Проект "Химера"

      — Почему он... Ушёл? — Хэнк стоял и наблюдал за коридором, по которому ранее бежал от киборга.       — Я не знаю. Но ещё чуть-чуть и он бы убил нас, — Маркус стоял рядом, придерживая его и не давая упасть, после долгого бега.       Всё здание мигом потухло, завопила пожарная сигнализация. Красное освещение резало глаза, люди в спешке покидали здание. Только двое мужчин стояли и смотрели на них, пытаясь прийти в себя.       — Ренита... — прошептал Маркус, прослеживая откуда идёт сигнал и где начался пожар.       — Коннор, твою ж мать! Пошли, — он побежал вперёд, еле как справляясь с одышкой.       В огромном белом хранилище, где раньше царила мертвая тишина, разбавляемая только мерным жужжанием капсул с киборгами, компьютеров и другой высокотехнологичной аппаратурой, теперь властвовало пекло разрушения. Белые стены, ранее отражавшие свет холодной науки и прогресса, теперь искажались в огненных плясках пожара, окрашивая все в красные и оранжевые тона.       Потрескавшийся белый потолок, обломки металла и раскаленные провода создавали мрачную атмосферу, наполненную дымом, пеплом и запахом гари. Огонь высвечивает каждый уголок помещения, отражаясь от металлических поверхностей и создавая предчувствие скорого апокалипсиса.       Звуки треска пламени и шипение означают, что огонь охватил все вокруг, и помещение наполнено потрескивающими звуками разрушения. Воздух наполнен горячими потоками воздуха, создавая атмосферу угрозы и опасности. Языки пламени обжигали все на своем пути, вырываясь из разрушенных капсул и обгоревших механизмов, заполняя помещение дьявольской яростью. Ранее такие тихие и мирные киборги, служившие символом человеческого стремления к технологическому прогрессу, теперь полыхали страшным огнем, их корпусы расколоты и искорежены, металл начал плавиться под пепельным действием пламени.       Компьютеры и платы, обеспечивающие безопасность хранилища таяли, на глазах исчезали в трещащих молниями клубах дыма и жаркого вихря пламени. Разрушение и хаос превращали ранее безупречно организованное пространство в адский лабиринт, где ставшие бессмысленными осколки технологии были разбросаны по полу, а точеные линии аппаратуры и компьютерных дисплеев исказились в металлической руине и обугленных обломках.       Он стоял гордо вскинув голову и смотря на меня свысока. Это надменное лицо было ему так не свойственно, хотелось стереть его, чтобы не испытывать диссонанс. Он кружил вокруг меня словно хищник, который только и ждал момента, чтобы вцепиться мне в глотку. Я с трудом поднялась и встала на ноги. Кровь сочилась из стыков имплантов и новых ран. Коннор по прежнему лежал на полу перед выходом отсюда. Я надеялась, что когда он очнётся, то ему хватит рассудка просто сбежать отсюда.       — Ты так яро пыталась уйти от смерти, что не заметила, как сама прибежала в её сети, — он наблюдал, позволяя мне встать и прийти в себя, — непобедимая машина. Превратила лабораторию в ад, убила всех киборгов. Хватило воли? Смогла отключить аппараты, смотря в их лица?       Его слова резали хуже ножа. Инстинкт самосохранения твердил: "Беги, спасайся. Оставь всё позади, забирай Коннора и завали проход". Но сердце говорило о другом. Я не могла оставить его здесь. Мне так хотелось до него достучаться, найти в его глазах отражение прошлого. Я даже не заметила, как пошла к нему навстречу, тут же вызвав удивленную ухмылку.       Мне казалось, если я дотронусь до него, то смогу отдать всю свою память. Я была готова отдать все, лишь бы он вспомнил.       Но мою челюсть пронзил точный удар, отбрасывая меня назад. Память о прошлом друге, о его шутках и рассказах, о совместно проведенных моментах счастья и радости, теперь вызывает лишь слезы и тоску. Неизбежное осознание того, что больше не услышишь его голос, не увидишь его улыбки, возвращает волну невыносимой горечи и тяжести на душу.       Он подходил всё ближе и теперь мне казалось, что я знаю как выглядит смерть. Она не было с косой и в длинной черной мантии. Она была моим близким человеком. Я посмотрела в сторону выхода и заметила, что Коннора уже нет. Я улыбнулась, надеясь на то, что андроид, который стал так мил моему сердцу смог спастись.       Когда Томми поднял меня, чтобы посмотреть в глаза, я почувствовала ужасное чувство. Моральная боль, пронизывающая душу, словно острый клинок, рождается из потери и утраты старого друга, которого уже никогда не вернуть. Это неописуемое чувство боли, что острее любой физической, пронзает сердце и разрывает его на части, создавая пустоту, которую невозможно заполнить.       Я не могла принять истину. Это становится пыткой для собственного разума. Сердце отказывается верить в неизбежность утраты, жаждет найти способ вернуть все назад, исправить ошибки, несказанные слова, причиненную боль. Вечный вопрос "что если" тянет душу в бездну сомнений и реглетов, не оставляя места для принятия болезненной реальности.       — Томми...       — Моё имя Сапёр, Снайпер. Никакого Томми больше нет и не будет, — рука на моей шее сжималась всё сильнее.       Неужели я и правда умру так? От руки человека, который был мне как брат. Умру в помещении, в котором только что убила весь свой взвод. Ситуация, напоминающая бойню, когда капитан говорит в рацию: "Вы в кольце, удачи, ребята". Это то самое чувство неизбежности и принятия. Лучше убить друг друга своей рукой, нежели погибнуть от чужих. Я чувствовала как в моём разуме просыпается Лилиан. Я знала о её безумии и её планах. Мы умрём здесь, и я смогу уберечь весь мир от войны. Я сдерживала её всеми силами, позволяя Томми медленно убивать себя.       Коннор выпрыгнул из пламени и толкнул его, повалив на компьютеры. Мои глаза округлились, когда я увидела его. Некоторые части тела слегка поплавились. Он что-то кричал мне, но я не могла понять. Мой разум был охвачен паникой. Он всё ещё тут и никуда не ушёл. Придурок.       Киборг молниеносно пригвоздил его к стене.       — Снова ты... Какая глупая машина. Хочешь умереть? Так умри, — он замахнулся.       Но его руку поймали. Он был удивлён не меньше Коннора, когда я возникла с боку и несмотря на повреждения, смогла откинуть его в сторону. Злость и ярость. Ненависть ко всему этому месту и его созданиям. Она снова пробудилась и я позволила ей сделать это.       — Как ты посмел тронуть его? — голос был искривлен.       Мы говорили одновременно, создавая ощущения полной гармонии. Последний этап превращения.       Единение.       Сейчас мы разделяли одну и ту же эмоцию. Гнев. Коннор сидел, облокотившись на стену. Я слышала как сюда, скрипя, спускается лифт, а после топот шагов.       Маркус и Хэнк бежали сюда со всех ног, но пламя не позволило им открыть дверь и войти сюда. Маркус бы не пошёл, оставив Хэнка там. Они молча стояли и прислушивались к звукам.       Два киборга начали роковой бой. Пелена застилал глаза, мы были готовы выпустить весь арсенал, против того, кого раньше звали своим миром. Наши имплантированные тела излучали зловещее свечение в гадком дыму, который только подсвечивал безумие. Мощные удары рвали воздух, создавая звуки, что разрывали уши, металл встречался с металлом в неистовом хороводе смерти. Детали и обшивка трещали под мощными ударами. Нам было плевать на огонь.       И все же, у меня было преимущество. Лилиан была со мной.       Это нужно было закончить здесь и сейчас. Моя рука, которую Маркус так старательно чинил, была сломана и отлетала в другую часть комнаты. Оба глаза Томми были повреждены и он опирался только на слух и анализ помещения на движение. Одним рывком он оказался возле меня и вновь ударил по челюсти. Никто из нас не знал жалости, не видели красоты жизни или ценности мирного разума. Только голодный алгоритм битвы, лишенный рассудка, металл против металла, сила против силы, вечное столкновение чудовищ в механическом аду. Мы были солдатами и знали одно неотвратимое правило: Враг должен быть уничтожен любой ценой.       Мы были вымотаны и стояли напротив друг друга, как дикие звери. Она хотела пролить его кровь. Дело принципа и даже на грани смерти, не отступила бы. Жутко было наблюдать за этим со стороны. Когда твоим телом управляет другой разум. Осознание того, что мы действительно непобедимы будоражило душу. Лилиан хотела устроить войну и она точно знала, что при любом раскладе выживет. Моя челюсть с грохотом упала на пол, в то время как сам Томми упал на колени.       Это был последний рывок. Мои кинжалы вонзились в его шею и на этот раз до конца. Его голова покатилась по белому полу, окрашивая его голубой кровью. Он был мёртв и что-то в моей душе пошатнулось. Разум был слаб, чтобы бороться с ней. Но эта боль, она смогла вытеснить её, хоть и ненадолго. Я упала на колени, смотря на всю эту вакханалию. Коннор тут же подбежал и сел рядом, пытаясь поднять меня, обхватывая руками.       — Ренита, вставай. Нам нужно уходить! — он кричал, и я слышала в его крике мольбу.       — Коннор, встань, пожалуйста, напротив меня, — на удивление, мой голос вышел очень спокойным и нежным. Он не смел ослушаться и подобно послушной машине встал напротив, теперь смотря сверху вниз.       — Мой милый мальчик, за твоей спиной оружие и мы оба знаем, что пора им воспользоваться. Достань его.       Он сделал то, что я велела. Кажется, мы оба понимали в чему это ведёт. Коннор давно обо всем догадался. Он ведь всегда был за человечество и этот случай не исключение. Он наставил на меня ствол. Его руки дрожали, а с глаз текли слёзы, настоящие слёзы. Он не мог нажать на курок. Не могу убить того, кого так сильно полюбил. Разве так должна была закончиться его история любви? Он не хотел этого.       — Убей меня, Коннор. Ты ведь знаешь, что это нужно сделать, — мой механический голос звучал жутко во всей этой атмосфере.       — Ренита... — не могу поверить, его голос дрожит.       — Пойми, Коннор. Ты не тот, кто пожертвует всем миром, ради спасения одного и это верно, — я тихо посмеялась, — это моя фраза "Если для спасения мира требуется твоя жертва, то пусть он сгорит дотла". Я бы пожертвовала миром, чтобы спасти тебя, спасти Томми и Маркуса. Но ты не такой и я прошу тебя. Убей меня. Мне тяжело и больно. Я сломана.       Мой голос был громким и казалось, будто это слышал весь мир. Коннор же кричал, стараясь вытеснить всю боль. Маркус и Хэнк замерли за дверью в ожидании, не зная чего ждать. Маркус чувствовал боль по-своему. Не подавал виду, будто давно был готов к этому. Хотя сам сейчас готов был кричать. Ворваться в помещении и вытащить меня оттуда. Хэнк стоял молча, прикрывая лицо рукавом и стараясь не вдыхать дым.       — Стреляй, Коннор, — это последние слова, которые были произнесены в этой комнате.       Это была гнетущая пустота. Не было никаких звуков, только треск пламени. Здание горело, освещая весь берег этим светом. Было в этом что-то завораживающее, на что можно было смотреть часами. Но тьма поглощала всё, даже самые маленькие зародыши света.