Сгорай

      У него не было настоящих друзей, которые научили бы искренним эмоциям от общения. Не было отца, который объяснил бы разницу между плохими и хорошими поступками. А ранняя потеря матери отняла возможность познать чувства, которые научили бы любить.       Последний имеющийся родственник был тем, кто лишил его родителей и веры во всю следующую жизнь.       Деньги правят миром, а люди боятся смерти, потому что могут не заработать всех желанных ими сумм на счету.       Так родилась идея стать заказным киллером. У Элиота был талант к познанию методов быстрого убийства и меткой стрельбы. Ещё в детстве во дворе он укладывал на лопатки к земле всех желающих сцепиться с ним. Главной мотивацией к этому стал факт того, что в единственном месте с названием «дом» его ждал крёстный, который тут же с порога начинал причинять боль, никак несравнимую с пропущенным ударом по лицу от очередного задиры.       Без должного воспитания в отсутствии близких людей улица стала главным родителем и мотиватором добиться хотя бы чего-то, а не банально повиснуть на верёвке над лестницей в подъезде, как это сделал один его ровесник из дома в том дворе, где часто оставался Элиот до самой ночи лишь бы не возвращаться домой.       Если уже пропустил один удар, то постарайся к следующему разу сделать всё, чтобы дать противнику сдачи, даже когда прямо сейчас твоим врагом является сама жизнь с её грязными и частенько очень несправедливыми законами.       Говорят, что нельзя допускать мыслей о том, как же плохо тебе живётся, иначе судьба опрокинет тебя с ног на голову, показав истинные проблемы, по сравнению с которыми прежние покажутся обычной мелочью.       На памяти Элиота в этом преуспел только один человек, который, лишившись родителей, пережив интернат, сбежав из родной страны и попав под вероятность лишения жизни, стал лишь сильнее улыбаться при взгляде на птиц в парке.       Что надо сделать или должно произойти, чтобы такой человек потерял веру к жизни и лишился этой детской искры в глазах? А если он запредельно счастлив, покажет ли судьба ему новую грань этого тёплого чувства, дабы удивить его ещё больше?       Рука опрокинула к губам очередной крепкий шот. Горло обжёг спирт, заставив дёрнуться тело.       — За что пьём? — пьяное состояние этого случайного парня, с которым они нашли общий язык, сидя за барной стойкой, выдавала икота, вылетающая на конце каждой произнесённой им фразы.       — За прекрасного человека, которого я повстречал.       — За меня-я? — его лицо расползлось в кривой улыбке.       — Да нет же. Тот человек мне нравится, — даже такие глупые высказывания не могли сейчас отбить Элиоту желание выпить с кем-то за обсуждением насущных тем.       — О, как! Когда свадьба? Я приду! Ты же меня знаешь, друг, — он смело похлопал Элиота по спине, потом стукнулся с ним о пустую рюмку и залпом осушил напиток. — Бармен! Повторите!       — Свадьбы не будет. Он парень.       — Вот облом, — незнакомец досадно взмахнул руками и с печалью опустил голову.       И правда. Девушки без ума готовы виснуть у него на шее, лишь бы он подарил ему пару поцелуев. А секс с ним так вообще был для них победой. Ренуа же тем временем предпочитал компании Элиота любоваться тем, как опадают листья с деревьев или летают птицы.       К столь ужасному провалу жизнь его не готовила. В ней должна была быть красотка с грудью третьего размера, для которой единственным счастьем было бы влюблённо хвататься за его руку, умоляя выпросить очередную покупку для неё. Но никак не парень-аутист из Франции, который никогда даже внимания на него не обратит, потому что есть вещи куда поинтереснее, чем какой-то сосед по квартире. Пусть внешность Элиота и могла дать ему приличную фору, но не в данном случае.       Облом? Слабо сказано.       — Хочу его и ничего не могу с этим поделать, — вздохнул Эл, когда перед ним появилась новая порция алкоголя.       — Почему ты с ним просто не переспишь? С девушками же работает.       Элиот помотал головой.       Заняться сексом с парнем. Даже звучит абсурдно. И как это вообще? А если этот человек обычного поцелуя боится? Никаких шансов.       Конечно, ему уже довелось познать особенности мужского тела, проживая в Италии, но до самого дела так ни разу и не дошло. Зачем, когда есть девушки с их более привлекательной мужскому глазу фигурой?       В памяти всплыл день, когда, вернувшись домой, он встретил Ренуа, выходящим из душа в нижнем белье и не в застёгнутой белой рубашке. Тогда впервые подступил этот ком желания к горлу. Даже мужское телосложение оказывается бывает очень манящим. А этот парень и не понял, по какому тонкому льду он прошёл.       Каким будет человек, который сможет добиться его внимания? Этот удачник, очевидно, должен быть очень терпеливым, чтобы дождаться отдачи от этого потомка Валуа.       Валуа... Может, всё дело просто в его родословной и красивых родителях? А он так купился на него, будто это чудо небес.       Элиот разозлился на самого себя за такую оплошность. Пальцы сжались, а кулак со скрипом кожи провёл по столу.       — Тц! — он резко спустился с барного стула и направился в сторону выхода.       По дороге его хоть и одолело опьянение, но не лишило способности всё так же легко идти, чтобы позже достать сигареты и быстро поджечь одну из них.       Голова поднялась к небу. Среди ночного неба некоторые звёзды мерцали, напомнив один из таких тёплых спокойных вечеров, когда Элиот рассказывал молодому французу про созвездия.       — Зачем давать названия расположению космических объектов? Они ведь не видны в открытом космосе. Это бессмысленно, — Ренуа вздохнул и лёг на землю, отказываясь идти домой.       — Вот ты вроде умный, но такую глупость порой выдаёшь. Созвездия помогают человеку ориентироваться. Заблудишься ты и как будешь искать путь из того же леса? — пришлось послушно сесть недалеко от него, чтобы в нужный момент оторвать его от земли, не позволив замёрзнуть.       — Буду идти в одном направлении, либо по течению реки, — он зевнул, но всё ещё не вставал.       — Представь, что реки нет.       — Это невозможно.       — Не душни и смотри, — Элиот указал рукой на самую яркую мерцающую звезду. — Сириус. Светится ярче остальных, потому что находится к нам ближе всего. Просто запомни, что эта звезда всегда ближе к югу.       — Она тоже в созвездии?       — Да. Большого пса, — корпус тела упал на землю, повторив действие Ренуа. — А сзади полярная звезда. Показывает на север. Созвездие Малой медведицы.       — Купишь мне книгу про звёзды, — он поднялся и, как обычно, пошёл дальше, не дожидаясь своего соседа по квартире.       «Ты мог бы хоть раз сам обернуться в мою сторону, не вызывая во мне отвергнутые чувства. Но вместо этого вечно продолжал идти куда-то, стремительно отдаляясь, пока разглядывал вокруг себя весь этот мир. Смотрел назад лишь, когда я уже сам что-то говорил тебе».       Все эти мысли не дали даже заметить Элиоту столь быстро выкуренной сигареты. Она кончилась так, словно её хватило на какие-то две детские затяжки. За ней тут же последовала ещё одна, а по возвращению в бар он заказал себе с собой бутылку коньяка, которая постепенно опустошалась по дороге домой, где всё так же был Ренуа без единой мысли о том, что послужило причиной к настолько пьяному состоянию Тейлора.       Его злила даже самая мельчайшая мысль о том, что этот парень навсегда останется таким равнодушным к его чувствам. Не проявит никакого внимания и уважения к этим эмоциям, что теперь испытывает Элиот при взгляде на него.       Различные размышления об этом столкнулись с убитыми детскими воспоминаниями, в которых ещё, будучи маленьким ребёнком, он тащит окровавленное и разбитое от обычного топора тело любимой матери, а потом маленькими руками до грязных ссадин копает землю, чтобы похоронить её. Та ужасная часть жизни, которую Ренуа никогда не должен услышать. Лучше остаться в его глазах просто человеком без родителей, не задевая подробности их гибели. Ему хватает и его собственной истории, в которой он так и не посетил могилы своих родных.       Но он ведь может просто притворяться, делая вид, что совсем не понимает ничего про отношения, любовь и секс. Как убедиться в обратном, если вечно так спешно убегает от Элиота?       Подступившую к сознанию темноту прервали поднятые веки и свет, струившийся узкой полосой сквозь закрытые шторы.       Почему-то он сразу подумал, что Ренуа должен был лежать рядом, но это место на кровати оказалось пустым. О произошедшем ему подсказали остатки вчерашнего дня и дверь, которая поддалась к открытию только с выломанной ручкой.       — Конечно... — Элиот рухнул на диван.       Обычно от изнасилования принято получать удовольствие. Тогда почему так больно в груди? В том ли дело, что он ничего не помнит?       Это могло бы стать отличной мотивацией наконец сесть с поговорить с Ренуа прямо, заодно бросив такое большое потребление алкоголя. Но сейчас уже не было ничего из этого: ни его самого, ни вещей, ни одежды, ни даже полной бутылки алкоголя. Остались лишь книги, которые читались тем парнем настолько бережно, что выглядели абсолютно новыми и нетронутыми.       О том, что он был здесь, теперь говорила только грубо смятая кровать с простынью, которую покрыли следы спермы и крови. А в квартире всё ещё можно было ощутить слабый мятный аромат.       — Абонент временно недоступен или наход...       Любая попытка связаться с ним не имела никакого успеха и оканчивалась испорченным настроением на уже столь раздражающие слова автоответчика.       — Чёрт! Да возьми же ты трубку! — Элиот бросил телефон в пол и взялся руками за голову, ловя на себе взгляды посетителей бара Стивенса. — И где его теперь искать?       — Человека с аутизмом, который, скорее всего, до смерти напуган? У тебя нет шансов, — Джош осуждающе покачал головой и сложил руки у себя на груди.       Кто бы мог подумать, что в такой момент он будет говорить ему правду, вызывающую только злость и раздражение.       — Будто бы у меня был хоть малейший шанс до этого. Лучше заткнись и посоветуй что-нибудь.       В подобной ситуации грубить было не лучшим решением, но сдерживать эмоции для него уже было невозможно. А как, если утром ты осознаёшь худшую ошибку в своей жизни и одновременно теряешь всё, что только недавно обрёл?       — Он хотя бы живой?       — Скажи честно, ты хочешь меня добить? — Элиот смотрел Стивенсу прямо в глаза, не отрываясь, но с диким желанием отвесить пару ударов по его правильным чертам лица.       — Мне кажется, ты это заслужил.       Слова, с которыми было не поспорить. Джош грандиозно наносил финальные удары.       — Я не знаю... — стоило хотя бы немного пустить мысль о состоянии Ренуа, как тело тут же бросало в дрожь.       — То есть в теории ты мог его убить?       — Совсем спятил? Он забрал вещи и... Чёрт, просто запер меня.       Послышался искренний смех. Этот зазнайка семейки Стивенсов смеялся над ним!       — А парень не промах, — он выдохнул, чтобы успокоиться, а потом продолжил. — Пробей по знакомым. Может, он покупал билет куда-то.       — Уже. На его имя нет ни одной операции по карте.       — Истинный киллер, — первые слова прозвучали в полголоса. — Как ты вообще умудрился такое вытворить? — в зелёных глазах горело чистое осуждение без капли сочувствия.       Элиот качал головой, отрицая собственные слова, вылетающие из его уст:       — Вспомнил прошлое. И так обидно было, что ему безразлично на меня. В итоге напился так, что больше ничего не помню после того, как вышел из бара.       В прошлом и будущем нет смысла, пока мы живём только текущим моментом. И Элиот прекрасно это понимал. Но человеческую склонность к таким лишним чувствам, как тревога, обида, гнев, зависть и прочие, невозможно выдернуть из сознания по одному только движению руки.       Страшно представить, что было бы с нами, работай наш мозг на все сто процентов, если уже сейчас многие сходят с ума, проваливаются в депрессию или хотят покончить с собой.       Не только язык главный враг человека, но и его собственный мозг, данный от природы такими сложными и многовековыми ступенями эволюции.       Мир слишком огромен и в нём не получится так легко найти человека, который не хочет, чтобы его искали. К сожалению, Ренуа реально мог уехать куда угодно. Не обязательно, чтобы это была только Германия. Слишком просто для того, кто уже один раз отказался от страны, покинув свою родину.       Интересно, как строилась бы его жизнь, если бы его не лишили родителей и возможности получить наследство. Стал ли бы он уезжать из Франции?       За время поисков Элиот успел вспомнить и проверить все места, когда-то посещаемые Ренуа: книжный магазин, перила у реки, парк у дома, заповедник, все ближайшие кафе, магазины с животными и бывшие места его работы.       Этот парень ни с кем не дружил, так что все его разовые знакомые как один твердили о том, что не знают, где он может быть. И, разумеется, он никому не сказал куда поедет. Всё равно, что искать иглу в стоге сухого сена. Найдёшь только ценой боли от вонзённого острия иглы.       Разница в том, что он был готов к этой боли и желал быстрее наткнуться на острый конец, лишь бы скорее найти этого молодого и до жути наивного парня.       Даже самые хорошие приятели Элиота не могли помочь ему, желая только самой обыкновенной удачи в поисках, которая на деле никак ему не помогала, а лишь слабо обрекала на малейшую надежду случайно однажды наткнуться на Ренуа, проходя по улицам Берлина, который за месяцы поисков не оставил о себе уже ничего, кроме раздражения и злости.       В очередной день, придя домой в пустую квартиру, где его уже давно никто не ждал со скромной улыбкой на лице, он просто криво рухнул без сил на диван посреди комнаты.       И снова ничего. Взгляд уставился в белый до противного ровный потолок, который сейчас давил на него всем весом от одного своего вида.       — Мы уже нанимали твоего коллегу. Он не доделал начатое и свалил с деньгами.       Почему-то именно сейчас вспомнились эти слова про Алиотоса, который впервые на его памяти забрал деньги, не закончив начатое задание. У Ренуа явно невероятный дар ломать репутацию киллерам, чьи услуги ценятся выше всего.       Элиот поднялся с дивана и дошёл до входной двери, чтобы достать телефон из кармана куртки, который оказался так глупо забыт.       Телефонная книжки мерцала в быстром пролистывании всего алфавита контактов, пока не остановилась на букве «Ф».       Сначала замялся и уже было хотел отказаться от этой затеи, но всё же решился нажать кнопку вызова. Эти гудки вызвали в нём подступающую тревогу, пока они не оборвались, дав путь молодому мужскому голосу:       — Слушаю, Элиот.       — Номер новый. Ты не мог знать, что это я.       — Только у тебя получается звонить мне именно тогда, когда я стою на пороге бара с редким желанием нажраться до потери памяти.       — Не по телефону. Ты же сейчас в Германии?       — Хорошо. Говори место.       Впервые для встречи он не выбрал бар или ночной клуб. Вместо этого обычный парк-заповедник, в котором когда-то Ренуа учился стрелять с его пистолета. Вырезанная мишень всё так же стояла нетронутой, а в ней зияли следы тех первых его метких попаданий.       Форамен Алиотос Каникула. Редкий экземпляр человека, который был так известен, но в то же время не допускал о себе никакой информации, кроме той, что его родители родом с юга Франции. Даже по его внешности было сложно оценить, к какой стране он больше относится: очень резкие и высокие черты лица, впалые азиатского типа узкие глаза, тёмно-русые волосы и высокий рост.       Его одиннадцатилетний опыт работы киллером открывал ему возможность подходить к любому человеку незаметно, давая шанс так же скрытно нанести смертельный удар в толпе. Элиоту бы никогда не хотелось иметь у себя подобного врага, зная, что этот киллер способен обычной иглой задеть жизненно важный орган, а ты даже не почувствуешь этого и свалишься замертво, когда твоего убийцы уже давно не будет рядом.       Лёгкое прикосновение по плечу выдернуло Элиота из мыслей и дало понять о появлении его давнего знакомого. Кожаная куртка, полностью чёрная одежда и стрижка, частично закрывающая лицо спереди. Его рука небрежно поправила волосы назад, открыв карие глаза.       — Потерял своего красавчика француза? — он сел на сухое бревно с мишенью и провёл пальцами по местам от пуль.       — Почему ты не убил его? Мог ведь, — вопрос, который так сильно волновал Элиота.       — А ты не почувствовал? — Каникула поднялся и засунув руки в задние карманы джинс, подошёл вплотную к своему собеседнику. — Не было ощущения, что это единственный человек в мире, который не заслуживает смерти? Не сейчас, но лет через семь я бы выполнил этот заказ.       — Как жаль, что на тот момент тебе уже будет тридцать шесть. Ведь киллеры не работают свыше тридцати лет. В этом нет смысла после полученных денег за этот срок, а риск выше, — он хотел хотя бы как-то задеть этого профи.       — Ну, я бы сделал исключение, — у него дёрнулся кадык, а по одежде проскользнула тонкая цепочка с вытянутой прямоугольной подвеской из серебра. — Вот бы я раньше знал, что тебе парни нравятся. Но даже так... Увы. Слишком большая разница в возрасте.       — Ты не ответил нормально.       — Тц, — он скривил досадное лицо. — Да жалко его. Ему и так ничего не досталось. И не факт, что достанется. Такая великая династия и такой жалкий её конец.       — Знал, что у него аутизм?       — На самом деле это не сильно бросается в глаза, несмотря на то, что он не скрывает свои странности. Но да, знал. Это указано в его медицинской книжке. Изучал документы их семьи, — его пальцы начали сдёргивать с ветвей мягкие почки вербы.       — Тогда не стоило этого делать.       — Ха! Теперь ты защищаешь его? — он выпрямился, чтобы их глаза были на одном уровне. — Элиот, они бы всё равно нашли киллера на тех людей. И если не ты, то кто-нибудь другой найдёт его и убьёт. Просто смирись с тем, что от его жизни никому не лучше из тех, кто сидит там во Франции и пересчитывает деньги его родителей. И хорошо, если его просто убьют...       — О чём это ты?       — Они ведь просили тебя добыть информацию? И как? Всё узнал? — голова Каникулы наклонилась вбок в ожидании любой реакции или ответа.       Глаза Элиота округлились. Код ячейки в банке. За подобную информацию с человеком могут сделать, что угодно, лишь бы узнать желаемое.       В пальцах мгновенно появилась сигарета, которая могла хотя бы немного успокоить все те мысли и представления, что сейчас творились у него в голове. В горле пересохло.       — Алиотос... Где он?       — Вау, наконец-то вопрос из-за которого ты позвал меня сюда, — он развёл руками. — На самом деле не знаю. Впервые такое. Он улетел в Лос-Анджелес с каким-то незнакомым человеком. Имя, данные — ничего неизвестно.       Один из крупнейших городов Америки и почти четыре миллиона человек. Да он издевается.       — Огорчён?       — Как его вообще там найти?       Каникула понимающе кивнул:       — А можно я тоже задам вопрос?       — Валяй, — услуга за услугу получается.       — Как он тебе? — парень улыбался, ни капли не скрывая этого, будто понимая причину такого волнения парня напротив.       — Слишком красивый и слишком наивный, — рыкнул Элиот. — Как ребёнок. Но я будто листья мяты съел, когда поцеловал его, — речь стала мягче, а пальцы аккуратно коснулись губ, вспоминая тот день и то, как Ренуа потом сбежал от него в другую комнату.       Алиотос удивлённо поднял брови:       — Неожиданно.       Они прекрасно поняли друг друга без дополнительных слов и вопросов. Нет более странного ощущения, чем факт того, что сначала ты знаешь его маленьким ребёнком шести лет, лишая его родителей. А позже видишь самый неожиданный разворот событий, в котором твой давний знакомый, а по совместительству и в какой-то степени коллега, начинает испытывать недопустимые чувства для киллера по отношению к этому человеку, уже ставшим на редкость симпатичным подростком.       Каникула ушёл молча, не попрощавшись и не сказав ничего напоследок, словно понимая, что эта встреча станет лишь новым поводом, чтобы увидеться однажды снова.