Саша в шкафу

      Дул ветер. На небе собрались грозовые тучи, и вот оставались считанные минуты до того, как земля покроется водой. Женю это не волновало, она стояла на крыше недостроенной многоэтажки и отрешенно наблюдала за маленькими точками — людьми, что слоняются туда-сюда по тротуару.              Совсем недавно закончился её девятый класс. Выпускной, торжественная линейка и множество путей, ведущие в разное будущее. Последние месяцы свободы перед колледжем Женя проводила в компании Собакина, который без устали обсуждал предстоящие учебные года и новую комнату в общаге, хотя он сам еще даже не подал документы. Но сейчас Женю будущее не волновало.              Рядом стоял Саша. Он, облокотившись на ржавые перила, запрокинул голову к небу и выдыхал дым, искажая губы в жутковатой улыбке. Что-то шло не так, Женя это чувствовала: приближение чего-то страшного, неизбежного и тяжелого; чего-то, связанного с Сашей.              Но Саша молчал. Молчал он о неуловимых изменениях в себе, о том, что происходит в его прокуренной белокурой башке, и продолжал опираться на ржавые перила, которые только и ждали момента, чтобы опрокинуть его на тот свет.              На его лице светилась привычная безмятежность. Та, с которой люди пьют кофе в пятницу вечером или спят, видя третий сон. На плечах кофта, спизженная у каких то бомжей, а в руках самые дешевые сигареты из ближайшего ларька. Только там несовершеннолетним и продают.              Они часто сидят здесь, потому что Саша отказывается забираться на более низкие здания, и часто молчат, потому что из Саши правды не вытянешь. Да и что тут говорить, из Жени тоже. Только в этот раз все немного иначе. При одном взгляде на Сашу Женю окутывает липкий ужас и навязчивое желание сбежать.              Когда-то Собакин признавался, что одна из причин их общения — тишина. То, что Женя не спрашивает, не интересуется и не допытывается, Сашу устраивало и он раз за разом приходил к ней за этой тишиной. Понимая это, Женя продолжала держать планку и упорно игнорировать свое стремление к правде и откровениям. До этого момента.              — Рассказывай, — бросила Женя, и ее слова разлетелись по всей округе, уничтожая любую тишину. Она старалась звучать как можно спокойнее. Саша не будет говорить, если решит, что она волнуется. Засмеется во весь голос, улыбнется и скажет, что у него просто крутит живот. А ей нужна правда, нужна хотя бы крупица информации.              — А что рассказывать, — хмыкнул Саша, отрывая взгляд от созерцания неба и переводя его на Женю. — Всё как всегда.              На его лице сохранилась прежняя безмятежность.              — Ну-ну, — улыбнулась Женя. Что значит это «как всегда», она не знала. Саша мог говорить долго и много, но при этом не рассказывать ничего. Совсем ничего. А даже если в разговоре и проскальзывало что-то похожее на правду, то ее сразу перекрывали кучей ненужных фактов.              — Я вот подумал, — начал Саша, уставив невидящий взгляд куда-то вдаль, за Женю. Смотря в чужие глаза, Женя не могла отделаться от ощущения, что с каждой секундой Собакина затягивает всё глубже в его собственный разум. Безмятежность спала с лица, стерлась улыбка и на их месте появилось выражение страшной печали.              — А ты разве умеешь? — скривила улыбку Женя, наблюдая за внезапно замолчавшим Сашей. Ему хотелось врезать, да посильнее, чтоб ожил и больше никогда не выглядел таким.              — Как, наверное, грустно умирать в старости, — отрешенно продолжил он. — Друзья подохли, все родственники тоже. А если детей не было? Тогда вообще кошмар.              Женя молчала, смотрела на Сашу, который снова облокотился на ржавые перила с тем же странным взглядом.              — Другое дело — в самом расцвете сил, — Саша улыбнулся. — Приходят родственники, родители, друзья. И все стоят у твоей могилы и все говорят о тебе.              — Кому как, — Женя пожала плечами и поёжилась. Стало холоднее.              Саша часто говорил на странные темы. Однажды часа два рассуждал о каннибализме, ища в нём плюсы. Всё, что угодно, лишь бы не говорить о важном. Но сейчас всё было немного иначе, Саша говорил об отстранённом, далёком, но выглядел так, будто раскрывает свой страшный секрет.              — Верно, — кивнул Саша. — К некоторым даже так никто не придёт.       Женя перевела взгляд с Саши обратно на бегающих внизу человечков. К ним — да, к ним придут. Коллеги, друзья, семья. У их могилы будет плакать мама, их партнёр будет горевать об их смерти. А у них, тех кто возвышался над всеми этими людьми на заброшенной многоэтажке, этого не будет. Женя знала, что к ней никто не придёт, просто не узнает, что она мертва. Решат, что Женя опять прогуливает школу и забудут навсегда о ее существовании. Из груди вырвался смешок.              — Хорошо если могила будет.              — Ага, — Саша улыбнулся и кинул сигарету вниз. Проследив за её траекторией, он снова повернулся к Жене. — Погнали. Дождь начинается.              Первые капли упали на Женин нос.              — Погнали, — сказала она и накинув капюшон потрёпанной кофты, направилась в сторону лестницы. Ей хватило разговоров.              Резкий порыв ветра заставил её остановиться. Позади заскрипели ржавые перила. Она повернулась как раз в тот момент, когда они, сброшенные ветром, полетели вниз на проходящих мимо людишек.       

***

             — Антон, — позвал Саша. Тяночкин в это время сидел за компьютером, занимаясь очень важным делом: строил себе новый дом в «Майнкрафте». Тот, что построил Саша, уже взорвал крипер, поэтому жить виртуальному Тяночкину было негде. — Ты умеешь готовить?              Антон пожал плечами. Кулинарные навыки — это понятие растяжимое. Ты можешь уметь готовить только бутерброды и назвать себя поваром. Или можешь готовить трехметровые торты и тоже считать себя поваром. Антон был из тех людей, которые не ушли дальше бутеров с сыром. Да и не пытался особо, ему собственных навыков хватало.       — Значит, научим, — бодро заявил Собакин и, подхватив Антона под руку, потащил на кухню.       У Саши вообще сегодня было крайне много энергии и желания хватать Антона за руки. Он вывалился из дверок и сразу попытался затащить Антона в шкаф, предлагая погулять у Собакина. Потом шагал, прыгал и кувыркался по комнате, пока рассказывал о Тузике, видимо, собаке, которая подралась с Лёвой. Антон надеялся, что «Лёва» это тоже пёс.              — А может, не надо? — неуверенно протянул Антон, усаженный за стул. Его переместили на кухню на максимальных скоростях. Сашина энергия никак не хотела угасать, и теперь он шатался по кухне.              Собакину, видимо, понравилось заваливаться к Тяночкину пораньше, и в этот раз из шкафа постучали к десяти часам утра. Антон особо не возражал. Конечно, это пока Саша не начал его тащить к нему. Родители отправились по магазинам, оставив сына присматривать за кошкой, и теперь весь день квартира была в их с Гречкой распоряжении.              Кошка, воспользовавшись ситуацией, тусовалась на кухонном столе, слизывая крошки и оставляя везде шерсть. Антон на это всё смотрел, прикрыв один глаз, и уже считал, сколько времени понадобится, чтобы прибраться. А потом появился Саша, и оказалось, что времени на уборку потребуется в два раза больше, потому что Собакин забыл снять ботинки.              Он, вещая ту самую историю про Тузика и Лёву, вальяжно расхаживал по комнате и активно отстукивал башмаками ритм.              — Саша, — воскликнул Антон, когда заметил это. — Живо снимай.              Юноша сначала не понял, повертелся, натоптав вокруг себя кружок из грязи, потом заметил, извинился и пошел за шваброй. Слава богам, предварительно сняв ботинки. Пока он ходил вымывать пол от своих следов, к нему в голову, по всей видимости, пришла поразительная идея с готовкой, которую он тут же побежал исполнять, заодно прихватив Тошу. Тяночкин продолжал восседать за стулом и наблюдать, как его друг роется в холодильнике и бренчит посудой.              Конечно, готовка — это прекрасное времяпрепровождение. Мама часто звала сына помочь с салатами и пирогами перед разными праздниками. Антон, правда, только бутерброды делал, но не суть. Поварское дело ассоциировалось у него с огромным количеством порезанных овощей и вечно горячей духовкой. Но никак не с Сашей. Собакин, который пришел сюда только чтобы стырить что-нибудь съестное и забыл снять ботинки, вызывал сомнения в его поварских способностях.              — Да ладно тебе, — Саша махнул рукой и чуть не смёл на пол чашку, — я, конечно, давненько не готовил, но у тебя же есть интернет. — с горящими глазами Саша повернулся к Антону и, получив от него кивок, продолжил. — Найдем рецептик, состряпаем, и будет пир.              Антон, как и ко всему остальному, скептически отнесся к идее пира на его кухне, которую он так и не убрал от шерсти Гречки, но за интернетом отправился. На вопрос, что они будут готовить, Саша ответил, что что-то с сосисками и сыром. По каким критериям он выбирал, осталось для Антона загадкой. Большинство рецептов были отметены по причине того, что продуктов в холодильнике к концу недели осталось мало. Не нашлось чеснока и бекона.              Саша негодовал, уверяя, что в каждом доме должны быть чеснок и бекон, а Антону оставалось только вздыхать и искать дальше. На ужин мама планировала приготовить замороженную говядину, которую надо было разморозить к ее приходу, а завтра уже пойти в магазин, дабы пополнить запасы провизии. Сосиски же остались только потому, что батя отчаянно презирал данный продукт, называя его абсолютной химией и туалетной бумагой с щепоткой лука. По легенде, ел их Антон, но на деле всё доставалось Собакину, который еще с первой встречи тырил исключительно их.              С рецептом разобрались. Саша, чувствующий себя на кухне Антона полностью комфортно, умело вытащил сковороду и приготовился печь омлет. Взяв на себя разбивание яиц, Собакин послал Антона тереть сыр.              Тяночкин отказываться не стал и расположился на столе с куском сырной массы. И только тогда Саша, наконец, успокоился. Он, нахмурив брови, смотрел то на продукты, то на рецепт и тщательно всё измерял. Будто у него внезапно села батарейка или произошло обновление и включился неспешный режим.              Сыр терся, время шло, кухня погрузилась в молчание. Гречка домогалась до Саши, Саша не принимал ухаживания и периодически пытался спасти свои штаны от шерсти. Антон расположился в этой тишине поудобнее и чувствовал себя прекрасно. На удивление, она его вполне устраивала. Было в ней что-то сокровенное, загадочное и одновременно успокаивающее.              Но всё когда-нибудь заканчивается.              — Тоша, — позвал Собакин, наконец, разбираясь с яйцами. — Как у тебя дела?               Антон остановился на пару секунд, задумавшись. Он всё еще не особо представлял, что отвечать на такие вопросы. У него раньше подобного не спрашивали, и он свято верил, что никогда не спросят. Но очевидно, что если Саша вывалился из шкафа, такие мелочи, как святая вера Антона, его не волновали.              — Ну, — Антон замялся, чувствуя себя не в своей тарелке. Но Саша заминки не заметил. Позади раздался короткий набор мата, причиной которого стала Гречка, решившая, что самое время запрыгнуть на стол, пользуясь Сашей как лестницей.              Собакин зашипел на кошку и быстро перетащил все свои приготовления на другую поверхность. Видимо, не хотел есть шерсть.              Тяночкин воспользовался этой сценой и попытался сообразить, что же ему ответить. Саша явно не хочет услышать от него короткое «нормально», так что говорить надо более развернуто. Но о чем? Антон всегда считал свою жизнь немного скучноватой и однотипной. Уроки, оценки, домашка и снова уроки. Где-то между этим он успевал сыграть в «Майн», и на этом всё. Единственными яркими пятнами в его реальности с недавних пор стали Саша и Алина. Но даже про Алину Антону нечего было рассказывать. Хотя…              — Продолжай, — кинул Саша Антону, таща венчик поближе к плите.              — Недавно познакомился с подругой Алины.              Саша кинул на Антона заинтересованный взгляд.              — Она тебя познакомила?              — Она стояла с Алиной, когда я падал, — объяснил Антон.       Сашин взгляд переместился на Тошины ладошки. Они у Антона активно заживали, превращаясь в здоровые. Умело обработанные Сашей руки перестали болеть уже к вечеру первого дня, а теперь Антон и вовсе забыл о той ситуации.              — Она меня потом в библиотеке подкараулила и в парк утащила, — поведал Антон. — Странные вопросы задавала, а потом предложила погулять.              — Ты согласился?              — Нет, конечно, — для пущей убедительности Антон замахал руками. — Женя вообще очень странная. Во всем черном ходит.              — А что не так? — весело спросил Саша. Он уже успел перенести всё подальше от Гречки и теперь активно перемешивал желток. — Я видел девчонку в черном, очень даже милая.              Антон пожал плечами. Так-то Саша прав, нет ничего удивительного в готическом образе Жени. Кто вообще сейчас не гот? Но объяснить, что на самом деле его смутило, Тяночкин не мог. Было в Жене что-то такое, чего никогда не появлялось в Алине или в любом другом человеке, которого встречал Антон. Жесты, походка, голос были искажены чем-то невидимым, но очень серьезным.              На телефон пришло уведомление.              Антон отложил сыр и взглянул на экран. Он ожидал увидеть сообщение от матери или, на худой конец, от группы класса, но нет. Писала Алина.              — О, — раздалось Сашино над самым ухом. — Открывай давай.              Как Саша успел телепортироваться к Антону под бок, Тяночкин не заметил. Видимо, Собакин учуял то, что от Алины пришли сообщения, и прибежал на запах. На телефоне появилось изображение: Алина и Женя стояли вместе и корчили рожицы. Видимо, у Алины дома. Снизу подпись: «Женя тебе привет передает».              На лице Тяночкина сама собой появилась улыбка. Нельзя было не улыбаться, смотря на это фото. И Женя сразу перестала казаться странной и пугающей. Он повернулся к Саше, чтобы познакомить его с предметом их разговоров и поинтересоваться, что стоит на это ответить, но увидел лицо Собакина и застыл, так и не произнеся ни слова.              Антону удавалось видеть Сашу разным. Веселым, грустным, даже обдолбанным и расслабленным, но еще ни разу Саша не представал перед Тяночкиным таким. Саша смотрел на фотографию, нахмурив брови и поджав губы, которые превратились в тонкую линию. В его глазах отражался шок, смешанный с ужасом, руки сжаты в кулаки, и, кажется, всё тело Собакина превратилось в каменное изваяние.              Антон хотел поинтересоваться, что случилось. Для убедительности снова глянул на фотографию, но, не найдя в ней ничего подозрительного, вернулся к Саше. Но тот уже успел оттаять и, вернув на место фирменную улыбку, подмигивал Антону.       — Это Алина и Женя, — зачем-то объяснил Антон, наблюдая за Сашей. Если его напряжение покинуло, то Тяночкина нет. Вопросы крутились в голове и не находили нигде ответов. Что это было вообще?              — Ага, — быстро ответил Саша, добавляя в свою смесь щепотку соли. Для вкуса. — Ты мне расскажи лучше, как у вас Гречка появилась. Сколько этой своевольной девице?              Антон посмотрел на Гречку, она сидела на столе и вылизывала свой хвост. Эта, как выразился Саша, своевольная девица, наблюдала за великими поварами с пола и периодически мяукала. Наверное, выражая свое недовольство тем, что ее посмели скинуть на землю.              — Где-то шесть лет, — постарался припомнить Антон. Гречка появилась, когда он еще учился в начальной школе, и была притащена им с улицы голодная и холодная. Родители не приняли ее, и Антон решил, что хорошей идеей будет спрятать маленького котенка в коробку из-под гречки. Обнаружили ее, потому что та орала не переставая, и даже громкая музыка, включенная Антоном для прикрытия, не могла перебить этот ор. В итоге смирились и оставили.              — А сколько ей по-кошачьему? — поинтересовался Саша. Он отложил венчик и начал загибать пальцы. — Сорок лет, что ли? Вот это она старая.              Гречка со стола недовольно мяукнула. Когда она успела оказаться на столе?              — Не обзывай ее, — заступился Антон. — И держи сыр.              Саша сыр взял, параллельно кланяясь перед Гречкой и прося у нее прощения, а потом продолжил готовить.              Омлет уже жарился на сковородке, а Саша гордо смотрел на него, утверждая, что он самый крутой повар на планете. Антон наконец смог выдохнуть, потому что кухня не сгорела и ее не надо было перемывать после Саши.              Именно в момент всеобщей идиллии входная дверь открылась, и Тяночкин услышал голос матери.              — Антон, — звала она из прихожей. Внутри всё похолодело. Глазами, полными ужаса, Антон взглянул на Сашу, который замер с тарелкой в руках. Всё его тело кричало от напряжения, а глаза бегали по комнате.              — Антон, — повторила мама. Раздались шаги, на вешалку полетела куртка, и мама направилась на кухню. Почему именно сюда?              Тяночкин уже готов был вываливать Сашу с его запеканкой из окна, как позади него раздался голос Собакина.              — Здравствуйте, — оптимистично начал он и в секунду оказался у Антона над ухом, шепча: — Как ее зовут?              Антон замялся, Саша слишком близко, мама слишком близко, его мозг плавился, и он никак не мог вспомнить, как зовут его маму. Саша, видимо, заметил смятение друга и активно затряс его плечо, требуя раскрыть имя матери.              — Аня, — пролепетал Антон, не уверенный в правде своих слов. Сказал первое, что пришло в голову. Саша тут же отпустил его и направился навстречу матери.              — Здравствуйте, тетя Аня, — снова поздоровался он, выходя из кухни и оказываясь напротив женщины. — А мы тут как раз к вашему приходу приготовили, — и протянул сковородку с омлетом.              Квартиру окутала тишина. Антон стоял не живой не мёртвый, боясь лишний раз вздохнуть. Что этот Собакин делает? Если до этого Сашу можно было спрятать или на худой конец представить как призрака, то теперь Саша всё испортил, и все пути к спасению оказались перекрыты.              — Антон, — снова позвала мама, обходя Сашу и направляясь прямиком на кухню. Антон выпрямился по струнке и начал подумывать вылезти в окно самолично. — Это кто?              Мама стояла перед ним, уперев руки в бока, и грозно взирала на сына как на главного грешника не только в их родословной, но и в родословной всего человечества. Антон съёжился еще сильнее и начал маленькими шажками продвигаться к окну, пытаясь понять, как бы побыстрее его открыть.              Когда Антон почти дополз до окна, мама потеряла терпение.              — Антон, — она произнесла его имя с такой жёсткостью, что младший Тяночкин мгновенно развернулся к окну и уже почти набросился на него, как услышал голос Саши.              — Я друг вашего сына, — Саша ни на секунду не переставал улыбаться. Отставил в сторону сковороду, отвесил тете Ане легкий поклон. — Саша Собакин. Мне идти было некуда, и Антон пригласил меня в гости, накормил.              Куда там было идти Саше и чем его кормил Антон, Тяночкин не знал, но нес бред Собакин очень уверенно и с отменной улыбкой на лице. Мама перевела взгляд с Антона на Сашу, осмотрела того с ног до головы, и что-то в ее глазах сменило злость.              — Антон не говорил о тебе, — мама снова смерила Антона недовольным взглядом, но Саша быстро вернул себе ее внимание.              — А мы недавно подружились, — начал торопливо объяснять он, жестикулируя. — Понимаете, я недавно переехал в новый город и попал в один с Антоном класс. У нас дома сейчас ремонт, и я не смог попасть в квартиру, сказали, слишком пыльно. Антон благородно позволил мне заглянуть на несколько часиков к вам, пока я не смогу вернуться к себе.              Мама наклонила голову вбок и снова смерила Сашу долгим испытующим взглядом. Собакин держался на редкость уверено.              — Чтобы не сидеть без дела, — продолжил он, когда понял, что тетя Аня не собирается говорить. — Мы с Антоном решили приготовить для вас ужин, — он снова взял в руки сковородку и передал ее тете Ане. — Не желаете попробовать?              Мама с недоверием оглядела содержимое посудины.              — Ну, давай попробуем, — сказала она, возвращая сковородку Саше. Собакину дважды повторять не надо, так что он тут же направился раскладывать их с Тошей шедевр кулинарии по тарелкам.              — Антон, выйдем поговорим, — позвала мама, когда убедилась, что Саша не собирается уничтожать кухню. Антон, всё еще испытывающий неподдельный ужас, поплелся следом. Саша кинул на него поддерживающий взгляд.              Они расположились в родительской комнате. Антон это место не очень любил и предпочитал не заглядывать. Чужая территория, незнакомая мебель. Сюда мало кто заходил. Батя часто ночевал в своем гараже, а мать предпочитала диван в гостиной заместо старой кровати, которая невероятно скрипела. Гнетущей атмосферы добавляли и зашторенные окна, через занавески совсем не проникал свет.              — Почему ты привел в дом гостя, ничего мне не сказав? — мама выглядела недовольной, но уже незлой.              — Забыл, — Антон стыдливо опустил голову и начал разглядывать пол. Как приличный ребенок, который провинился.       — Плохо, что забыл, — буркнула мама.       — Прости.       — Простить-то прощу, но когда в следующий раз приведешь кого-то домой спроси разрешение, — строго заявила мама и распахнула шторы в комнате. Дышать стало легче.       — Обязательно, — Антон поднял глаза и постарался выглядеть максимально принявшим свои ошибки и не планирующим их совершать.       — Иди, помоги Саше на стол накрыть.       Антон так и сидел. Вынырнул из душной комнаты и побежал к Саше. Тот его уже заждался.       — Ну, что, — тихо поинтересовался он. — Мне стоит бежать?       — Тебе стоит есть, — кивнул Антон на тарелки с их кулинарией. — Это вообще съедобно?       Выглядело съедобно, Антон не мог с этим спорить, но вот травить собственную мать не собирался.       — Да нормально, — протянул Саша. — Я неплохо готовлю.       Антон уже собирался возразить, но тут на кухню зашла мама и пришлось лишь кинуть на Сашу многозначительный взгляд и сесть за стол.       — Приятного аппетита, — с улыбкой сказал Саша, усаживаясь рядом, к младшиму Тяночкину. Его колено соприкасалось с коленом Антона, и Саша ткнул его, указав взглядом на тарелку с едой. Антон намек понял и, отрезав небольшой кусок омлета закинул его к себе в рот.       Он был готов к худшему, но, на удивление, Сашино творение оказалось на редкость съедобным. Продукты сочетались, не пересолено, не недосолено. В общем Антон оказался в восторге. Он перевел взгляд, полный удивления на Сашу, который тоже пробовал свою стряпню.       — Молодцы, мальчики, — мама тоже оценила творение Собакина и засунула себе в рот вторую порцию омлета. — Очень вкусно.       — Спасибо, — улыбнулся Саша с набитым ртом. — Это всё потому, что мне Антон помогал.       Антон смущенно пожал плечами. На деле он только и делал что тер сыр, а всё остальное взял на себя Саша. Он даже отрезал кусок сыра который должен был натереть Антон.       — Чудесно, — улыбнулась мама. — Чай будете?       Саша вызвался помогать с наливанием чая и вбухал себе в чашу целых пять ложек сахара, заставив глаза Антона округлиться. Куда столько? Но Саша с улыбкой на лице залпом выпил эту сладкую гущу и пошел наливать вторую кружку.       Когда Собакин вернулся к столу, тот погрузился в молчание. Все ели, пили чай и периодически кидали друг на друга взгляды. Антон старался не смотреть на маму и побольше смотрел на Сашу. Потому что когда он сталкивался с Антоном взглядами, то подмигивал ему, то улыбался, то пихал коленом. Лицо мамы всё еще не выражало великой радости, и Тяночкин боялся взглянуть на него и заметить там гнев, а вот Собакин, напротив, добавлял оптимизма. Он чувствовал себя раскованно при незнакомом взрослом человеке, но поведение его стало более контролируемое. Привычные Сашины взмахи руками и слова, сказанные громким голосом нараспев, исчезли, и на их место пришли галантность с учтивостью.       Антон так не мог, поэтому хватался за Сашу как за спасательный круг в этом море нелёгкой ситуации и держался.       Когда омлет был съеден, Саша вызвался мыть посуду и мама ему позволила, наблюдая за действиями парня со спины.       — Часто помогаешь маме на кухне? — поинтересовалась тетя Аня, смотря за действиями Саши. С губкой и водой он работал умело.              — Да, — сказал Саша, перекрывая воду, чтобы его было слышно. — Она очень много готовит, и я часто с ней, когда не в школе.       — Это хорошо, — мама улыбнулась и достала из верхней полки печенье. Оно лежало там на случай прихода гостей и его строго запрещалось есть домашним. — Саша, а твои родители знают, что ты тут? Не хватятся тебя?       — Конечно, — активно закивал Саша, присаживаясь обратно за стол. Посуду он домыл. — Они сами предложили мне у кого-нибудь погостить.       Мама кивнула. Ее лицо смягчилось, приобрело очертания спокойствия.       — А как вы познакомились? — поинтересовалась она у Саши. — А то Антоша ничего не рассказывает.              Антон про себя хмыкнул и перевёл взгляд на Сашу. И вот что он должен рассказывать? Забавно было наблюдать за спектаклем одного актера от Саши, но одновременно и тяжело осознавать, что именно ему, Антону, потом с этим набором лжи жить. Каждый день прибавлять к отчету об оценках короткий рассказ о Саше, пока мама не забудет о том, что у Тяночкина вообще был друг. Но, учитывая с каким интересом она расспрашивает Собакина, произойдет это не скоро.       — Захожу я значит в класс в свой первый день. Никого не знаю и мест свободных нет. Тут смотрю, сзади мальчик сидит один. Думаю, дай сяду к нему, — начал Саша свой рассказ. Его глаза светились от счастья, а к рукам вернулась привычная жестикуляция. Похоже, нести эту чушь ему нравилось. — И все, после этого мы подружились. Он мне даже на уроках помогал. Программа по некоторым предметам в этой школе и в прошлой сильно отличалась, и я многого не понимал.       Мама слушала Сашин рассказ о том, как они ходили в столовую, как решали контрольную и кивала. Антон молчал. Во-первых, потому что молчание-золото, а во-первых, потому что врать он совершенно не умел. Не мог он, как Саша, со совершенно невозмутимым лицом нести такой бред. Оставалось только слушать и молиться о том, чтобы фантазия Саши сходилась с реальностью.       — Я рада, что у Антона такой хороший друг, — сказала мама, когда Саша закончил свой рассказ. — Всегда рады будем тебя видеть у нас. Приходи в любое время, пока у вас ремонт идет.       Лицо Антона вытянулось, и он с глазами, полными шока и непонимания посмотрел на сияющего Сашу. Последним, кого Антон приводил домой, была Гречка, но однажды мама усадила его за стол и провела лекцию. Если говорить о ее сути, то младшему Тяночкину ни при каких обстоятельствах нельзя водить домой непонятно кого. Их квартира не проходной двор, и если он вдруг решит привести домой друзей, не дай бог, девушку, то обязательно должен предупредить родителей как минимум за неделю. А тут Саше можно в любое время. Умел, конечно, Собакин покорять.       — Спасибо, — Саша улыбался так широко, как только мог.       — Всегда пожалуйста, Саша. Тебе еще не пора домой? Уже почти девять вечера.       Саша закивал и посмотрел на часы. Сначала Антон не понял, что не так. Время, и правда, позднее, Собакина точно кто-то ждет дома. Но потом Саша бросил на Тяночкина взгляд и до него наконец дошло. Собакину надо домой, но его дом находится не за входной дверью, а за дверью шкафа. И если Саша уходить будет через дверь шкафа, то у мамы появятся вопросы.       Провожать Сашу вызвался Антон. Он наблюдал, как Собакин натягивает ботинки и периодически кидает взгляды в строну двери, за которой ему вскоре придется оказаться. Тяночкин тоже кидает туда взгляды и тоже волнуется. На заднем плане мама напивает песню, гуляя из одной комнаты в другу. Сашу никак не провести.       — Ну, всё, — поднялся Саша. — Пока.       Он потянулся вперед и обнял Антона, прижимая того к себе. Антон от неожиданности замер, не понимая, что ему с этим всем делать.       — Впусти меня, когда все спать лягут, — прошептал Саша Антону на ухо. А потом улыбнулся, хлопнул по плечу, развернулся и вышел за дверь.       — Антон, — сразу же послышалось мамино из кухни. — Сюда иди.       Видимо, поучительная беседа еще не закончена.

***

      Стрелки часов остановились на двенадцати, когда Антон тихо прокрался к входной двери и открыл её. Последние пару часов он провёл в томительном ожидании, и теперь на кончиках пальцев скопилось нетерпеливое напряжение. Мама, несмотря на своё приподнятое после Саши настроение, всё же провела Антону лекцию по поводу гостей, людей и их квартиры. Однако уточнила, что Саша может приходить к ним когда угодно. Потому что это Саша.       Потом пришлось оттереть стол от шерсти, которую мама всё-таки заметила, пока ела Сашин омлет. Оказывается, только из вежливости к Александру она не говорила о своем недовольстве. Антон, честно сказать, немного Саше завидовал. Его в этой семье уже любили больше, чем кровного сына.       По ту сторону, в подъезде, оказалось холодно. Антон не стал заморачиваться и прихорашиваться, поэтому вышел в одной пижаме и был совсем не готов к таким температурным изменениям. Все тело покрылось мурашками, волосы встали дыбом. Изо рта мгновенно вырвался пар. И это весной! Слава богам, Антон не забыл взять тапки, и его ногам не пришлось ступать по ледяным ступенькам. Обматерив холодные стены, он оправился на поиски своего друга.       Саша по своей натуре личность непредсказуемая, а потому неизменно связанная с риском. Одному богу известно, как и где он провел последние три часа, оставалось только надеяться, что у главного повара хватило ума оставаться в подъезде.       Если же Саша потратил все свои мозги на готовку и всё-таки покинул дом… Антон метался между желанием побежать искать друга по улице и желанием представить его местным бомжам как нового собрата. Знай Тяночкин молитвы, он бы, наверное, начал молиться. Пока протирал стол и выслушивал о том, как опасно водить чужих людей в дом с невымытыми полами, все больше погружался в тревогу. Как там Саша? Где он?       Первым делом Тяночкин спустился вниз. По большей части потому, что именно оттуда тянуло холодом. Хотелось пробежать нижние этажи побыстрее. Приоткрытая дверь и целая туча средств передвижения, освещённые светом из окна, встретили его на первом этаже.       Внизу Собакина не нашлось. Антон просмотрел все окна, залез во все коляски и посмотрел под лестницей. Пусто. Пришлось подниматься наверх, стуча ногами по ступенькам. Антон физически ощущал, как его тревога усиливается. Вверх идти не так далеко, от их квартиры всего два этажа и уже крыша. Каковы шансы, что Саша найдется там? Тяночкин плохо разбирался в математике, но понимал, что не так уж и велики.       Но Саша действительно оказался сверху. Сидел, свернувшись в своеобразный кокон, и посапывал. Руки обнимали колени, прижимая их к телу, а лицо было скрыто за огромной копной волос. Антон посмотрел на это чудо и покашлял. Он надеялся, что Саша не уснул в холодном подъезде в двенадцать ночи и его не придется будить.       Не повезло. Собакин подавал признаки жизни, но не подавал признаков сознания. Во сне качал головой, пытался убрать волосы от лица и что-то мямлил. Во сне он походил на собаку.       Разбудить эту пародию на пса оказалось на редкость сложной задачей. Саша отмахивался, отворачивался и всем видом показывал, что будиться он не собирается и вообще, отстань от меня, Антон, дай поспать.       Антон тряс его за плечо, щелкал по лбу и свистел в ухо. Ничего не могло пробиться сквозь желание спать.       — Саша, — недовольно прошептал Антон. Он боялся, что разбудит соседей, а еще хуже — маму своим голосом. Эхо в подъезде что надо.       Саша никак не реагировал, видимо, очень устал. Антону на секунду стало жалко будить бедного уставшего ребенка, но, знаете ли, в такой тяжелой ситуации, как у них, совсем не до жалости.       — Саша, — попробовал снова Антон, на этот раз предпринимая попытку поднять его и поставить на ноги.       Собакину смена позиции не очень понравилась. Он недовольно замычал и начал вяло размахивать руками. Одной зарядил Антону в нос.       — Саша, блин, — возмутился Тяночкин. — Я сейчас тебя здесь оставлю.       — Угу, — пробормотал Саша и начал медленно стекать обратно на пол, видимо, вариант Антона пришелся ему по душе.       Тяночкин сделал один глубокий вдох, а после один длинный выдох. Желание наплевать на всё, плюнуть Саше в лицо и пойти спокойно спать зашкаливало. Его самого уже клонило в сон, а он тут с каким-то Сашей мается. Повезет, если у него всё получится и он сможет незаметно для мамы вернуться в комнату. А если нет?       При этом оставить Сашу тут он в самом деле не мог. Бомжи в их подъезде уже пытались ночевать, но этажом выше проживает очень сварливый дед с дробовиком в кладовке и тростью. Как раз-таки тростью все бомжи и были изгнаны из дома. Собакина сложно не заметить, так что если к утру он не уберется, то его постигнет участь бомжей.       Да и по подъезду, несмотря на приближения летней поры, гулял холод. Кожа Антона покрылась мурашками, и Саши, он был уверен, тоже. Если этот пацан не заболел за три часа, проведенные тут, то вполне может заболеть за ночь. И что-то Антону подсказывало, что это будет плохо.        Антон снова потряс Сашу, и это снова ни к чему не привело. С ним нужно было что-то делать, и делать быстро. Мать спала чутко и могла проснуться в любую секунду, а объяснить ей это…       Тяночкин огляделся, оценивая степень всей проблемы. Квартира находится на этаж ниже, а Саша снова распластался по подъезду и теперь лежал на пролете, раскинув руки в разные стороны. Морская звезда, блин.       Сделав еще один глубокий вдох, Антон подцепил одной рукой колени Саши, а другую засунул ему под спину и поднял. Выдающихся физических данных у Антона не было, он относится к той группе парней, которые не ходят в качалку и далеки от спорта. Поэтому подъем Саши прошел не слишком гладко. Антона сначала завалило вперед, и чуть не уронил Сашу прямо вниз по ступенькам. Схватив друга покрепче, Тяночкин все же выпрямился и восстановил равновесие.       Сашина голова покоилась у него на плече, а руки все еще валялись на полу. Антон выпрямился и с удивлением ощутил, что Саша намного легче, чем он мог предполагать. Собакина можно было сравнить с двумя пакетами продуктов, которые Антон таскал, когда мама отправлялась с ним по магазинам. Возможно, он даже был легче самого Антона, что было поражающим, учитывая их разницу в росте. В любом случае теперь перед Антоном стояла более сложная задача, чем определить вес Саши. Спуск.       Антон ступал осторожно, вытянув шею, насколько это возможно, в попытке разглядеть ступеньки. Сашины ноги то и дело задевали перила, а голова все норовила откинуться назад. Ступенька за ступенькой он продвигался к заветной двери, и вот оставалась уже последняя, как Антон понял, что это только начало.       Следующая проблема - дверь. Выходя, он аккуратно захлопнул ее, и теперь, когда его руки заняты, надо было как-то потянуть за дверную ручку. Опускать Сашу обратно на холодный пол не было никакого желания, Антон уже понял, что таскать людей на руках не его конек, и боялся, что при втором поднятии он всё-таки свалится.       Дверь открыл. Тяночкин никогда и никому не признается, что делать это пришлось зубами. Пообещав себе после помыть рот с мылом, он проскользнул в квартиру. Она встретила его сонной тишиной и тихим скрипом под ногами Гречки. Антон облегченно выдохнул. Полпути пройдено.       Саша был дотащен до комнаты бочком, потому как его ноги так и норовили смахнуть что-нибудь в узком коридоре. Дальше Антон потратил почти минуту, решая, кинуть ему его проблемного друга на пол или всё-таки уложить на кровать. Саша оказался на кровати, а Антон пошел закрывать входную дверь. Главное, чтоб Гречка не сбежала.       Только он добрался до прихожей и аккуратно начал закрывать скрипучую дверь, как позади послышались шаги. Мама. Антон замер, боясь пошевелиться, и вместе с ним, кажется, замерло его сердце. В коридоре показалась фигура сонной матери, которая медленно двигалась, направляясь к сыну.       — Ты чего делаешь? — недовольно поинтересовалась она. — Время час ночи.       — Я... — Антон судорожно соображал, что ему ответишь. — Мне показалось, что кто-то постучал, и я решил проверить.       — Кто там стучал? — мать недовольно оглядела сына. — Час ночи, Антон. Может, тебе приснилось?       Тяночкин схватился за эту версию и активно закивал. Конечно, ему приснилось, как иначе.       — Ну вот и иди спать.       Антон еще раз кивнул и направился к себе в комнату. Мама пошла за ним.       — А ты куда? — опаслива поинтересовался он, стоя у закрытой двери в свою комнату.       — Окно открою.       — Я сам могу.       — Тогда просто загляну, — сказала мама, явно ощущая, что что-то ее сынишка скрывает. Антон, который уже успел помолиться всем богам мира, помолился снова, пока глядел как мама открывает дверь.       Внутри пусто. Пройдя вперед, она открыла окно и еще раз кинув скептический взгляд на сына, ушла спать.       Антон наконец оказался в полной безопасности и выдохнул, валясь на кровать. Умеет же Саша вовремя свалить.       Где-то на полу послышался скрежет. Антон лениво посмотрел в строну, ища Гречку, которой захотелось пошуметь но никого не нашел.       — Тоша, — послышалось из-под кровати. Антон вздрогнул. — Тётя Аня ушла?       Свесившись с кровати, Антон выглянул на Собакина, который скрюченный лежал на полу. Парень согнулся в три погибели и вероятно сломал себе позвоночник в нескольких местах, пока лежал. Под кроватью Антон прятал коробки, которые не влезали в шкаф и места там было мало.       — Ушла, — сказал Антон, на что Саша ответил улыбкой и скрежетом каркаса кровати.       — Вытащи меня, — попросил он.              — Нет.       Саша тяжело вздохнул и начал медленно, но верно выкарабкиваться из-под кровати, сохраняя позу гусеницы. Антон наблюдал, как сначала из-под кровати появилась рука, потом вторая, потом Сашина голова и наконец сам Собакин выполз, тяжело кряхтя. Ну прям хоррор.       — Наконец, — произнес Саша, выворачивая себе спину в разные стороны и разминая конечности, которые затекли за ту минуту, которую он пролежал под кроватью. Саша успел сделать по комнате всего лишь несколько шажков, как Антон схватил его за руку.       — Ботинки, — недовольна прошипел Антон, указывая на следы на полу.       — Ой, — Саша поспешил снять ботинки и запихнуть их обратно под кровать. — На всякий случай, — пояснил он.       Антон обреченно посмотрел на Сашу, который активно двигался, бурчал что-то себе под нос и криво улыбнулся. Надо же Собакину очнуться именно сейчас, а не парой минут раньше, когда Антону пришлось его тащить по лестнице.       — Выспался? — спросил Антон, пытаясь вложить в свои слова все свое недовольство.       — Конечно, — Саша улыбнулся. — Ты такой сильный, я даже не ожидал.       Тяночкину на это осталось только открыть рот и закрыть обратно. Когда это Собакин проснулся, раз он знает про то, как его тащил Тоша, да еще и спрятаться успел. Не дурил ли он случаем забавы ради, когда не хотел просыпаться?       Саша видимо заметил изменение в лице Антона.       — Ну, не злись, — протянул он подходя ближе. — Я не планировал засыпать, просто плохо сплю в последнее время, а у вас в подъезде так уютно.       Антон скептически оглядел Сашу. Только ему может быть уютно спать в холодном подъезде.       — Прощаю только за то, что ты хорошо готовишь.       Саша аж засиял.       — Рад что тебе понравилось. Я, честно говоря, уже давно ничего не готовил, — он на секунду замолчал, раздумывая, а потом кротко засмеялся. — Надеюсь, я нас всех не отравил.       — Если отравил, я скину всю вину на тебя.       Саша пожал плечами.       — Справедливо, — согласился он, а потом в его взгляде проскользнуло что-то не доброе. — А твоя мама, кстати, ниче такая.       — Саша, — возмутился Антон, кидая в Собакина подушкой.       — Всё-всё, — Саша поднял руки в знак поражения. — Я пойду тогда. Спокойной ночи.       Антон на секунду замер, пытаясь понять, что ему не нравится в Сашином желании уйти. Он, вроде как, собирался спать и не желал, чтобы посторонние находились в комнате, а вроде и отпускать друга категорически не хотелось. Он посмотрел на пол, где всё еще сохранились следы, посмотрел на Сашу, который стоял и улыбался, посмотрел на шкаф и, наконец, посмотрел на часы. Пол первого. Точно.       — Не поздновато ли ты домой собрался, а, Саша?       Саша пожал плечами и вытащил из-под кровати ботинки.       — Да нормально.              — Уверен, что тебе не влетит за столь поздний приход?       — А ты думаешь, лучше вообще не приходить? — утонил Саша. Антон не нашёлся, что на это ответить.       — А по лесу тебе нормально идти? — сказал Антон, вспоминая, что за шкафом Сашу ожидает что-то очень зеленное и просторное.              — Там парк, — отмахнулся Саша. — Щас еще фонари включат.       Антону оставалось только кивнуть и отпустить Сашу с миром. Всё-таки он не Гречка и, выбежав за пределы квартиры, вряд ли помрет. Закрыв за Сашей дверь шкафа, Антон потер виски и ощутил усталость, которая внезапно свалилась на его плечи всего за секунду. Через пару минут он уже мирно сопел в своей кровати.