повод устроить вечеринку

— Антон, ты гибрид кота и барана, ты в курсе? — Арсений организовывает импровизированную подставку для телефона из пустой кружки, пока сам наливает себе кофе: их утренние видео-звонки за неделю стали почти традицонными, как и ночные, в целом, даже содержание почти не меняется — какие планы да как прошёл день. Но сегодняшний разговор другой, потому что наконец суббота, и Арс не оставляет надежд уговорить Антона всё-таки прийти. Пока не переходит к плану Б и не превращается в вебкам-модель, но — он на грани, если быть честным.  — Если ты так перефразировал «Смесь бульдога с носорогом», то это даже красиво, — Антон смеется, и Арсений начинает смеяться тоже, хотя шутка так себе, конечно. — Но ответ всё ещё отрицательный, мой хороший, я не могу. Арсения совсем немножко переёбывает от этого нежного «мой хороший», и смех потихоньку сходит на нет: Антон разглядывает его удивлённого и смущённого, сам мягко улыбается, под глазами начинают расходиться морщинки, и Арсению очень хочется провести по ним большими пальцами, чтобы разгладить, обнимая Антона за шею при этом. Шастун ещё по-кошачьи наклоняет голову и щурится, Арсений краснеет сильнее, румянец, кажется, охватывает его полностью, вместе с жаром.  — Чего ты так на меня смотришь? — он утыкает нос в кружку с кофе, делая глоток, и наблюдает, как у Антона кадык тоже дёргается.  — Ну я соскучился по тебе, Арсений, — Шастун мерзко тянет ударную гласную, но всё ещё улыбается, хотя взгляд у него становится чуть темней. — Очень хотел бы тебя поцеловать, но правда не могу сегодня приехать. Арс захлёбывается кофе и закашливается, потому что — что, простите? Он, конечно, уже взрослый мальчик, всё знает и умеет, но иногда Антон своими словами заставляет его шокировано хлопать глазами, как сейчас, и придумывать, как же реагировать на все эти выпады. Они ведь после этого нелепого признания не заговаривали ни о каких симпатиях, не обсуждали случившееся между ними, вообще общались, как друзья (хотя о таких друзьях в Женском стендапе Яровицына уже однажды пошутила — Арсений смеялся так, что чуть не подавился воздухом). А тут вон оно что начинается. Хотя не начинается: вечер-то всё равно пройдёт без Антона.  — Ясно, ладно, больше не настаиваю, — Арсению очень хочется свернуть разговор поскорее, потому что он, во-первых, правда очень смущается и не знает, как правильно реагировать на слова Антона: ему обычно редко такое говорят вот так просто, по большей части — в порыве страсти или в переписке, но Антон же особенный — и для самого Арсения в том числе, а во-вторых, он уже совсем немного опаздывает на репетицию, черт бы побрал этот идиотский диплом. — Я пойду, Антон, приходи, если передумаешь, — и отключает звонок. В чат прилетает «Ну ты так себе человек, конечно, Арс, но всё равно хорошего тебе дня!», он улыбается, отправляет какую-то смешную наклейку и очень надеется, что никто его в метро за улыбку до ушей не затопчет — ехать на машине по весенне-зимним пробкам нет желания. Ему очень хочется, чтобы Антон всё-таки передумал: им надо поговорить нормально обо всём, что между ними происходит, да и в целом — да, Арсений тоже соскучился, но давить и настаивать он всё-таки не считает нужным. В конце концов, все же взрослые люди, правда? Арсений пытается в это верить, пока сам по-идиотски до ушей улыбается и перелистывает переписку с Антоном. Вечер падает эмалированным тазом на голову: музыка гремит из соседней комнаты, Серёжа затаскивает в квартиру пакеты с бутылками, которые тоже гремят, следом за ним в квартиру заходит Катя — одна, обнимает Арсения, шепчет на ухо что-то, похожее на «Я тебе чуть позже всё расскажу, ладно?». Арс недоумевает, конечно, но обнимает девушку в ответ — они и правда друзья, он её любит чисто по-человечески, ему не хватало её шуток — и помощи в подборе одежды, конечно же, Серёжа не вывозит шататься с ним по магазинам. Краем сознания Арсений задумывается, а сможет ли Антон когда-нибудь вытерпеть шопинг с ним, и если нет, то как им с этим жить, но отмахивается от этих мыслей и тащит Катю и Серёжу за руки танцевать: это для него лучший способ расслабиться и выбросить всё лишнее из головы. Ему даже сейчас очень хочется, чтобы Антон оказался рядом, и алкоголь не помогает об этом не думать, впрочем, танцы тоже: он уже устал дрочить на воспоминания о том единственном недосексе, ещё и сам Шастун сегодня, будь он неладен, своими разговорами про поцелуи задел что-то внутри (и немножко снаружи, конечно, член же не внутренний орган), и теперь на струнах души играет только дурацкая мелодия, на которую отлично накладываются слова «Антон, давай поебёмся». Арс уже даже вытаскивает себя из танцующей массы тел, снимает с айфона блокировку, когда Катя хватает его за локоть и ведёт на кухню. «Это что-то новое», — думает Арсений, пока идёт за подругой следом и любуется её волосами: у неё отличный мастер, замечает Арс, надо будет узнать, в каком салоне работает и найти себе там барбера, а то совсем уже волосы отросли и в кудри превращаются. Эти все размышления — последствия тревожности, потому что Катя выглядит напряженной, держит спину очень прямо, будто и не плясала только что вместе со всеми под дурацкие песни из тик-тока.  — Арсений, я хотела извиниться, — она садится по другую сторону барной стойки, подгибает под себя ногу, Арсений зеркалит позу, — за себя, за то, что не объяснила тебе ничего сразу, и… ещё кое за кого. И за что.  — Кать, всё в порядке, я понимаю, — Арсений улыбается, он давно уже всю эту ситуацию отпустил и не крутит в голове, потому что — ну подумаешь, люди имеют право на мнение, особенно если это мнение не является агрессивным. Катя же просто не дала реакции, а не начала его унижать, — разница есть. — Не все понимают, что любовь бывает разная, и что, ну, ориентация — не мой выбор, знаешь, — он прикусывает губу, пытаясь найти слова получше, — я не в обиде, просто это было неожиданно и странно, ты же вроде всё знала. Катя смеётся, запрокидывая голову, и Арсению кажется, что он никогда не видел таких красивых девушек: она выглядит такой искренне спокойной, радостной и так светится любовью к нему, себе и всему миру, что хочется всегда быть с ней рядом, как друг или как любимый человек — ему без разницы. Он даже допускает мысль, что не будь он уже немного влюблён в Антона и чуть более бисексуален, попробовал бы с ней общаться ближе. Вряд ли бы получилось после разговоров про мужиков — но чем чёрт не шутит.  — Арс, какой же ты дурной, всё-таки, — Катя немного успокаивается, но всё равно ярко улыбается и смотрит открыто, — я-то как раз всё это понимаю, и прошу прощения за то, что не сказала тебе этого раньше: я принимаю, что ты имеешь право любить кого угодно, быть с кем угодно, и что тот человек, который так с вами поступил, не должен был этого делать. И вот об этом я и хотела с тобой поговорить. Она собирается вся, напрягается всем телом, выдыхает — Арс актёр, и он знает, что всё сейчас указывает на крайнюю степень волнения. Катя даже закрывает глаза на пару секунд, а потом:  — В общем, видео выложил Дима: лучший друг Антона и мой… парень, — она спотыкается на этом слове, начинает чаще и громче дышать, и Арсений берёт её за руку, лежащую на столе, кивает, мол, говори, всё в порядке, я понимаю, — Они дружат с Антоном со школы, и уже давно как братья, и Дима его всегда от всех защищал — они оба так говорят. Над Антоном сильно издевались в школе, в частности, из-за того, что ему нравились парни, и, ну, Дима решил, что лучше это сделает он, чем кто-то другой, — Катя жмурится, как будто не хочет это говорить и думать даже, как будто отторгает эти слова, — он не совсем понимает, что натворил, и думает, что всё сделал правильно, и…  — Кать, погоди, — Арсений улыбается, широко, начинает смеяться, потому что ситуация комическая — и пиздецовая одновременно. — То есть, всё это произошло из-за того, что лучший друг Антона решил сделать «как лучше»? А он знает вообще, что мы с Шастуном общаемся, и, ну, вроде как у нас развиваются отношения, — алкоголь в крови тянет на гонор и неосторожные слова, но Арсению похуй — он так нервничал и переживал, а тут всё относительно просто и даже весело.  — Нет, — девушка опускает плечи, становится как будто ниже ростом, меняется в лице, — он сказал Антону, что всё расскажет его родителям, если узнает, что у вас что-то ещё было. Арс перестаёт смеяться, перестаёт, кажется, даже дышать, потому что не совсем верит в услышанное: что, простите? Он второй раз за этот длинный день думает этими словами, и не может принять, что всё, Катей сейчас сказанное, — правда, потому что как лучший друг, человек, с которым ты и в огонь, и в воду, может так поступить, если ты сам к такому не готов? И если аутинг в достаточно лояльной молодой компании — это ещё куда ни шло, но — делиться подробностями личной жизни человека с его родителями, если он пока не сделал этого сам, — это уже за гранью адекватности, кажется. Он вытаскивает телефон из кармана, открывает диалог с Антоном, отвечает на вопрос про вечеринку, что «Всё отлично, тебя не хватает, спокойной ночи, Антон», встаёт и обнимает Катю, напоследок говоря, что устал и пойдёт спать, «передай Серёже, что всё в порядке», и долго смотрит в потолок спальни, думая, как же теперь из этого всего выпутываться.