начать с конца.

      Ши Цинсюань — знакомое вам имя? Некогда весёлый ветренный божок, светлая душа, желающая всего наилучшего, хороший паренёк. Нет, это втоптанный в свое бессилие человек, который украл чужую счастливую судьбу. Одинокий человек… но все ещё светлая душа. Он не злился ни на брата, ни на своего друга. Цинсюань все ещё считал его другом, сколько тот не доказывал обратное.       А сейчас этот мальчишка умирает. Медленно, но ощутимо. И изменить он этого не может, ведь все его прошлые силы — не его. Чужие, украденные… синонимов много, смысл один и тот же — небеса врали, что непреступны, что справедливы, что младший Ши достоин быть там. Но сейчас эта философия уже ни к чему. Цинсюань умрёт, не пройдёт и недели.       С такими мыслями ночью писал прощальное письмо упомянутый. Он не хотел умереть на глазах своих приятелей. Они хорошие люди, пусть лучше думают, что он ушёл в странствие.       «Если так подумать, можно назвать и странствием, — рассуждал в голове ши. — Только не по миру, а по пути перерождений.»       Бумага, которую выпросил бездомный, и тушь, растертая вручную, уже заканчивались — Цинсюань ушёл в раздумья и расписал все очень подробно. Поставив финальный иероглиф, Ши встал с помощью трости (если так вообще можно называть обычную палку) и побрел к части дома, переделанная под кухню, взять немного готового риса на пару дней. Уж если умирать, то не от голода, больно это долго и неприятно.       Настолько тихо, насколько мог калека, вышмыгнув на улицу, Цинсюань побрёл в сторону горы Тунлу. Там большая концентрация тёмной ци — боги не полезут, а демоны явно не будут помогать, — и много агрессивных демонов. Возможно, помогут облегчить последние минуты Ши, убив его. Он даже поблагодарит за это. Или самому попросить?..

***

      Уже светало. Цинсюань медленно брел за пределы Столицы, где проводил свои последние дни. Пока он выходил из города, какая-то милая пожилая женщина дала ему свежую маньтоу, поэтому у Цинсюаня было более-менее хорошее настроение. Насколько оно вообще могло быть хорошим в такой ситуации.       Почему же ши пошёл к подножью горы Тунлу? Причин было больше, чем быстрая смерть. Там был ветхий, но тёплый домик, о котором рассказывал Его Высочество Наследный Принц, когда бездомные ели у него в храме. Это будет хорошим местом для встречи неизбежного. Тепло, уют, который он там сделает, немного риса и одиночество, — то, о чем мог мечтать Ши в своей человеческой жизни, — он получит перед смертью.       Около горы было скопление демонической ци, как и собственно её обладателей. Многие идут туда для восполнения запасов сил. Ци заканчивается, чаще всего, после долгих странствий — в Призрачном Городе и других населённых пунктах были скопления демонов, и поэтому тёмная духовная энергия практически была видна в воздухе и на земле. А те, кто странствует, возможно бывал в окрестностях Чёрных Вод.       Ши Цинсюань скучал по Хэ Сюаню. Да, Черновод нанёс много боли парнише, но он не злился. Он простил. У Сюаня были все основания сделать то, что он сделал. Ши Уду сам виноват. Но сколько бы младший Ши не пытался вызвать к ним двоим ненависть, чтобы жилось легче без вины перед ними, Цинсюань не смог. Ветерок простил своего брата, ведь тот хотел как лучше. Ветерок простил своего друга, он заслуживал исполнить свою месть.       На остров Чёрных Вод попасть сложно, но некоторые же могли. Демоны молги сделать это ещё легче. Поэтому Ши и думал как-нибудь расспросить о Непревзойденном Демоне. О том, не развеялся ли он ещё? Как поживает? Не хочет ли встретиться? Цинсюань мог бы столько спросить у Хэ Сюаня. У него было столько невысказанных слов для Черновода. Нужно заглянуть к Его Высочеству, чтобы Собиратель Цветов передал письмо Ветерка. Или как ещё можно сделать?..       Храм Водных Каштанов был по дороге к горе, поэтому Ветерок решил зайти. Попрощаться и попросить Хуа Чэна передать слова или письмо. Слава богу, писать ещё может, и тушь должны были ещё остаться с прошлого письма. Ши надеялся, что Се Лянь не будет против такой идеи и попросит своего супруга об услуге. Да и вообще, когда Сяньлэ кому-нибудь отказывал? А друзьям? Цинсюань же мог считать практически Владыку Небес своим другом?.. Точнее, считал ли сам Владыка своим другом Цинсюаня?

***

      — Ваш- Цинсюань, тебе не нужно торопиться, — с подбадривающей улыбкой, Принц наливал другу чай. — Ты можешь задержаться у нас. Не понимаю, почему ты решил отправиться в путь с больной ногой, — Се Лянь осмотрел друга внешне, видя, что рука и нога все ещё были срощены неправильно. — В Небесной Столице тебе бы помогли.       — Ваше Высочество-       — Просто Се Лянь. Мы ведь друзья, к чему титулы? — Се Лянь умел сделать любой разговор уместным и непринуждённым. Расположить к себе и Небожителя, и бездомного.       — Се Лянь, — попробовал на язык Ветерок, — мне уже нечего там делать, а так хоть развеюсь, — Цинсюань держал обеими руками чашку, немного согревая их. Глаза смотрели прямо в чай, будто там все ответы на вопросы Ши. — Боги и так много делали. Да и не должен я на них рассчитывать, сам справлюсь. А нога… — Цинсюань слегка ей подвигал, — просто прихрамываю. Она не болит, — для правдоподобности, Ветерок улыбнулся Сяньлэ, чтобы тот правда поверил.       После тяжёлого вздоха, Лянь-Лянь продолжил:       — Ты ведь не вернешься оттуда, верно? С горы, — Владыка перестал поддерживать лёгкий настрой. Он догадывался, что младший Ши вскоре отправится к старшему. — Может, я могу помочь тебе как нибудь напоследок? — Се сел рядом с бродягой.       — Ха-ха, Се Лянь, как в воду глядишь! — и даже Цинсюань не знает, это относится к первой части предположений принца или второй. — Я напишу письмо и нужно, чтобы Собиратель отдал его тому, кому я подписал. Только не вскрывать!       — А что мне за это будет? — названный, в образе Саньлана, прошёл в комнату и сел напротив говорящих, тоже наливая себе чай и ставя на стол. — За «просто так» не помогаю. Тем более, я уверен, кому ты хочешь отдать письмо, а до него просто так не достучаться, — было очевидно, что Хуа Чэн догадается.       — Саньлан, это последняя просьба Цинсюаня. Ты же знаешь… — Принц хотел помягче сказать, что у Ши ни гроши за душой.       — У меня ни денег, ни статуса. И неужели у великого Князя Демонов не найдётся то, что есть у бездомного? — улыбкой, будто они обсуждают несмешной анекдот.       — Гэгэ, он надо мной смеется!

***

      Бездомный все же решил задержаться. Всё же, хотелось хорошо провести время в компании друга (и его супруга, которого он считал хорошим приятелем — не каждый сможет пошутить над демоном без последствий) и помочь тому. Если калека вообще может помочь, а не мешаться под ногами.       Хуа Чэн, «по доброте душевной и за хорошее отношение к Гэгэ», сделал Цинсюаню трость поприличнее — было удобно держаться, опираться; заноз, которые впиваются в руку, не было. Ши ещё долго благодарил этих двоих, пока готовил.       Во время готовки, Демон и Небожитель вышли наружу, и Цинсюань смог придаться хорошим воспоминаниям. Ну, не то, чтобы хорошим. Неплохим, где он был ещё юн, иногда одет в юбочку, и единственной проблемой на день было дождаться старшего брата из храма.

***

       — Брат, я вернулся! — отсутствие хлопка двери был отличительной чертой входа Ши Уду в дом. Младший брат шугался громких звуков, поэтому старший всегда действует тише воды, ниже травы.       — Братик, я на кухне! — крикнул маленький мальчик с кухни, вытирая свои ладошки.       — Снова кулинарный шедевр? — старший Ши пришёл к нему, пока Цин-Цин расставлял тарелки. — Ого, пахнет хорошо, — Уду знал о любви Цинсюаня к готовке, ведь, когда они скрывали его от Пустослова, его воспитывали как «будущую хорошую девицу».       — Да, в этот раз я взял подробный рецепт у няни, чтобы в этот раз точно всё получилось! — маленький мальчик с наивными детскими глазками и широкой улыбкой смотрел на брата, поэтому тот тоже улыбнулся. Потрепав младшего по голове и сказав: «молодец», Ши Уду сел за еду.       — У тебя с каждым разом все лучше, — если раньше старший Ши преувеличивал способности в кулинарии у своего младшего брата, то теперь он хвалил с чистой душой. Блюдо - риса и курицы из печи - не было очень сложным, но ведь Цинсюаню одиннадцать. Не каждый обычный ребёнок себе яичницу сделает, а этот малыш уже такие блюда готовит!

***

      — Цинсюань, ты действительно хорошо готовишь! — Наследный Принц с радостью ел печёную курицу, ведь рис уже успел уплести. Ши решил приготовить то, что умел лучше всего, да и супруги разрешили готовить всё, что вздумается. Ну, а кто может испортить курицу? Се Ля-       — Гэгэ прав, — соглашается Саньлан, — но он лучше готовит!       – Саньлан мне просто льстит!       Дальше Цинсюань не вслушивался во флирт женатой пары. Все его мысли были в ковырянии риса с мыслями: «это моя последняя полноценная еда. Я действительно умру? Я вспомню что-нибудь из этой жизни?..» Выглядел он подавлено, но это объяснимо. Он правда умрёт, не пройдёт и недели. Палочки выпали из рук, на еду капнули слёзы.

всего пять дней.