Ты, по-моему, перепутал

— Не, херня, — Ци Жун, даже не пережевав еду, украденную из чужой тарелки, фыркнул с набитыми щеками, — это мне тоже не нравится. — Не разговаривай, пока ешь. И вообще, мог бы просто попросить, чтобы я купил тебе поесть, — у Цяньцю уже начинал дёргаться глаз, но он вернулся к обсуждаемой теме: — Чем она тебе не понравилась? — Ну ты видел её кукурузник? Это ж морковь дряхлая! — Ци Жун так усердно возмущался, что чуть не подавился, кашлянув в кулак. — И чтоб я у тебя что-то просил? А может, бросишься с крыши лучше?       Лазурный просто был слишком голодный, а деньги, как обычно, прошляпил на игровой автомат, поэтому побыстрее проглатывал чужую порцию. Да и вообще опоздал на целый час. — Ты всё это время смотрел только на внешность? Издеваешься?! — Лан Цяньцю отчаянно вскинул руки в воздух, после положив обратно на стол с негромким хлопком, не скрывая своего удивления и отчаяния. — Ну да, — Фонарь похлопал глазками, не понимая, что не так, и преспокойно продолжил жевать, как маленькая ящерица.       Минут двадцать назад они собрались в тихом кафе, чтобы выбрать репетитора для Гуцзы. Но от Ци Жуна только и слышно было «не хочу» да «не нравится». Сам ребёнок на данный момент крутился по безлюдному помещению рядом с официантом, облизывая мороженое.        Когда малыш сказал, что это первое мороженое в его жизни, то небожитель впал в ступор, а Лазурный начал что-то мямлить в своё оправдание, хотя вина по большей части была не его. Правда, после приказал, как хозяин рабу, купить своему сыну кучу сладостей. Таким образом, Цяньцю окончательно выпал из мира от этой семейки. — Мы ищем ему учителя, а не жену! Ты можешь смотреть на образование и умение преподавать? — предприниматель уже был настолько взвинчен, что его глаза расширились вдвое.       Он так волновался перед встречей, а этот лохматый идиот, стоило ему заявиться, сразу гордо объявил, что щедро подаренный в прошлый раз плащ он выкинул и возвращать не собирается. Наследник, наверное, никогда не узнает, что ему соврали. — С дубу рухнул? Я не хочу, чтоб какая-то мымра долбила нервы моего сына, — Фонарь с обиженным видом скрестил руки на груди, напыщенно напрягая плечи. — С чего ты решил, что она обязательно плохая? — предприниматель вздохнул, на секунду прикрыв глаза.       Не услышав ответа, он лениво обернулся на парня рядом. Ци Жун задумчиво поглаживал своими коготочками подбородок. Сейчас он был больше похож на «пидора», чем все несчастные люди, которых он так обзывал. — Так очевидно же, что истеричная жаба, — Лазурный снова похлопал ресницами и указал на экран, словно это подтвердит его гениальное умозаключение. — Себе подобных сразу замечаешь? — Цяньцю прикрыл рот ладонью, не удержавшись от безобидного и тихого смеха. — Ты охренел?! — Фонарь весь покраснел от злости, сжимая кулаки и задыхаясь в собственном возмущении. — Алло, кукурузник, какого чёрта ты ржёшь?! Да как ты смеешь вообще надо мной смеяться?!       Он стал отпинывать оборзевшего небожителя от себя, крича, чтобы он исчез отсюда и, желательно, помер в канаве, хотя больше это походило на визг, ну может, немного шипение. А второй невозмутимо поднялся и под ошарашенный взгляд бандита обошёл стол и сел по другую сторону от него. — Ты пустоголовый идиот! И вообще, как ты мог упомянуть жену для Гуцзы? Совсем уже извилины мозга потерял! Я не отдам его какой-то чокнутой бабе! — казалось, что Ци Жун сейчас закипит, как чайник. — Может, он найдёт себе хорошую жену, почему ты так категоричен? Да и я просто сравнил, не говорил всерьёз, — Цяньцю воспринимал все, даже самые глупые колкости Фонаря прямым текстом, вызывая у того нервный тик. — Просто заткнись и показывай, кто там дальше по списку. Заколебал уже, мусоровоз кругосветный.       В конечном счёте Лазурный выбрал молодую девушку. — Уверен? — на всякий случай переспросил небожитель, ведь особого опыта та в преподавании не имела.       Нет, он был только за, если с Гуцзы будет заниматься спокойный и милый человек. Просто удивлялся, что Ци Жун решил именно так. — Да, выглядит адекватной. — Хорошо, — Цяньцю незаметно улыбнулся уголками губ. Ци Жун внимательно лицезрел это лёгкое движение, но ничего не сказал.       Официант подошёл к столу вместе с Гуцзы и поставил три коктейля: зелёный, жёлтый и розовый. Наследник Тайхуа сделал вид, что не заметил непонимающего взгляда Лазурного, чтобы тот не начал тираду о том, что «не нужны мне твои подачки».       И это, слава небесам, сработало. Пока небожитель переписывался, нанимая репетитора, Фонарь и его сын вылакали свои напитки. Тогда блестящий взгляд изумрудных глаз упал на недопитый банановый коктейль идиота из Юнъани. Его никто не останавливал от того, чтобы забрать чужой стакан, выпивая остатки. Отчего-то он был уверен, что пытаться отравить его не будут. Или просто считал, что златовласка до этого не додумается.       Цяньцю, не моргая, наблюдал, как чужие губы легли на трубочку, которой ещё совсем недавно касался он. Кончики ушей слегка покраснели. Сердце громко забилось в грудной клетке, а пальцы перестали попадать по клавиатуре. Парень в непонятном восторге и панике уставился на экран, но ничего там не видел. — Ну всё, дитё моё неосознанное и проблемное! На сегодня гулянок хватит, пошли отсюда, — Фонарь не спеша поднялся, а Гуцзы в приподнятом настроении соскочил с сиденья за ним, протягивая руки.       Надо сказать, что ребёнок всё ещё притихал в присутствии небожителя, стесняясь его или вовсе побаиваясь. Предприниматель, наоборот, уже успел привязаться к мальчику, полюбив. — Я напишу, когда у тебя будут занятия, хорошо? — сказал наследник малышу, на неуверенный кивок лишь улыбнувшись.       А вот Ци Жун такую заботу к его сыну со стороны постороннего человека, тем более из высшего общества, воспринимал как попытку украсть у него единственного друга. — И вообще, жратва тут отвратная, пластиковая, — Фонарь высунул длинный язык, пальцами изображая порыв тошноты, и показушно развернулся на пятках. — Идём, Гуцзы.       Наблюдать за этим было забавнее, чем за комедией на телешоу. Особенно когда Лазурный опровергал что-то абсолютно очевидное. Например сейчас, называя то, что с удовольствием хомячил за обе щеки, пластиком.       Зелёное Бедствие в целом было забавным, что уж таить. Он вёл себя слишком громко, открыто, словно выступал на сцене. Вечно шутил о непотребностях и так нелепо ругался по каждой мелочи. И как-то так получилось, что окончательно засел в мыслях.       Цяньцю ведь правда уже хотел наведаться к психологу, но осознал, что даже его проблема такая же нелепая, как и её источник. Вот что он скажет? Что влюбился в сумасшедшего бандита, которого плюсом весь интернет презирает? Последнее, конечно, не так сильно заботило, но если упомянуть, что из-за этого бандита пострадала вся его семья, то есть шанс, что сумасшедшим сочтут уже его и упекут в белую комнату.       Хотя иногда, честное слово, хотелось сесть в больничку. Например после того, как Фонарь отправил через телефон сына голосовое сообщение на десять минут, девять из которых просто ругался, хотя на самом деле просто спрашивал, когда небожитель «алименты» платить собирается в форме обучения, а то Гуцзы даже по пальцам считать не умеет. Цяньцю ещё тогда по привычке на среднюю громкость включил, о чём моментально пожалел, краснея под взглядами работников, что ошалели от громких матов со стороны кабинета начальника.       Оставалось лишь с головой уйти в навалившуюся в последнее время работу, чтобы ненадолго убежать от непонятного состояния. Именно из-за этого он в один момент проснулся поздно ночью на столе с жутким отёком шеи и кругами под глазами. — О Боже, — только и смог прошептать парень, кладя ладонь на ноющий затылок и выключая неожиданно загоревшийся компьютер.       В кабинете, как и за окном, было темно. Все уже давно убежали по домам. Настенные часы сломались, тикающие стрелки застряли на месте. Цяньцю всегда воспринимал это как плохой знак. Глаза защипало, что-то не давало покоя. Как минимум, ему должны были прислать сегодня документы для суда.       Неохотно протерев экран, предприниматель включил телефон — подключать заново компьютер было лень, зачем вот он его вырубил, идиот эдакий? Вот только вместо почты отвлёкся на вылезшую статью, написанную каким-то пятиклассником, со смайликами через каждое третье слово. От названия по позвоночнику пробежался холод.

≪… выложили видео, где полицейский случайно стреляет в ребёнка, а Лазурный Фонарь закрыл того собой😱😨!!! Что будет?! …»

      Лан Цяньцю, уже не дыша, дрожащими пальцами нетерпеливо тыкает на видео, где открывается запись не лучшего качества с камер здания.       Только и слышны были мигалки полицейской машины, хотя самой её не виднелось. И вот по дороге бегут два силуэта: фигурка в зелёной одежде тащит за собой ребёнка. Да, это точно Ци Жун и Гуцзы. И, очевидно, они убегают от копа. На кой чёрт они вообще снова высунулись, и почему опять без маскировки?! В один момент Гуцзы падает и отстаёт, а позади появляется незнакомый мужчина.       Цяньцю начинает трясти от резко нахлынувшей паники, он закрыл рот рукой, словно это помогло бы повлиять на уже произошедшее.       Ци Жун замечает полицейского, который почему-то нацелил пистолет на упавшего ребёнка, и на рефлексе подбегает к сыну, закрывая собой. Звук выстрела, казалось, на секунду оглушил.       Тайхуа пару раз возвращает видео назад, не веря собственным глазам, но с каждым разом убеждаясь в правдивости.       Дальше показывалось, как Лазурный Фонарь крючится на земле, хватаясь за бок, а мальчишка в панике ползает рядом с ним на коленях и пытается закрыть ручонками от подошедшего мужчины, который и сам выглядит растерянным. Полицейский отталкивает Гуцзы в сторону, приседая перед простреленным и так не вовремя закрывая вид. Стало быть, они перекидываются парой фраз, после которых коп поднимается и небрежно пинает Фонаря.       В этот момент видео приближается благодаря монтажу автора. Ци Жун весь дрожит со слезинками на глазах, но посмеивается — скорее всего снова хихикает, как умеет только он. Изо рта хлынула кровь, и он стал кашлять, совсем обессиленно прижимаясь к асфальту. Зарёванный мальчишка снова подбежал, вцепился в ногу полицейского и кричал так громко, что было слышно несмотря на шум сигналки. А потом навис над отцом, прикрывая собственным телом.       Камера забарахлила, пропуская пару минут из-за помех. Видео снова вернуло формат, показывающий всю улицу. Полицай куда-то отошёл, и Лазурный Фонарь, ранее лежащий без сознания — или притворяющийся, — приподнялся, закрывая рот сыну, неосознанно мазнув по детскому лицу испачканной кровью рукой.       Они уходят по дороге дальше, больше не появляясь. А вернувшийся полицейский в панике стал оглядываться, после тоже исчезая с поля видимости. Комментарии под статьей просто взрывались: ≪… Нахрена он в ребёнка целился, вас это не смущает? 🤬» «Мусор — олух, прострелил, да не добил» «Монтаж 100% пацаны не верьте» «А его поймали в итоге или нет??? Этот зелёный просто моему дядьке трактор однажды сломал» «@hz_kto, нет, он удрал» «@brigada, че? Как он простреленный удрать смог?» «Бедный ребёнок 💔»       Настенные часы вдруг заработали, тикая.       Цяньцю слышит собственное сердце, пару секунд стоит, как статуя, без единого движения. Потом ходит туда-сюда по офису, хватает наспех вещи и выбегает на улицу.       Как же он винил себя за то, что выключил тогда отслеживание геолокации по телефону. Колеса, казалось, сами приехали на то место из видео. Вот эта дорога, на которой осталась высохшая алая лужа — вот куда Лазурный мог пойти, потеряв так много крови? Вон та камера на здании. Но небожитель и сам не знал, зачем он сюда приехал. Он просто не мог стоять на месте: нахлынувшая паника требовала сделать хоть что-то. Но что он может?       Дыхание сбилось, словно пуля на самом деле попала в него, а не в Зелёное Бедствие. Пальцы похолодели, в голове крутилась только одна мысль: ≪Лишь бы с ним всё было хорошо≫. Если тот решит покинуть его таким нелепым образом, даже не плюнув в душу напоследок, то Цяньцю этого точно не выдержит. Не переживёт, он слишком утопал в том болоте, о котором Лазурный, наверное, и не догадывался.       Без этих изумрудов жизнь потеряет ту блестящую драгоценность. И всё равно на то, что тот полный отморозок. Лишь бы жив был, придурок, небожитель ему сам готов лицо для удара подставить.       Но сейчас единственное, что он имеет, — неопределённость. Гуцзы не отвечал ни на звонки, ни на сообщения, а Цяньцю от волнения уже успел настрочить их штук 500, не меньше.       Проходив по тёмной проклятой улице ещё час, парень наконец начал успокаиваться. Глаза замерзали от невольно выступившей влаги. Бесполезно было здесь торчать и чего-то ожидать. Он уехал.       Уехал, но мысленно остался там, пересматривая видео и прокручивая его в памяти. Уже блевать тянуло от паранойи. Можно ли было как-нибудь узнать, где находится логово или дом Ци Жуна? Можно ли было найти способ всё-таки отследить телефон? — к сожалению, в этом наследник Тайхуа совсем не разбирался, а специалисты-хакеры наверняка будут задавать вопросы и, не дай Боже, узнают, кого можно найти по этому номеру. А вдруг Лазурного на самом деле поймали, просто не сказали?       Душа разрывалась. Всю ночь Цяньцю, росший среди набожных родителей, почти со слезами умолял небо, чтобы никакие плохие мысли не воплотились в реальность. Наутро лицо его было бледным, глаза красными, а всё вокруг раздражало до чёртиков — в особенности то, что именно сегодня к нему пришли разбираться по поводу суда. Текст бумаг проходил сквозь разум, ни на секунду там не задерживаясь.       Казалось бы, хуже быть не может. Но ему пришлось увидеться с родителями. Впервые их встреча прошла в угнетающей тишине, от которой наследник Тайхуа становился ещё нервознее. Они смотрели с жалостью. После этого парня окончательно начало тошнить от происходящего.       Между тем день был солнечный. Столица сияла привычными красками и разновидностями культурных достопримечательностей. В южном парке на самой середине возвышалась высокая статуя молящегося человека. Многочисленные складки облегали тело, а лик был опущен вниз, наблюдая за маленькими для неё людьми. Сам её вид олицетворял ужасную скорбь, и, по древнему обычаю, молиться статуе следовало только при крайней необходимости, при утрате и трагедии.       Уже прошло полдня, а про Лазурного Фонаря и его сына не было новостей. Именно сейчас Лан Цяньцю склонил голову перед скульптурой, тихо что-то прошептав. Он приложил немало усилий в попытках отыскать пострадавших, но теперь ему может помочь лишь что-то свыше.        Проходящие мимо люди оглядывались на него и, узнав известного небожителя, стали снимать видео. Вспышки камер окружили, прохожие переговаривались, так сосредоточенно выискивая подходящий кадр. Парень лишь растерянно оглядел их, не понимая: как те могли увидеть интересный сюжет для ролика в чужой беде? Не будь он морально истощён, то высказался бы об их неприличии, а пока что просто сжал зубы. — Цяньцю?       Наследник Тайхуа устало обернулся на мягкий голос, в тот же момент встретившись с тёплыми глазами. Се Лянь с обеспокоенным видом подошёл к нему, закрывая блогерам и «операторам» вид. Хуа Чен, вечно гуляющий сбоку от него, остановился рядом.       Сначала Лан Цяньцю раздражённо вдохнул: не хватало ещё одной проблемы. Но, посчитав свою реакцию грубостью, после уважительно поприветствовал бывшего учителя. — Выглядишь уставшим. Как проходит разбирательство в суде? — было заметно, что Се Ляню неловко. Но, судя по всему, вид небожителя был столь жалким, что тот не смог пройти мимо. — Уже лучше, спасибо, — ответил Цяньцю.       Несмотря на слишком сильную любовь к честности, он готов был заплатить судье сколько угодно. Но это только ради справедливости, ради дорогих отца и матери. — Гэгэ так уверен, что этого небожителя волнует только суд? — Хуа Чен ехидно растянул уголки губ. Одноглазый всегда такой: в нём есть азартный огонёк и аура, словно он знает гораздо больше других. — Что Сань Лан имеет в виду? — Се Лянь неуклюже улыбнулся. — Пусть он сам нам скажет, — Собиратель Цветов элегантно, но в то же время с лёгким пренебрежением указал на Лан Цяньцю, — что же его на самом деле беспокоит.       Две пары глаз устремились на небожителя: одна беззлобная и заинтересованная, другая не скрывающая своей игривости и ехидства. — Я беспокоюсь… о Гуцзы, — Цяньцю невольно отвёл взгляд. Он не привык скрывать всю правду. Но за малыша правда страшно. — О том ребёнке, которого украл Ци Жун? — переспросил Се Лянь и вдруг улыбнулся. — Да, я надеюсь, что всё в порядке, — наследник Тайхуа прикрыл глаза.       Надо сказать, что его бывший учитель своим присутствием смягчил атмосферу. Как обычно: молился небу, а пришёл Се Лянь. С другой стороны, теперь известно, что разногласия между ними были бессмысленны. — С ним всё в порядке, он сейчас у Сань Лана. — Как и жаба-недоумок, — добавил Хуа Чен, явно довольный тем, с какой физиономией небожитель уставился на них. — Правда?! — Цяньцю засиял.       Тяжёлый груз спал с плеч, и он от радости положил руки на плечи наследника Сяньлэ. Тот улыбнулся ещё шире, и показалось, что в груди расцвели бархатные цветы под солнцем. Владелец азартного мира еле слышно хмыкнул, поглядывая из-под чёлки на двух сияющих от счастья парней. — Да! — Хвала небесам! — Тайхуа на эмоциях обнял учителя, как обнимал когда-то маму в детстве, когда та приносила что-нибудь забавное с работы.       Только эта новость была гораздо лучше любых подарков: Ци Жун жив, Гуцзы в порядке. Се Лянь звонко засмеялся, погладив небожителя по макушке. А его нелегальный «друг» напрягся, ревниво хмыкая и прожигая их взглядом. — Гэгэ, нам пора идти, — с ноткой капризы упомянул он. — Постойте! Могу я с ним встретиться? — Цяньцю смотрел то на Собирателя Цветов, то на бывшего учителя. — Конечно! Сань Лан, ты не против? — спросил Се Лянь, получив кивок. — Мы как раз искали что-нибудь, что обрадует Гуцзы. Он нас немного побаивается.       И неудивительно: мальчишка всегда был пугливым, а сейчас пережил ещё больше стресса. Наверняка ему очень страшно… — Гуцзы очень любит мороженое, — после этого заявления на секунду повисла секундная тишина. Лан Цяньцю уже было растерялся: — Что? Я сказал что-то не так? — Нет, всё нормально. Но откуда ты знаешь? — бывший наставник мягко улыбнулся. — А, — только и смог выдавить из себя Цяньцю. — Стало быть, небожитель завёл дружбу с Зелёным Бедствием, — намекнул Хуа Чен. — Не то чтобы прямо дружбу! — стал отнекиваться тот, снова не осознавая, что лишь подтвердил чужую теорию. — Мне кажется, дружить с Ци Жуном не лучшая идея, — Се Лянь вздохнул, но когда бывший ученик стал поглядывать на него с Сань Ланом, то слегка покраснел и добавил, — но это тебе решать.       В конце концов, о Хуа Чене ему говорили точно так же. А если наследник Тайхуа как минимум будет присматривать за ребёнком, то это уже хорошо.       Всегда должна быть надежда на хороший конец.