повод устроить вечеринку

Всю неделю Арсений чувствует себя агентом 007 (взболтать, но не смешивать — проблюешься, да): он на следующий же день замечает добавленных в чат людей, изучает все профили в телеграмме, находит Антона, конечно же, и — сталкерит, потому что иначе это не назвать. Шастун (святой человек, пишет фамилию прям в контактной информации, ну или глупый беспросветно) использует один логин вообще во всех соцсетях, и Арс, конечно же, всё шерстит, не может не: рассматривает фотографии в инсте, хотя сторис смотреть не рвётся — сам себе ещё не объяснил, зачем ему это надо, Антону не объяснит тем более, — скроллит твиттер, где находит кучу мемов и радужный смайлик в описании — ликует, естественно, надеется, что это именно то, о чем он подумал (говорить себе, что как бы всё и так понятно, считает бесполезным — может, он был настолько пьян, что ему привиделось, галлюцинации в 3д). Почти везде влезает этот Дима, хотя и по его инстаграму Арсений пошарился: Позов давно в отношениях с Катей, которую Попов сам знает триста лет — через неё ребята со всеми и познакомились, получается. Дима Арсению не нравится — слишком его в жизни Антона много, он отвечает на все твиты, комментирует все посты в инсте, хотя и сам есть на половине фотографий, язвит и троллит всё и вся. Арс, конечно, и сам любитель — но постоянно, в каждое слово вкладывать сарказм — ну такое. Ну и Арсений, кажется, немного ревнует, но признаваться в этом пока даже себе не планирует. Почему-то субботний вечер наступает быстрее, чем Арс успевает придумать дурацкий повод для вечеринки: в закрепе до самого утра выходного красуется предыдущая вымученная идея, и сейчас он быстро переписывает бред про пубертат на «в холодильнике закончилась еда — повод устроить вечеринку» и удивляется сам себе: откуда эта херня про пустой холодильник у него в голове, он сроду такого не видел, а с развитием сервисов доставок — тем более. Но в целом, в чате ржут, обещают притащить какой-то странной еды, девчонки — самые жалостливые существа на свете — женщины, конечно, — обещают принести домашнее. Серёжа пишет, что холодильник — хуйня, че там с баром, кто-то отправляет ржущие смайлы, Арс усмехается, убирает телефон, собирается на пары — до вечера достаточно времени, он не хочет думать, придёт ли Антон. Антон, конечно, приходит: вместе с ним в квартиру вваливаются Катя с Димой, Серёжа — на удивление трезвый (потом Арс узнает, что эстафетная палочка «трезвого водителя» сегодня принадлежит ему), ещё какие-то люди. Арсению, вообще-то, похуй, кто там с ним здоровается и пытается завести разговор, у него сердечки в глазах, прилипший к возвышающейся над людьми макушке взгляд и смущение, когда на него смотрят в ответ. Он хочет сам с себя смеяться — ебучее клише, никакой оригинальности, Арс, мать твою, соберись, — но тащится опять играть в эту игру (в этот раз угадывают героев мультфильмов, и Попов, конечно, король вечера — как и всегда, в целом, но), ржёт до идущего носом виски с колой над предложением поиграть в «правду или действие», потому что тут все всё про всех знают (кроме него самого, он и про себя ничего особо не говорит, и мало чьей жизнью интересуется — личное должно оставаться личным, хоть его интереса к Шастуну это и не касается), снова идет танцевать. Он вообще когда-то эти тусовки придумал, потому что танцев на тренировках и в постановках стало мало, а клубы он не любил никогда, вот сейчас и отрывается — и насильно отрывает себя от наблюдения за Антоном, признавая, что Шастуну, кажется, он не так уж и интересен. Сегодня он на порядок трезвее — всё-таки шпионская работа отнимает много сил, да, он бы в реальной жизни не потянул, раз уж просто наблюдение за одним человеком не может с выпивкой совместить, — и двигаться ему легче. Арс тянет каждое движение, выгибается-прогибается, соединяет несоединимое и не особенно волнуется о гармонии: ему бы выплеснуть усталость и нервозность прошедшей недели, всю свою нелепую симпатию к человеку, который в нём не заинтересован, сомнения в выборе жизненного пути — дипломный спектакль скоро, а у него конь не валялся ни в проработке персонажа, ни даже в вычитке сценария, — тревогу, загоны свои. Хоть на секунду бы выдернуть самого себя из болота, хотя бы вот сейчас, пока он танцует, и хрен с ним, что получается рвано, — может быть, так он сможет немного подлатать душу до следующей субботы. Мысли растворяются в движениях, он ещё немного отпускает себя, закрывает глаза — и падает кому-то в руки. — Красиво. И ты так мне и не рассказал, где всему этому, — Антон обводит воздух рукой вокруг Арсения, — научился. От Шастуна за километр несёт алкоголем — в прошлый раз было приятнее, но и сам Арс был на порядок пьяней. Попов пытается вывернуться из рук, смеется, но его только крепче стискивают, прижимают к себе и уводят из комнаты-танцпола, спиной, то ли чтобы не видел, куда идет (а это его квартира, он и так знает, что на кухню), то ли чтобы вырывался поменьше. Он и не вырывается — пьяное резкое дыхание Антона забивает пространство вокруг, Арсения начинает вести, и, если бы его так крепко не держали, он бы уже упал и никуда бы не пошел сам, естественно. Но его ведут — и ведёт, да, — он утыкается носом в шею, думает, что «пьяный без вина» — это не про влюблённость или возбуждение, а про духоту и чьё-то дыхание, не больше. — Мы не туда идём, — Арс говорит это почти шепотом, чтобы никто из соседней «тихой» комнаты с настолками не услышал и за ними не пошёл (кто-то — Дима, конечно, его им только не хватало сейчас), — открывай дверь справа. Антон еле заметно кивает, подталкивает его ещё немного и тянет на себя дверь спальни. Арсу хочется целоваться, хочется чувствовать чужую нежность и отдавать свою, но Антон пьян — и на чужие желания ему немножечко похуй, поэтому он валит Попова на кровать, сам стягивает с себя футболку, штаны, остается в трусах, садится Арсению на ноги, стаскивает с него футболку тоже и тянется целовать шею, плечи, ключицы, грудь. Арс пьянеет ещё сильнее — резкие перепады температуры (в спальне на порядок прохладнее, чем среди толпы людей), возбуждение, запах виски от Антона смешиваются, проникают как будто сразу в мозг, — стонет, вскрикивает, когда Антон кусает его за плечо — и мычит, когда чувствует на укусе широкий тёплый язык и затем — губы. Вот и нежность, думает Арсений, и опять его кусают, он не может не смеяться, выдавливая из себя «Говорят, кошки кусают, а потом облизывают укус, потому что хотят содрать мясо с костей», Антон начинает ржать в ответ, утыкается лбом Арсению в грудь. Просмеявшись, Антон всё же тянется его целовать — и в этот момент Арсений уплывает окончательно, потому что Шастун в его голове сейчас — лучше любого бывшего-прибывшего-настоящего-будущего, и даже то, что он всё ещё кусается, впивается пальцами в бока и царапается от этого своими короткими ногтями, нисколько не умаляет его привлекательности и сексуальности в этот конкретный момент. — Если тебе там надо, — Арс выдыхает это, когда Антон опять переключается на его шею-уши-плечи, — всё в тумбочке. Антон мычит что-то между «Понял» и «Спасибо», одной рукой тянется к верхнему ящику тумбочки собственно, достаёт смазку — Арсений думает, что надо бы сказать про презервативы, потому что никто ни в чём не может быть уверен, и вообще анальный секс без защиты и особой подготовки ничего приятного в себе не несёт, говно одно (шутки-самосмейки в постели — лучшее) — но Антон стягивает с себя трусы, свободной от смазки рукой расстегивает Арсению джинсы и раздевает его тоже — белье и одежда остаются у обоих в районе коленей, не болтаться, но мешать, — выдавливает смазку на руку и обхватывает оба члена рукой. Арс захлёбывается в стоне — ладонь у Антона огромная, кольца на пальцах царапают кожу, но вот прям сейчас так поебать на всё происходящее, хотя его никто и не ебёт (как бы не заржать, как бы не заржать), сам Антон продолжает кусаться и облизывать всё, до чего дотягивается, и Арсению остается только цепляться за его спину и стонать во весь голос. В какой-то момент Антон останавливается, стаскивает с пальцев все свои кольца наконец, опять плещет смазки, не жалея, начинает дрочить быстрее, пока Арсений еле слышно выстанывает «Пожалуйста». Шастун усмехается, качает головой и кусает его за нижнюю губу — Арсения начинает колотить, рука Антона двигается ещё быстрее, и Арс кончает ему в кулак, трясется, чувствует, что и чужой член, и рука пропадают, тяжесть тела тоже, он открывает глаза: Антон садится рядом, вытаскивает из тумбочки салфетки, вытирает руку, бросает испачканную бумагу куда-то на пол — Арсу похуй, завтра всё равно клининг заказывать, — начинает одеваться. Хочется позвать его, попросить остаться, спросить, что это было, — но глаза слипаются, и Арс засыпает.