Тёмный соблазн Орин

      Год 1490, осень       Окровавленный Уилл лежал на полу тесной клетки. Как так вышло, что он не предвидел засаду? Разведка доложила о кучке культистов, укрывшихся в подземелье Внешнего Города. Казалось, задача простая — очистить логово. Вот только вместо «жалкой горстки» отряд Уилла наткнулся на целое полчище дьявольских слуг. Культисты расправилась с его Огненными Кулаками, как волки с овцами. Весь отряд сложил головы по вине Уилла. Сам же он оказался в ловушке. Ловушка…       Уилл ощущал себя в западне задолго до этого рокового дня. Недоброе чувство снедало его. Он всё чаще ловил на себе глаза Кулаков, исполненные насмешки, и слышал за спиной язвительные пересуды. Тени крались за ним по пятам. «Уилльям — избалованный молокосос, больно много о себе мнящий. Когда он возглавит гильдию, Кулакам тотчас же придёт конец». А ещё — случайно подслушанное признание мастера фехтования. В тренировочных поединках соперники поддавались Уиллу, чтобы ему польстить…       Конечно, поддавались. Как он не догадался сам? В фехтовании он не столь уж хорош. Не сумел одолеть даже жалкого нищего в переулке.       Каким же он был наивным глупцом. Он думал, что чего-то да стоит в бою. Он верил, что братство Огненных Кулаков его ценит. На самом деле в нём видели только блеклую тень отца, которой никогда не приблизиться к славе грандмастера.       Сейчас, лёжа на холодном полу грязной клетки, Уилл отчаянно сожалел о том, что его не убили вместе с отрядом. По правде, он предпочёл бы, чтобы его убили. Уж лучше смерть, чем выносить позор плена.       Из оцепенения Уилла вывел мягкий певучий голос.       — Уилл… Ты слышишь меня?       Он с трудом разомкнул единственный глаз, чувствуя вкус запёкшейся крови во рту. Клетка вокруг него плавала на границе света и тени, то угасая, то проступая ясно. И будто в лучах колдовского сияния Уилл увидел её. В клетке напротив, прежде пустой, приникла к решётке рыжеволосая женщина в жалких лохмотьях. Но ни лохмотья, ни синяки и ссадины не портили незнакомку. Её красота была неземной, мистической, словно созданной не из плоти и крови, а из чистого колдовства.       — Отку… — Уилл, приподнявшись на локтях, хрипло закашлялся. — Откуда знаешь моё имя?       Дева, чуть прищурившись, внимательно разглядывала Уилла. Её огромные зелёные глаза переполняло любопытство.       — Я слышала, как культисты тебя обсуждали. Ты сын знатного человека, верно? Они хотят обменять тебя. Твой отец за тебя уплатит любые деньги.       — Проклятие на их головы, — буркнул Уилл. Не хватало ещё, чтобы отец опять его выручал из беды.       Видно, от новостей он так помрачнел, что незнакомка заметила. Она изумлённо вскинулась:       — А чем ты огорчён? Ты счастливчик, что вскоре отсюда выйдешь. Меня-то безумцы просто убьют. До жалкого отродья, такого, как я, никому нет дела.       Уилл предпочёл уйти от ответа встречным вопросом:       — «Отродья»? Почему ты выражаешься о себе столь грубо?       Этот простой вопрос смутил незнакомку. Она отвернулась, избегая встречаться с Уиллом взглядом. Но затем, тихонько вздохнув, вновь посмотрела на него своей парой магических изумрудов.       — Обычно я об этом не болтаю с первым встречным… да только теперь уж, видно, без разницы. В моих венах течёт кровь дьяволов. Я полукровка. Обычно таких, как я, зовут «камбионами». А ещё — отребьями, тварями, гнилью, уродами…       Уилл, услышав это, едва поверил ушам.       — Ты? Камбион? Этого быть не может! Ты выглядишь, как обычная девушка.       — Хотела бы я и вправду быть самой обычной девушкой… Моя кровь всё равно мне приносит одно лишь горе, — дева закрыла лицо руками. — Куда бы я ни пришла — отовсюду гонят. Как будто я виновата в том, что мою матушку однажды взял силой дьявол…       Уилл от таких откровений несколько растерялся.       — Ну, ну — успокойся, — пробормотал он неловко. — Мы ведь не выбираем, от кого нам родиться.       Дева опустила руки, распахнула глаза, полные слёз:       — Успокоиться?.. Легко тебе говорить. Ты-то выберешься отсюда и будешь жить дальше. А я… Меня вскоре убьют. Ни одна живая душа и пальцем не пошевелит, чтобы меня вызволить.       В темнице повисло молчание, нарушаемое лишь тонкими всхлипами девы. Уилл смотрел на неё, всё ещё пребывая в растерянности. Дьяволы умеют лгать, как никто — он это знал. Да только ведь ведь она не была дьяволицей. Так ли сильно она отличалась от бедолаг-тифлингов, которых извечно винят во всех горестях? Винят совершенно напрасно.       А пленница, переведя дыхание, утёрла слёзы и тихонько проговорила:       — …Если только… Если только ты, Уилл, не поможешь мне.       — Помочь тебе? — удивился он. — Я бы с радостью — только как? Я ведь и сам сижу за решёткой.       — Есть один способ, — она понизила голос почти до шёпота. — Я тебе объясню. Ты когда-нибудь слышал слово — «контракт»?       Замок «Скала Змея»       Несколькими днями позже       Сегодня Энвер пребывал в прекрасном настроении — важная операция с младшим Рейвенгардом прошла успешно. Весь день, с раннего утра и до вечера, он провёл в офисе. Рабочие переговоры и рутинные вопросы были перенаправлены заместителям и секретарям. Пусть всё, что может подождать, подождёт. Энвер, забыв о времени, набрасывал эскизы для своего нового проекта. Размашистые движения грифеля рисовали корабль невиданной прежде конструкции. Силуэтом он напоминал какого-то морского хищника — без парусов, зато с острыми лопастями-плавниками. Энвер обозначил нос машины резким штрихом, отстранился от чертёжной доски и замер, созерцая набросок. На лице у него появилась улыбка. Хоть от грубого эскиза до функционального механизма ещё предстоял долгий путь, он уже видел, как восходит на борт первого в мире подводного корабля. Какое у него будет название?       Тихий звук открывающейся двери заставил Энвера обернуться. Отворилась не входная дверь, накрепко запертая, а та, что вела на балкон и террасу снаружи. Прохладное дуновение ветра легко зашуршало бумагой, разложенной по столам и пришпиленной к доскам. На пороге балкона, на фоне витражных стёкол, стояла Орин. Если бы кто-то другой отвлёк сейчас Энвера от его занятия, он бы впал в раздражение. Но этой гостье, по правде, он был даже рад.       — И снова здравствуй, убийца, — он, тотчас отложив грифель, шагнул ей навстречу. — Не думаю, что свидание значилось в наших сегодняшних планах. Чем обязан столь приятной неожиданности?       Орин, тихонько фыркнув, приблизилась к Энверу. Уже в который раз он поневоле изумился, насколько бесшумна её походка. Мягкая, плавная поступь, словно по нити шёлковой паутины. За ней стелился тот самый знакомый запах — храмовый ладан с тонким оттенком крови. Притягательный запах, который хотелось вдохнуть полной грудью.       Орин помедлила перед тем, как ответить. Блестящие жемчужные глаза задержались на лице Энвера. Каков бы ни был предмет разговора, сомнения явно не покидали её.       — У меня будет к тебе просьба, Чёрная Рука.       — Просьба? — изумился он. — Вот уж не думал, что дочь Баала станет меня о чём-то просить.       — Это за рамками твоего договора с Храмом. Ни единая душа, живая или мёртвая, не должна знать — даже другие Нечестивые Ассасины. Особенно другие Нечестивые Ассасины.       — Я крайне заинтригован. Слушаю.       Энвер присел на диван и жестом предложил Орин устроиться рядом. Она, однако, приглашение не приняла. Волнение проглядывало в её жестах, в том, как она порывисто прошлась перед Энвером, а затем отвернулась в пол-оборота и замерла у окна. Что-то она затеяла?       — У меня на руках заказ на убийство. Я избавлю тебя от деталей, которые не влияют на дело. Моя цель — банкир Счётной Палаты, и не какой-нибудь жалкий чинуша, а служащий высшего ранга. Он трудится в Особо Защищённом Хранилище — подземелье, где потные толстосумы Врат Балдура прячут сальное золотишко.       — Я знаю про Особо Защищённое Хранилище. Я тоже пользуюсь их услугами — репутация этого места вполне обнадёживает.       — И я знаю, что ты знаешь. Потому я сегодня здесь. Мой денежный поросёнок пронюхал, что Храм на него охотится. Он пятачка не кажет из подземелья. Ещё никому из Храма не удавалось войти в Хранилище, не говоря об убийстве в его стенах. Сам Владыка сказал, чтобы я бросила гиблое дело… Но с твоей помощью я сумею его удивить.       — Ты хочешь, чтобы я провёл тебя в Хранилище? — Энвер хмуро покачал головой. — Не сработает. Доступ предоставляется только владельцам сейфов.       Орин отвернулась от окна и снова приблизилась к Энверу.       — Доступ есть у тебя. Позволь мне туда войти в твоём облике. — Увидев, как переменилось его лицо, она торопливо добавила: — Всё будет чисто — я обставлю гибель поросёнка, как случайность. На тебя не падёт даже тень подозрений. Я готова в том поклясться нечестивым именем Отца и своими клинками.       Энвер тоже поднялся и сделал к Орин пару шагов. Неожиданная просьба вызвала в его мыслях хаос, который надо было успокоить, разложить на чаши «за» и «против» и тщательно взвесить. Её предложение — не из тех, к которым допустимо относиться легкомысленно. Ещё недавно Энвер отверг бы его без сомнений. Но сейчас что-то неуловимо повисло в воздухе между ним и Орин. Это «что-то» давило на чашу весов в её пользу, толкая его, по крайней мере, обдумать вопрос.       — Ты хоть понимаешь, о чём меня просишь, убийца? Одного моего облика будет мало, чтобы войти в Хранилище. Тебе понадобятся подлинные ключи, коды, пароли, бумаги, моя личная печать, — Энвер показал одно из золотых колец с вензелями, украшавших его левую руку. — Тот, кто завладеет этим всем, получит полный доступ к моим сейфам. Довольно серьёзный риск для меня, не находишь?       Орин скривила губы:       — Я не воровка и не шлюха, чтобы заводиться от звона монет! Набиты твои сундуки алмазами или собачьим дерьмом, мне плевать. Меня интересует лишь одно — кровь добычи. А кроме меня, никто не узнает об этом маленьком предприятии. Так что за свои гроши можешь быть спокоен.       — Хм… Ладно. Здесь я, пожалуй, готов поверить тебе. Да только это — ещё не главная сложность. Хранилище защищено печатями, которые рассеивают чары. Ты не сумеешь их обмануть.       — Ещё как сумею! — живо возразила Орин. — Дар, который идёт от крови — не колдовские фокусы. Менять обличие для меня — что для русалки дышать под водой. Этой силы меня невозможно лишить.       Энвер кивнул, принимая к сведению.       — Тогда у меня остаётся главный вопрос. В чём моя выгода?       — А чего ты хочешь?       Он чуть прищурился, разглядывая Орин. Небо за окнами угасало — к концу сентября вечера наступали всё раньше. В прохладном полумраке тело гостьи белело, как жемчуг, напитанный таинственной магией. Из-за этих чар деловые вопросы у Энвера в голове обращались в зыбкую дымку и уплывали. Зато девичьи прелести юной убийцы всё больше овладевали его вниманием. Многих женщин он знал, но ни одна из них не была красивей неё… и опасней. Второе возбуждало интерес не меньше, чем первое. Смотреть на плавные изгибы Орин было приятно, однако Энвер всё сильнее хотел не просто смотреть. Впрочем, то, чего он хотел, в уплату за помощь требовать неуместно.       — Надеюсь, что мы оба понимаем, насколько серьёзно дело, — проронил он невозмутимо. — Ты останешься у меня в долгу, дочь Баала. В очень большом долгу. Ты вернёшь его, когда я потребую.       — Я не забуду твоей помощи, Избранный Бэйна. Я всегда плачу по счетам. И за доброе, и за дурное.       Орин протянула ему руку. Её изящная ладонь легла в золотые когти. Когти сомкнулись — Энвер пожал эту руку, как нечто хрупкое. Пальцы Орин оказались очень, очень мягкими и прохладными, словно миниатюрные шёлковые подушечки. Он впервые к ней прикоснулся. Прикосновение нестерпимо хотелось продлить, задержать, пусть на самую малость. Но ладошка уже выскользнула из когтей, как невесомая белая дымка.       — Как ты понимаешь, — деловито продолжила Орин, — каждого, кто приходит в Хранилище, проверяют. Нельзя, чтобы служаки ко мне прицепились. Я должна тебя воплотить с головы до пят в точности. А для этого мне сперва придётся тебя изучить.       — Изучить? — не понял Энвер. — Ты меня уже видела много раз. Я думал, перевёртышу достаточно просто взглянуть на цель, чтобы скопировать облик.       — Я перевёртыш только на четверть, по бабке, так что мне надо чуть больше времени. Конечному результату это не навредит. Когда я лезу в самое защищённое место Врат Балдура, где с меня запросто могут снять шкуру, ошибки надобно исключить.       — Я тебя понял. Как именно ты собираешься «изучить» меня?       — Я… — почему-то Орин запнулась, и через секунду Энвер понял, почему. — Для начала тебе придётся раздеться.       — Это какая-то шутка? — развеселился он. — Очередная твоя забава? Открою секрет — если хочешь меня раздеть, есть куда более простые способы.       Орин пришла в раздражение. Вскинувшись, как разозлённая кошка, она прошипела:       — Очень смешно, лордишка! Почти так же забавно, как трепыхание отрезанного языка. Нет, мне и вправду нужно понять, как выглядят твои кости и мускулы под одеждой. Так что разоблачись до исподнего да постой минут десять смирно, пока я запоминаю. Чем скорее мы с этим покончим, тем лучше.       Ситуация здорово позабавила Энвера. Не ожидал он, что окажется перед Орин практически без одежды прямо сейчас. Ну что ж, пусть любуется на здоровье. Ему есть, чем похвастать, стесняться он точно не станет. А вот Орин, невзирая на подчёркнуто холодный тон и раздражённое шипение, определённо испытывала неловкость. Энвер нашёл это даже очаровательным.       Они переместились в гардеробную — комнату с несколькими шкафами и зеркалами, где Энвер хранил часть одежды. Невзирая на нынешнее высокое положение, он привык сам следить за внешностью и не так уж часто звал сюда слуг. Он разделся, как Орин велела. Весь его костюм теперь состоял из шёлковых чёрных трусов с золотистой вышивкой и золотой перчатки по локоть. Орин, которая наблюдала за ним, скрестив руки, коротко бросила:       — И когти тоже убери.       — Исключено. Перчатку я не снимаю.       — Это усложняет дело.       — Никаких сложностей. Я велю кузнецам изготовить для тебя копию.       — Ну что же, тогда всё ладно и складно. Стой на месте и не дёргайся.       Орин подошла к Энверу со спины, как всегда, бесшумно, не примяв стопами пышный ковёр. Она оказалась близко к нему, очень близко — он почти ощутил на коже её дыхание. Чуть скосив взгляд, он увидел в зеркале сбоку её и себя. Её прелестное личико расцветало алыми завитками смущения. Она помедлила немного, собираясь с духом, одолевая стеснение — а затем легко положила руки ему на плечи. Это невесомое прикосновение заставило Энвера вздрогнуть, словно по телу разошёлся маленький разряд электрической магии. Он неслышно выдохнул. Пальчики-пёрышки медленно поползли по его плечам и лопаткам. Энвер ловил их каждый мельчайший манёвр, плавясь от сладкой неги, как воск от огня.       Орин, впрочем, и сама не походила на ту, кто «терпит» его компанию. Он живо подметил, как ярко блестят её широко распахнутые глаза, как она дышит жарко и часто, словно от волнения. Процесс определённо её увлекал. Забывшись, не зная, что Энвер видит, она слегка закусила свои капризные губы. «Нет, маленькая убийца, — подумал он, — ты сейчас думаешь отнюдь не о проникновении в банковское Хранилище». Проникновение, однако, явно вертелось в мыслях не у него одного. Это простое осознание откликнулось приливом крови книзу. Юная хищница завела его не на шутку. Каково это — разделить ложе с дочерью бога убийств?..       «Я бы мог взять её прямо здесь, в эту минуту». Сорвать с неё проклятые бордовые лохмотья, подхватить под бёдра и прижать к стене… Нет, нет, лучше не торопиться. Его спальня за дверью — он отнёс бы Орин на кровать. Он осыпал бы это гибкое гладкое тело тысячей ласк, чтобы она визжала от его губ, пальцев и языка. А затем он бы долго, с оттяжкой, со вкусом её имел, прерывался на отдых и снова имел, и так — до блаженного изнеможения, до рассвета.       Орин закончила со спиной и обошла Энвера, намереваясь продолжить своё «изучение» спереди. Верней, она хотела сделать это, но тотчас замялась. Притвориться, будто ничего не происходит, у неё бы не получилось при всём желании — его вздыбленная плоть почти в неё упиралась.       — Не мог бы ты прекратить? — буркнула она хмуро. — Мешаешь.       — Как именно я мешаю? — Энвер беззастенчиво уставился ей в глаза. — Ты меня попросила стоять и не двигаться.       — Твоё тело мешает. Тебе было бы недурно его усмирить.       — Ах, это. Ты хочешь, чтобы я не реагировал, когда такая красавица меня трогает? Невозможно. Ты горяча, как ветры Флегетоса. Твои прикосновения даже мёртвого расшевелят.       Губы Орин дёрнулись в неприятном, каком-то болезненном выражении. Она коснулась кинжала на поясе:       — Мне отсечь проблемную часть?       Энвер в ответ на угрозу лишь усмехнулся, продолжая бесстыдно есть её взглядом.       — Кого ты пытаешься испугать, Орин? А главное, для чего? Оставь. Я же вижу, ты хочешь совсем не этого. — Он, понизив голос, проговорил вкрадчиво: — Наше затруднение вполне можно было бы разрешить к обоюдному удовольствию.       Он коснулся когтями её плеча и провёл по шёлковой коже. Она застыла, как вкопанная, опустила на когти взгляд, затем вскинула на его лицо. Её глаза, и без того огромные, испуганно расширились. Но через краткий миг испуг пропал. Орин стремительно отпрянула от Энвера и наставила на него кинжал. Её лицо презрительно скривилось:       — Прикоснёшься ко мне ещё раз — лишишься своей драгоценной руки! Не зарывайся, лордишка! Я не одна из твоих шлюх, с которыми ты так любишь покувыркаться!       Энвер, раздосадованный столь резким отказом, сухо бросил:       — А тебе есть дело, как я развлекаюсь в свободное время? С каких это пор баалиты вдруг приобщились к высокой морали? Я наслышан о добрых традициях твоего Храма. Кровавые оргии, надругательства над попавшими в плен, над мёртвыми, все мыслимые и немыслимые непотребства. Да я по сравнению с вашей братией — монах Латандера!       И снова на лице у Орин промелькнуло то же самое болезненное, напряжённое выражение. Шумно выдохнув, она возвратила кинжал на пояс, скрестила руки, нервно прошлась вперёд и назад. На Энвера она избегала смотреть.       — Мои братья и сёстры по вере вольны развлекаться, как им угодно. На меня же особое положение налагает ограничения. Одно из них, в числе прочих — меня не должен касаться мужчина.       — Неужели? — Энвер едва поверил ушам. — Вот этого поворота я точно не ждал! И почему же?       — Ты слышал о пророчестве Баала? Конечно, слышал. Лорд Убийств возвратится в мир, воплотившись в своём потомке. Потомков осталось всего лишь двое — Владыка Саревок, мой дед, и я сама. Владыка считает, что именно мне начертано стать сосудом для бога. Моё тело предназначено для Отца. Я не вправе распоряжаться собой, как мне вздумается. Так он говорит.       Всё понятно, подумал Энвер. Старый безумец внушил девчонке очередной фанатичный бред, чтобы держать её на короткой привязи. Энвера охватила гадливость — не к Орин, но к тому, кто забил её голову вредной чушью.       — Что ж, досадно, — проронил он прохладно. — Если бы Саревок не охотился на потомков Баала столь рьяно, что больше никто не дожил до нашего времени, этой проблемы бы не возникло. А впрочем, кто я такой, чтобы подвергнуть сомнению мудрость «владыки»?       Последнее слово Энвер проговорил, издевательски разведя руками. Орин удивлённо переспросила:       — Что значит — «охотился на потомков»?       — А ты не знаешь? — Энвер удивился не меньше. — До своего заточения в Храме Саревок перерезал больше детей Баала, чем любой охотник на нечисть. Я слышал теорию, будто он собирал частицы божественной силы, пытаясь возвыситься самому.       — Ты… врёшь, — Орин запнулась. — Это неправда. Не может быть правдой.       Энвер пожал плечами:       — Он не сказал тебе? Почему, интересно? Это ведь не великий секрет.       — Владыка бы никогда так не поступил. Если он убивал членов нашей семьи, то только предателей и отступников. Кровь Лорда Баала священна. Наш род извели враги!       — Не веришь — проверь. Зачем мне, по-твоему, тебе лгать об этом?       Орин сжала руками виски, зажмурилась. Её губы шевельнулись, будто она шептала молитву, а может, проклятие. Но через несколько секунд к ней возвратилось знакомое выражение — взгляд королевы на презренного червя.       — Зачем? Ты хочешь поколебать мою веру в Отца. Очернить Владыку в моих глазах. Вызвать в Храме раскол, чтобы нас ослабить. Да только ничего у тебя не выйдет, тиранишка! Владыка меня предостерегал о твоём отравленном языке! Думаешь, он не знает, что ты мечтаешь от нас избавиться? Мы для тебя — чумная стая, заражающая этот жалкий городишко. Ты не друг Храму Баала и никогда им не станешь. А вот врагом обернёшься в любой момент, едва мы подставим спину!       Во время своей речи Орин распалялась всё сильней — под конец её голос почти срывался на визг. И всё же Энвер почуял за пламенным гневом каплю сомнений. Потому он позволил себе усмешку:       — Забавно выслушивать это от той, кому я подставил спину минутой раньше. Ты пришла ко мне с просьбой, и я согласился помочь. Она обойдётся мне, должен заметить, весьма недёшево. Неужели ты до сих пор вот такого мнения обо мне? Или ты лишь повторяешь слова, которые в тебя вбил твой дед?       Орин утихла — весь её гнев куда-то ушёл, а растерянность возвратилась. Замечание Энвера явно застигло её врасплох. Она приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но не нашла слова. Энвер наблюдал за ней почти что с жалостью. Выждав и убедившись, что не получит ответа, он спросил ровным голосом без особого выражения:       — Мне долго ещё красоваться перед тобой в неприличном виде?       — Н-нет. Немного осталось… Я быстро закончу. Сейчас.       Вид у девушки был потерянный и совершенно несчастный. Энвер и сам ощутил неприятную тяжесть в груди. Весь этот странный, неуместный, неожиданный разговор погасил пламя похоти. Теперь он мог думать только о том, с каким удовольствием бы отрезал Саревоку его поганую голову. Здесь рисовалась очевидная проблема — если он попытается, Орин сама отнимет от его тела всё, до чего дотянется. Пока эта проблема, как бы Энвер ни прикидывал, представлялась неразрешимой.