Торжество бедствия.

«И белый голубь символ мира,

Ворона — символ отчаянья

Порою знаки значимы больше,

Чем означаемы»

Немного отстраненный парень с щенячьим, по словам Чонина, взглядом, сидел на кухонной тумбе, которую остальные ребята притащили из ближайшего опустевшего жилого дома, и болтал свешенными вниз ногами. Сынмин с самого появления здесь не отличался открытостью. Мальчик, что уже вырос из старой школьной формы. Мин, который уже не ребенок. Он был не готов. На чердаке почти никто ничего друг о друге не рассказывал, только в общих чертах, но больше всех знал Чан. Бан Кристофер, человек, который без особых усилий способен расположить к себе даже самого закрытого ребёнка. Но он ни в коем случае не станет пренебрегать подаренным ему доверием. Чан — это подушка безопасности, пуховое большое одеяло. Мягкое, способное укрыть и согреть и когда придет время, отпустить. Как-то Феликс поинтересовался, почему Ким Сынмин такой тихий и будто-бы зашуганный. На самом деле, это в каком-то плане странный вопрос, ведь не потерять рассудок в постапокалипсисе стоит огромного труда, но даже спустя адаптационный период нахождения Сынмина в бродячих детях, тот всё равно был отдалён. Впрочем, Минхо тоже был далёк от близости с остальными, но по Сынмину было видно, что тут явно дело не в его коммуникабельных склонностях. — Сынмину нелегко — Крис немного напрягся, было видно, что ему неприятно говорить о тяжелых переживаниях других — он ведь совсем не тихоня и не серая мышь, но самостоятельным и готовым к таким ситуациям его тоже нельзя назвать. Феликс понимающе кивнул. — Ещё. — Бан сделал небольшую паузу, словно думая, говорить или промолчать — Его мама больна астмой и сейчас её местоположение неизвестно. Он замолчал и только через полминуты продолжил: — Я думаю, вы понимаете, какое волнение и напряжение он сейчас испытывает, поэтому, не отталкивайте его из-за его же отстранённости. Наверное, эти слова были больше адресованы к любвиобильному Феликсу и самому младшему Чонину, ведь лежащий в пледе, крутящий бисерное кольцо на пальце, Лино и непостоянный в общении Хан, были чем-то похожи на Мина. — Что ж — Чан широко улыбнулся — сегодня, кажется, будет дождь. Не выходите наружу, очень легко простудиться. Можем поиграть в настолки, которые Чонин прихватил с прошлой вылазки в город. — Может, украсим чем-нибудь стены? Ёнбок, так здесь иногда называли Феликса, порыскал в ящике рукой и обнаружил вроде, ещё неуспевшие засохнуть, краски. — Кажется, где-то был здесь мешок с журналами и прочим барахлом — Бан присел на корточки и принялся перебирать все возможные вещи, принесенные сюда остальными — Эй, вы тоже присоединяйтесь, хватит сидеть в этом склепе. Ремонт во время чумы, получается. Правда, ремонтом это вовсе не назвать, но все теперь и правда не сидят без дела. Лино доверили покраску окон обычной кисточкой для рисования, работа крайне кропотливая и работника выбрали не того, но нанюхавшийся краски парень очень ответственно отнёсся к поручению. — Эй, Лино, нарисуй всех своих котов на стене — Чонин, весь измазанный в жёлтой гуаши, оставлял отпечатки рук возле двери. — Йенна, ну как ты будешь отмываться — Крис отчаянно взвыл. — У Лино много котов? — Джисон здесь недавно, поэтому про котов слышит впервые. — Да, целых три. Суни, Дуни, Дори — Чонин обтёр руки об старые вельветовые джинсы, оставив на ткани следы краски — только запомни их, иначе никогда тебе с Лино-хёном не сдружиться. Лино закатил глаза и продолжил водить краской по раме окна. — Нам очень повезло откопать эти плакаты в груде мусора — Феликс сглаживал плакат группы «Nirvana» по неровной стене. Хан только спустя пару секунд осознал, что залип на постер. В голове сам всплыл образ парня с завязанным из светлых волос хвостом, работающего в магазине кассет и пластинок. — Ликс, они лежали не на помойке, а возле, это разное — Чан наконец прибил последний гвоздь и на импровизированной кухне появилась полка. В дверях появилась фигура Сынмина. Весь промокший, с пакетом в руках. — Я прогулялся и нашёл пару вещей, наверное, они вам пригодятся, судя по тому, чем вы сейчас занимаетесь. Чана щас сердечный приступ хватит, честное слово. — Мать честная, балбес, быстро переоделся, Хан, не сиди без дела, поставь чайник и завари Мину вкусный ромашковый чай, все травы разложены рядом с сахарницей. Джисон, будто услышав армейский приказ, подорвался и по всему чердаку разошёлся звук кипячения воды. — А нам хватит электричества на всё это? — Сейчас, во время дождя, я включил генератор, но в теории, у нас есть куча удлинителей и ближайшая квартира в доме. Не знаю, что там сейчас со светом в городе, но надежда умирает последней. — Почему мы не можем просто поселиться в квартире? — Чонину доверили вырезать фигурки из цветастых журналов. — Большой риск — Хан разлил кипяток по кружкам — мы не можем знать, есть там зомби или люди и не придут ли они туда спустя время. Чан окинул взглядом парня. — Правильно мыслишь, Джисон. Чердак даёт нам больше шансов остаться незамеченными. Зомби сюда залезть не смогут, люди не сразу додумаются. — А если додумаются, мы их поколотим — Айен с энтузиазмом ударил воздух. — Хотелось бы без насилия обойтись, мир уже на грани развала — Крис сгреб мусор и опилки в один большой мешок — Джисон, помоги Ликсу повесить гирлянду, я пока мусор выкину. Хан кивнул и подошёл к Феликсу, стоявшему на футоне на носочках и крепящему край гирлянды к стене. В коробке валялось еще пару таких, некоторые даже светились, видать были на батарейках, а некоторые просто из бумаги. Всё это спуталось в большой клубок проводов и ниток Джисон, глядя на то, что ему придётся распутывать, уставши выдохнул. А Лино и правда нарисовал кошек, причём много. Все они были разных цветов, яркие и почти живые. Не выдержав запаха краски, он пару раз чихнул, отбросил кисти и наконец закончил. И первое, что он увидел — запутанного в звёздной гирлянде Джисона. Зрелище весьма забавное. И милое. Тот встретился с ним взглядом и невольно прыснул. Затем указал пальцем на свой нос, затем на Лино, поскольку взгляд парня сменился на недоумение. Кошатник дотронулся до носа и на руке остался желтый цвет краски. Так вот, с чего тот смеётся. Но следующее заставило смеяться уже Лино: Джисон, всё ещё запутанный в провода, запнулся о коробку и рухнул на пол. Кошатник ухмыльнулся, мысленно списав всё на карму. Через какое-то время это место было похоже на комнату, в которой заперли вдохновленного художника, дав ему лишь кисти и краски. Все уставшие и запачканные краской с клеем, валялись на полу. — Я умею вязать — Феликс лежал с раскинутыми по обе стороны руками — может, если однажды найдем пряжу, свяжу сюда мягкие коврики или даже свитера. Каждому дадим название. «Отцовский свитер» для Криса, «Солнечный» для меня, «Свитер вечного дитя» для Чонина, «Кошачий» для Лино, «Звёздный» для Джисона и «Кофейный» для Сынмина. — Почему мне звёздный? — Хан перекатился набок, ближе к Феликсу. — Потому что ты такой же яркий и будто бы невесомый, а ещё в гирлянде звёздной запутался, это знак. — Мне кажется, я больше не верю в знаки. — Зря, вера — это то, что отличает нас от смирившихся выживающих. Да и порою знаки значимы больше, чем означаемы. Вера в Джисоне ещё есть. А вот причину этой веры он как раз таки ищет. И найдёт. Обязательно. Сейчас ему действительно комфортно, в этих мягких пледах, в кружках с какао, развешанных, немного криво, плакатах, в историях, песнях, сказках, в свете гирлянд и звуках смеха, вперемешку со свистом чайника, в травах, разрисованных стенах. Всё это похоже на дом. Всё это до безумия комфортно. «Надеюсь, Хван сейчас испытывает тоже самое». В дверь постучали нечётное количество раз.