Голубиная почта

Серое небо затягивается тучами, и Антон хватает его за руку, ускоряя шаг. Ливень застаёт врасплох в арке, где Арсений поскальзывается на грязи и визжит. Холодно, вперемешку со снегом, поэтому он ставит пакет на более менее сухое пространство и поправляет шарф. — Так дело не пойдёт, — констатирует Антон. — Промокнем до нитки. — Всего-то три двора не добежали, — огорченно бурчит Попов, который рассчитывал романтично постоять с ним у входа в двор и лишился даже такой маленькой малости. — Подождем немного? Или?.. — Та я к другому подвести пытаюсь. Ко мне, к тебе или сразу здесь? — шмыгает Шаст. — Понятное дело, что вариант только один. Мой дом ближе всего, и тебе не составит труда соврать, что ты простоял под крышей какого-нибудь подъезда. Ответом служит раскат грома, благодаря чему Арсений понимает, что почти вплотную стоит к нему, отстраняется и хлопает ресницами. Антон залипает, прекращая уговаривать. — Пиздец, они такие длинные, — выдавливает он и захлопывает рот, пока туда муха не залетела. — Ресницы, — добавляет Шастун, чтобы стало понятнее. Арс думал, что после долгого перерыва в реале, то есть общения только в сети, они будут обсуждать нейтральные темы. Уроки какие-нибудь, экзамены, но не делиться самым сокровенным… А его прёт говорить вслух всякую пошлятину. От кого же он этому научился, блин… — Ты же не собираешься… здесь могут увидеть, — Арсений сбивчиво рисует картину неясного будущего, в котором они могли целоваться. — Я же сказал, что не могу пойти к тебе. Твоя мама теперь точно всё знает, это будет неудобно. — Думаешь, до этого замок был эфемерным в её воображении, а теперь построился по кирпичикам? — риторически спрашивает Антон. — Тогда идём в кофейню или пекарню, — и он без лишних разговоров выходит под дождь, тут же намокая. — Ну же, быстрее! Попов не сопротивляется и подставляет лицо каплям. Он впервые в жизни идёт с понравившимся парнем пить кофе и есть пирожные. С пакетом в руках и рюкзаком, в уютное и теплое кафе с хорошенькой официанткой, зная, что Антон не сводит с него взгляда. Сердце бьётся внутри, разгоняя нервозность от головы до пят. — Сэндвич или что-то сладкое? — Шастун усаживает его и вешает обе куртки. Девушка заинтересованно смотрит на Арса, но вежливо ждёт. — Или пиццу, хотя нет, её долго готовить будут… Девушка, да отдайте нам меню, не украдём, не волнуйтесь. Мы у вас первый раз, так хоть глянем ассортимент, — он говорит без наезда, смешливо, и официантка кладет на стол две книжки, улыбаясь. — Знаешь, я не брал с собой денег, как-то не рассчитывал, и ты уже меня угостил сегодня… Так что, чай — лучший выбор, — сразу признается Арсений и перелистывает на последние страницы с напитками. — А-арс, у нас последнее свидание было в декабре, — хмурится Антон. — Ты думаешь, что я не смог подкопить за столько времени? Я на экономиста так-то поступать собираюсь, мог бы во мне и не сомневаться… — Я кофе не сильно люблю, поэтому так предложил, а не потому что не верю в тебя, — облизывает губы Арсений, оценивая, как сильно это звучит. — Вот именно — прошло столько времени, твоя мама наверняка потратилась на лечение, в прошлый раз билеты в кино оплачивал ты. Я просто чувствую себя дискомфортно, что меня обхаживают, как красную девицу, когда я — парень. — А я… просто соскучился. Нельзя подходить до школы, нельзя подходить после школы, ты боишься идти ко мне домой, и у тебя я был один раз. Мне там и не рады будут, правда же? — говорит Антон с утвердительной интонацией. — Хотел вернуть всё, как прежде, но так уже не будет. Решил, что получится как в книгах — создать новые воспоминания, которые перекроют плохое. Я могу позволить платить тебе за всё, что угодно, быть типа главным в нашей паре, — он делает паузу, и по его движению видно, что он не одобряет концепцию борьбы за власть в отношениях. — Но платить не твоими и своими нервами, Попов. Мы истратили их достаточно и заслужили, — Антон смотрит в меню, — блинчиков с клубничным джемом, или вафель, или лавандового рафа. Ты как?.. — обеспокоенно прерывается. — Ты точно чем-то расстроен. Я думал повеселимся, но делаю хуже да? Мои шутки… — Дело не в тебе. Кем нас считают, ты же знаешь? Эта официантка, одноклассники? — Да плевать мне, пусть чё хотят, то и думают, лишь бы… Второй раз не повторилось. — Я не могу, как ты. Не хочу, чтобы меня считали… — Арсений стискивает зубы. — Мы целовались несколько раз, а нам уже придумали бурную ночную жизнь: как мы живём и таскаемся по отелям, долбимся… — Нет… Я… Нет! Слухи есть слухи, Арс! Так устроен ёбаный мир, а у тебя есть выбор: нервничать и убиваться или послать и жить. — А третий вариант предложишь? Мне бы свой путь проторить, — заявляет Попов абсолютно серьёзно. Между ними повисает молчание в несколько секунд. В нём кроется зародившееся тепло и подпорка — в дыхании двух парней, которые думают о разном и об одном и том же, стесняясь сказать вслух то, что перекроет кислород другому. — Почему я? Почему мы стали общаться? — без наезда, трепетно спрашивает Арсений. — Ты мог бы продолжать здороваться в школе и всё. Я мог бы продолжить хранить письма под кроватью. Так почему? — Потому что. Суждено, — уверенно и доверительно отвечает Шастун. — Я бы всё равно подошел к тебе, скажем, в последний день или на выпускном, написал бы сообщение и тут же удалил страницу. Как учил Шрек, в себе держать нельзя. Его что-то беспокоит, но он не говорит, что. — Такое ощущение, что ты тоже что-то сдерживаешь. Антон отводит глаза. — Сегодня утром явился мой отец и хотел поехать вместе с нами купить чемодан. Старая сумка совсем развалилась. Арсений поднимает руки в шокированном жесте. — И… ты ему разрешил? — Нет, — Антон не вдаётся в детали. Просто «нет». — Наверное, хочет восстановить отношения с тобой, да?.. — У него было для этого много возможностей, а теперь уже поздно. Поезд ушёл. Я уже не ребенок, чтобы верить, — Шастун вскидывает голову. — Я мужчина, и он не сыграл в этом никакой роли, а теперь хочет получить награду — посмотрите, какого сына вырастил, дерево посадил и дом построил. Если я подпущу его к нашей семье, он опять испортит маме жизнь. Это того не стоит. — Не стоит причинять себе боли назло. Его отношения с твоей мамой не значат автоматически отношения с тобой, поэтому у тебя есть возможность пообщаться с ним и самому решить — плюнуть или подумать. — Я пришёл поддержать тебя, а не разговаривать про моего отца. — Ладно. Но сначала пообещай, что подумаешь, не нужно ли пригласить его на вручение аттестатов, — Антон хочет перебить, но Арс продолжает: — Не руби с плеча. — Так уже сто лет не говорят. Ты бы ещё «клёво» вспомнил. — М-м… ты у репетитора был сегодня? — Арсений решает отвлечь от накручиваний себя и от опасного диалога — Антона. — Что? — Был или нет, не юли! — Ты мой парень или мама? — То есть ты решил пожертвовать драгоценным временем ради меня. Так вот, Шаст, оно того не стоило, как ты будешь экзамены сдавать? — Как и все. Припрусь к десяти часам, потому что забуду ручку или паспорт. Воду куплю и подпишу. Арсений смеётся. Рутина и впрямь накрывает с головой: упал, очнулся гипс. Не успеваешь понять, куда летят дни, только проснуться, сходить в школу и на дополнительные курсы, списать домашку и дописать сочинение по литературе. За учебной суетой пролетает весна. Настаёт время года, когда уроки в школе становятся не просто ненужными, а окончательно бесполезными, и на них ученики решают свои КИМы или безвылазно сидят в соцсетях. Сорок пять минут надоедливо тянутся и домашка кажется глупой, словно учителя пытаются впихнуть в их голову за год то, чему обязаны были научить за одиннадцать лет. Когда на классных часах стихают разговоры об успеваемости и аттестатах, в дело вступает его величество выпускной. Празднуем одним классом или тремя, что же делать, если Б и В классы перессорились, а А-шники мнят себя слишком великими? Какой ресторан заказать? Вносить ли предоплату на следующей неделе, чтобы лицей или гимназия неподалёку не перехватили, и как её вносить, если шесть учеников до сих пор не скинулись, а двое — вовсе откололись? К тому же, чьи дитятки куда поступают, вдруг кто-то обладает бабушкиным наследством и собрался заграницу, при этом молчит и не хвастается, а? Каждый день классная руководительница изводит Арсения вопросами, на которые у него пока нет чёткого ответа. — Ещё не поздно оформиться целевиком и получить привилегии при поступлении, Попов. Университеты в нашем городе и области привечают тех, кто остаётся, потом чуть-чуть отработаешь в родной школе или ещё где-нибудь, и всё. Это обеспечивает соревнование между другими целевиками, а не всем списком, где могут быть медалисты и олимпиадники. — Нет, я хочу поступать на общих основаниях, спасибо, — мотает головой Арсений. — Тогда что ты собираешься делать? — в конце концов сдаётся она. Попов думает об этом часто, хотя основной целью являются высокие баллы ЕГЭ. Что делать после окончания школы? Остаться дома, рядом с семьей, и попытаться поправить отношения, в то время как отец надеется, что птенчик вылетит из гнезда? Устроиться на работу и найти съемную квартиру? А где искать соседей? Или уехать.? Временно он зачёркивает дни в календаре, закусывая губы. С Яной он выяснил, что раньше ему нравилось учиться в школе. Арсений радовался общению с друзьями, оставаться после школы на дополнительные мероприятия и всё такое. Недаром он горбатился на медаль много лет. Он хотел поступить в престижный университет. Но… наряду с этим он замкнулся. Смех и сочувствие за спиной, издёвки… Родители, сестра… Запутанный клубок, во время которого у него даже проявлялись наклонности навредить себе и внушаемые мысли, что ему надо быть не лучшей версией себя, а совершенно иным, подходящим к людям вокруг. Сдвинуться, то есть оторвать свою задницу со стула — это самое тяжелое в нашей жизни. На минуту он погружается в фантазию. Если он поступит вместе с Антоном в Москву, он будет вместе с ним есть вафли. Устраивать пикники в парке. Разговаривать ночами, а потом просыпаться вместе. Затевать приготовление нового блюда посреди ночи и срываться в поездки в последний момент. Это идеально. Арсению нравится, как он на него смотрит: будто Антон собирает сложнейшую головоломку, переводит старинный шифр, делает из ничего — всё. У него не выходит, но ему нравится пытаться. Родители посоветовали подать документы хотя бы в один университет Омска. Он выполнил это, но остальные заявления и автобиографии будут отосланы в Москву. Почти, потому что есть что-то в том, чтобы отправить последнее… в Санкт-Петербург. — Тебя возьмут, — звучит как пророчество. Все считают, что поступление у него в кармане, но что, если нет? Сто баллов по русскому языку есть не у него одного в стране. Попов сделал всё от него зависящее, но было ли достаточно? Теперь остаётся ждать и надеяться. И верить, что настанет время, когда он выберет то, что для него лучше всего. Московский университет, в котором они будут вместе с Антоном. Май освежается ветерком, а церемония вручения проходит в доме культуры, который они тоже забронировали заранее. Камеры щёлкают и снимают, будто они звёзды на ковровой дорожке. Отчасти правда — медалисты с утра по ней шли к тому же городскому центру, и среди них был Арсений. Отец сидит рядом с мамой, и, сталкиваясь с ним взглядом со сцены, Арс видит непритворное облегчение, что этот учебный год кончился, и догадывается: что бы они не наговорили, в итоге обретут взаимное прощение. Пусть и никогда не забудут ночного разговора. Шастун тоже рядом. В глубине души он знает, как тяжело Арсению пришлось в этом году, как много он боролся за себя и за него. Закончить школу стоило Попову огромной смелости, и когда он стоял с гордо поднятой головой на сцене, перед своими неприятелями в зале, сердце Антона наполняется любовью. Для него это уровень олимпийского золота, не меньше. — Поздравляю, — тихо шепчет он, наклоняясь к нему через ряд, но на безопасном расстоянии. — И я тебя, — не сводит с него голубых глаз Арсений. — Наш выпускной мало похож на праздник, но всё же. — Как ты думаешь, ты… будешь испытывать радость, когда поступишь куда-нибудь? — Я уже рад. А говорить до экзаменов о поступлении ещё рано. — Я не любил школу. — Я точно знаю, что не ненавидел. Когда все сидят на своем месте и решают задания — вполне ничего, или если заняты общим делом и не конфликтуют. Но меня уже давно восприняли как человека со странностями.

***

Арс Я просто устал от ожидания Хочется быстрее знать Антон Уверен, тебя возьмут Напиши мне, как только появятся результаты первой волны) Арс Ты первый узнаешь Антон Ну так чтоо Ты уже посмотрел??? Попов вводит логин и пароль; пока страница загружается, сердце бьется со скоростью миллион километров в минуту. «В этом году московские вузы получают более тридцати тысяч заявок, оценивая академические и личные достижения. Хотя у вас очень хорошая автобиография и высокие баллы, мы вынуждены сообщить…» Всё кончено. Все его планы, всё, на что он рассчитывал, уже не воплотить. Арсений читает письмо снова и снова. Он им не подходит. Возможно, мы с Антоном протянем до нового года. Но четыре года? НЕТ. — Ну что? — глаза Шаста загорятся в предвкушении. — Я не поеду с тобой туда, и мы не будем снимать вместе квартиру, — отрежет Арсений. — Что? — широко раскроет рот Антон. — Ага, ничего не получилось. Мне жаль. Я не буду ему говорить. Он будет разочарован. Все ждали, что меня возьмут. Не стоило говорить, как сильно я хотел попасть в тот университет, стоило держать в себе. В тик-токе куча видео о том, как люди смотрят свои баллы и списки первой волны. — Арс, чего застрял, суп остывает! — зовёт мама. Он не отвечает. Нужно время, прежде чем он сможет посмотреть в лицо ей и папе и сказать, что не справился. Арсений заставляет себя дышать естественнее и тише. — Меня не взяли, — говорит он. Мама оборачивается: у неё закатаны рукава, руки в пене и взгляд ещё печальнее. Она выключает воду и сжимает в объятиях мокрыми руками. — Мне жаль, но ты подавал в ещё один. — Мне не нравится специфика и политика вуза, ты же знаешь, — мотает головой Попов. — Можно остаться здесь, в Омском. Я знаю, как ты хотел… — До сих пор кажется, что это неправда, мам. — Всё будет хорошо, обещаю, — она выглядит так, будто сама расплачется. — Я была бы рада, если бы ты остался, потому что не хочется видеть раз в год и постоянно скучать. Но… ты не подал все пять штук заявлений, может, еще не поздно… — Я подал все. Я не сержусь, что меня не взяли сюда, просто жалею, что не смогу там выучиться рядом с ним, — медленно размыкает губы Арсений. — Последнее было в Петербург.

***

Дорогой Антон… Привет из Санкт-Петербурга! Когда ты получишь это письмо, я уже, наверное, буду дома, но я не мог уехать, не написав тебе. Ты всегда дразнишь меня за то, что я ужасный домосед, но я уверен, ты бы гордился, увидев меня здесь. Всё, о чём я читал было правдой. Петербург оказался лучше, чем я мог себе представить. Мы гуляем всюду днями напролёт, пытаясь увидеть, сделать и съесть всё, что можно за пять дней, а потом валимся от усталости в метро. Лучше всего то, что я провожу всё время с мамой. Сказать по правде, я ещё не успел по тебе соскучиться. Шучу! Я скучаю по тебе, как сумасшедший! Я люблю тебя, Шаст, всегда и вечно. P.s. О, вспомнил. Одна девушка обратилась ко мне по-английски прямо на площади около Эрмитажа, и я впал в ступор. К нам подбежали жираф с зеброй (аниматоры в костюмах), потому что им показалось, что мы их сфоткали, но мы наперебой заговорили на иностранном, и они отстали. Я все ещё надеюсь улучшить свой язык, чтобы это было меньше похоже на тарабарщину, но это был лучший день!!! See you soon, my boyfriend.

***

Как безумно прекрасно, что вся жизнь может измениться всего за один день. Арсений всегда боялся перемен, но сейчас он в восторге. Теперь он знает, какое это удовольствие — радоваться тому, в каком университете ты будешь учиться. Антон, Дима и Ира будут учиться там, где планировали. Возможно, не в том учебном заведении, но в определенном городе. Будущее казалось ему запасным вариантом, потому что так и было, но Питер — словно дорога из желтого кирпича, которая приведёт его к Гудвину. Тому самому, одновременно лучшему волшебнику и обманщику на свете. Арсений включает телефон и видит пропущенные звонки и голосовые сообщения от папы. Их он удаляет, не слушая сердитый голос. Среди них оказывается одно от Антона, и Попов перезванивает. Теперь, когда он решил учиться в культурной столице, нужно переправить туда оригиналы и сообщить классной руководительнице, которая ведёт списки университетов, куда приняли выпускников их школы. — Мы же не станем той парой, которая расстается, поступив в разные места? — Это не так уж и далеко, — успокаивает Антон. — У нас были планы. Кататься на велосипедах, держаться за руки, толкать друг друга ногами в библиотеке и ходить на футбольные матчи… — По-моему ты не любишь футбол, — шутит Шаст, обтирая потные ладони об футболку с одним из футбольных клубов. — Да разве в этом дело?! — Ты сможешь перевестись после первого года обучения. Значит, ты идёшь туда, куда попадаешь, мы навещаем друг друга всё время, а потом ты подаешь документы на перевод и присоединяешься ко мне. Где и должен быть! План — пушка! Зачем тебе оставаться в Омске? — Что если… я не захочу переводиться? — Арсений смотрит на него с сожалением в глазах. — Я поступил ещё и в Санкт-Петербург. — Извини, мне тяжело продолжать этот разговор. Я ужасно устал, и вместо того, чтобы обсуждать плюсы, ты вгоняешь меня дальше в пропасть. Всё будет намного труднее, чем я думал. Не между нами, а… вышка. У меня будут тренировки, в остальное время — занятия или я буду спать. А ещё мне нравится здешняя, то есть университетская, команда КВН. Будет тяжело — не так, как в школе. И… я не думал, что ты окажешься так далеко, потом ты говоришь, что между нами ходит электричка… между двумя ёбанными столицами… Антон выглядит потерянным. Во всём, что касается новостей по телеку, мемов и новых сериалов, разговоров про современное общество и бутерброды с авокадо — он спец. Ему всё даётся легко. — Когда ты освоишься там, станет нормально, — смутившись, Арс добавляет: — И между нами тоже, — он просовывает руку в его ладонь, и тот сжимает её в ответ. — Хочешь посмотреть кино? — внезапно у Арсения учащается сердцебиение, потому что он знает, что хочет сделать до того момента, как уедет. Он готов. — Новый сериал или… — прижимается губами к его шее и чувствует, как у Антона, в свою очередь, скачет пульс, — давай не будем смотреть? Займёмся чем-нибудь ещё, — Арс выразительно смотрит. Шастун дёргается всем телом от удивления. — Что? Прямо сейчас? — Да. Сейчас правильный момент. — Тебе нравится идея? — Арс осыпает его шею легкими поцелуями, без малейшего понятия как делать засосы и не имея намерения. — Постой, я не могу сообразить, — сглатывает Антон. — Ты уверен, что хочешь сейчас? Я действительно хочу, чтобы мой первый раз был с ним и ни с кем другим. Антон — первый, кого я полюбил, а не в кого влюбился. — Угу, — отвечает Попов. — Но сначала… можешь поставить какую-нибудь музыку? Антон хватает телефон и через секунду мелодия заполняет пространство. Он торопится расстегнуть пуговицы на рубашке и тянется снять футболку с Арсения. — Ты нервничаешь? — Немного. Шастун придвигается ближе и целует его глаза, правый, потом левый. — Необязательно сегодня что-то делать. — Но я хочу, — капризно тянет Арс и протягивает презерватив. — Зачем? — брови Антона влетают на лоб. — Я не хочу, чтобы это было опасно, заразиться чем-то… и это принято делать так, поэтому не спорь, — Арсений удерживает вес на локтях, чтобы не раздавить его. Пальцы запутались в волосах, и оба быстро дышат. — Окей, если для тебя это важно, — внезапно Шастун перестаёт целовать и хмурится. — Подожди, мы это делаем из-за ссоры? — Дело не в ссоре. Просто… просто я хочу быть ближе к тебе, — Антон продолжает вглядываться в лицо Попова, ожидая большего, какой-то вселенски важной причины. — Я не решил на ровном месте. Я хочу заняться с тобой сексом, потому что люблю тебя и хочу быть с тобой. — Но… почему именно со мной? — Ты думал, я сделаю это с кем-то другим? — Н-нет, — Шаст скатывается с кровати и садится на пол, опустив голову на руки. — Я делаю всё неправильно? Это было неромантично? — Арсения начинает подташнивать. — Мы же договаривались словами через рот обсуждать. — Я не хочу сейчас это делать. — Почему нет? — также шёпотом спрашивает Арс. — Я… слишком напряжён. Много всего навалилось, и у меня впечатление, что ты уезжаешь и даже не жалеешь. — Не говори так. Ты бы предпочёл, чтобы я стал несчастным в Москве, в этом быстром безудержном потоке? — Временно несчастным, — поправляет Антон. — Я изо всех сил пытаюсь не быть эгоистом и не удерживать тебя. Но у меня есть ещё одно чувство. — Какое, Шаст? — замирает Попов. — Будто ты хочешь заняться со мной этим и перевернуть страницу. Поставить точку, что свершилось предначертанное кем-то там сверху, и урок выучен, а значит, пора идти к новому. Не убирай меня в свою цирковую коробку с письмами, пожалуйста. Не прощайся. Арсений вздрагивает, словно он его ударил. Антон молча надевает рубашку. — Мне лучше уйти, — говорит он. — Постараемся поговорить позже. Встаёт и уходит. Арс ждёт, пока закроется дверь. Антон 02:31 Извини за вечер. Я придурок. Мы со всем справимся, обещаю Мне нужно помочь маме утром, но потом можно тебя увидеть? Арсений 03:00 Да Антон 03:02 Я тебя люблю Арсений 03:02 *сердечко* Как же убедить Антона, что неважно сколько между ними километров, я не перестану любить его? Или… это правильный выбор? И мы разобьем друг другу сердца, если не отпустим?.. — То, что я влюбился в Санкт-Петербург, не меняет ничего, слышишь? — Я боюсь, что ты уедешь и поймешь, что я ничего не стою, и бросишь меня, — хрипит в голосовом сообщении Антон. — Если не считать мамы, ты самый важный человек на свете. И хотя кое-что из сказанного тогда было правдой, это не относилось к нашему первому… ты понял. Ни ты, ни я не хотим расставаться, так зачем нам это делать? Мы — не другие люди. Мы можем попробовать жить на расстоянии. — Я не хочу быть препятствием на пути к твоим мечтам. — Всю жизнь я хотел любовь, которую показывают в фильмах: девушка с парнем знакомятся, они расстаются и мирятся, и после живут долго и счастливо. В реальной жизни история этим не заканчивается, и я понятия не имею, какое у нас будущее. Но то, что одна из моих мечт — быть с тобой, это я точно знаю. Даша часто говорит: важно, с чего всё начиналось. Что мы ответим, когда нас будут спрашивать, как мы познакомились? Может быть, мы вместе выросли? Но это больше про Стаса и Алекс. Мы начали встречаться в школе? Это про Антона и Иру. А что сказать про нас? Наверное, Арсений будет говорить, что всё началось с любовного письма.