Легенда об Искателе. Исповедник

      - Не могу поверить, что всё закончилось, - слегка устало произнесла Кэлен своим нежным голосом, наслаждаясь приятным бризом с моря и глядя куда-то за горизонт.       Ричард бросил быстрый взгляд на Камень слёз, поблёскивавший в лучах полуденного солнца. Камень, созданный слезами исповедницы, любящей своего единственного мужчину-Искателя, спас сегодня весь мир от хаоса и ужасов смерти. Подумать только, что может сотворить истинная любовь.       Сайфер подошёл к Кэлен и нежно обнял её за плечи.       - Да, все кончено, и мы можем вместе отправиться домой, - тихо сказал Ричард, обернувшись и посмотрев на Кару и Зеда, беседовавших возле Столпов Мироздания.       Искатель знал, что вряд ли Зед одобрит их поступок, ведь все по-прежнему боялись, что магия исповедницы поработит Ричарда, но сам Сайфер верил, что их любовь сильней любой другой магии и ничего не случится. В конце концов прислуживать любимой женщине приятней и лучше, чем какому-либо другому незнакомому человеку. Однако парень видел и понимал, каково Кэлен, когда она воздействует свою магию на человека, ей бывает тяжело превращать людей в прислугу, а если это случится с Ричардом, то Амнелл точно не переживёт этого.       - Домой? – переспросила Кэлен, еще не до конца отойдя от недавнего приступа Кон-Дара.       Исповедница развернулась лицом к Ричарду, увидела его счастливые глаза, полные надежд на дальнейшую совместную жизнь. Ей так не хотелось ломать эти надежды, но у нее были ещё незавершенные дела в Эйдиндриле, и она боялась больше всех, что в момент близости с Искателем её магия высвободится, и храброе сердце Ричарда будет навеки порабощено.       - Да, неужели ты не хочешь. Мы бы зажили, как нормальная семья, где-нибудь в доме у реки. Просыпались бы не на земле, а в постели, наслаждаясь рассветом, не боялись бы за свою жизнь день за днём, воспитывали бы наших детей. Разве не об этом ты мечтала? – спросил Ричард, слегка разочаровавшись в странной реакции исповедницы, но всё еще верив в согласие любимой.       - Да, конечно, я и сейчас думаю об этом, но мой долг исповедницы зовёт меня в Эйдиндрил. Я боюсь, что не смогу жить беззаботно, когда мне придется править целым городом, времени на семью будет мало. Жизнь исповедниц нелегка, как и твоя, Ричард. Ты Искатель, и как только явится в этот мир новое зло - нам придется вновь рисковать жизнью, расставаться, переживать друг за друга и детей. Я не хочу такой жизни для нас и для наших будущих детей, если они вообще будут, - попыталась объясниться Кэлен, разум которой медленно приходил в себя.       Кэлен старалась быть рассудительной, руководствовалась долгом, но внутри бушевал океан эмоций, чувств, тревог. Это уже не первый такой откровенный разговор, но каждый раз он заканчивался одинаково – совместной жизни не будет. Ричард и Кэлен пытались найти лазейки в этой безвыходной ситуации, но постоянно сталкивались с трудностями и лишениями. Оба влюбленных хотели сохранить себя такими, какие они есть сейчас, но отношения и близость в любом случае изменят кого-то… И не факт, что в лучшую сторону.       - Хорошо, мы отправимся в Эйдиндрил, сыграем там свадьбу и будем вместе жить в этом прекрасном городе. Я буду помогать тебе справляться с делами, Зед и Кара могут поселиться с нами и тоже оказывать помощь. Тебе будет намного проще, когда ты будешь не одна, - продолжал уговаривать Ричард Сайфер, взяв ладони Кэлен в свои руки.       Исповедница восхищалась неотступностью своего Искателя. Они уже многое пережили вдвоём и доказали свою любовь, но мешали их чувствам теперь страх и долг. Она смотрела в глаза Ричарду и хотела было что-то сказать…       - Эй, голубки, куда теперь отправляемся? – спросила Кара, прервав искренний диалог Сайфера и Амнелл.       - В Эйдиндрил, мы отведём туда Кэлен, как и планировали ещё до пробуждения Хранителя, а там уже посмотрим, может все разойдёмся по домам, - ответил Ричард, отпустил руки Амнелл и пошёл за своим рюкзаком, валявшемся где-то на берегу в песке.       Зед заметил некое негодование на лице Ричарда и решил спросить об этом у Кэлен:       - Он всё еще бесится, что не может быть с тобой?       - Да, он предлагал мне совместную жизнь, уединиться где-нибудь, завести детей, - ответила исповедница, глядя на Ричарда, спускавшегося по лестнице на берег.       - И ты конечно же отказала ему, - уверенно произнёс волшебник, как будто так и должно было быть.       - Я сказала ему всё, как есть, - кратко ответила Кэлен.       - Ну, мы с тобой оба понимаем, что Ричард не отступится от своего. Нам предстоит долгая дорога до Эйдиндрила, у него ещё будет время всё обдумать и понять. Я тревожусь за Ричарда не меньше твоего, - добавил Зеддикус и тоже направился к лестнице.       Кэлен всё еще стояла возле колонн. Она обдумывала свое нынешнее положение и будущее. Хотела быть с Ричардом, но боялась за его душу. Рано или поздно ей все равно придется выбирать между Искателем и другим мужчиной. Продолжение рода исповедниц сейчас зависит только от Кэлен.       Отойдя от раздумий, Мать-исповедница посмотрела на Кару, которая готовила свою сумку к дальней дороге. Исповедница тоже ждала от бывшей Морт-Сид каких-то слов или комментариев, возможно даже издёвок, но Кара была молчалива. Брюнетка вдруг вспомнила Лео, в которого была влюблена Кара. Он был, пожалуй, единственным человеком, у которого получилось пробудить тёплые чувства и улыбку Морт-Сид, но их любовь оборвалась слишком быстро, не успев начаться. Смерть Лео ранила и без того изрезанное сердце Мейсон, но тем не менее закалила её дух. На минуту Кэлен даже сравнила себя с Карой, вот только исповедница не потеряла своего возлюбленного навсегда, хотя была близка к этому.       - Ну что, вы с Ричардом будете вместе? – неожиданно спросила Морт-Сид, чувствуя спиной взгляд Кэлен.       - Вряд ли, ты же знаешь, что случится, если мы…       - Да, я помню, ты превратишь его в своего слугу, но даже если так, то почему ты все равно не хочешь быть с ним, - недоумевающе перебила Кара, повернувшись к исповеднице.       - Что ты имеешь ввиду? – спросила Кэлен, нахмурившись.       - Ну, он же всё равно будет твоим, вы сможете завести детей, твой род не прервется, одни плюсы, - объяснила блондинка, периодически отводя взгляд.       - Ты права, но есть один огромный минус – Ричард не будет таким, каким мы его знаем. Он начнёт все делать по моему велению, пытаться угодить мне во всём. Проще говоря, он больше не будет распоряжаться своей судьбой самостоятельно, - объяснила Кэлен, небесно-голубые глаза которой вновь устремились на берег, где Ричард и Зеддикус уже ждали девушек.       - Как же всё сложно у вас, сочувствую, - понимающе произнесла Кара, введя в легкий ступор подругу.       По крайней мере теперь высказались все и можно было отправляться в дальнюю дорогу, размышляя о жизни и наслаждаясь природой вокруг. Теперь на всё это есть время.       Девушки спустились на пляж, и все четверо героев отправились в очередной поход, бросив прощальный взгляд на Столпы Мироздания и море. Каждый в голове прокручивал произошедшие события, шли молча, не решаясь нарушить тишину и постепенно удаляющийся шум морских волн. Ричард шагал впереди всех, всё еще думая о нормальной жизни с Кэлен. Зед шел позади своего внука, думая о том, как помочь ему обрести счастье, но при этом остаться самим собой. Кэлен шла с Карой за Зедом, опустив голову и смотря под ноги, тоже размышляя о Ричарде и об их совместном счастье. Кара же не терзала себя чувствами, она просто наслаждалась тишиной и покоем, однако всё равно не знала, что ей делать, как только они доберутся до Эйдиндрила. Её тоже обязывает долг – служить истинному лорду Ралу, но возвращаться к чудом воскресшему Даркену Ралу Мейсон не желала. За последние несколько месяцев Зед, Кэлен и Ричард стали Каре настоящей семьей, которой ей не хватало, они изменили её в лучшую сторону. Бесчувственная Морт-Сид вдруг почувствовала привязанность и любовь к своим друзьям. Кара считала, что размякла, но это не так. Она просто стала человеком, ценным звеном и любимым другом для каждого из путников.              

***

      Кира Карагиус ходила по рыночной улице Винстеда, пытаясь найти хоть что-нибудь съедобное. Столица королевства Келтон переживала голодный год. Правящая верхушка была не в состоянии помочь преданным келтонцам, поскольку была увлечена междоусобными распрями. Чиновники перекладывали друг на друга ответственность за голодный год, а король бездействовал или лишал многих сановников работы и статуса. К тому же многие ещё не отошли от нападений Хранителя. Его гибельные уничтожили часть скудного урожая, оставив окрестные деревни без еды.       Прилавки были пустыми, а люди превратились в омерзительное, грязное, костлявое подобие человека. Обреченность и безысходность читались в глазах у жителей. Вода и кусок хлеба – единственное, что приносило радость лишь тем счастливчикам, которые нашли эти хлеб и воду. Драться за еду не было сил, поэтому люди не отнимали друг у друга съедобную находку, только молча завидовали. Вот и Кира обнаружила под одним из прилавков красное яблоко. Женщина тут же кинулась к нему, вцепилась в спелый плод тощими пальцами, уже почти поднесла его к губам, но вдруг опомнилась и убрала яблоко в карман. Женщина огляделась, никто не обратил на Киру внимания, значит никто не видел. Кира хотела есть, но этот фрукт предназначался другому очень дорогому ей человеку – сыну.       Побродив еще по рынку, осмотрел прилавки, найдя еще пару скудных огрызков, женщина отправилась к своему дому, где жила со своим 24-летним сыном Тристаном уже три недели. Он пришёл проведать мать, ужаснулся от ее внешнего вида, от ситуации в городе и от бездействия власти. Соседние королевства даже не знали о голоде, поразившим Винстед, хотя могли бы уже давно прислать помощь.       Кира вошла в дом, уже едва держась на обессиленных худых ногах. Тристан мигом подхватил свою иссохшую мать и положил её на кровать. Немощное тело скрывало синее платье исповедницы, русые волосы уже стали почти полностью седыми, а серые глаза излучали любовь и старались запомнить напоследок образ Тристана, его белокурые длинные волосы и печальное, злобное лицо с медовым сверкающим оттенком глаз.       - Не переживай, сынок, тебе незачем здесь оставаться и смотреть, как я умираю… Я принесла тебе еду, поешь и можешь идти, - хриплым голосом проговорила Кира и кое-как достала из кармана спелое яблоко.       Аромат фрукта был настолько сильным, что Тристан был готов вот-вот выхватить сочный плод у матери и съесть, но, глядя на худую и постаревшую ещё сильней за эти три недели мать, сказал:       - Нет, я не буду есть, тебе гораздо нужнее, съешь сама.       - Милый Тристан, я умираю, зачем мне еда, она уже не спасёт меня, а вот ты, ты ещё проживешь долгую жизнь, счастливую, несмотря на свои особенности, - тяжело говорила Кира, медленно уходя из мира живых.       - Я исповедник, мама. Моя жизнь обречена, я чудовище в глазах других. Я пришёл к тебе, потому что меня выгнали из моего же дома, я только и делаю, что скитаюсь и терплю унижения, оскорбления, меня пытаются убить. Ох, лучше бы ты исполнила ритуал вод, когда родила меня, - раздосадовано произнёс Тристан, вспоминая свою нелегкую жизнь.       - Не смей так говорить! – не выдержала Кира, закричав. – Ты мой сын, единственный, которого я ждала, мне пришлось покинуть Орден исповедниц ради тебя, твой отец был великим человеком. Я никогда не простила бы себя, если бы убила тебя, - серьёзно произнесла женщина со слезами на глазах, найдя в себе ещё жизненные силы для последних важных слов.       - Прости, наговорил лишнего, - извинился Тристан, отвернув голову. – Я сегодня же отправлюсь в замок к королю Фирэну и потребую объяснений, я не могу смотреть, как голодают и страдают невинные люди, - решительно произнёс Тристан, уже собираясь уходить, но мать остановила его.       - Тристан, не ходи к королю, тебя не пустят или убьют, отправляйся лучше в Эйдиндрил, найди Мать-исповедницу, она… поможет тебе…       Неожиданно Кира испустила дух, яркое голубое свечение озарило всю комнату, ослепив молодого Тристана, а затем так же быстро и внезапно исчезло, оставив бездыханное тело женщины лежать на кровати.       Парень долго стоял на одном месте, буравя мокрым взглядом мёртвую маму. Он запомнил её последние слова, но не понимал, как Мать-исповедница поможет ему – чудовищу, от которого исповедницы обычно избавлялись. Если его не принимают обычные люди, потому что боятся его способностей, то чего уж говорить об исповедницах.       Тристан подошёл к своей маме, поцеловал напоследок в лоб и покинул родной дом навсегда, заперев дверь особняка на ключ. Теперь некогда уютное жилище превратилось в гробницу с телом исповедницы Киры.       Вместо Эйдиндрила Тристан направился в сторону королевского замка, как и хотел изначально. Столица будто бы опустела или вымерла, как бы иронично это ни звучало. Исповедник брёл по улицам, лишь изредка натыкаясь на людей. Стражи на улицах не было, но у самих ворот замка стояло двое охранников, вооружённых копьями и похожих на греческих гоплитов, только в кольчуге.       - Куда собрался? – злобно спросил один из охранников у Тристана, подошедшего к воротам.       - Мне нужно к королю Гарольду Фирэну, сейчас же, - как можно спокойней ответил Тристан, оставив вымещение ненависти и негодования непосредственно на короля.       - Его величество не принимает всяких с улицы в оборванных халатах, проваливай, - продолжал дерзить воин, сжимая копьё.       - Мне нужно к королю Фирэну, - снова проговорил Тристан, на это раз медленнее и более злобно.       - Эй, да он видимо контуженный, что мы с ним церемонимся, сейчас прогоним сами, - сказал второй стражник и подошёл к исповеднику с копьем наготове.       Парень вдруг резко приложил свою ладонь к шее солдата. Глаза Тристана наполнились тьмой с лёгким красноватым оттенком на веках. Солдат выронил оружие, ничего не успев сделать, и его глаза стали такими же чёрными. Мгновение и всё прошло, цвет глаз стал прежним, но теперь охранник вдруг упал на колени перед Тристаном, произнеся:       - Приказывай, исповедник.       Второй солдат не понимал, в чём дело. Он знал о женщинах-исповедницах, но впервые в жизни видел мужчину, который способен исповедовать. Воин приготовил копье к атаке, а Тристан приказал своему новоиспечённому слуге:       - Убей его.       Медовые глаза Тристана блеснули гневом, который передался и исповеданному воину. Тот быстро вскочил с колен, схватил своё копьё и двое солдат сошлись в драке. Исповедник непоколебимо стоял на своём месте, несколько секунд наблюдая за поединком, затем достал свои кинжалы и направился к воротам. Парень пнул ногой створки деревянных ворот, они с грохотом распахнулись перед Тристаном, открыв ему вид на прекрасный королевский сад, но любоваться им было некогда. Королевская стража вынырнула из замка, обнажив свои начищенные серебристые мечи. Тристан лишь ухмыльнулся и продолжил свой путь вперёд.       - Назад, парень! – выкрикнул кто-то из солдат, но исповедника это не остановило.       За годы скитаний, постоянных преследований и необходимости самозащиты Тристан научился сражаться почти всеми видами холодного оружия, но традиционными для рода исповедниц были кинжалы. Ему их подарила мать, он чувствовал в них её силу, поэтому не сомневался, что сегодня этими кинжалами он одержит победу над врагами.       Стража побежала навстречу. Одна атака, вторая, третья. Тристан отражал выпады воинов с легкостью, предугадывая очередность нанесения ударов и успешно блокируя их. Тут к исповеднику подоспел его слуга-охранник и стал колоть своим копьём одного стражника за другим, отвлекая на себя часть внимания. К сожалению, спустя какое-то время прислужник Тристана пал в бою, поскольку королевская стража оказалась сильней простого сторожа ворот.       Король услышал шум в саду и выглянул с балкона. Правитель видел, как один парень превратил отряд его лучших воинов в трупы и вошёл внутрь замка, а это значит, что через пару минут наглец будет в тронном зале, где стоял шикарный обеденный стол, которым можно было накормить пол столицы.       Монарх приказал остаткам своих телохранителей разобраться с убийцей, но, к несчастью, и те не смогли остановить пыл парня. Только предсмертные вскрики королевских бойцов донеслись до ушей Гарольда Фирэна, в оцепенении стоявшего возле балкона.       Тристан уверенной поступью вошёл в тронный зал и… ужаснулся. Огромный стол стоял посередине светлого мраморного помещения и поражал количеством еды. За столом сидела шокированная появлением незваного гостя королевская семья и несколько чиновников. Сам король Гарольд стоял в стороне, сжимая рукоять меча в ножнах и не желая приближаться к безумному незнакомцу в белом одеянии с алыми следами крови.       - И как это понимать? – рассержено спросил Тристан, указывая кровавым кинжалом на пищу. – Ваши подданные голодают, а вы здесь трапезничаете, да вы даже не съедите столько! – яростно продолжил Тристан, злобным взглядом осматривая присутствовавших и ломящийся от еды стол.       Королевская семья слегка потупила взгляды, а вот король решил ответить:       - Простите, а Вы вообще кто? Вы из наших земель?       - Это не имеет никакого отношения к делу, - огрызнулся Тристан, сжимая кровавые кинжалы в своих руках до хруста в суставах.       - Тогда попрошу Вас покинуть мой замок и королевство, иначе я прикажу Вас арестовать, хотя Вы этого и так заслуживайте, учитывая то, что натворили в моём саду только что, - продолжал уводить разговор король в совершенно другое русло, не желая говорить на тему голода.       - Мне уже не привыкать быть изгнанником и преступником, ты поплатишься за то, что сделал, - резко ответил исповедник, вспомнив свою умирающую мать.       Тристан бросился к королю, приготовив кинжал для смертельного удара, но Фирэн достал свой именной меч из ножен и вступил в поединок с парнем. Король был старше, слабее, но пытался сражаться храбро и стойко. Тристан обрушивал шквалы сильных ударов на короля, ненавидя его, мысленно обвиняя в смерти родной матери. Жена Фирэна, дочь и сын вскочили со стульев и побежали к выходу вместе с перепугавшимися чиновниками. Исповедник гневно взглянул в их сторону, увернувшись от очередной неаккуратной атаки монарха, за которую тот поплатился своей головой. Тристан кинжалом отрубил Фирэну голову, затем одним лишь взмахом руки запер двери тронного зала, не оставив королевской семье шансов на спасение. Исповедник метнулся к жене короля, смертельно ударив её лезвием в живот, юный сынишка тоже был омертвлён следом за мамой. Дочь короля – Катрин Фирэн – прижалась к стене, обливаясь слезами, съезжая на холодный пол и умоляя Тристана не убивать её. Молодой исповедник услышал мольбы принцессы, он медленно подошёл к девушке, опустился к ней и приложил свою окровавленную руку к её хрупкой бледной шее. Вновь золотисто-жёлтые глаза Тристана окутала тьма. Бедная Катрин не смогла сопротивляться, чернота накрыла и её серо-голубые очи. Исповедник подчинил юную леди себе. Катрин быстро успокоилась, выронила столовый нож из руки за спиной, который успела схватить для самообороны, и стала теперь совершенно по-другому смотреть на убийцу, выражая своим взглядом преданность человеку, минуту назад убившему всю её семью. Тристан отошёл от принцессы, вновь посмотрел на стол с невероятным количеством еды и приказал своей новой прислуге немедленно раздать пищу людям столицы.       Всё, что натворил сегодня Тристан, исповедницы бы не одобрили. Вообще никто бы не одобрил, но парень считал, что король и его семья заслужили такую участь. Они знали, что население голодает, но при этом продолжали спокойно завтракать, обедать и ужинать у себя в замке, как будто всё хорошо. Исповедник был уверен, что многие бы на его месте поступили точно так же. Тристан вдруг осознал, что подобной ярости и злости не чувствовал давно, сострадания во время убийств не было, его душа болела и убивалась из-за смерти матери и отца, которого убили гибельные во время нападения Хранителя, а больше у исповедника родных не было. Теперь он сам по себе, почувствовал свою безграничную мощь и с этого момента решил отправиться дальше сеять своё «правосудие».