Аркада выжившего

Некоторые люди подобны змеям: чем ближе подпускаешь к себе, тем больше шансов быть ужаленным.

      — Объект неподвижен на протяжении трёх джооров. Не обращает внимания на внешние раздражители даже при опасности для функционирования...       Короткий отчёт от лаборанта заставил Учёного задуматься. Голубая оптика скользнула по укрытому тканью телу. Кожаный манипулятор вырисовывал на стене известные лишь человеческому уму узоры. Медленные движения, граничащие с леностью. Повреждённая конечность была спрятана под тканью, словно какой-то недостаток.       Тепловой режим тоже не дал каких-то результатов. Силуэт человека был обозначен тёмным, с еле заметными синими пятнами, цветом. Довольно мрачно и, можно сказать, как-то уныло.       При обращении объект лишь сильнее закутывался в противную ткань, будто ища спасение или утешение в ней.       Слыша разговор двух мехов, Лиам натянул ткань по самую макушку. Ничего не хотелось. Совсем.       Словно всё потеряло смысл, который он так упорно искал долгое время. Зияющая в груди душевная дыра заволакивала в пучину греха, о которых раньше с ужасом кричала его мать. Пальцы сжимают край ткани. Теребят, ощущая противную, заставляющую скривиться в дискомфорте, текстуру.       Ищут ли его друзья? Родители? Или тоже потеряли свой смысл, как и Лиам?       С каждой новой мыслью о Земле и её жителях мир мерк всё больше и больше. Парень прикрыл глаза, не желая думать о том, что теперь вдали от него. Не хочет причинять себе ещё большую боль, что будет терзать его до самой смерти.       Хотя... Она настигнет его совсем скоро. Совсем-совсем скоро.       Лиам не думает, что кибертронцы смогут найти пищу или питьевую воду для него. У них попросту этого нет.       Им даже копию не из чего создать.       Ему попросту остаётся ждать своей смерти.       Тяжело вздохнув, он опускает руку. Ладонь ощущает тепло металлической платформы. Такое несвойственное, слишком чуждое. Словно является частью сна, кажущегося тягуче долгим. Настолько, что даже начинаешь неосознанно искать любые намёки на что-то странное. Испытываешь надежду в кошмарном сне на то, что сможешь найти. И, оказавшись в своих сладостных мечтах, рассчитываешь, что лампа не будет выглядеть странно.       Покажется, что прошло несколько дней. Недель. Месяцев. Лет. Но на деле пройдет всего лишь несколько минут.       Лиам опускает взгляд на повреждённую руку. Поднимает её на уровень глаз, рассматривая, будто в первый раз. Разряд тянущей боли молнией движется по мышцам, но ни один мускул на лице парня не дрогнул. Ожог кажется ненастоящим. Умелым гримом, или жертвой трусливого фаната «Ужасающего». Ненастоящий, и будто не его.       Как и вся рука.       Глаза медленно опускаются на плечи. Затем на голую грудь, прежде чем опуститься на плоский живот. Скользнул по угловатым бёдрам.       Это точно он?       Вроде да. Но почему он чувствует себя неживым? Ненастоящим?       Лиам осторожно садится, ощущая в мышцах усталость и отечность. Туманный взгляд переходит с собственных пальцев на ноге на двух ботов. Блестящий под холодным светом ламп металл казался до ужаса кукольным. Изящным. Слишком идеальным. Оттого и ненастоящим. Боты следили за действиями человека с настороженностью, готовясь при неприятных обстоятельствах ловить его.       Лиам склонил голову на бок. Ощущение нереальности и утраченной объёмности не покинуло его, как бы ему не хотелось.       — Мы сломали его?! — взволнованно произносит бот с заменённым сервоприводом, с беспокойством переведя взгляд с Лиама на Учёного.       — Не думаю. Но и отрицать эту вероятность не могу, — после этих слов взволнованный бот мог поклясться, что ещё чуть-чуть и из его оптики потечёт омыватель.       Лиам прищурил глаза. Мутная пелена перед глазами сбила все мысли в кучу. Не получалось сфокусироваться на чем-то одном. Мысли плавали, словно корабли в океане, что не могут найти путь домой. Главная нить мыслей была утеряна.       Смотря в одну точку, Лиам старался зацепиться за одну из этих мыслей.       Ничего не получалось.       Парень резко переводит взгляд под ноги. Расстояние между платформой и полом немаленькое. Если упадёт, то простыми синяками не отделается.       Не это ли способ проверить подлинность его самого?       Боты, поняв, что парень собирается сделать, спешно подставили манипуляторы до того, как он достиг половины расстояния. Облегчённо выдохнули все, кто находился в лаборатории. Кроме Лиама, естественно.       Судорожно выдохнув, он чувствует лёгкие вибрацию и гудение систем поймавшего его бота. Натыкается странным взглядом на голубую оптику меха.       Круглый зрачок то и дело, что крутился и расширялся, аки настраиваемое кольцо зума в фотоаппарате. Причём выглядело это как-то… необычно. И завораживающе. Доселе парень не замечал эту особенность.       Он двигается при определенном настроении бота? Или находится в хаотичном движении всё время вне зависимости от настроения?       — Как ты себя чувствуешь? — хмуро спросил Учёный, приложив манипулятор к подбородку.       Лиам отвечает не сразу. Задумывается над своими словами, будто от этого зависела его жизнь. Возможно, так оно и было.       — Так, как себя чувствуют люди вдали от родного дома, — расплывчато отвечает Лиам. Он дожидается, когда его вновь поставят на платформу, чтобы укутаться в ткань, а затем с неспокойной душой пойти дремать.

• ══─━━── ⫷⫸ ──══─━━ •

      Нос Сентинела, как бы смог отметить Лиам, будь он художником или скульптором, хоть и прекрасен, но задирает он его больно высоко. В по-холодному голубой оптике может таиться хищная самоуверенность, которую мех никогда не против показать своим противникам. Когда-нибудь это сыграет с ним злую шутку.       Парень бы и не смог сказать, что Прайм высокомерен, так как тот относится к нему более-менее радушно и в какой-то степени даже старается свернуть их общение на панибратское. Но другие... Кто приближен к Сентинелу (не ближе Эйрахниды, конечно), видят его настоящую натуру. Черствеющую с каждым орном и эгоистичную. Властолюбивый и жестокий Спаситель Кибертрона.       — Ошибок в системе не обнаружено. Все показатели в норме, — голос фемм вывел Сентинела из раздумий. Несколько голограмм перед ней всколыхнулись виртуальной рябью.       — Уверены? — скептически спросил мех, медленно вставая с платформы. Несколько прикрепленных проводов с лёгкостью отсоединились, прежде чем с шипением троса отправиться на своё законное место.       — Да, — фемм натянуто улыбнулась. Пальцы шустро застучали по клавиатуре, разнося по кабинету мягкий звук виртуальных клавиш. Этот звук сейчас раздражал Сентинела.       Здесь возможна какая-то ошибка. Не может быть такого.       — Желаете провести повторную углублённую диагностику, сир? — заметив взгляд Прайма, фемм не могла не ощутить пробежавший по эндоскелету встревоженный электрический разряд. Если бы сейчас её электромагнитное поле не было скрыто, то тревогой и небольшим страхом фонило бы на весь кабинет.       Сентинел смерил подчинённую пристальным взглядом, сложив манипуляторы за спиной. Полированный до ослепительного блеска металл приковывал взгляды наравне с изящными крыльями. Ровная осанка и надменный взгляд, который мог зацепиться даже за незначительную и мелкую деталь. Сентинел Прайм за прекрасным фасадом определенно был мечтой любого бота на Кибертроне. Даже одна беседа могла немного возвысить одного бота в глазах других. Либо же вызвать зависть. Обычно одно из двух, но чаще первое.       Или же хотя бы один коннект... Нет. О таком говорить направо или налево не будут.       Сентинел вскинул надокулярную дугу, когда поймал взгляд фемм. Голубая оптика скользнула по слегка сконфуженному выражению фейсплейта подчинённой, а уголки рта дёрнулись вверх в тихой усмешке.       Странный жест ввёл фембот в недоумение. Он не был ей знаком. И даже не было особых предположений того, что он мог значить.       В сети не нашлось чего-то похожего.       Раздался намекающий кашель, что вывел фемм из раздумий. Она всё это время пялилась на меха, и даже поначалу не заметила недовольного прищуренного взгляда. Натянув улыбку, она скомкано извинилась.       Нельзя было сказать, что Сентинелу понравилось это. Совсем нельзя.       Но эта внеплановая диагностика и так сместила его расписание на несколько ячеек, подкинув работы. А у него ещё запланирована встреча длиной в несколько джооров, постепенная подготовка к «Иакон-5000», разговор с человеком, разбор доков... Будь Сентинел в другой обстановке, он бы поморщился своим мыслям в процессоре.       Полировка корпуса не помешает.       Мысленно махнув манипулятором, Сентинел кивает фемм и размеренным шагом бредёт к выходу из кабинета. Не сразу можно заметить, как, словно из мрачной тени, сзади него появляется Эйрахнида. Сиреневые окуляры откидывают внимательным взглядом напряжённую фемм, будто она могла представлять для Прайма опасность.       Естественно могла. Очень даже могла.       Когда оба кибертронца скрываются за дверными панелями, фемм облегчённо вентилирует системы. Манипуляторы всё ещё слегка потряхивало, из-за чего в системе высветилось сообщение о неисправности левого. Странно.

• ══─━━── ⫷⫸ ──══─━━ •

      Лиам хотел лежать и ни о чем не думать. Но разные мысли, словно чужой шёпот, разными способами лезли в голову. Они словно пчёлами жужжали в улье. Отчаянно ударялись о стенки жилища, явно думая, что это имеет хоть какой-то смысл.       Он скучал. По всему: по родному дому, семье, друзьям. Тёплому ветру, что ласкал бы его смуглое лицо и шелестел листьями деревьев. Горячему солнцу, что согревал на пляже кожу своими вездесущими лучами. Зелёной и успокаивающей душу траве, которая игриво колола бы его кожу. Пению птиц в летних лесах, вызывавшее в груди чувство свободы.       По живым людям и их жизни, подобной муравейнику.       По Земле в целом.       Подавленное состояние и несколько агрессивное поведение вводили ботов в недоумение. Док даже растерялся, когда человек с нетипичной для него злостью крикнул на него. Обычная просьба оставить его в покое. Можно было и повежливее сказать, но...       — Ты очень разговорчивый сегодня, — с сарказмом произносит Сентинел, глядя на Лиама.       Лиам хочет промолчать. Посидеть в тишине, а не быть сейчас с Праймом.       Парень неопределенно пожал плечами, ощущая на себе пристальный взгляд голубой оптики.       Пожалуйста, не смотри на меня.       — Мне нужно клещами вытягивать из тебя ответы? — со скучающим видом произнеся эти слова, мех сложил подбородок на манипулятор.             Словно послужив катализатором, сказанные слова немного встряхнули парня. Но ответ вышел скомканным:       — Да просто... Скучаю там, и всё такое, — парень посмотрел на свою руку, будто она могла дать ответы на его вопросы.       Сентинел слегка приподнял надокулярную дугу. Он тихо хмыкнул, внимательно следя за каждым жестом человека. Особенно за его взглядом, который остановился на ожоге.       — Ты скучаешь по Земле, — тихо пробормотал он. Лиам сдержал раздражённый вздох, — это очевидно. Но причина твоего внутреннего беспокойства, скорее всего, не только в этом.       О, Сентинел, естественно не только в этом.       — С чего ты так решил? — слегка раздражённый, граничащий с усталостью тон Лиама прошёлся по аудиосенсорам Сентинела дланью ледяного лезвия.       Мех мог бы ответить, что понял по многим деталям, которые находились у него буквально перед оптикой. Или что провёл достаточно времени рядом с Лиамом.       Но что-то ему подсказывало, что сказать эти слова сейчас – значило пройтись по лезвию меча без страховки.       — Есть множество причин, и перечислять их будет той ещё морокой, — уклончиво ответил Прайм.       Лиаму ответ не понравился.       — Ты просто не знаешь, что ответить. Вот и всё.       — Я прекрасно знаю, что тебе ответить, — произнес Прайм, — просто ты этого не захочешь услышать.       — Отлично. Я рад, что ты это понимаешь, — немного грубо ответил Лиам, и отвёл недовольный взгляд в сторону. Некоторое время он ожидал, когда Сентинел продолжит, но чувствовал лишь такой же недовольный взгляд на затылке.       Сентинел сжал свободный манипулятор, и тихий скрежет металла о металл скользнул по его аудиосенсорам. Раздраженно загудели системы, как бы мех не старался этого скрыть. Его бесил тот факт, что Лиам не вёл себя так, как ему бы хотелось, или что мешало по его планам. Всё должно быть не так!       Даже если его и завораживал Лиам, всё равно хотелось сделать что-то, из-за чего человек бы стал покладистым...       Он следил за напряжёнными плечами человека, как его пальцы вновь отстукивают незнакомый боту ритм. Как всегда. Неизвестность заменяет то, что стало известным.       Молчание было красноречивее любых слов.       — Извини, — прозвучало тихо и лаконично со стороны человека, — я просто устал.       Сентинел склонил шлем набок.       — От всего?       — Да-да, того самого... — еле заметно кивнул Лиам.       — Я могу понять это.       Лиам не поднимает взгляда на Сентинела. Поджимает губы в усталости, которая оплетает его конечности витиеватой лозой. Хотелось ли ему высказать всё, что он думает о своей жизни на данный момент? Возможно. Но по крайней мере не Сентинелу. Парень не может точно сказать, с чего вдруг взялось это подозрение и недоверие к кибертронцу.       Может это из-за голода?       — Нет. Не можешь, — прикрыв глаза, устало выдыхает Лиам.       Сентинел наблюдал за усталым видом Лиама. Его оптика слегка сузилась, когда он изучал позу человека. Он чувствовал исходящую от Лиама усталость, но в этом было что-то еще – почти скрытое беспокойство... меланхолия.       Спаситель Кибертрона откинулся на спинку трона. Металл тихо заскрипел под его весом. Он скрестил манипуляторы на широкой груди. Золото и синева его корпуса заблестели в резком свете ламп.       — Ты не единственный, кто устал, Лиам, — сказал Сентинел, чем вызвал вновь отведённый взгляд человека, — но скажи мне, чего именно тебе не хватает? Солнца, деревьев… людей? — он помолчал, давая вопросу повиснуть в воздухе.       — Или это что-то другое? — в тоне Прайма послышались нотки обвинения, и его любопытство было возбуждено внезапной молчаливостью Лиама.       Взгляд меха переместился на руку Лиама, отметив легкую дрожь в его пальцах. Он видел усталость, сквозившую в каждой линии тела человека, то, как поникли его плечи, словно на них лежал невидимый груз.       Оптика сузилась еще больше, когда ему в процессор пришла мысль.       — Ты скучаешь не только по Земле... ты скучаешь по свободе, не так ли? — он скрестил манипуляторы на грудном отсеке и наклонился вперед, вторгаясь в личное пространство Лиама. Парень отполз назад. Голос бота понизился почти до шепота. — Свобода делать свой собственный выбор, жить своей жизнью на своих собственных условиях... и никто не будет указывать тебе, что делать.       Лиам чувствует дискомфорт от сказанных Сентинелом слов. Внутри груди разносится зуд, что вскоре медленно опускается к рукам, заставляя судорожно сжимать пальцы. Слова Сентинела были правдивы, это парень может признать, но не признаться в этом кому-то другому. Было ощущение, словно его душу раздели и облапали самым грязным способом. Вывернули то, что хранилось внутри, наружу.       Окончательно исчезло ощущение того, что у Лиама есть хоть немного личного пространства. Его читали, словно открытую книгу.       — Я так и думал, — довольно хмыкнув, произнёс Сентинел.       О, восхитительная агония обнажённой души, психики, лишённой защиты и оставленной на растерзание. Это был танец, древний как само время, — хищник и его жертва, завоеватель и завоёванный. И Сентинел намеревался насладиться каждым мигом.       Стоп, что?       Сентинел быстро заморгал, почувствовав внезапное незнакомое ощущение, охватившее его системы. Его процессоры работали на пределе, пытаясь разобраться во внезапном потоке хаотичных данных и странных импульсов. Воздух казался густым и давящим, мешая ему ясно мыслить.       Лиам, заметив состояние меха, растерянно моргнул.       На фейсплейте меха промелькнуло замешательство, пока он пытался взять себя в руки. Всепоглощающее желание заявить права на человека и завладеть им никуда не делось, но теперь его сдерживала новообретённая неуверенность.       Выражение лица Лиама оставалось по большей части непроницаемым, усталость и беспокойство боролись с проблеском чего-то похожего на страх. Он его боится?       — Думаю, на сегодня стоит закончить, — сказал Сентинел. Аудиосенсоры уловили еле слышный вздох от Лиама. Облегчение? — Тебе стоит отдохнуть.       Спустя некоторое время, когда за Лиамом пришли, Сентинел позволил себе ненадолго передохнуть. Устремив взгляд в сверкающий потолок, он старался зацепиться за одну из тысячи мыслей в его осквернённом процессоре.       Человек. Кибертронец. Человек... Кибертронец...       Среди таких мыслей затерялась та, которая заставила Сентинела опомниться. Он ни разу не получал отчёта о потреблении пищи объе... Лиама.       Шлак.

• ══─━━── ⫷⫸ ──══─━━ •

      Лаборант внимательно наблюдал за дремлющим человеком, изредка поглядывая на Дока. Вздымающаяся от тихих вздохов грудь каким-то образом расслабляла нагруженный процессор бота. Это выглядело так необычно. В человеке всё время что-то да двигается, ни секунды не стоя на месте. Даже когда он находился в оффлайне, которое называет сном.       Лиам переворачивается на бок. Хмурится, когда из его живота раздаётся урчание. Невольно поджимает колени к животу, и поджимает губы.       — Интересно выходит… — тяжёлый голос Дока привлекает внимание бота.       Тяжело провентилировав системы, Док отнял оптику от электронный микроскопа. Повернулся к мониторам, чтобы кратко описать структуру и свойства объекта изучения.       Бот, пока «начальник» не видит, опустил шлем, чтобы лучше разглядеть содержимое. Сделал небольшой шаг вперёд.       Маленькая горстка белого порошка на платформе микроскопа не вызывала доверия. Слегка сверкая под светом ламп лаборатории, он даже невольно заставлял напрячься.       Бот перевёл взгляд на очень маленькую серебряную упаковку рядом с микроскопом на стерильном подносе. Похоже от этого порошка.       — Что там? — заинтересованно спросил бот.       — Объект отдал пайки на изучение. Насколько я понял, это витамины для поддержания жизнедеятельности человека. С кровью не возникло негативных реакций, что уже является маленькой победой, — взбалтывая в колбочке смесь из нескольких растворов вместе с витаминами, произнёс Док.       Раздалось урчание.       Док обернулся. Он изучал Лиама с вновь обретенной пристальностью. Голод. Человек был голоден. Это было простое наблюдение, но оно послужило толчком к осознанию в процессоре бота.       За все то время, что Лиам находился здесь, под присмотром Сентинела, Док ни разу не был проинформирован в том, что ест человек. Это была вопиющая оплошность, которую вечно бдительный учёный счёл необъяснимой. Сентинел Прайм был дотошен, почти одержим своим вниманием к деталям... Так почему же он пренебрег этим фундаментальным аспектом благополучия Лиама?       — Что если потребление этого продукта негативно скажется на состоянии человека? — осторожно спросил бот.       Док молчал какое-то время, явно борясь с некоторыми мыслями в своём процессоре.       — Тогда нам придётся прибегнуть к наименее приятному способу потребления, — бот поджимает губы и переводит взгляд на неспокойно спящего человека.       — Но Прайм...       — Это будет вынужденная мера, — Док перевёл взгляд на лаборанта, — Лорд Прайм ясно дал понять, что полагается на нас. И что при необходимости у нас право поступить так, как мы считаем нужным.       Лаборант со смешанными чувствами сначала посмотрел на Дока. Под его твёрдым взглядом бот вдруг почувствовал себя неуютно, будто его прямо здесь и сейчас отправят на сороковой уровень к шахтёрам.       Потом его оптика перешла на человека. Будет ли он доверять им после этой вынужденной меры?...       — Просто... Ладно, ничего, — тихо провентилировав системы, произнёс лаборант.       Док молча вынудил из специального отсека инъекционный пистолет с очень тонкой иглой. Одно слишком сильное нажатие или неверное движение, и она легко может согнуться в зигзаг. Через неё инъекцию нужно вводить очень медленно, особенно если в организм человека.       Невероятно хрупкая игла, требующая чуть ли не ювелирной работы, за всё функционирование Дока.       Зато отлично подходит для тонкой кожи человека. Если правильно учесть дозу, конечно.       Заправляет пистолет до половины минимальной отметки на ампуле под взглядом лаборанта.       Кибертронец знал о деликатном характере предстоящей задачи, о тонкой грани между тем, чтобы накормить Лиама, и тем, чтобы нанести ему потенциальный вред. Один неверный шаг, один просчет – и хрупкое доверие, которое они стремились построить, могло быть непоправимо подорвано.       Игла едва заметно проколола кожу Лиама, тонкий металл скользнул под кожу, как лазерный скальпель по металлу. Он начал медленно и осторожно вводить питательный раствор. Системы бота тихо жужжали, пока он регулировал подачу питательного раствора, следя за тем, чтобы он поступал в организм человека постепенно.       Питательный раствор медленно поступал в вену Лиама – тоненький ручеек живительной энергии, который со временем восстановит ослабевающие силы человека.       Лиам слегка пошевелился. С его губ сорвалось тихое бормотание, но он не проснулся.       Это был напряженный, казалось, нескончаемый момент... но, наконец, все закончилось. Док осторожно извлёк иглу, внимательно изучая кожу Лиама в поисках каких-либо признаков нежелательной реакции. В том месте, куда вонзилась игла, появилось слабое покраснение, бусинка крови... но пока ничего серьезного. Бот позволил себе с облегчением провентилировать системы.       Лаборант, словно это он сейчас нависал над человеком и старался ненароком его не убить, в тон облегчению шумно провентилировал системы.       — Усилить надзор над объектом, — произносит Док, отходя от платформы.       Лаборант выпрямился и кивнул, испытывая в Искре небольшую радость за ответственность. Наконец-то ему, хоть и не напрямую, но дали задание поважнее! Он уже представил, как к нему будут относиться другие коллеги. Всем ведь интересно узнать, каково это… следить за важным для Сентинела Прайма существом.       От размышлений его отвлёк голос Дока, раздавшийся в другом конце лаборатории. Мотнув шлемом, бот посмотрел на человека. Тот перевернулся на другой бок, но выглядел уже менее напряжённо и болезненно.       Появившееся желание было сравнимо со спарклинговым интересом. Бот оглянулся. Вроде никто не смотрит в его сторону.       Он подошёл к платформе ближе, и склонился над Лиамом так, чтобы увидеть его… лицо. С искрящимся в оптике любопытством следил за тем, как кожа за маской разглаживается, заменяя хмурость на спокойствие. Дыхание стало ровным.       — Новастрайк? — бот подпрыгнул от испуга, звякнув пластинами об платформу, и невольно разбудив Лиама.       Взгляды пары ботов пересеклись на лаборанте, вогнав того в стыд.       Лиам подскочил от грохота и начал озирать по сторонам. Ведь только недавно уснул, и вот тебе!       Провёл ладонью по лицевой пластине, ощущая в сгибе левой руки холод. Его пальцы задержались на гладкой линии краёв маски, когда он, казалось, собрался с мыслями. Повёл щекой. Странно, даже щетины нет...       Он опустил взгляд на руку. Увиденное заставило весь сон сойти на «нет». Ну охренеть теперь! Что, теперь ему стоит ожидать, когда по его телу пойдут голубые линии? Или он сам внезапно станет голубым, аки смурф? Лиам вздохнул. Ладно, может всё не так плохо.       Механическое стрекотание вперемешку с помехами привлекло его внимание. Проследив за взглядом лаборанта, он наткнулся на подходящего невзрачного бота. Выглядел он хуже, чем в прошлую их встречу.       Лаборант и бот начали разговор. Невзрачный иногда кидал взгляд на человека, после чего вновь возвращал всё внимание на собеседника.       Лиам ещё какое-то время пристально следил за ними. Однако потом у него не хватило терпения ждать… чего-нибудь.       Ну, хотя бы живот от голода не болит. Может, вкололи чего-нибудь питательного...

• ══─━━── ⫷⫸ ──══─━━ •

      Сентинел старался пристально следить за жестикуляцией Лиама, впитывая в себя всю информацию, словно губка.       Но его мысли все равно метались между словами человека о «рейтинге» и результатами диагностики. Он знал, что так быть не должно. Это странное притяжение к человеку, к иному виду...       Могло ли быть так, шептала какая-то коварная часть его Искры, что его растущее очарование Лиамом проистекало из давнего презрения к собственной расе? Неужели он настолько поглощён собственной властью, настолько зациклился на собственном превосходстве, что больше не может распознавать или ценить уникальность других кибертронцев?       Непризнание кого-либо ещё, кроме самого себя?       Оно казалось запретным. Но от этого привлекало ещё больше.       — Эй, — Лиам пощёлкал пальцами, обращая на себя внимание, — ты слушал, что я только что говорил?       Конечно, Сентинел слушал. Каждое слово, каждая интонация, каждая тонкость были поглощены и проанализированы его процессором.       Но сейчас, когда Лиам резко щёлкнул пальцами и потребовал к себе внимания, Сентинел не мог не почувствовать вспышку раздражения. Он отвык, чтобы его вызывали, как простого слугу, чтобы его внимание удовлетворило чью-то прихоть. И все же... какая-то часть его не могла не восхищаться дерзостью человека, его явной наглостью, с которой он осмелился обратиться... Праймус, какая ещё наглость и дерзость? Это простой жест...       Лиам вскидывает бровь, ожидая ответ меха.       — Конечно. Я слышал каждое твоё слово.       Взгляд парня немного смягчается.       – Я полагаю, вполне естественно, что ты хочешь разобраться в тонкостях рейтингов. Особенно учитывая твоё... твои уникальные обстоятельства, — продолжил Сентинел тщательно нейтральным тоном, несмотря на то, что за этим скрывался намек на что-то более темное. — И хотя я не могу раскрыть все секреты процесса, я могу заверить, что эта система разработана для улучшения общества в целом.       — Ладно, убедил, — спустя несколько секунд молчания, с тихим смешком сказал Лиам. Не только это заставило его отступить. Похоже Сентинел сегодня был не в духе. — Речи у тебя довольно… м-м-м… даже описать не могу, хоть и легко.       Лиам неловко почесал затылок. Именно поэтому он никогда не был Мастером в партиях ДнД.       — Ты и раньше был таким оратором? Ну, до становления Праймом, — Лиам помнит, как Сентинел живописно рассказывал о Тринадцати Праймах, когда он впервые разглядывал статуи во всей их красе.       Взгляд меха стал отстранённым. В его оптике промелькнули воспоминания о давних сборищах и громких речах, произносимых перед ревущими толпами кибертронцев. Он был голосом разума и логики среди страсти и пыла, путеводной звездой в самые мрачные времена. Когда стал Праймом.       — На самом деле, у меня всегда был... талант к словам, к объединению масс и вдохновению их на величие. Это была одна из причин, по которой я стал Праймом, — пробормотал Сентинел, и в его словах прозвучала слабая задумчивая нотка.       Лиам затих. Вот тут-то! С этого момента поподробней.       Стоит запомнить.       — Но это было до падения Тринадцати, — тихо сказал Сентинел, его голос почти незаметно напрягся. — До квинтессонов, до великой войны, которая разорвала наш мир на части. До того как я был вынужден принять на себя обязанности лидера и нести бремя выживания нашего народа.       Он повернулся к Лиаму, и выражение его лица превратилось в маску мрачной решимости. Голубая оптика пересеклась с серыми глазами, и мех внутренне содрогнулся. Словно по его микросхемам проехались те, кого он не должен был замечать.       Небольшая заминка Сентинела показалась Лиаму задумчивостью, способом собраться с последующими мыслями. И потому терпеливо ждал, когда его собеседник продолжит.       Сентинел моргнул, чувствуя, как Искра болезненно сжалась под неизвестным давлением.       — … И теперь, как никогда, я знаю, что мои слова должны быть приправлены мудростью и дальновидностью, глубокой и неизменной заботой о благополучии всех кибертронцев. Потому, что я не просто оратор, Лиам... Я – последняя надежда на будущее моего народа, — с трудом произнёс эти слова Сентинел. Он сдержал порыв схватиться за грудной отсек.       Как-то коротко. Лиам ожидал километровые рассказы о прошлом, а получил вот это?       Парень опустил взгляд на свои ноги. Но разве Сентинел раньше не обмолвился, что был кем-то другим?...       Вновь посмотрев в голубую оптику меха, парень задумался. Наверняка ему просто кажется. Кибертронец не сказал ему напрямую, кем был до звания Повелителя. Короля. Императора. Синонимов много.       Но походит ли хотя бы один из них?       — Надеюсь, что ты сможешь провести Кибертрон по нужному пути, — Лиам не имел нужных слов для ответа, но Сентинел и так прекрасно понял, что он имел в виду.       Лиам подумал, что зря он в чем-то подозревал Прайма. У него просто много обязанностей, каждая минута на счету в расписании, да и огромная ответственность. Мысленно парень посочувствовал Сентинелу.       Он бы сошёл с ума, управляя тысячами людьми.       — Спасибо тебе, Лиам, — тихо сказал Сентинел, вызвав у человека улыбку.       Но даже когда Сентинел говорил, он чувствовал, как в нём поднимается темный импульс, эгоистичная, почти навязчивая потребность обладать и контролировать. Это было чувство, которое он долго пытался подавить, похоронить под слоями героических поз и благородной риторики. Но теперь... с Лиамом... сопротивляться было труднее.       — О, всегда пожалуйста! Если захочешь выговориться или просто поговорить, без всего этого официального и… и, я бы сказал, допросного подтекста, то я всегда открыт для такого, — неловко жестикулируя, сказал парень.       — А разве наши разговоры имели допросный подтекст? — усмехнулся Сентинел.       Нет, это Лиам просто выебнуться решил.       — Было дело, — парень постарался улыбнуться, — но я оставлю это в прошлом.       В прошлом...       Далеко ли это прошлое?       Да и само оно… забавно, не правда ли? Грань между вчерашним и сегодняшним днём может стираться и размываться так, что их почти невозможно отличить друг от друга. Воспоминания о том, что было когда-то. Мечты о том, что могло бы быть... все это переплетено в лабиринте наших умов.       Иногда Лиам задаётся вопросом, действительно ли прошлое когда-нибудь остается в прошлом? Или оно всегда с нами? Часть того, кто мы есть, независимо от того, сколько времени прошло. Призрак, что преследует нас каждое мгновение бодрствования, шепчет в глубине нашего сознания и напоминает нам о выборе, который мы сделали... и о том, что мы упустили.       Лиам чувствует головокружение.       Или выбор, который мы делаем. Пути, по которым мы идем... это кирпичики нашего существования. Каждое решение, каким бы незначительным оно ни казалось, вносит свой вклад в постоянно развивающийся узор нашего бытия. И по мере того, как идет время, по мере того, как годы и циклы сливаются в бесконечную череду мгновений, становится все труднее разглядеть человека.       — Давай поговорим о чем-то другом. Более приятном, — парень вновь натянуто улыбнулся, ощущая слабость в теле.       Сентинел окинул человека задумчивым взглядом, и в его оптике вспыхнул неожиданный игривый огонек.       — О чем бы ты хотел поговорить? — с искренним любопытством спросил Сентинел.       — Я на твою фантазию рассчитывал. Ну, а так я бы хотел больше поговорить про-о-о...       Не успел Лиам договорить, как всё словно стало невесомым. Ноги подкосились, разум стремительно начал уплывать на своей единственной шлюпке, которая вообще-то оставалась для самого-самого ужаса. Но такое ощущение, что самое ужасное уже наступило.       Удар о тёплый металл, лёгкая боль в левом плече, и чужие слова, напитанные паникой, были последней нитью… которую Лиам выпустил из рук. Неосязаемая тьма накрыла его с головой.       Стало тихо.       Даже не было слышно своего сердцебиения.       Да что там не слышно...       Он его не чувствовал.