Куда иголочка, туда и ниточка

Рискуй! Не жди! Беги! Дерзай! Иначе, что ты вспомнишь после? Холодный дождь? Остывший чай? И в прах разбившиеся грезы.

- Турбо, ну че, идем в видеосалон? Уже время? – Интересуется Лампа, по очереди то одну, то другую ногу поднимая от холода. Шапка у него на лоб сползла так, что почти прикрывала глаза, а руки от ночных заморозков в начале марта не спасали даже теплые карманы куртки. - Да, ща, пять минут. – Туркин затягивается в последний раз, голову вверх поднимает, глядя на то, как в комнате Варварки свет гаснет. Вероятно, она уже не выйдет. А у Валеры у самого нос красный и пальцы от холода болеть начинают. Он выкурил, уже, наверное, всю пачку в ожидании. Вот только никто не спешит спускаться. Неужели передумала? Или мама все-таки на свою сторону склонила? Он окурок в сугроб ближайший, который летом был красивой цветущей клумбой, выкидывает, спрыгивая с лавочки и на замерзшие ноги приземляясь. Снова взгляд на окна поднимает, потому что надежда умирает последней, и выдыхает устало. Спиной поворачивается к подъезду и идти начинает со скорлупой своей. Понимает, что предъявить Паниной за это ничего не может и только смириться приходится. Ей же тоже тяжело перестроиться с хорошей семьи и светского круга общения, на обычного уличного хулигана. А Варе совершенно не сложно. Она помнит, как брат всеми командовал и даже ей разрешал поручения шпане своей отдавать, пусть и на ушко шептал, чтобы она все правильно озвучивала. Помнит, какие лица побитые все время в качалке видела и как пацаны, обладатели этих же лиц, поднимали ее на турник, придерживая за талию и помогали подтягиваться. Они, по сути, все там хорошими были, просто кулаками махать любили от того, что родители все время заняты были. Ну и от того, что «это же мальчики». Им лишь бы подраться. И как только за мамой дверь закрывается, Варька в шифоньер лезет, джинсы синие достает и теплый свитер с широким горлом на себя натягивает. Волосы ободком объемным закалывает и в коридор выбегает, свет гася. Она в коридоре шубку на плечи накидывает и маме поцелуй воздушный отправляет за то, что на решение натолкнула, а папа, ошеломленный резкой сменой настроения дочери, в дверном проеме так и застывает. - Беги! – Всплескивает в ладоши Ляйсан, когда дочь в поисках ключей по карманам рыщет, чтобы за собой закрыть. Тогда Панина младшая кивает, наскоро родителей в щеки целует и по ступенькам вниз несется, чтобы успеть, чтобы не увидеть, как он уходит. Она, тяжело дыша, дверь подъездную открывает со всего размаха, видит фигуру удаляющуюся в любимой кожанке, несколько шагов делает по снегу скрипучему, и старается дыхание выровнять. Ветер холодный ее красные щеки обдувает, шубку расстегнутую раздвигает и под теплый свитер к коже пробирается, словно ручонками обвивая. Руки от страха дрожат, что ничего не получится, что он откажет. Вот повернется на ее зов, постоит немного, посмотрит грустно и, помахав отрицательно головой, скажет, что не быть им вместе. Но Варварка не из робких. Из гордых и высокомерных – да, но не из робких. - Турбо, мальчик мой! – Кричит, заставляя парня остановиться. - Лампа, пиздуй в салон, мы догоним. – Тараторит и, не дожидаясь ответа скорлупы, на голос родной поворачивается. Несколько больших шагов делает и в объятия крепкие заключает. Одну руку на талию ее кладет, ближе к себе прижимая, словно они так единым целым стать могут, а вторую на чужой затылок. Сам лицом в волосы девичьи носом утыкается и аромат, по которому скучал сильно, вдыхает. Не представляет, как без нее жил и всю жизнь, и эти два дня. Чувствовал себя так, словно лучик света его погас и все небо тучами затянуло. Будто в конце тоннеля света нет и иголочку с ниточкой неразрывных ножницы острые отрезали. - Прости, Валер, прости меня. – Шепчет быстро, ручками за чужую куртку хватаясь и крепче в кулачках сжимает. – Я такая дура слепая, Валер. Прости. - Люблю тебя. – Тихо выдыхает, успокаивающе гладя по голове, и Варвара поддается. Кажется, Туркин спокойный и уверенный, раз так быстро ее пресекает, но внутри у него салют тысячами разных огней взрывается, бутон с розой на сердце распускается, лучик солнца сквозь тучи пробивается. И сдерживать себя сложнее становится. Хочет ее на руки поднять, зацеловать всю, чтобы губами каждый сантиметр запомнить, но себя останавливает. – Я так боялся тебя потерять, ты не представляешь. Ты же такая невыносимая, Варварка. - И я тебя люблю. – Отвечает, отстраняясь от парня и в глаза светлые и родные заглядывает. Соскучилась. Она на носочки привстает и губами осторожно чужих касается, сминая. И Валера так же целует в ответ. Смакует, наслаждение растягивает и все насытится не может. Отстраняется ненадолго, только, чтобы вдох сделать и снова к желанным устам припасть. Кажется, что всю жизнь так стоять может, пока тоску за прошедшие дни не погасит. - Так, вот только не надо под окнами! – Кричит Ляйсан Филипповна и Варя несколько шагов назад делает. Смотрит виновато в окно на кухне на четвертом этаже и улыбку давит, такую же обаятельную, как и рядом стоящий Туркин. Они за руки берутся, пальцы переплетая и, помахав женщине, несколько шагов делают спиной вперед, а затем, поворачиваются и в видеосалон идут, где уже Лампа с Айгуль ждут. Они руки не размыкают, словно одно это действие может разлучить их снова, но уже навсегда. По скрипучему и скользкому снегу, под ясным звездным небом, гонимые прохладным ветром, они шагают в комиссионку. Поначалу идут молча, Варвара смотрит под ноги, а Валера прямо. У обоих щеки горят и румянцем покрываются, бабочки в животе летают и легкость на душе приятная. А потом Панина про самочувствие резко спрашивает, говорит, что у Туркина руки холодные, да и вообще уставшим выглядит. На что парень отмахивается только и тему сразу же переводит, рассказывая о скорлупе, которая дел наворотить успела, а ее лучший друг – Маратик – главным зачинщиком был. Варвара с этого смеется звонко, за рукав парня тянет, мол, ну с кем не бывает, дети. И плечами пожимает. А Валера передать словами не может, насколько сильно скучал по ней: по голосу, по смеху, активной жестикуляции и ровной осанке. И пустота, которая была в душе после дня рождения примы, словно резко заполнилась чем-то мягким, приятным и теплым, разливающемся по груди и проникающим в самые темные уголочки души, освещая. Турбо сам понять этого чувства не может, зато ощущает себя кретином и чушпаном последним, потому что такое пацаны, вроде, не испытывают, а он – может. - Всем привет. – Варя улыбается широко, двери комиссионки открывая и холод ночной запуская. Айгуль с места поднимается, рукой приветливо машет и ближе к подруге, которую несколько дней не видела, подходит. - Я переживала за тебя. Почему трубки не брала? – Интересуется, руки на груди складывая и уголок губы смущенно вверх поднимая. - В одиночестве нуждалась. – Панина шубку расстегивает, позволяя, стоящему сзади Турбо, помочь с плечей стянуть. Он вещь дорогую вешает на вешалку, глядя на то, как прима со всей серьезностью дела Лампе руку подает для рукопожатия. - Сеанс скоро, места занимайте, согласно купленным билетам, и готовьтесь. – Предупреждает Валера, прокашливаясь немного и ближе к балерине подходя. Он за талию ее приобнимает и на стульчик в углу показывает. Говорит, что он как раз для «работников» отведен и рядом присаживается. Варя спиной на спинку откидывается и ногу на ногу закидывает, осматривая помещение так, словно видит его впервые. - Хорошо тут у вас. Комфортно. – Замечает на ушко Туркина, и тот согласно кивает. Он одну руку на спинку ее стула кладет уверенно, а вторую на бедро, поглаживая большим пальцем. - Ну так, ты же к этому руку приложила. – Отвечает также шепотом и бархатно смеется. У примы от этого по телу мурашки бегут, но она смущенную улыбку за румянцем легким прячет. А Валера еще время хочет с ней провести, вот только люди приходить начинают, нужно следить, чтобы все билеты купили и на поздний сеанс зал заполнили. Варвара за проверенной схемой работы наблюдает с интересом. Усмехается, когда Туркин кассету в видеомагнитофон засовывает и на телевизоре фильм зарубежный показывают, который она еще не смотрела. Да и вряд ли бы он ее внимание привлек. С первых минут видно, что он о бойце каком-то, там и перестрелки по телевизору показывают и еще множество экшена, которое Варе, как девочке, привыкшей к советской романтике, смотреть тяжело. Но, признаться честно, хоть на противных моментах она глаза закрыть хочет, сюжет, все же, затягивает. Поэтому она, сидя рядом с Айгуль, внимания не обращает на то, что Валера куртку на плечи накинул и покурить вышел. Голову к выходу поворачивает только тогда, как незнакомые парни, в сопровождении Туркина, внутрь заходит. - Рубль с человека. – Тут же замечает Ахмерова, с места поднимаясь, но глядя на то, как Турбо головой отрицательно машет, слегка расслабляется. А Панина и бровью не ведет, обратно на телеэкран внимание переводит и продолжает за сюжетом развивающимся наблюдать. Все же, если Валера их знает, ничего плохого произойти не должно. - Красивая. – Внезапно говорит один из парней. - Кто? – Переспрашивает Туркин, внимание на парня обращая, тот только кивает важно на балерину, а у Турбо улыбка самодовольная расплывается на губах. – Со мной ходит. - Повезло. – Тот парнишка Валеру с ног до головы осматривает и выражение лица удивленное корчит, а потом, выходя из комнаты монтажку из рукава достает. Варя и опомниться не успевает, кода слышит глухой удар чего-то тяжелого. С места подрывается и тут же к Айгуль, бежащей в сторону видеомагнитофона, направляется. Дорогу Цыгану преграждает, но тот ее бесцеремонно в сторону отталкивает, пока Лампа на старшего, Валеру по голове ударившего, прыгает. Вот только толку с младшего мало. Панина в себя приходит достаточно быстро, адреналин в голову и по венам ударяет так сильно, что она сначала делает, а потом думает. Стульчик берет, на котором сидела недавно и по спине гопника бьет, чтобы Ахмерову, которую в кольцо цепких мужских рук словить успели, отпустили. Тот и правда хватку ослабляет, но через секунду опять девчонку держит так же крепко и к выходу волочит, напоследок команду отдавая. - Эту тоже забирайте. И Варвару забирают, пакуют, как милиционеры преступников последних, крепко руками обхватывают и в машину запихивают на заднее сидение, совершенно бесцеремонно. На ее колени Айгуль кидают, и та почти падает, пока Панина ее вовремя не ловит двумя руками к себе за талию прижимая. По бокам группировщики садятся, а водитель по газу бьет, пока, пришедший в себя, Валера еле ногами передвигая из комиссионки выходит и на дверь облокачивается, съезжая по ней вниз. Не уберег. А машина из дворов на улицы вечерней Казани выезжает, скорость со второй на третью переключает и все правила нарушает. Несется к кафе нужному, где их автор сидит, трапезничает. Айгуль трясется, ей не по себе от такого количества неизвестных мужчин и от ситуации, в которую попала. А вот Варя дышит успокаивающе. Осознание ситуации пришло еще в тот момент, когда машина тронулась с места, оставляя позади Туркина и уверенность в своей безопасности. Но она в панику впасть не может, ответственность за девчонку у себя на руках чувствует, и поэтому старается спокойствием ее заразить. Она все сделает, лишь бы скрипачку Маратки не тронули. Она же ребенок совсем еще. Детей в такое нормальные пацаны не втягивают. - Вылезайте. – Командует Цыган, дверь зеленой машины открывая. Хочет Панину за локоть схватить, чтобы не убежала, но та руку вовремя отдергивает. - Давай так, красавчик, - голос холодом веет, пока спиной балерина Айгуль закрывает. – Ты нас и пальцем не трогаешь, а мы никаких глупостей не выкидываем. – Молодой человек усмехается на это, но в сторону отходит. Верит, что ничего не произойдет, как-никак около «Снежинки» все домбытовские, если что поймают. И Варвара это понимает. Поэтому скрипачку под руку берет и в сторону входа ведет. – Не переживай, все хорошо будет. – Обещает, а сама в свое же обещание не верит. Они в двери, открытые предусмотрительно одним из парней, входят. Останавливаются и ждут, пока укажут дальнейший путь, открывающийся в коридоре. Либо в коморку направо, либо прямо в зал. Обгоняя застопорившихся девушек, Цыган вглубь проходит, где на столах стоят перевернуты стулья, и Варя тянет Ахмерову под руку прямо за ним. Оглядывается по пути, и за столом, в изобилии блюд наблюдает главного. Он сначала голову поднимает на девушек с интересом, а потом взгляд на своих пацанов переводит. - Это что? – Спрашивает, рукой девчонок обводя. - К людям так-то вопрос «кто» применяют. – Отмечает, и взгляды на себе всех присутствующих ловит. Видит, как автор их руки о полотенце вытирает, а Айгуль, чтобы уберечь в случае чего, на стул садит. Мужчина с места поднимается, взглядом все также балерину смеряя. Страшно Варьке. Ноги подкашиваются от каждого действия Желтого и неизвестности. Слишком уж авторитетные пацаны непредсказуемые и резкие, особенно, если по Кащею судить. Сердце в груди стучит с такой силой, что абсурдные решения проблемы, такие как ударить мужчину куда-то в пах и сбежать за руку с Айгуль, не кажутся такими абсурдными. Все-таки, брат учил: «хочешь жить – уметь по яйцам бить». - Да так, решили, лучше в комплекте с бабами забрать. – Начинает Цыган говорить, внимания совершенно на девчушку не обращая. – За ними-то по-любому придут. - За девушками. – Поправляет снова, потому что знает, с ними ничего не сделают. Не по-пацански. - Присаживайся. – Вадим сам стул для себя разворачивает и подсаживается к столику Ахмеровой. – Вас как зовут? - Айгуль. Я с универсамовскими. – Уточняет, а Панина на это глаза закатывает и мысленно себя по лбу бьет. - Варвара. - Айгуль, Варь, вам здесь никто ничего плохого не сделает. Мы просто восстановили справедливость. Этот видеомагнитофон… Он принадлежит нашему другу. А вы, - глядя исключительно на вещь, говорит авторитет, - впрягаетесь за людей, которые сотворили недостойное. - Ну да, забирать же девчонок, которые отпор дать не могут – слишком достойно. – Встряет Варя и глаза закатывает. - Ты помолчи, когда тебе старший че-то говорит. – Обрывает балерину Цыган, но она на это только усмехается. - А ты мне рот не закрывай. - Я сказал – ты услышала. - А ты мне не старший, чтобы я тебя слушала. Не папа и не муж. – Прима уже более уверенно на спинку стула откидывается и ладошку на плечо Ахмеровой кладет, чтобы та знала – она под защитой. Пусть даже такой слабой и хрупкой, но все равно - Панина готова подставится первой. - А ты че, сильно борзая? – С вызовом интересуется кто-то из толпы, но на него сразу же цепкий взгляд Желтый кидает. – Нормальные девчонки должны взгляд отводить от пацанов и знать, когда рот открывать надо, а когда закрытым держать. - Завязывай. – Пресекает своего автор, но балерина держится хорошо. Хоть по лезвию ножа и ходит, но знает, что ей дозволено. Да и слышала, что Вадим, вроде как, нормальный пацан. Ровный. - А меня брат не тряпкой воспитывал. - Слышишь, Желтый, а ее брат случайно не бывший автор универсама? Пан или как его? – Спрашивает уже Цыган, а авторитет их с интересом на балерину глядит. - Ну он. И что дальше? – Отвечает на чужой вопрос, а у пацанов тут же все вопросы пропадают. – Домой отпустите после того, как узнали? Или выпьете и дань уважения «пацанского» выкажете? - Посидите. – Вадим с места встает, чтобы к себе за столик обратно пересесть. – Посидите, подумайте. Вопрос решим – домой пойдете. - А если не решите? - Красотка, в ваших интересах, чтобы мы его решили. – Усмехается Цыган, который, видимо, второй важный человек, после главаря. А Варька хмурится. Знает, что красотка, он не первый кто внешность ее замечает. - Чая налей гостьям. – Снова подает голос Желтый, обращаясь в этот момент к Колику. - Einen Moment. – Отзывается и за барную стойку лезет. - Не нервничай, выберемся. – Шепчет Варварка на ушко Айгуль и осторожно по плечу гладит. Девчонка на такое кивает осторожно, чтобы никто не заметил и продолжает внимательно следить за каждым действием окружающих людей. Валера с помощью Вахита к квартире Суворовых добирается, еле перебирая ногами. Праздник их прерывает и сразу в ванную, под гомон их суетящегося отца, проходит. Водой смывает кровь и кратко описывает всю сложившуюся ситуацию. Ждет, пока Диляра его обработает, а сам думает, как разнес бы весь Домбыт в щепки. В мысли, словно срывая дверь с петель, врывается образ Варькин и тут же голова ею забита становится. Как она там? Что с ней там? Делали ли что-то и если делали, то что делать ему? Надеется, что удача на стороне Универсама будет и Панина целой вернется. Ему же еще перед ее родителями отчитываться. - Ты не поедешь. – Прерывает возмущенный монолог Валеры, Вова. - Почему? - Потому, что нервный. Пылить начнешь. – Спокойно размышляет авторитет, взглядом всех присутствующих в комнате обводя. – За Варьку спрашивать начнешь и миром не разойтись. - Да каким миром? Ты че, Вов? – Начинает нервничать Туркин, но на него внимания почти не обращают. - Лучше в тренажерку сходи. Отлежись. – Советует старший с места поднимаясь. – Поехали на автобусе, давай-давай. – Торопит он остальных и дверь за собой закрывает. Маратика развлекать родителей оставляет, но тому, явно, не до этого. Его девчонку тоже забрали. И за ее судьбу он беспокоится, по-видимому, больше, чем Туркин за Варьку. В кафе Желтый по телефону с кем-то переговаривается, но до слуха Паниной долетаю лишь обрывки. Он медленно с места поднимается, своим пацанам кивает, чтобы собрались на разговор ехать, и Колика за главного оставляет вместо себя. Словно чувствует, что девочки не побегут из-за страха, поэтому на двоих одного назначает. Территорию кафе покидает, а напряжение в заведении только усиливается. Варя этому Роме не доверяет, слишком мутный и речи его до жути слащавые. Он что-то за сестру свою Айгуль пытается рассказать, мол, такого же возраста, и поэтому Ахмерова расслабиться должна, не тронет он ее. Слово пацана дает. Вот только приме от этого спокойнее не становится. - Ты слово пацана дал. – Замечает скрипачка и видеопроигрыватель Колику отдает, слегка расслабляясь. - Слово пацана только для пацанов. – Напоминает холодным тоном, вызывая у парня усмешку. А сама в сторону подруги поворачивается и почти шепотом добавляет: - Не знала, что ли? Маратка не рассказывал? – Видит отрицательный кивок головой и тяжело выдыхает. Обе напряжены. Кажется, будто тело балет танцует, мышцы все работают и не дают возможности вздохнуть нормально. Страшно и интересно одновременно. Рома замечает, как девушки расслабляются, уплетая мороженное и глядя на телевизор, по которому мультик крутят с помощью видеомагнитофона. Он кассету меняет с детской на «Екатерина и ее дикие жеребцы» и, усмехаясь, за стол к девочкам садится, пододвигая свой стул ближе к Ахмеровой. Варя на Айгуль поворачивается и видит, как ей неприятно. С радостью бы с младшей местами поменялась, да только Колика именно скрипачка интересует. Поэтому Панина крепко ладошку девочки в своей сжимает. - Она че, реально с конем будет? – Старается разрядить обстановку, мысленно отмечая, что Туркин спросил бы тоже самое. Вот только смотреть на это противно, и прима взгляд отводит. - Выключи. – Подает голос Айгуль, даже на экран не глядя. - Смотри, может научишься чему. – Ухмыляется, а Паниной ему по лицу съездить хочется. Она в какой-то момент замечает, как девчонка всем телом напрягается и на бег сорваться хочется. И тут же думает, как может ей помочь. Ножку светильника на столе сжимает в ладони, и как только Ахмерова решается, бьет предметом парня по голове. Удар не сильным получается и Колик вслед за Мараткиной девочкой спешит, под руки хватает и в комнату ее тащит. Но Варвара не сдается. Лучше самой лечь, чем девчонку маленькую испортить. Она следом в коморку за парнем забегает и оттащить его от Айгуль пытается. Тот сначала отмахивается нехотя, почти лениво, занятый делом интереснее, но в конце его терпение лопает, он всем телом поворачивается к Варе и со всей силы толкает ее. Не удержавшись на ногах, балерина отшатывается и падает, ударяясь головой о дверной косяк. А родители Варвары места себе найти не могут. По квартире круги наворачивают, ждут, когда Валера приведет им дочь в целостности и сохранности. За окном поздняя ночь, часы настенные три утра показывают, а намека на их драгоценного и единственного ребенка все нет. И сердце материнское чувствует, что не так что-то, а вот что – понять не может. Отец уже, голос повышая, присесть Ляйсан просит. Вот только женщина кричит на него в ответ и телефонную книжку в руки берет, швыряя в грудь мужа. Просит найти номер Кащея, который где-то там в конце был записан еще до похорон Илюши, и к стационарному телефону подходит, набирая. Гудки слышит долгие, а потом голос с хрипотцой в трубку отвечает. - У аппарата. - Это Вы, Кащей? – Нервничает, потому что об имени чужом никогда не спрашивала у сына. На другом конце провода слышит, как возится кто-то громко. - С кем имею честь? – Голос противный, прокуренный, и Ляйсан мурашки бьют от резко накатившего воспоминания со дня похорон Пана. - Панина Ляйсан Филипповна. Мама Вари и Илюши. – Представляется, а бывший авторитет прокашливается и музыку на фоне тише делает. – Никогда тебя ни о чем не просила, но тут выручай. - Что? – Кратко и по делу. - Варвара вечером ушла с вашим Валерой гулять. До сих пор не вернулась. Ты же там авторитетом был? Может знаешь, где сейчас они и как? Ты, конечно, можешь подумать, что они развлекаются там, но сам же Варьку знаешь, не такая она. – Умоляет, что ей не свойственно. Но Кащей самодовольства не испытывает, знает, как дорога стала дочь, после смерти старшего ребенка. Понимает, что она просто еще одного потерять не хочет. - Так, теть Лясь, смотрите. Там сейчас Вова Адидас главный, я вам дам адрес качалки. Туда идите с мужем, ментов, главное, не берите. Мне там не рады, не проведу. Все вопросы Вове зададите, сразу его узнаете, он рожа такая автоматная. Если что, звоните, найдем пропажу. – Женщина благодарит, на листик адрес записывает и трубку вешает. Нервничает, вдруг что произошло. Материнское чутье же не обманывает. Она шубку на себя надевает и сапоги натягивает, застегивая на голени. Муж уже одетый у выхода ждет. Замок проворачивает и дверь открывает для своей женщины, а затем, пропустив ее, выходит в темный подъезд сам. Ключ в замочную скважину вставляет и проворачивает пару раз, закрывая квартиру от нежелательных гостей. По всем указаниям Кащея идут, решив, что без машины будет гораздо удобнее, и не ошибаются. Пешком легче найти то, что от глаз чужих спрятано хорошо. Замечают, немного поодаль от дворов, здание, о котором авторитет бывший говорил и туда направляются. Ляйсан на легкий бег переходит, надеясь там дочь быстрее увидеть, а рукой ворот расстегнутой шубки придерживает, чтобы не разлеталась. Владимир Петрович догоняет ее большими шагами, дверь в тренажерку открывает и туда холод впускает. Первый туда заходит, в случае чего, чтобы прикрыть спиной любимую жену, и тут же внимание к себе привлекает. Взглядом помещение обводит, видит трех парней до крови избитых, других пацанов, продолжающих заниматься, но дочь в его поле зрения не попадает. Не здесь. - Вы кто такие и че без здрасьте? – Усмехается один из ребят, ближе подходя. - Ляйсан Филипповна? Владимир Петрович? – Вдруг подает голос Валера, обращая свое внимание на родителей Варькиных, которых не заметил, пока с Вовой разговаривал. - Варя где? – Голос холодный звучит эхом по всему залу, заставляя всех остановится, а Адидаса старшего выйти из своей коморки. – Где моя дочь, Туркин? Она уходила вместе с тобой. – Почти шипит женщина, замечая рядом с Турбо девчонку какую-то. Миловидная. - Ляйсан Филипповна, Вы не переживайте только, ладно? Забрали ее домбытовские. Но они ничего не сделают ей. Я не позволю. - «Не позволишь»? Ты тут на скакалочке прыгаешь вместе с девчонкой какой-то, вместо того, чтобы что-то предпринимать. Позволил, получается. – В тон жене вторит Владимир Петрович. – Мы тебе самое дорогое доверили – дочь свою, а ты позволил им ее забрать? И сейчас на заднице своей ровно сидишь? – Теряя терпение голос повышает. - Ты мне на площадке клялся, что защитишь. Пустослов, получается? Пацан, мать твою! – Нервы Ляйсан сдают, хочется дочь свою увидеть, прижать к груди, как когда она маленькой была, и не отпускать. Чтобы крыльями своими закрывать ее от бед и все острые ядовитые стрелы телом своим ловить. - Ну, женщина, женщина, не кричите Вы так. И не переживайте. Видите, решается вопрос. – Лениво подает голос Адидас-старший и рукой обводит Маратку и Вахита, которые в крови сидят. А у женщины дыхание замирает. Если они такое с пацанами сделали, то что же с балериной ее маленькой? - Она имеет полное право, молодой человек, переживать и устраивать тут скандал. Это не вашего ребенка украла другая группировка. И судя по тому, какие сидите тут вы, то нам, как родителям, страшно представить, что происходит там с нашей девочкой. А терять еще одного члена семьи мы не собираемся. - Не переживайте, Владимир Петрович, не потеряете. Я Вам слово пацана даю. Вернем. Вы же меня знаете. Кого-кого, а Варьку я не потеряю. – Туркин руку свою для рукопожатия протягивает, а мужчина смотрит на нее с высокомерием. В ответ он только хмыкает, протягивает руку и крепко пожимает. Будь он где-нибудь в университете или на своей территории, то непременно бы ответил что-то вроде «Да плевал я на ваши пацанские понятия», сгреб Ляйсан в охапку и вернулся бы в дом. Но он не в университете. Он в подпольном тренажерном зале, где каждый уголок чужой, каждый тренажер пропитан потом этих гопников, и где каждая пара рук, за неуважение, проявленное к ним, может просто размазать тебя по этим стенам. Варя в себя приходит уже поздно. Слабо опирается на руки, сильно жмурит глаза от головной боли и легкой тошноты. Прижимает ладошку к затылку и чувствует на волосах что-то липкое и неприятное. Подносит пальцы к лицу и, с помощью лампы, слабо освещающей помещение, замечает на них кровь. Слышит всхлипы и поворачивается на них, там Айгуль, свернувшись калачиком, рыдает. Выглядывает в зал – Колик расслаблено на стуле своем сидит, похабно улыбается и «Екатерину» смотреть продолжает. А Панину осознание полное произошедшего захлестывает, и она в слезы ударяется. На ноги поднимается, ближе к Ахмеровой подходит, на край диванчика садится и аккуратно прядки ее перебирает, по голове изредка гладит, успокаивая. - Все хорошо будет. – Говорит в который раз за этот вечер, но сама теперь уже не верит. Хорошо не будет уже никогда.