овчинникова. — Значит здесь он и устроил засаду, потому что свет включил именно Серхио. Иных вариантов я не вижу. Он не мог сам включить свет, он ждал его в темноте. — И как ты это определил? — Потому что, если бы он включил свет, то Серхио заметил бы это с улицы, как только подъехал к дому, как и мы. И был бы готов к неприятностям. — Допустим. А каким образом он обезвредил Рамоса? — Не торопись. — Поморщился Игорь, и положил удобно устроившегося у него на руках кота на кровать. Тот тут же завалился на бок, игриво протягивая к нему короткие лапки. — Помнишь, что случилось, когда мы вошли в дом? Кот сразу же прибежал, услышав нас. Уверен, он поступил бы так же после прихода хозяина — побежал бы просить еду. Серхио пошёл бы на кухню, где стоит кошачья миска, увидел бы распахнутое окно, и, как минимум, что-то бы заподозрил. — Но этого не произошло? — Верно. Почему? Игорь закрыл глаза, сосредоточившись и представив себе весь дом целиком. Вот их психопат проникает в дом через окно на кухне и… прячется в гостинной? Нападает со спины, когда Серхио идёт на кухню? Вряд ли. Он верил в Рамоса, и был уверен, что стоило бы тому хоть краем глаза увидеть окно, он был бы уже в полной боевой готовности, а, возможно, даже вооружён. Значит всё-таки спальня. Но почему Серхио идёт в спальню? Кот не дал бы ему и шагу ступить, пока он бы его не покормил, потому что… ну это кот. Они так устроены. Оставался только вариант того, что кот не был внизу. — Кот был наверху вместе с психопатом. — Акинфеев посмотрел на Сергея. Тот внимательно его слушал. — Серхио пришёл с работы, услышал кошачий крик в спальне и сразу пошёл наверх, минуя кухню. Должно быть маньяк тянул кота за хвост или что-то в этом роде. В любом случае, Серхио, должно быть решил, что кот захлопнул за собой дверь, и первым делом нужно было вызволить питомца. Игорь открыл глаза и, обернувшись, встал за дверью. Попробовав несколько раз осторожно из-за неё высунуться, он захлопнул дверь. — Он стоял здесь. Серхио открыл дверь, — Акинфеев продемонстрировал, потянув ручку на себя, — включил свет, и увидел кота. Хозяева привязаны к своим питомцам, он наверное взял его на руки, отвлекаясь ещё сильнее, и… — Игорь выскользнул из-за двери, в один шаг оказавшись посреди маленькой спальни, и демонстративно занёс руку на пустым местом предполагаемого места нахождения Серхио. — Когда он понял, что не один, было уже поздно. — Итак, если всё же не нож и не пистолет, то как он его нейтрализовал? — Ставлю на электрошокер. Быстро и почти бесшумно. — И не очень надолго. — Напомнил Овчинников. — А ведь ему нужно ещё спуститься и дотащить Рамоса до машины, не говоря уже о том, сколько продлится дорога. Игорь хмыкнул, потерев пальцами подбородок. — Вероятно, он тоже ввёл ему какой-то наркотик, как и жертвам. Только в этот раз выбрал дозу поменьше, чтобы Серхио не полностью отрубился, а был способен перемещаться на автомате. — И так он доводит его до машины? — Да. А уже внутри он может вколоть ему дозу побольше, полностью обездвижив и обезопасив себя, пока он едет туда, где и держит своих жертв. — Где-то на северо-востоке города. — Пробормотал Сергей Иванович. — Где-то на северо-востоке. — Подтвердил Игорь. Они выбрались из дома, и Овчинников всё же набрал номер отделения. — Нам нужно дождаться наряда. Они будут тут минут через пятнадцать. — Нет, нам нужно узнать, где Серхио. — Возразил Акинфеев. — А это не получится, если мы будем стоять тут без дела, отвечать на «правильные» вопросы Крамаренко и ловить на себе полные подозрений взгляды. — И куда едем? — Полным смирения голосом спросил Сергей. — В мой отель. Там есть всё необходимое, будем работать оттуда. Они сели в машину, и Сергей Иванович включил дворники. Погода начала портиться, и низких серых туч редко и тяжело падал мокрый снег. Овчинников вырулил из посёлка на основную дорогу, и через пятнадцать минут они были уже у «Венеры».

***

Игорь заказал кофе в номер. Им предстояла бессонная, полная мозговой активности ночь, и без лошадиных доз кофеина они бы не обошлись. На стене его номера висела карта города, бесцеремонно пришпиленная кнопками к золотистым обоям. Жирными зелёными точками на ней были помечены места где были похищены все жертвы, красными — где они были обнаружены. Сбоку от карты, так же кнопками, были прикреплены к стене фотографии всех жертв после обнаружения. Фотографии Кости среди них не было. Акинфеев взял маркер, нашёл на карте дом Серхио и несколько раз обвёл его зелёным маркером. — С чего начнём? — Спросил Овчинников. — С самого начала. — Ответил Игорь, задумчиво глядя на карту. — Факт похищения Серхио говорит о том, что сообщники отошли от привычной модели поведения. Они больше не следуют прежней схеме, и это отличная новость, потому что мы можем начать с чистого листа, и посмотреть, что у нас в итоге получится. — Как думаешь, он похитил Рамоса из-за того интервью? Акинфеев кивнул. — И он может быть уже мёртв? — Может. — Подтвердил Игорь. — И ты не испытываешь чувства вины по этому поводу? — А это поможет вернуть Серхио? — Вопросом на вопрос ответил Акинфеев. — Пока у меня есть более важные дела нежели упиваться угрызениями совести. — Ты знал, что его похитят? Что так и будет, что за ним придут? — Не унимался Овчинников, и Игорь отчётливо уловил напряжение в его голосе. — Если ты хочешь знать, не использовал ли я Серхио, как приманку, то не использовал. Я, возможно, достаточно беспринципный, чтобы организовать подобное, но в этом случае я бы позаботился, чтобы у него была охрана, или хотя бы наблюдение. — Игорь вздохнул. — Я думал ему ничего не грозит, но, к сожалению, психопаты частенько поступают не так, как мы того от них ожидаем. Сейчас я понимаю, почему он на это пошёл — он очень зол, что мы пытались обмануть его, и ему нужно на ком-то выместить свою злость. — На Серхио? Овчинников едва ли не впервые назвал испанца по имени, по крайней мере в присутствии Игоря, и глаза его остекленело уставились куда-то вдаль. Акинфеев знал, что сейчас предстало перед его взором — тёмный подвал, судорожно рвущие ремни вывернутые конечности и крики. Целое море оглушающих криков. — Серёга! — Довольно панибратски окликнул Игорь Овчинникова, выводя его из ступора. — Самобичеванием и размышлениями в духе «вот если бы» заниматься потом будем. У нас мало времени и с каждой минутой становится всё меньше. Сейчас первоочередная задача у нас одна — вернуть Серхио, так? — Да, верно. — Согласился Овчинников и хлебнул из своей кружки с уже остывающим кофе. Они замолчали. Тишину прерывали лишь невнятные шумы за стенкой в соседнем номере и изредка проезжающие под окном машины. Игорь сверлил взглядом карту и изо всех сил старался не думать о том, через что сейчас проходил Серхио. Он отогнал все эти мысли далеко в недра сознания и вывесил предупреждающие знаки. Если так получится, что они не успеют, то он потратит не одну бессонную ночь, думая об этом, но сейчас ему было важнее вернуть его. У Сергея зазвонил телефон, и, прежде, чем он успел ответить на звонок, Акинфеев выхватил его у него из рук, едва не облив его остатками кофе. — Твою мать, Игорь, какого чёрта?! Игорь повернул к нему экран, чтобы Овчинников увидел номер. — Это Крамаренко? — Да. Получив ответ, Акинфеев тут же выключил телефон и бросил его обратно на колени Сергею Ивановичу. — Не существует ни одного человека на земле, который мог бы нам сейчас помочь, кроме самого маньяка, пришедшего с повинной. А так, как этого не произойдёт, то не отвлекайся. Овчинников явно был иного мнения. Он скривился, но телефон всё же спрятал, вслушиваясь в тихий бубнёж вновь забормотавшего себе под нос Игоря. Раздался сигнал сообщения, пришедшего уже на телефон Акинфеева. Кирилл Набабкин писал о том, что запрошенный им список владельцев лексусов с большими домами уже готов и отправлен ему на почту. Он зашёл в почту и отправил немаленький список на печать. В нём было почти двести имён. Овчинников подошёл к медленно выплёвывающему листы принтеру и, взяв парочку из них, грубо выматерился. — Ну, по крайней мере, мы знаем, что он есть в этом списке. — Ободряюще произнёс Игорь, но вышло скверно. — А толку? Даже если я соберу всех и запрошу помощь, нам их всех не объехать. Да и сейчас ночь, на постах только дежурные, собирать людей нет смысла. Даже если Рамос ещё жив, к утру это может уже измениться. В окно ветер с силой швырнул колючую крошку снега. Погода продолжала портиться. — Я не подумал об этом раньше, но список можно ещё сократить. Сначала вычеркнем все женские имена. — Игорь взял чёрный маркер и принялся чертить на листах линии. — А также все имена, которые вряд ли принадлежат белому европиоиду со светлыми волосами. Акинфеев закончил и посчитал имена. Их осталось двадцать семь, уже намного лучше. — Что дальше? — Спросил Овчинников. — Теперь посмотрим где они все живут на карте. Всех жертв похитили и отпустили в северо-восточной части города. Учитывая пробки, а, соответственно и увеличивающуюся вероятность быть обнаруженным, полагаю маньяк так же обитает в этом районе. Решив перестраховаться, Игорь расширил область, дома в которой были им интересны, и через двадцать минут они сократили список до девяти имён. — Можем отправить наряды по всем этим адресам. Меня раз двадцать пошлют нахер, но для Рамоса я постараюсь собрать людей. Игорь покачал головой. — Слишком рискованно. Если сообщники начнут подозревать, что мы перешли к активным действиям, то могут начать заметать следы. Это может быть конец, как для Серхио, так и для Кости. Мы должны точно узнать адрес и нанести один единственный удар. — И как ты вознамерился это узнать? — Пока не знаю, но обязательно это выясню. У меня просто нет другого выбора.

***

— Костя, ты можешь меня развязать? — Нет, не могу. Если я это сделаю… я даже не знаю, что Даня сделает со мной… на этот раз. Прости, не могу. Костя зажмурился, вжимаясь спиной в угол, силясь оправдать здравым смыслом собственную трусость. — Да… ты прав, не извиняйся. Я не должен был просить, я всё понимаю. — Ладно. — Извини меня за вопрос, но что он обычно делает? Мне просто хотелось бы быть готовым. По спине Кучаева прокатилась волна дрожи. Ему не хотелось вспоминать о том, что ему уже пришлось пережить. Он словно отрезал от себя прошедшее время, каждый раз начиная с точки отсчёта, будто бы опасаясь, что поняв, сколько уже на него свалилось, он просто напросто окажется погребён под жалостью к самому себе. — Он вкалывает какой-то препарат. — Неуверенно начал Костя. — От него боль чувствуется сильнее, чем должна. Даже если просто тереть ладонью, кажется будто бы под ней кожа слазит. Он запнулся, всё же коснувшись неприятных воспоминаний, и нервно потёр на ощупь кожу под ключицей, где должен был темнеть один из засосов. — А ещё становится очень страшно. Очень. Это почти с ума сводит. И он может избить тростью, или воспользоваться электрошокером. И ещё он… — Кучаеву не хватило ни сил, ни смелости, чтобы озвучить, как Даня наказал его за попытку побега. Он зажмурился, и прикрыл рот руками, тихо всхлипнув. — Я такой идиот… — Костя, ты ещё держишься. Ты молодец, ты очень смелый. — Нет, вовсе нет. Я решил встретиться с незнакомым мне парнем, никому не сказал, куда я иду, сразу поверил… Господи, как я мог так сразу поверить. Только идиот мог так поступить. — Ты не идиот, Костя, и ты ни в чём не виноват. — Жаль, это ничего не изменит. — В голосе Кучаева послышалась нервная ухмылка. — Он будет продолжать пытать меня, пока я не слечу с катушек, а потом… потом он сделает со мной то же, что и со всеми остальными. Птица, зашитая во рту. Я даже знаю какая — это будет воробей. Он мне показывал… — Мы выберемся отсюда. — Перестань это говорить! — Уголок губ у Кости предательски дёргался, нервы были расшатаны постоянными переживаниями, и он даже не сразу понял, что закричал. Понизив голос, он принялся шептать, словно заведённый. — Этого не будет, отсюда нельзя выбраться, он всё продумал… — Костя, я обещаю тебе, мы выберемся отсюда, ты должен мне поверить. — Я не верю… Ты не знаешь на что Даня ещё способен… — Проскулил Костя и резко заткнулся. В лёгких резко почувствовалась нехватка воздуха. Мысль пришедшая ему в голову заставила на мгновение лишиться опоры. Ему показалось, что спина прошла сквозь стену, и он провалился в какую-то глубокую, столь же тёмную, как и его клетка яму. На что ещё был способен Даня? Он любит развлекаться, играть с ним в психологические игры… Так откуда Костя знает, что этот мужчина не очередной Федя, которого ему подложили, просто чтобы снова поиздеваться? Кучаев принялся лихорадочно прокручивать в голове их разговор, выясняя не сказал ли он чего-то лишнего, что они могли использовать против него. Серхио всё время твердил, что они выберутся… Это тоже было частью игры? Как тогда, когда ему внушили ложную надежду, заставив поверить, что он сможет сбежать. Может Даня сейчас подслушивает их разговор, ожидая, когда же Костя согласится с Серхио, чтобы получить повод для очередной порции пыток? В голове пугающе реалистично прозвучал голос Дани: «ты сказал, что ты понял, — убегать нельзя, но ты солгал… в этот раз мне придётся воспользоваться кнутом…» — Ты с ним заодно, ведь так? Ты не из полиции… — Упавшим голосом проговорил Костя в пустоту. — Я следователь уголовного розыска. Я из полиции, Костя, ты должен мне верить. — Почему бы это? Ты можешь доказать, что не врёшь? Серхио помолчал немного, и, наконец, сокрушённо выдохнул. — Не могу. — Вот видишь, значит ты — очередной розыгрыш. Ты не настоящий… Ты с ним заодно. — Это невозможно. Чтобы я сейчас ни сказал, ты во всём увидишь подвох и намёк на то, что ты прав. — Я знал, что ты это скажешь. — Кость, послушай… Я понимаю, ты напуган, тебе слишком много пришлось вытерпеть, но ты должен мне верить, я на твоей стороне. Кучаев фыркнул, и попытался сесть поудобнее, подложив скомканное одеяло под колено. Его охватило какое-то странное смешанное с ненавистью злорадство от того, что он смог раскусить очередной призванный ударить по нему побольнее план похитившего его психопата. — Ничего ты не понимаешь. Если бы ты не врал, то очень скоро бы всё понял… Но Даня ведь не тронет тебя. Ты здесь затем, чтобы снова развести меня. Что бы он мог… — Меня зовут Серхио Рамос. — Перебил его голос из темноты. — Я следователь уголовного розыска. И сейчас нас ищет целая армия полицейских. — Опять врёшь. Если эта армия существует, то почему они ещё не нашли меня? Почему не нашли предыдущих жертв? — Потому что я один из них, и это всё меняет. Когда что-то случается с одним из своих, мы готовы начать грызть глотки. — То есть, ты признаёшься, что жизнь полицейского важнее, чем обычного человека? Может быть если бы вы решили, что моя жизнь тоже важна, я был бы уже на свободе?! И я не был бы без пяти минут калекой! Я даже не знаю смогу ли когда-нибудь ходить! — Я не говорю, что это правильно, Кость… просто это правда. — Нет, нет, нет… ты всё врёшь, ты никогда не работал в полиции, и нас никто не ищет, ты даёшь мне ложную надежду… — Костя… — Просто заткнись! Не хочу ничего слышать! Неожиданно включился слепящий свет, и в комнату вошёл Даня, сразу направившись к замершему в углу Косте. Когда он навис над ним, остановившись возле вытянутой вперёд ноги с опухшим коленом, Кучаев, неосознанно приподнял руки в защитном жесте. В руках у Дани была металлическая трость. — Воробей, тебе следует держать свои эмоции при себе. Трость взвилась в воздух, опустившись с характерным свистом, и Костя отпрянул, ударившись спиной о стену. Даня засмеялся. Он коснулся концом трости Костиного плеча. Металлический кончик скользнул по шее, обогнул челюсть и замер на щеке. Кучаев даже перестал дышать, каждую секунду он ожидал удара, который, возможно, раздробит ему челюсть. Но трость двинулась дальше и упёрлась ему под подбородок, заставляя запрокинуть голову. Даня присел, мягко поцеловав его. Язык жадно скользнул по губам и осторожно обвёл кромку зубов. Костя держался из последних сил, чтобы не оттолкнуть его от себя. Ему было противно и ещё больше страшно, что если он не совладает с собой, то Даня сделает с ним что-то похуже простого поцелуя. Но не сумел. Рука Дани скользнула по его груди на живот и опустилась ещё ниже. Кучаев дёрнулся, перехватывая пальцами чужое запястье, и отвернулся, зажмурившись и с ужасом ожидая последствий. — Пожалуйста, пожалуйста… — Это была твоя ошибка, воробей. Ты должен быть послушным. Даня поднялся, трость перестала давить в подбородок, и Костя опустил голову, уже откровенно всхлипывая. Его дыхание снова было рваным и поверхностным. Он обнимал себя руками за плечи, содрогаясь всем телом. Удар как всегда был неожиданным. Плечо взорвалось болью и Кучаев завыл, пытаясь совершить невозможное и стать единым целым со стенкой. — Оставь его в покое! — Голос Рамоса был твёрдым и низким. Даня резко обернулся. Он явно не привык чтобы его отвлекали. Медленно подойдя к кровати, он посмотрел на Серхио, склонив голову набок, словно размышляя. А потом он начал его бить. Он бил со всей силы. По рукам, ногам, по всему, до чего мог дотянуться. Трость свистела не замолкая. Каждый её удар сопровождался руганью и криком, затем просто криком, с каждым ударом становящимся всё тише и тише. Костя зажал уши ладонями, чтобы не слышать, но комната резонировала, казалось, вбивая ему эти удары в спину через стену, в которую он вжимался. Он хотел закричать, чтобы Даня остановился, но голоса не было. Хотел подползти и схватить его за ногу, чтобы отвлечь, но тело парализовал настоящий ужас. Хотел хотя бы закрыть глаза, чтобы не видеть, как перестал судорожно сжиматься, обмякнув, татуированный кулак возле спинки кровати, но даже на это был не способен. Он мог только сидеть и беспомощно следить, как трость раз за разом опускается на затихшее тело на матрасе, и мечтать просто исчезнуть, больше не существовать. Даня остановился так же резко, как и начал. Воцарилась полная тишина, ничто не издавало ни звука, но Костя всё ещё слышал чудовищный свист, в ушах до сих пор звучали крики Серхио. Рамос не шевелился. Кучаев был уверен, что Даня убил его, он забил его до смерти. И теперь настанет его очередь. Дрожь вернулась и стала только сильнее. Даня с щелчком сложил трость, сунув её в карман, и вновь вцепился Серхио в волосы, несколько раз наотмашь ударив его по лицу. Послышался тихий стон пришедшего в сознание мужчины. — Скажи мне всё, что вы на меня накопали. Что вам известно? И не надо врать, я обязательно узнаю, и тогда последует наказание посерьёзней этого. Серхио молчал меньше нескольких секунд, а затем хриплый голос начал рассказывать. Когда Рамос снова затих, Даня отпустил его голову, позволив ей упасть, и вышел из комнаты, не обернувшись на второго пленника. Свет погас. — Ну что… теперь ты веришь мне? — Костя вздрогнул от раздавшегося даже не голоса, а его подобия. — Да… прости… — Не… надо. Мы выберемся отсюда, слышишь? Нас уже ищут, целая армия, помнишь?.. Серхио говорил тихо, с перерывами, словно сам с собой. Будто бы в первую очередь пытался заставить поверить в собственные слова себя самого. Костя ему не ответил. Он не знал, что ему ещё сказать, но понимал, что больше всего Рамосу сейчас нужна была поддержка. Он это знал, потому что сам прошёл через это. Он помнил своё отчаяние, которое было единственным его спутником на протяжении этих страшных нескольких дней. Он снова добрался до кровати, сев рядом с Серхио, и наощупь протянув руку, положил ладонь ему на плечо. Рамос резко дёрнулся, но Кучаев не отнял ладони, пока он не успокоился. Под его ладонью ткань рубашки была мокрой. — Мы выберемся отсюда. — Срывающимся голосом вновь прошептал Серхио. — Обязательно выберемся…