повод устроить вечеринку

Арсений устраивает вечеринки, потому что может: календарь праздников, к счастью, в России почти благословляет пить с поводом хоть каждый день, квартира трёхкомнатная, соседям похуй — звукоизоляция в сталинках в центре Москвы отличная, но не то чтобы Арсения это волновало, конечно, он бы и в новостройке картонной вел себя так же: денег, чтобы откупаться от недовольных, приезжающих по ночам ментов, достаточно, спасибо родителям. Конечно же, к четвертому курсу универа тусовки по одним и тем же поводам всем надоели, но — Попов не был бы собой, если бы не придумал что-то новое: теперь вечеринка могла случиться, потому что у него закончился пубертатный период (в 22, конечно, очень вовремя, да). В целом, что там красовалось в закрепе чата телеги — мало кому было интересно, хотя некоторые, конечно, изгалялись, как могли, — поди разбери, в каком образе сегодня приперся лучший друг — Серёженька-пироженка. То ли мартышка на сочинском пляже, то ли просто мудло бухое. — Сеееееееееня, — и почему у Матвиенко такой противный голос, стоит ему только пробку понюхать? Или это сам Серёжа сразу становится противным, и хочется его таскать за эту недогульку на голове, — Арс не очень понимает, но вздыхает уже привычно.  — Чего тебе, родной? Водка кончилась? Ты ко мне притащился? — Арсюшенька, заинька, — Попов морщится: ну что за человек, боже, и правда лицом бы вдавить в подушку и чтоб подумал над своим поведением, пока задыхается, — я тут ребят к тебе привёл, они из другой театральной мастерской, тебе понравятся! Матвиенко просачивается в квартиру по стене, пока Арсений плечом прислоняется к противоположной — и немного впадает в транс, потому что следом за лучшим другом в квартиру входит (примерно так у Арсения в голове всё и кричит сейчас) ОЧЕНЬ КРАСИВЫЙ ПАРЕНЬ. Наверное, про «очень» Арс всё-таки погорячился, но — как минимум — этот человек выше на полголовы, что уже само по себе привлекательно, у него светлая улыбка и морщинки вокруг смеющихся глаз. Он смотрит внимательно, переступая порог, кажется, разглядывает Попова в ответ, тянет руку:  — Антон, — пока Арс всё ещё немного в трансе руку пожимает, высокий человек (как странно говорить это не про себя, ух) вдруг делает резкий шаг вперед, впечатывается в него, выдыхает почти в ухо, и — Дима, блять, заебал. Арс нервно смеется: пульсирующие красные буквы в голове немного гаснут, за спиной Антона оказывается ещё один парень, в очках, с бородой и немного похожий на Совунью из Смешариков (и да, Арсению в его годы не стыдно). Он коротко представляется Димой, тоже жмёт Арсению руку, когда Антон наконец отходит, спрашивает, где в этом доме наливают — Арс хочет ядовито заметить, что «Вы же блять с синим в щи Матвиенко приехали, че, там из жалости не наливали, только за пиздеж?», но сдерживает себя: ему хочется пообщаться с этим странным парнем, у которого глаза не перестают смеяться, хоть выражение лица и меняется на более спокойное, а портить отношения с его другом — верный способ в толпе, которая за спиной где-то в квартире беснуется, потеряться. Арс молится сейчас только о двух вещах: чтобы Антон был хоть чуть-чуть бисексуален — и чтобы Дима не оказался его мужиком. Вообще гей-радар — а он есть у всех хоть чуть-чуть не-гетеросексуальных людей, да и «гей"-радаром его глупо называть: ты просто малейшие колебания по шкале Кинси улавливаешь — у Арсения работает исправно, но не в ситуациях, когда он уже немножечко — пока ещё — пьян и когда кто-то, на кого радар направлен, ему нравится, а Антон ему понравился сразу, тут уж, извините, скрывать бесполезно, он, кажется, своим долгим внимательным взглядом спалился. Ещё сильнее прибор (и Арсений не про свой член, слава богу) сбоит, когда надо определить, есть ли у «объекта» пара, хотя бы на этот вечер, поэтому сначала он, конечно, присматривается, следит взглядом за перемещениями ребят по квартире — а они, оказывается, много кого в этой тусовке знают, чертов Матвиенко, почему раньше Антона не привел, — а потом отвлекается на какую-то странную игру типа «стикеров», но о предметах, ничерта не угадывает — пьяный и поплывший в эротических фантазиях мозг работать отказывается. Из соседней комнаты негромко играет дурацкая, но бодрая песня — там что-то типа дискотЭки, как выражается один из приятелей, тоже Антон, кажется, и Арсения тянет туда, потому что — ну раз трахаться ему не с кем, так пусть будет хотя бы сексуальный танец, че. Его ведет, конечно же, пока он перемещается в пространстве — ходьбой это назвать сложно, — но музыка включает какие-то механизмы в голове, о принципе работы которых Арсений может только догадываться, и тело двигается послушно, он держит равновесие, изгибается, на полном автоматизме выдает целые связки и нормально так импровизирует. В какой-то момент ему оставляют даже побольше пространства, выстраиваются в подобие круга, танцуют вокруг него, он наслаждается вниманием и моментом, а потом — натыкается на эти смеющиеся, но восхищенные глаза, начинает плыть сильнее, машет рукой своей пластичности, вроде как даже заваливается куда-то немного, и песня заканчивается. Все шумят и аплодируют ему — он вообще-то хозяин вечеринки, автор, промоутер и вот это всё, но сейчас все ему рады по другому совсем поводу. — Поделишься секретом, где научился? — Голос из-за спины застает врасплох у барной стойки в кухне тире столовой, где Арс пытается налить себе воды. Ему даже поворачиваться не надо — он прекрасно понимает, что позади стоит Антон, не далеко и не близко, скорее всего, застрял в дверном проеме, и смотрит в упор ему в спину, рассматривает, изучает. Арсений пожимает плечами, пьет, не поворачиваясь, пока в какой-то момент не начинает ощущать чужое дыхание у себя на затылке. — Ты знаешь, что такое личное пространство? — Ему, на самом деле, всё нравится и хочется, чтобы дыхание ощущалось вообще не на затылке — на шее, может быть, на груди, где-нибудь внизу живота — пока там только лениво скручивается в пружину пьяное возбуждение, — но он же приличный мальчик и на первом свидании не целуется. — Оу, извини, — Антон явно тушуется, теряется, делает шаг назад. — Я подумал почему-то, что ты… Арсений разворачивается, смеется, опирается бедрами о столешницу. Ему ещё никогда не было так легко говорить о своей ориентации — раньше знакомства проходили сложней, что творят эти ваши соцсети, конечно, и магия больших городов. — Если ты подумал, что я не против, то я — не против, — Антон поднимает голову, удивляется, кажется, — хотя не кажется, мимика богатая у него настолько, что все эмоции читаются, будто словами написаны, не хватает только стрелки мигающей над головой и текста «ООООООООООООО». Собственно: — О. О. Чёрт, прости, я, — Антон не успевает договорить, потому что в помещение почти влетает — и притормаживает его друг, Дима, вроде, Арсений в трансе не запоминал. — Антон, слушай, нам пора, мне там Катю ещё домой везти, а трезвый водитель сегодня ты, смею напомнить, — взгляд этого Димы перебегает с Арсения на Антона, считывает разочарование, недовольство и неприятное удивление обоих, становится каким-то колючим, немного злым. — Мы ждём тебя, давай тут… не задерживайся. Антон провожает друга нечитаемым взглядом, поворачивается на Арсения с вполне явным намерением целоваться, но — у Попова запал уже прошел, да и алкоголь вперемешку с возбуждением ударил в голову окончательно: Арс только пьяно смеется, утыкается носом в плечо, говорит «Ну, увидимся», и, пошатываясь, уходит к себе, надеется, что все там как-нибудь сами разберутся — не в первый же раз. На краю сознания задерживается очень желающий вид Антона, возбуждение накатывает с новой силой, Арсений тянет руку в трусы, чтобы — хотя бы — подрочить, раз уж страстного секса при первой встрече не вышло, но так и засыпает, укладывая одну руку на член и вторую — себе под щёку.