Тёмный соблазн Орин

      — Ничего не понимаю. С каких это пор прихвостни Лунной Суки стали бессмертными? Изобель Торм… Она — дочь бывшего лорда Рейтвина? Как она оказалась среди Арфистов? Как это всё вообще возможно? Храни меня тени Шар…       Шэдоухарт нервно прошлась вперёд и назад. Орин, скрестив руки, холодно наблюдала за ней. Они только что выбрались из полуразрушенного туннеля, петлявшего под «Последним Светом». Туннель привёл их на крутой высокий берег в паре миль от таверны. Скалы здесь обрывисто спускались футов на пятнадцать к широкому Чионтару, несущему чёрные воды на запад. «Последний Свет» ещё виднелся выше по течению — единственное, что рассеивало кромешную тьму полуночи в мёртвых землях.       — Тебе сейчас стоит думать совсем не о Лунной Суке, — мрачно проговорила Орин.       Она порывисто шагнула к Шэдоухарт. Та испуганно замерла.       — Это ты украла мою память? — бросила Орин резко. — Отвечай!       — Нет! Клянусь Леди Шар, я тебя не трогала!       — А почему не предупредила про ваши шарранские фокусы?       Шэдоухарт выдохнула и отвела глаза, словно выдерживать взгляд Орин ей стало невыносимо.       — Потому что я боялась тебя.       Она отступила на шаг, уставилась в чёрную воду внизу. Её лицо настолько побледнело, что эту мертвенную бледность было видно даже во мраке.       — Я потеряла весь свой отряд. Я застряла в глуши вместе с монстром. Один на один с кровожадным демоном, для которого нож воткнуть в человека проще, чем срезать цветок. Я была раздавлена, я не знала, что предпринять. Конечно, в первый момент я хотела сбежать от тебя. Но я помнила, что ты очень ценна для Анклава. Мои братья и сёстры по вере отдали жизни, чтобы достать тебя из подземелья во Вратах Балдура. Хоть я не знала и до сих пор не знаю, в чём именно заключается твоя ценность, долг велел мне сопроводить тебя до Анклава. И я решила остаться, и улыбаться тебе в лицо, и терпеть все твои безумные выходки, чего бы мне это ни стоило. Делать то, что должно, пока не придёт пора возвратить тебя в руки Матери-Исповедницы. Тогда я, наконец, избавлюсь от чудовища. Вероятно, тебе опять сотрут память, чтобы использовать на благо Анклава — только это будет уже не моя забота.       Орин застыла — слова парализовали её, какукол иглы в позвоночник. Собственные мысли, злые и тёмные, посыпались роем железных стрел прямо в душу. Каждая из них впивалась глубже, ранила больнее, чем предыдущая.       А Шэдоухарт продолжила дрожащим тихим голосом:       — Но чем больше времени мы проводили вместе, тем страннее всё становилось. Твоя природа — быть живым кошмаром. Убивать для отродья Баала естественно, и даже более того, необходимо. Несмотря на это, ты помогала мне, как могла и когда могла. Ты спасла меня, а потом спасла снова. Я поняла, что ты не безумна, а очень даже умна. Я разглядела в тебе стойкость воли и пламя духа, достойное наших лучших воинов. Той ночью, когда ты пыталась меня убить, я увидела дьявольский голод в твоих глазах. Голод, которому мало и целого легиона вопящих душ. И всё же ты закричала мне, чтобы я бежала. Ты, дитя бога-убийцы, решила меня пощадить. Так почему я настолько жестока к тебе в своём сердце? Ты ведь не сделала мне ничего дурного.       Шэдоухарт снова взглянула на Орин прямо. Её большие глаза, окружённые глубокими тенями ресниц, сверкнули по-особому ярко.       — Нас, шарранов, презирают и ненавидят. Явление тьмы обращает в бегство глупцов… или же в них вызывает невежественную ярость. Оказалось, что я ничуть их не лучше. Разве моя богиня не учит без страха смотреть во тьму? Для тех, чей разум гибок, а воля сильна, тьма может стать союзницей. Могучей, верной союзницей. Но я позабыла уроки Шар… и за это мне стыдно. Стыдно и перед ней, и перед тобой.       Орин дрогнула — паралич понемногу её отпускал.       — Так значит, — проговорила она, едва ворочая засохшим языком, — ты вела меня в ловушку всё это время. Не ты, но твои приятели стёрли мне память. И они сделают это снова, если я сунусь в Анклав.       — Всё так. Ты не должна была услышать это из грязного рта селунитки. Я сожалею, что не сказала раньше.       Орин болезненно оскалилась, словно её полоснуло невидимым лезвием.       — Сожалеешь. Ты… сожалеешь. Теперь я понимаю, почему ты делала то, что делала, Шэдоухарт. Ты следовала долгу перед своей семьёй. Семья — это важно. Но ты меня обманула. И за обман ты сейчас ответишь.       Она набросилась на жрицу стремительнее, чем сокол на голубя. Они стояли в шаге друг от друга — достаточно близко, чтобы коснуться клинком в вытянутой руке. Шэдоухарт не успела даже понять, что случилось. Она тонко, беспомощно вскрикнула… и полетела с обрыва вниз, в тёмные воды. Очень неуклюже, с громом и плеском, она врезалась в реку, подняв столб брызг. Через секунду она вынырнула из пенных волн — совершенно оторопевшая, что ещё жива. Орин наблюдала за её барахтаньем с края утёса, язвительно ухмыляясь.       А Шэдоухарт, вытаращив глаза, отчаянно закричала:       — Я не умею плавать!..       Замолотив руками по волнам, она снова ушла в глубину. Ухмылка пропала у Орин с лица. «Проклятие», — она крепко выругалась. Раздумывать было некогда. Она стремглав оттолкнулась от острого края скалы и спрыгнула в реку. В отличии от Шэдоухарт, её тело скользнуло в воду легко, как стрела, едва потревожив течение. Чёрная ледяная вода обожгла её кожу, словно она погрузилась в текучий огонь. Орин поднырнула под скользкое, вёрткое, неудобное тело Шэдоухарт и закинула её руку себе за плечи.       — А-акх… — та судорожно кашляла и задыхалась. Она успела глотнуть изрядно воды.       — Не дёргайся! Держись за меня!       Орин повлекла Шэдоухарт к берегу. Она приметила в темноте уступ, за который можно схватиться. Течение, невзирая на ширину реки, было сильно, и упорно сносило их наискось от уступа. На удачу обеих, плавала Орин не хуже русалки. Но даже для неё короткий заплыв растянулся в мучительную борьбу против холода, темноты и течения. Она переупрямила реку, но к моменту, когда её пальцы вцепились в мокрые камни, она была совершенно изморена.       — Давай же… Вот так! — последним усилием она затащила на камни Шэдоухарт. Та едва не сорвалась со скользкого валуна, но всё же смогла подтянуться и перекинуть ногу через уступ. И тотчас она скрючилась на четвереньках в приступе удушливого кашля. Её обильно вырвало чёрной водой. Кое-как отдышавшись от рвоты, Шэдоухарт села прямо. С её растрёпанной косы на камни стекала влага, одежда в облипку пристала к телу, от холода ставшему цветом, почти как у Орин. Жрица еле шевельнула серо-синими губами:       — Я… не ожидала этого.       Орин прислонилась спиной к скале, прикрыла глаза, слушая размеренный плеск реки и своё дыхание. Её безмолвное сердце бешено перегоняло кровь в жилах, мышцы от напряжения наливались тяжестью, точно под кожей больно толкались камни.       — Я не знала, — проронила она, — что ты не умеешь плавать. Надобно будет как-нибудь поучить тебя.       Она взглянула на мокрую и несчастную Шэдоухарт. Та сконфузилась, опустила глаза… и вдруг, тихонько всхлипнув, подалась ей навстречу.       — Прости меня.       Шэдоухарт обняла Орин, и та обняла в ответ ледяную дрожащую девушку. Сама она после заплыва была ещё горяча. Она почувствовала мокрое в глазах, но не холодное, как течение Чионтара, а тоже горячее.       — Я не хочу тебя убивать, — хрипловато шепнула она. — Я… хочу, чтобы мы стали подругами. Хоть ненадолго. Немножко с кем-то побыть… Я ведь всегда одна. Всегда, всегда… Я не помню, но знаю это.       — Я понимаю, — Шэдоухарт крепче прижала её к себе. — Я с тобой. Я тебя не оставлю. Клянусь Тенями… Ох, какая же ты тёплая.       Так они посидели немного, обнявшись. Наконец, Шэдоухарт слегка отстранилась, всё ещё не убирая рук с плеч Орин. Она взглянула в белые глаза обретённой подруги прямо и очень серьёзно.       — Не возвращайся в Анклав. Не надо.       — Я уже поняла, что не надо. Но как же тогда вернуть мою память?       — Я думаю, что стоит всё же попытаться убедить Мать-Исповедницу помочь. Нрав у неё не очень сговорчивый. Но пожалуйста, дай мне время, и я обязательно отыщу решение. Она мне, всё же, как родная мать. Я найду к ней подход. Вытяну нужные сведения.       — А если не получится?       — Не получится — будем искать алхимиков, врачевателей, чародеев. Кого угодно, кто в силах тебя исцелить. Я с радостью помогу тебе в этом — у меня в городе есть немало полезных знакомств. Считай это моими извинениями за то, что не была искренней до конца.       Орин, чуть поразмыслив, кивнула.       — Что ж — твои извинения приняты, Шэд.       Они обе, осторожно придерживаясь за камни, поднялись на ноги.       — А сейчас, — деловито проговорила Шэдоухарт, — давай поскорее вернёмся к нашим припасам и встанем лагерем. От этих приключений я вымоталась, как вол.       Сорока минутами позже они обустроили лагерь возле опушки иссохшего леса. Обычный огонь здесь гас спустя пару минут горения, так что Шэдоухарт призвала колдовское лиловое пламя. Оно невесомо зависло шаром размером с голову над растрескавшейся землёй. В его мерцании тени древесных остовов оплели поляну, как чёрная паутина. Но Орин, кажется, уже привыкла к зловещим ликам проклятых земель. Ей было плевать, что крадётся в ночи за пределами круга лилового света. Она лишь хотела урвать хоть капельку отдыха до зари. Всё равно в этих землях не сыщешь ужаса хуже того, что живёт в её собственной крови.       Шэдоухарт в лагере первым делом переоделась в сухое. Сменив костюм, она набросила на плечи покрывало и придвинулась к огню почти вплотную. От холода её ещё слегка потряхивало.       — Я бы сейчас убила за кубок того вина из таверны, — вздохнула она с тоской. — Для селунитского оно было недурно. Где же вы, моя удобная постель и горячая ванная?       — Ну, ванную ты уже приняла, — хихикнула Орин. — Холодную, правда, зато теперь чистенькая. И не благодари.       Она старательно расплетала свои тяжёлые длинные волосы, чтобы попробовать их просушить. Мокрыми они весили, как солидный кусок свинца за плечами. Шэдоухарт, понаблюдав немного за сражением с косой, отчаянным и бесконечным, как Войны Крови, участливо предложила:       — Хочешь, я помогу?       Орин с благодарностью кивнула. Шэдоухарт, подсев поближе, вынула из рюкзака костяной гребешок и принялась распутывать мокрые серебристые пряди. Её руки, нагретые от костра, были мягкими и тёплыми. Орин чуть заметно вздрогнула от мерзкого воспоминания о матери. Она постаралась тотчас отогнать его прочь. Нет, подруга её не предаст, не вонзит нож в спину, и эти тёмные мысли больше ей ни к чему.       А Шэдоухарт, тем временем, мирно мурлыкала:       — Чудесные волосы. Мне нравятся мои родные, но, знаешь, в светлых есть что-то особенное. Может, покраситься как-нибудь для эксперимента? Хотя это сильно испортит их, так что, наверно, не стоит оно того… Кстати, давно хотела спросить тебя, Орин. В чём секрет твоих ступней?       — Секрет ступней?.. — та удивилась сквозь полудрёму.       — Ты ведь всё время ходишь босиком. Они должны загрубеть, как копыта, но твоим ножкам позавидовала бы эльфийская принцесса.       — Я… вроде бы, не делаю ничего особенного. Ну, ногти обрезаю иногда.       — Ох, ты бы знала, как я завидую! Я вот свои и в масле держу, и отпариваю. А всё равно, когда шлифую пятки, чувствую себя лесорубом, пилящим дуб. Тебе, Орин, здорово повезло. Наверное, это тоже часть твоего врождённого дара. Сила божественной крови.       Шэдоухарт рассуждала шутя, но слова о божественной крови прогнали сонливость Орин. Она слегка встрепенулась:       — Шэд — а расскажи, что ты знаешь об отродьях Баала. Чем они знамениты?       — Если честно, я знаю не так, чтобы много, — призналась Шэдоухарт. — Они ведь уже лет сто, как считаются просто историей, а на уроках истории я частенько дремала. Попробую просветить, как смогу. Когда-то был бог — Лорд Убийств Баал. Очень, очень жестокий бог. Он входил в Тройку Мёртвых Богов вместе с Бэйном, покровителем тирании, и Миркулом, Владыкой Костей. Их зовут «Мёртвой Тройкой», поскольку все они сгинули в Смутное Время. Вот только Баал свою гибель предвидел. Незадолго до этого он оставил двенадцать смертных потомков от женщин разных народов. Так он хотел сохранить свою сущность — по капле в каждом. От первых двенадцати и пошли отродья Баала.       — Я, значит, потомок мёртвого бога? Это звучит довольно… любопытно, — Орин, подумав немного, с оттенком ревности уточнила: — И что же, другие отродья — они как я? Тоже убийцы?       — Я знаю, что им присуща врождённая жажда крови. Об остальном не имею понятия. До встречи с тобой я, вообще-то, была уверена, что они вымерли.       — Вымерли? Почему?       — Лет сто назад одно отродье едва не разрушило Врата Балдура. Его имя знает каждый горожанин — Саревок Анчев. Саревок захватил в городе власть, назвался эрцгерцогом и попытался начать войну с Амном. Он верил, что великое кровопролитие вернёт его мёртвого бога к жизни. Сработал бы этот план или нет, мы уже не узнаем. Отряд героев во главе с нашей доброй знакомой Джахейрой его прикончил. Из-за тёмной истории с Саревоком на отродий открыли охоту. Разгневанные горожане резали их в собственных домах, вывешали семьями на площадях, сжигали на кострах. С тех пор и утихла молва об отродьях Баала.       — Но моя семья… — обескураженно прошептала Орин, чувствуя в лёгких болезненное тепло. — Шэдоухарт, а тебе точно известно, что Саревок мёртв? Его имя… Оно мне странно знакомо. Кажется, будто…       Прежде, чем она завершила мысль, разговор у огня прервал отчётливый шорох шагов, сопровождаемый металлическим бряцаньем. Из тени корявых деревьев на свет явилось умертвие.       Орин и Шэдоухарт разом вскочили. Орин, как была, с распущенными волосами, моментально ощетинилась кинжалами. Шэдоухарт бросила гребешок и схватила копьё. Умертвие же подняло руки в жесте, похожем на знак примирения. Из глотки раздался голос, хрипловато-тягучий, но удивительно человеческий для такого создания:       — Полегче, леди — не торопитесь бросаться в бой. Я всего лишь скромный слуга своего господина. Я хочу с вами поговорить.       Обе застыли, оторопев, едва способные поверить собственным глазам и ушам. Умертвие медленно подступило ближе на пару шагов. Его лысая голова имела оттенок бледной поганки в чёрном узоре сосудов, но на солидной её части кожа отсутствовала, обнажая желтоватый череп. Зрачок уцелевшего правого глаза горел зелёным огнём некромантии, и такой же огонь плескался в левой пустой глазнице. Тело умертвия прикрывал тяжёлый чёрный доспех с символом лунного диска в затмении. Когда-то эти латы, наверное, были венцом кузнечного мастерства, но ныне трещины и ржавчина поели их, как моль — старое платье.       — Это… — голос Шэдоухарт дрогнул, — доспехи Тёмного Юстициара. Снова. Как смеешь ты, грязный монстр, носить на себе святой символ Ночной Певуньи?       — Ты о нём? — умертвие равнодушно взглянуло на свой нагрудник, словно только что о нём вспомнило. — Знак богини, чьё время ушло безвозвратно, не обладающий ныне ни силой, ни хоть какой-нибудь важностью. Мой господин давно уже присягнул новому богу, и я — вместе с ним. Впрочем, для нашей беседы всё это значения не имеет…       — Не имеет значения?! Святотатство! Ересь! Почему мы вообще должны с тобой разговаривать?! — Шэдоухарт грозно перехватила копьё в боевой стойке.       Орин, однако же, придержала её за плечо:       — Уймись, Шэд. Тебе разве не любопытно? Болтливый мертвец — такая же редкость, как молчаливый жрец Латандера. Давай-ка послушаем, что он хочет сказать.       — Вот это — правильная мысль, — умертвие ухмыльнулось зеленоватыми губами. — Попробуем сначала. Позвольте представиться: Маркус Мейер, капитан гвардии Лунных Башен. Как верно я служил лорду Торму при жизни, так и служу сейчас. Именно служба Его Благородию привела меня к вам в эту ночь. Я пытаюсь исполнить важное поручение лорда Торма — пока, увы, безуспешно. Но с вашим участием я надеюсь переломить ход дел в свою пользу.       Орин и Шэдоухарт слушали, изумляясь всё больше. Орин ожидала от умертвия чего угодно, но только не этого.       — Ты явился просить нас о помощи? Я не ослышалась?       — Сомнительная встреча в скверном месте и в дурное время, — нахмурилась Шэдоухарт. — Я бы не верила ни единому его слову.       — У меня нет причин вам лгать, — капитан Маркус развёл руками. — Скоро вы это поймёте. Вы не знаете ни меня, ни моего почтенного господина, но мы о вас знаем уже давно. В землях Рейтвина у мёртвых повсюду глаза и уши. Я следил издалека за таверной «Последний Свет». Я видел, какой чудесный переполох вы устроили в логове этих жалких Арфистов. Вы явно им не друзья. Враги? Весьма вероятно. Это напомнило мне об истине, старой, как смерть. «Враг моего врага — мой союзник». А мне сейчас крайне необходимы союзники.       — Всё любопытней и любопытней, — Орин чуть склонила голову, разглядывая Маркуса с прищуром. — Выкладывай живей, чего ты хочешь, гнилушка.       Маркус вздохнул весьма выразительно для существа, которому вовсе не требуется дышать.       — Лорд Торм поручил мне вернуть домой сбежавшую дочь…       — Изобель! — вскинулась Шэдоухарт. — Изобель Торм! Селунитская тварь!       — Извольте отзываться о леди Изобель с уважением! — голос Маркуса исказился, в нём проявилась грозная нота потустороннего гнева. Впрочем, речь он продолжил уже обычным, более «человеческим» тоном. — Хоть она и сбежала из дома, и бросила своего отца, она всё ещё наша леди. Семья очень ждёт её возвращения в Лунные Башни. К сожалению, леди Изобель не желает об этом и слышать. Она окружила себя и таверну защитой, не позволяющей никому в моём положении к ней подобраться. А потому…       — …ты хочешь, чтобы мы украли лунную девицу, — догадалась Орин. — Стащили её, как курочку из курятника.       — Не «стащили», — возмутился Маркус, — а, напротив, возвратили на её законное место! До встречи с вами я уже вербовал себе в помощь двоих Арфистов. Увы, их раскрыли прежде, чем план пришёл в действие. Но, быть может, теперь их роли исполните вы? Вы выглядите куда способнее.       — Нет-нет, гнилушка — постой, — Орин покачала указательным пальцем. — Объясни-ка сперва, в чём наш интерес.       Вопрос как будто бы позабавил Маркуса — он оскалился, продемонстрировав жёлто-зелёные зубы.       — Разве не очевидно? Лорд Кетерик Торм — владыка этих земель. Здесь его сила и власть безграничны. За спасение дочери он одарит вас всем, чего пожелаете. Волшебные реликвии, смертельное оружие, запретные знания, или же банальное золото, если с воображением у вас туго.       — Знания, — повторила Орин. — Что-то мне подсказывает — твой господин искушён в некромантии. Он не откажет ответить на пару вопросов о… скажем так, волшебной безделице?       — Разумеется, нет. Если я выразился недостаточно ясно, то повторю ещё раз: спасение леди Изобель сделает вас почётными гостьями в Лунных Башнях. Вы сами попросите у хозяина, что захотите.       — «Спасение», — теперь уже Орин развеселилась. — Отдать беленькую голубушку в лапы ужасного некроманта… Звучит забавно. Мне нравится! Почему бы нет? Что скажешь ты, Шэдоухарт?       Та покачала головой. Судя по резкой складке на лбу, она напряжённо раздумывала.       — Видит Тёмная Леди, я вовсе не прочь разобраться с Изобель и с проклятыми селунитами. Только мне не по нраву тот, от кого исходит это заманчивое предложение. Святые символы Леди Шар на умертвиях… Здесь что-то не так. Что-то неправильное творится. Я чую гнилой дух ереси…       — Послушай, — Орин шагнула к Шэдоухарт ближе, и, потянувшись к её уху, взволнованно зашептала: — Некромант — мой лучший шанс узнать о прошлом. О враге, который предал меня, украл моё сердце, держал в заточении и пытал. Если я упущу этот шанс — выпадет ли другой?       Шэдоухарт, помедлив, кивнула.       — Я понимаю… Что же, так или иначе — уничтожение селунитов будет угодно моей госпоже. — И, возвысив голос, обратилась к Маркусу: — Ты! Умертвие. Ты помянул, что у тебя есть план?       — Разумеется, есть. Позвольте мне объяснить…       План Маркуса оказался прост: в качестве отвлечения он устраивает налёт мертвецов на таверну. Пока Арфисты заняты обороной, двое его подручных тайком проникают в покои Изобель, похищают её и увозят на лодке. Ни Орин, ни Шэдоухарт против плана не возражали.       В завершение разговора Маркус вручил своим новым подельницам маленький колокол из железа. Орин сприняла вещицу из ржавой кольчужной перчатки. Колокол оттянул руку холодной тяжестью. Его украшал рельефный чёрный рисунок — череп внутри треугольника.       — Он зовётся «Язык Миркула», — пояснил Маркус. — Живые не могут слышать его, зато мёртвые слышат великолепно. Позвоните в него, как в обычный колокол, и его голос станет сигналом к началу атаки. Но не затягивайте — терпение лорда Торма не безгранично, как и моё.       С этими словами Маркус слегка поклонился, давая понять, что разговор окончен. Отвернувшись, он захромал от Орин и Шэдоухарт прочь, в сторону леса.       — Миркул, — прошептала Шэдоухарт, провожая его глазами. — Владыка Костей. Разумеется, он здесь замешан. Что-то в последнее время я часто слышу о Мёртвых Трёх… Нам только тирана Бэйна теперь не хватает для полной компании. Недаром, видно, молва твердит, что эти трое всегда идут рука об руку.       Орин аккуратно завернула колокол в тряпицу, обмотав язычок особенно тщательно, и прикрепила к поясу. Хоть некромант, хоть мёртвые боги, да хоть бы и сами дьяволы — если кто-то способен её приблизить ещё на шаг к правде, оно того стоит.