Вольные птицы

Телефон Игоря издал короткий звуковой сигнал. — Что там? — Серхио стоял возле кофейного автомата. Ему оставалось нажать только одну кнопку, чтобы получить наконец-то долгожданный напиток. — Четыре фотографии. Прислал Головин. Остаётся только порадоваться, что таинственный фотограф оказался человеком слова. Рамос забыл про кнопку. Он подошёл вплотную, едва не врезавшись в Акинфеева плечом, и уставился на его смартфон. Игоря накрыло шлейфом сладкого апельсина. Пришлось сделать усилие, чтобы вернуться к сути вопроса, и перестать думать о такой близкой ароматной шее, в которую так и подмывало уткнуться носом. Первая фотография была той же, что им показывал Саша. Та, где Костя только собирался войти в бар. На следующем фото он уже выходил из него. Он стоял на ступеньках и смотрел в сторону фотографа. Разумеется, не на него самого, но его лицо было хорошо видно в свете уличного фонаря. Качество фотографий для морозной ночи было потрясающим. Игорь отметил плотно сжатые губы, обнявшие грудь крест накрест руки и… такой открытый, полный надежды взгляд. Третья фотография расстраивала больше всего. Акинфеев едва зубами не заскрежетал, рассматривая фигуры на снимке. На нём был Кучаев и ОН, но они уходили в другую сторону. Фотограф, вероятно решил, что Костя уходит один и его работа закончена. Он принялся убирать оборудование, и тогда появился их похититель. Фотографии были потрясающие, вероятно, обходиться с подобной техникой быстро нельзя, он потерял время для кадра в профиль, и по итогу ему достались лишь спины. — Бесполезные фотографии. — Заметил Серхио. — Я так не думаю. — Игорь чуть увеличил изображение, приблизив затылки обоих парней. — Смотри, мы знаем, что Костя ростом сто восемьдесят два сантиметра. Он не намного его выше, поэтому я бы сказал, наш маньяк около ста девяноста сантиметров ростом. У него довольно светлые волосы, хотя свет фонарей всё делает рыжим, поэтому не скажу точно оттенок. И у него довольно атлетичное телосложение, как и у самого Кучаева. Уже достаточно много. Рамос молча кивнул, и Акинфеев открыл последнее изображение. При взгляде на него захотелось лично найти того растяпу, что делал фотографии и отобрать камеру. На этой был изображён лишь багажник удаляющейся по улице машины. То, что фотография была приложена к остальным, означало, что автомобиль принадлежит преступнику, но рассмотреть номер или цвет было просто невозможно. Машина могла быть белой или серебряной, и, с тем же успехом, например, светло бежевой. Единственное, о чём Игорь мог сказать точно, так это то, что бликующая галка на капоте принадлежит концерну лексус. — Теперь мы знаем марку его машины. — Сказал Серхио, делая шаг назад, и Игорь с сожалением ощутил прохладу в нагретом чужим телом плече. — Вот же невезуха, если бы фотографу удалось заснять его лицо, этот урод со своим дружком были бы за решёткой уже к утру. — Дело не только в везении, не удивлюсь, что он продумал и это. А марка машины даёт нам хоть что-то, попробуем сузить список подозреваемых узнав всех владельцев лексусов в городе. — Как думаешь, нам следует найти этого любителя подглядывать? Он может описать преступника по памяти. — Не думаю, что он видел его лицо. Он всё время шёл за ними. — Покачал головой Игорь. — И даже если я не прав, нам это не поможет. Свидетельствам очевидцев доверять невозможно. Попроси десяток людей описать какого-нибудь мужчину, и окажется, что он одновременно низкий и высокий, белый и черный, толстый и худой со светлыми волосами, которые могут быть и черными, и русыми, и даже седыми. Да что говорить, половина вообще скажет, что это была женщина, а не мужчина. — Да, глупое предложение… — Сокрушённо согласился Рамос. — Нет, не глупое. На данном этапе глупых предложений быть не может. — Твой оптимизм намекает на то, что фотографии были полезными. — Не намного, но у меня появились некоторые мысли. — Акинфеев повернулся к Серхио и улыбнулся. — Позволишь мне угостить тебя кофе?

***

Бар, с неоригинальным названием «Английский паб» на первый взгляд выглядел уютно и нарядно, — ярко красный с жёлтым фасад украшала пушистая змея искусственной ёлочной гирлянды, подсвеченной изнутри разноцветными огоньками. Своим обликом он напоминал припаркованный у стены дома двухъэтажный автобус. При более близком рассмотрении обнаруживались глубокие трещины на фасаде, скрывшая гирлянду пыль и уже давно требующая починки ручка на входной двери. Почти весь фасад занимали четыре больших окна, через которые отлично просматривалось происходящее внутри. Сейчас был обед и немногочисленное поголовье посетителей составляли несколько студентов и парочка по-деловому одетых работников из соседнего офисного здания. Серхио припарковался прямо на обочине около бара. Печка работала на полную мощность, а из динамика вновь надрывалась какая-то южная попса. — Откуда ты узнал про щегла? — Неожиданно спросил Рамос, отстёгивая ремень безопасности и не торопясь выходить на мороз. — Ты же помнишь Далера? Я оставил ему свой номер телефона и он любезно сообщил мне эту деталь. Оказывается, он мусульманин, и не особо интересуется иными религиями, но к счастью, тот самый Андрей, оказавшийся его ассистентом, любезно сообщил ему эту деталь. — Может быть мне тоже стоит раздавать свой номер направо и налево? — Фыркнул Серхио, и вышел из машины. Если бы Игорь не был уверен, что из всех людей мира испанец любит только себя, он бы решил, что тот ревнует. Хёрдур Магнуссон ждал их за барной стойкой. Он попросил называть себя просто Мага, чему Игорь был безмерно благодарен, — его речевой аппарат вряд ли был способен издать звук, хоть отдалённо напоминающий имя бармена. Ещё у него были абсолютно белые волосы, голубые глаза, а сам он напоминал чистокровного жителя Финляндии, ещё до того, как те организовали программу переселения для южных национальностей. Рамос положил на барную стойку фотографию Константина Кучаева. Ту самую, где за его спиной был виден размытый стадион. Фото кто-то увеличил до такой степени, что оно потеряло четкость. — Да, это он. — Сказал Мага, и Акинфеев уловил едва заметный акцент. — Я абсолютно уверен. На сто процентов. Он сидел там. — И он показал на низкий столик с диванчиком в укромном углу зала. — Он часто сюда приходил? — Впервые его увидел. Конечно, я работаю здесь всего месяц, но я показал ребятам из другой смены видеозапись с камеры наблюдения, они тоже его не узнали. — Нам нужно будет увидеть эти записи. — Сказал Серхио. — Да, я так и подумал. Уже спросил у администратора, он сказал, что без проблем. — Сюда столько людей приходит, как вы запомнили Константина? — Спросил Игорь. — Вчера была плохая погода и народа было мало. А молодые люди обычно не пьют в одиночку, их цель не уйти от реальности, а подкрасить её в весёлой компании. Этот же сидел один, и, конечно, всякое бывает, но он и не напивался так, словно у него что-то случилось и он хотел остаться в одиночестве нарочно. — Сколько времени он здесь провел? — Точно не скажу. Пришёл около семи, я тогда принимал смену, и первым его обслужил другой бармен… Достаточно долго, чтобы успеть выпить стакан пива и две порции виски. — С колой или чистого? — Спросил Акинфеев. — С колой. — Мага задумался на несколько мгновений. — Подождите, я только что кое-что вспомнил. Возможно, это неважно, но последовательность была такой — сок, пиво, виски с колой и под конец чистый. Прям готовая иллюстрация падения духа, не находите? — Вполне. — Сказал Игорь. — Народу вчера было немного, значит, у вас было много свободного времени. Что вы обычно делаете, чтобы его убить? — Заполняю посудомоечную машину или вытаскиваю из нее посуду. Стаканы протираю, столы… Слежу за чистотой в баре, в общем. — Рассматриваете парней? Игорь тепло улыбнулся, показывая, что он не против, и Мага тут же улыбнулся в ответ. — Вроде того. — Костя тоже показался тебе симпатичным? По крайней мере достаточно, чтобы ты запомнил не только его, но и то, что он заказывал. Мага опять усмехнулся и подмигнул: — У меня просто хорошая память, но не без этого. — Раз вы были так внимательны, может быть запомнили, чем Константин занимался за столиком? — Он ждал кого-то. Постоянно проверял телефон. Если бы он просто нашёл что-то интересное, то не отвлекался бы от него, но он лишь смотрел, клал его перед собой, а потом осматривал зал и тех, кто вошёл. — Вы принимали у него заказы? — Да. — Кивнул Мага. — Он что-то говорил? — Не особо. Чувствовалось, что он не был расположен общаться. Скорее даже наоборот, он был раздражён. — Тот, кого он ждал, пришел? Мага покачал головой. — Никто не пришёл. Тот парень ушёл где-то в девять, но я не помню, во сколько именно. Может, в четверть девятого, а может быть, и позже. — Блондин немного помедлил и спросил. — Я сказал вам что-нибудь полезное? Игорь кивнул: — Да, вы очень помогли, спасибо. — Не за что. Серхио дал ему явно сделанную на заказ визитку с рельефным логотипом своего полицейского участка с его личным номером телефона и попросил звонить, если вдруг он вспомнит что-то еще. Пожав руку Маге, Акинфеев и Рамос подошли к столику, за которым вчера вечером сидел Константин Кучаев. Игорь сел на одном конце дивана, Серхио — на другом. Им было хорошо видно входную дверь, барную стойку и всех посетителей бара. — Итак, теперь мы знаем, что Константин Кучаев пришёл сюда около семи, ушёл в девять и выпил пива и пару порций виски, и как же нам поможет эта информация? — Серхио вопросительно приподнял бровь. — Ещё как поможет. Я уже могу достаточно подробно описать, как происходят похищения. — Ты это выяснил на основании того, что он не боится смешивать виски и пиво? — Посмотри на посетителей и скажи, кого ты видишь. — Офисных сотрудников, богатеньких студентов, и что? — Теперь еще раз посмотри и скажи, кого ты не видишь. — Алкоголиков, бомжей, нищих, работяг. — Именно. Они встали и направились к выходу. За дверью царил настоящий северный полюс. Резкий ветер как будто сдирал кожу с лица, и Игорь запахнул куртку и поднял воротник повыше. Он остановился на тротуаре и осмотрелся. Улица была широкой, и отнюдь не безлюдной. То и дело с шуршанием по свежевыпавшему снегу проезжали машины, ходили люди. Вся противоположная стена переливалась яркими огнями новогодней иллюминации, стоянки у широких освещённых витрин были забиты дорогими машинами. — Посмотри на магазины. — Попросил Акинфеев. — На рестораны, на машины, на людей. Что видишь? — Деньги. — Здесь — его охотничья зона. Ему здесь спокойно и комфортно, как дома. Здесь он свой. — Что подтверждает твою теорию о том, что он богат. — Хищники тщательно выслеживают добычу. Они выбирают местечко в зарослях и ждут. Что здесь похоже на заросли? Игорь вновь завертел головой и на противоположной стороне улицы, почти что на углу здания увидел небольшую кофейню. Быстрым шагом он направился туда, даже не потрудившись проверить наличие машин на дороге и едва не попал под чёрный мерседес, обдавший его недовольным рёвом гудка. Кофейня почти не была украшена снаружи и два её не слишком больших по размерам окна терялись на фоне окутывающего улицу новогоднего великолепия. Возле входа, уже скрытый шапкой снега стоял небольшой круглый столик. Над дверью, едва видимая в темноте, белела неподсвеченная вывеска со странным названием «Прачечная». Игорь поднялся по десяти ступенькам и открыл дверь. Горячая струя воздуха с радиатора тут же прибила к голове волосы, и Акинфеев услышал позади себя недовольное фырканье Рамоса. Уютный зал оказался достаточно большим. Помимо барной стойки тут имелось двенадцать таких же маленьких и круглых столиков, как и тот, что встретился им у входа. Над каждым из них висела люстра с тусклой старомодной лампой, внутри которой беспокойно билась раскалённая нить проволоки. Не считая чуть более ярких и современных софитов над баром, эти лампы, вместе с парочкой тощих гирлянд составляли всё здешнее освещение. Темно и просторно — идеальные условия, чтобы остаться незамеченным. А больше их маньяку и не нужно было. Около окна было два столика, и с любого из них отлично просматривался бар «Английский паб» и все, что происходило за его четырьмя большими окнами. С минуту понаблюдав за ними, Акинфеев увидел, как Мага принёс наполненный ярко-оранжевой жидкостью бокал к тому самому столику, за которым сидел Костя Кучаев, и задержался, улыбаясь устроившемуся за ним парню. — Вот мы и нашли заросли. Дальше я вижу два варианта. Либо наш главный герой сидел здесь, наблюдая за Константином, либо это был его сообщник. Он подумал немного и покачал головой. — Нет, напарника здесь быть не могло, здесь сидел главный. Так он мог контролировать всё. — Ну, а тогда какова роль напарника во всем этом? — Спросил Серхио. — Возможно, он была за рулем машины, в которой они скрылись. — Это как-то рискованно, сидеть здесь, наблюдая за соседним баром и ждать, пока жертве надоест и она выйдет на улицу, не находишь? — Если бы он ждал на улице, риск был бы больше. Это не то место, где не заметят праздно шатающегося одиночку. — А зачем вообще ждать? Ожидание только увеличивает риск оказаться замеченным, а значит — пойманным. Наш Доктор Крейн знал, что Кучаев придет в бар, тогда почему бы не схватить его еще до того, как он войдет в него? — Доктор Крейн?! Ты что, дал ему имя злодея из комиксов?! Ненавижу, когда так делают. Имена легализуют объект, превращают его из засранца в легенду. — Вернемся к моему вопросу, Игорь. Зачем ему ждать? — Потому что он хочет застать его врасплох. Он хочет нейтрализовать все его защитные механизмы. Вопрос: что люди делают в барах? Не думай слишком долго. Скажи первое, что приходит в голову. Самое очевидное. — Пьют. — Рамос посмотрел на него, как на человека весьма ограниченного в способности думать. — Именно, пьют. Алкогольное опьянение — самый действенный растворитель социальных запретов. Даже самый осторожный и боязливый человек способен на глупость под действием алкоголя. К тому же потребление алкоголя не карается законом, и его можно купить абсолютно везде. Акинфеев как-то кисло ухмыльнулся. — А этот парень реально умён. Хочешь знать, почему вы до сих пор его не поймали? — Просвети меня. — Потому что всю грязную работу он оставляет своим жертвам.

***

— Что ты сказал? Костя замер, всматриваясь в закрытую створку, словно пытаясь прожечь её взглядом насквозь. Но тишина была просто оглушительной, и он начал думать, что у него просто начались галлюцинации. И тут голос раздался снова. — Хотел узнать, понравилась ли тебе еда. Я её сам приготовил. Это моё любимое блюдо. Парень говорил очень тихо, и Косте приходилось сильно напрягать слух, чтобы не пропустить ни слова. Но это было сейчас абсолютно не важно. Важно было то, что ему не привиделось, и искажённое воображение не превратило гул в трубах отопления в чужой голос. За дверью и правда был живой человек, кто-то другой, не Даниил. И Кучаева внезапно осенило, — кто бы это ни был, он относился к нему по-другому. Ему хотелось сделать Косте приятное. Он не просто принёс ему еду, он приготовил её сам, он сказал, что это его любимое блюдо. Это не было расчётливым желанием накормить его, чтобы он не умер с голода, парень и правда хотел, чтобы еда ему понравилась. Было вкусно. Но даже если бы на тарелке оказались сухие куски подпорченного хлеба, Кучаев всё равно ответил бы, что это были самые вкусные сухари, которые он когда-либо пробовал. — Очень понравилась. — Сказал Костя, опустившись на колени и продолжая гипнотизировать взглядом створку, в надежде увидеть за ней хотя бы смутный силуэт. — Спасибо. Слово сорвалось с чужих губ с таким облегчением и благодарностью, что Кучаев мысленно себя поздравил. Первый шажок был пройден. — Как тебя зовут? — Спросил он, и его собеседник замолчал. Тишина затянулась. Было так тихо, что Костя, кажется, слышал, как дышит парень по ту сторону двери, как бьётся его сердце, шорох, с которым опускаются его ресницы… Кучаев мысленно выругался, обозвав себя последними словами. Своей нетерпеливостью он мог сам, собственноручно, только что лишить себя единственной возможности выбраться отсюда. — Федя. — Наконец произнесли за дверью. Костя улыбнулся. Федя. Теперь он будет всё время называть его по имени, используя для этого любую возможность, чтобы установит между ними доверие. Так делали во всех просмотренных им фильмах, когда переговорщики пытались достучаться до преступника и уговорить его отпустить заложников. Кучаев не знал, в чём была причина, но в кино имя всегда каким-то образом работало, а больше идей у него не было. — Привет, Федя. А я Костя. — Я знаю. Костя замолчал. Если честно, он просто не знал, что говорить дальше. Он и в обычной то ситуации не всегда умел поддержать разговор, а теперь… теперь ему было это необходимо, и он заставил себя соображать быстрее. Голос за дверью не был голосом старика, скорее его ровесника. Кто мог жить вместе с маньяком под одной крышей, знать, что он творит в подвале дома и не сообщать в полицию? Кто, и почему? Внезапная догадка ударила Кучаева в голову. — Федь, скажи, Даня — твой брат? Старший брат, ведь так? Вновь стало очень тихо, но Костя готов был подождать. Он понял, что Федя просто тщательно обдумывает то, что собирался сказать. Видимо, жизнь вместе с Даней научила его этому. Какое-то гадкое чувство заставило Кучаева вздрогнуть. — Да, он мой старший брат. — Наконец ответили ему его же словами. То, что он угадал, придало Косте воодушевления. Он надеялся, что и второе его предположение окажется правдой. — Он пугает меня. — Тихо произнёс Кучаев. — Мне очень жаль. Я просил его оставить парней в покое, они так кричали… но он меня не слушает. Только очень сильно злится. — И когда он злится, он тоже пугает тебя, да, Федя? В этот раз пауза была не настолько долгой. Голос за дверью стал чуть громче и тоньше, и вместо коротких и продуманных фраз полился целый поток из неуместных оправданий. — Нет, то есть… Иногда. На самом деле он не хочет, чтобы я боялся, это я трусливый. Когда он перестаёт злиться, то всегда жалеет, что срывается на меня. Его можно понять, я его раздражаю, когда прошу… Костя знал, что его не видят, но всё равно сочувственно покивал. У него появился маленький лучик надежды, небольшое сходство, родственность с человеком снаружи. Это была лишь тонкая соломинка, но Кучаев готов был хвататься и за это. — Мне пора. Мне вообще не стоило приходить. Даня разозлится, если узнает, что я говорил с тобой. Костя услышал, как Федя поднялся на ноги, и, неожиданно, страх вернулся. Давно забытый детский страх, что его сейчас оставят одного, в темноте, из которой к нему сразу же потянутся лапы голодных чудовищ. Кучаеву хотелось, чтобы Федя побыл с ним ещё немного. Он ничего не знал об этом парне, не знал о его роли в этом сумасшедшем доме, но ему хватало и того, что Федя просто напросто не был Даней. Он был готов начать умолять его остаться. — Федь, не уходи, пожалуйста… — Не могу, скоро вернётся Даня, извини. — Ты придёшь ещё поговорить со мной? Мне здесь… одиноко. — Я постараюсь, но… не знаю. Мне нужно быть осторожным, подождать, когда Даня снова уедет. — Всё равно спасибо. За то, что пришёл, и за вкусную еду спасибо тоже, мне всё правда очень понравилось. — Я скоро вернусь, обещаю. Свет выключился, и Костя поднялся на ноги. По обыкновению коснувшись пальцами стены, чтобы не потеряться в тёмном пространстве, он пошёл в направлении угла комнаты. Он был уже на полпути, когда услышал стук открываемой дверки, и обернулся, увидев, как исчезает в маленьком освещённом квадратике поднос. Послышался щелчок затвора, а потом свет погас и в коридоре. Кучаев привычно вжался в угол спиной, заворачиваясь в одеяло. Он снова остался один в темноте, и мысли настойчиво атаковали его голову. Ему показалось, что Федя был одинок. Даже такой короткий разговор дал ему понять, насколько нужно было тому чужое одобрение и, возможно, дружба. Костя с превеликим удовольствием стал бы Фединым другом. Он готов был до конца своей жизни быть его лучшим другом, если бы это только помогло ему отсюда выбраться. Но, что было более важной информацией, полученной из этого самого короткого разговора — это то, что иногда Даня уезжает, и оставляет Федю одного сторожить Костю. Ему нужно было переманить Федю на свою сторону. У них были общие страхи, и если бы он смог убедить этого парня помочь ему сбежать, уговорить его сбежать вместе… Костя невольно растянул губы в жалкой, похожей на гримасу улыбке. Что-то он совсем размечтался. На что он вообще надеялся, на то, что они с Федей пожалуются друг другу на Даню и тот выпустит его из подвала? Но другого выбора у него не было. Что ему оставалось? Просто смириться и молча сидеть в углу? А потом так же молча и покорно выполнять Данины приказания, пока он ещё будет в состоянии соображать, что ему нужно сделать? Он не мог так просто сдаться. И если у него был хоть один шанс, он должен был им воспользоваться.